К основным теориям следует отнести теорию конвергенции, теории информационного и постиндустриального общества.

Сущность теории конвергенции заключается в признании ин­тернационализации экономической, политической культуры, дея­тельности и наличия ряда общих структур и функциональных ас­пектов у индустриально-развитых обществ, ведущих к сближению политически и социально дивергентных систем — капитализма и социализма — с возможностью их слияния в будущем в смешан­ное общество, синтезирующее в себе положительные стороны каж­дого из них.

Наиболее известные сторонники теории конвергенции Дж. Гэлбрейт, П.Сорокин, Р.Арон, Я.Тинберген.

Эта концепция получила распространение в период существо­вания двух мировых систем — капитализма и социализма, и она резко негативно воспринималась многими отечественными уче­ными.

Несмотря на то что некоторые положения этой теории утрати­ли свою актуальность в связи с исчезновением социалистическо­го лагеря, такие ее положения, как создание новой хозяйствен­но-экономической системы в странах социализма, совместное ре­шение странами с разными социально-политическими система­ми общечеловеческих задач по обеспечению мира, сохранению экологической среды на планете, расширению культурного и по­литического диалога, актуальны и понятны, особенно в связи с обострением глобальных проблем и все более широким осознани­ем приоритетности общечеловеческих ценностей.

Термин «информационное общество» в отечественной литера­туре трактовалось как социологическая и футурологическая кон­цепция, полагающая главным фактором общественного развития производство и использование научно-технической и другой ин­формации.

Концепция информационного общества является разновидностью теории постиндустриального общества, активно разрабатываемой 3. Бжезинским, Т.Беллом, О.Тоффлером. Рассматривая обществен­ное развитие как «смену стадий», сторонники теории информа­ционного общества связывают его становление с доминировани­ем информационного сектора экономики, следующего за сель­ским хозяйством, промышленностью и экономикой услуг. По их мнению, капитал и труд как основа индустриального общества уступают место информации и знаниям.

Революционизирующее действие информационной технологии сводится к тому, что классы сменяются социально недифферен­цированными «информационными сообществами» (Е. Масуда). Тра­диционным громоздким корпорациям О.Тоффлер противопостав­ляет «малые» экономические формы — индивидуальную деятель­ность на дому, «электронный коттедж» как модель человеческого существования в будущем.

Социальные и политические изменения рассматриваются в те­ории информационной революции как прямой результат микро­электронной революции. Технологическую трактовку получают проблемы преодоления социальных антагонизмов, отчуждения и дегуманизации.

Работы в области искусственного интеллекта рассматриваются как возможность информационной трактовки самого человека. Концепция информационного общества вызвала критику со сто­роны гуманистически ориентированных философов и ученых, отмечающих несостоятельность технологического детерминизма, указывающих на негативные последствия компьютеризации об­щества.

«Постиндустриальное общество» — понятие современной со­циологии и философии, обозначающее нынешний этап развития ряда стран как период перехода от индустриального к постинду­стриальному типу общества.

Термин «постиндустриальное общество» предложил Т. Белл, ко­торый сформулировал и основные признаки такого общества: со­здание экономики услуг, доминирование слоя научно-техниче­ских специалистов, центральная роль теоретического знания как источника нововведений и политических решений в обществе, возможность самоподдерживающегося технологического роста, создание новой «интеллектуальной техники». Разработкой концеп­ции занимались З.Бжезинский, Дж. Гэлбрейт, О.Тоффлер, А.Турен, Ю. Хабермас.

Реальной основой появления теории постиндустриального об­щества были произошедшая в 1960— 1970-х гг. в ряде стран струк­турная перестройка экономики, выдвинувшая на лидирующие позиции новые наукоемкие отрасли взамен тяжелой индустрии, компьютеризация и появление разветвленных информационных систем, открывающих возможности к децентрализации производ­ства. Эти сдвиги вписываются в общую социально-историческую теорию, разбивающую историческую эволюцию на доиндустриальную (традиционную аграрную), индустриальную и постиндуст­риальную стадии развития общественных систем, к которым со­ответственно относят страны «третьего мира», индустриальные, капиталистические.

На каждой из этих стадий доминирующую роль в социальной организации играют различные институты: церковь и армия в тра­диционном обществе, промышленно-финансовые корпорации в индустриальном, университеты (информация, знания) в постин­дустриальном.

В концепции постиндустриального общества происходит отход от прямолинейного технологического детерминизма: общество рассматривается как система взаимодействующих факторов — тех­ники, социальной структуры, политики, духовных ценностей.

Проводится мысль о необходимости переориентации эконо­мики от погони за чисто количественным ростом производства в сторону улучшения качества жизни. Для постиндустриального об­щества характерно смещение зоны противоречий и конфликтов с социально-классовых отношений в область взаимодействия инду­стриального и постиндустриального секторов общества, возник­новение напряженности из-за недостаточной способности людей к адаптации перед лицом ускоряющихся темпов технологических изменений. Это и вызывает необходимость глубокого и всесторон­него изучения технологизации общества, социальных процессов, происходящих в нем.

Человеческие существа начали процесс создания информаци­онного общества, неразрывно связанного с технологизацией с момента своего возникновения: способность мыслить и рассуж­дать в совокупности с умением создавать инструменты (орудия труда) — отличительная черта человека.

Многие философы, начиная с Аристотеля, считали, что нали­чие этих двух качеств — мышления и умения создавать орудия тру­да — является основополагающим критерием для определения че­ловека.

Теория информационного общества зародилась как социальный прогноз или как модель социальных возможностей, и эти идеаль­ные модели были переведены в реальную жизнь существующих обществ. И именно в свете того, что они создавались не в реаль­ной жизни, возникают сомнения относительно их подверженности технологическому детерминизму и существования политико-экономической основы так называемого «информационного об­щества».

До сегодняшнего дня существует необходимость в четком оп­ределении и самого понятия «информационное общество»: не стали более четкими ни критерии информационного общества, ни ха­рактеристики, отличающие информационное общество от инду­стриального.

Западные исследователи начиная с 1950-х гг. прокладывали путь в познание проблемы информационного общества. И не только потому, что научно-технический прогресс отличался исключительно высоким динамизмом в «развитых» капиталистических государствах, но и потому, что в них была создана необходимая материально-экономическая база как для общества в целом, так и для исследо­ваний, для инновационных подходов в осознании проблем инфор­мационных процессов, их перспектив, роли и влияния на откры­вающиеся возможности для оптимизации социальных условий.

Сама концепция информационного общества возникла в 1970-х гг. XX столетия и весьма активно развивалась в 1980-х. Число ее сто­ронников было весьма велико, в него входили как представители научной академической среды, так и авторы популярных бестсел­леров. Ярким представителем первой группы авторов являются Е. Масуда, который полагал, что общество должно измениться настоль­ко, чтобы производство информации стало формирующей силой в его развитии, а также Т.Стоньер, который предрекал (предчув­ствовал) начало новой эры для западного общества.

В 1970-х гг. казалось очевидным, что идея и само понятие «ин­формационное общество» не являются только гиперболой, но что основные изменения, связанные с информатизацией общества, начали происходить уже в это время в наиболее развитых странах. В начале 1980-х гг. свидетельства подобных изменений были уже налицо. Люди начали использовать компьютеры не только на рабо­те, но и дома. Большинство стран с развитой экономикой имели информационный сектор, 24-часовую торговлю через посредство высокоразвитых коммуникационных сетей. Наряду с этими дости­жениями общество начало сталкиваться с преступлениями, свя­занными с кражей информации, вмешательством в личную жизнь. Кроме того, к группе высокоразвитых стран добавилась новая груп­па — не обладающих достаточной информацией (information роог), а в мире возникла новая форма внешнего вмешательства, получив­шая название «электронный колониализм». Могло показаться, что мы стоим на пороге восхода новой эры — эры информации.

Однако закономерно поставить вопрос: а в какой мере общество качественно изменилось? Д. Бэлл в своей работе «Переход к постин­дустриальному обществу: выход на социальное прогнозирование» характеризовал постиндустриальное общество как общество, где происходит сдвиг от производства продукции, обслуживающей ин­дустрию, к кодификации творческих знаний, когда знания и инновации служат как стратегические, изменяющие общество ресурсы, такие, как капитал и труд в индустриальных обществах.

Другой известный английский ученый — Д. Лайон высказывает сомнение относительно того, насколько суммарные изменения, присущие тому, что ученые называют «информационным обще­ством», в конечном счете отличают это общество от индустриаль­ного капитализма. Как отмечает Д.Лайон, многие из предполагае­мых преимуществ информационного общества так и не реализова­лись для большинства людей даже в развитых странах. К ним отно­сятся: культурное проведение досуга, возможность самовыражения, участие в политической жизни, повышение качества жизни.

К подобному же выводу приходит и Т. Форестер, который вна­чале с энтузиазмом проповедовал идею информационного обще­ства. Он отмечает, что фактически к началу 1990-х гг. рабочая не­деля скорее увеличилась, чем уменьшилась, и «офисы без бумаг» так и остались не более, чем мифом. Это не явилось неожиданно­стью для авторов, которые придерживались менее оптимистич­ной позиции и полагали, что основными чертами информацион­ного общества являются мощнейшие мультинациональные кор­порации, массовая безработица, экономическое и информацион­ное неравенство. Эти критики отрицают возможность реального социального прогресса, который, по их мнению, сильно ограни­чивается ценностями и нормами монопольного капитализма. По­этому, считают они, те силы, которые доминировали в капита­листическом обществе, обрели новое поле деятельности и новые технологии, при помощи которых можно и в дальнейшем осуще­ствлять это доминирование.

Кроме того, по мнению Д. Лайона, вся власть концентрирует­ся в руках стран, которые понимают, что контроль над новейши­ми технологиями может оказаться решающим.

Одной из слабых сторон научных исследований, связанных с изучением информационного общества, является то, что очень часто эти исследования оказывались в зависимости от различных прогнозов футурологов.

По нашему мнению, часто ошибочность прогнозов связана с тем, что они строятся на основе утопичного видения технологи­ческих изменений, происходящих в обществе, а не на основе прак­тики и суровой реальности. Порой даже создается впечатление, что сами прогнозисты плохо представляют себе, как будет выгля­деть технологическое будущее.

И хотя подобные прогнозы продолжают делаться, появляются и более реалистичные, что, в свою очередь, связано с различны­ми кризисами, которые описывает П.Кеннеди. Примерами могут служить следующие положения:

- осознание того, что наш взгляд на технологии был слишком
упрощенным, они воспринимались скорее как инструменты, чем
как социальный процесс, который не только приносит выгоду,
но и очень дорого стоит (как плюсы, так и минусы);

- увеличивающееся понимание необходимости перехода от
количественного увеличения производства к качественному, не­
материальному;

- признание существования мета-кризиса, вызванного круше­нием старого порядка, основанного на конфронтации Восток—
Запад и возникновении нового миропорядка, неопределенностей
и новых угроз.

Поэтому, приходит к выводу автор монографии «Глобальное информационное общество» У.Мартин, проблемы, связанные с информацией, новейшими технологиями, их характеристиками, воздействием их на общество, последствиями их внедрения, тре­буют тщательного анализа и изучения.

В связи с этим возникает комплекс сложных вопросов: что же на самом деле представляет собой технологическая революция? И кто являются революционерами? Каковы критерии историче­ского процесса, который можно было бы так назвать? И когда же мы увидим зримые результаты этого?

Ответы на них не найдены и по сей день, но есть ряд интерес­ных авторов, рисующих некую общую картину феномена техно­логической трансформации, движущих сил, культурных послед­ствий подобных изменений, анализирующих развитие инфор­мационных технологий в рамках исторического контекста. Так, А. Смит, глубоко исследуя проблему технологической «информа­ционной» революции, считает, что с возникновением печатаю­щих устройств во многом связано формирование наций и госу­дарств, а Р.Рейх относит понятие «информационная революция» к эпохе Ренессанса. Исследователи приходят к выводу, что техно­логии, способствующие изменению эпохи, должны отражать и аккумулировать в себе ее наиболее значительные достижения. Эпо­ха, во время которой внедряются технологии, изменяющие об­щество, должна неизбежно выражать наиболее значительные со­циальные, экономические и политические изменения.

А. Смит полагает, что в настоящее время в обществе назревает потребность в социальных и культурных переменах, особенно е том, что касается информации.