Остап встречается с Воробьяниновым и бегут уже оба.

ОСТАП — Ходу, Киса! Ходу! Если они нас догонят, я не смогу поручиться за целость вашего пенсне.

ВАСЮКИНЦЫ — Не уйдете, сволочи!

ОСТАП — Берегите пенсне, Киса, сейчас начнется!

ВОРОБЬЯНИНОВ — Господа! Неужели вы будете нас бить?!

ВАСЮКИНЦЫ — Еще как!

 

СЦЕНА 28

Мы чужие на этом празднике жизни

ОСТАП — Стул! Администратор! Наш стул плывет.

ВОРОБЬЯНИНОВ - Это стул, вскрытый на «Скрябине».

ОСТАП — Здорово, приятель! Давненько не виделись! Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу жизнь. Мы тоже плывем по течению. Нас топят, мы выплываем, хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит. Никому до нас нет дела.

МУЗЫКАНТЫ:

6 -Концессионеры, вслед за театром Колумб и стульями, доехали до Пятигорска и прибыли к подножию Машука. Был воскресный вечер.

7 -Белые штаны самого разнообразного свойства мелькали по игрушечному перрону: штаны из рогожки, чертовой кожи, коломянки, парусины и нежной фланели.

8 -Здесь ходили в сандалиях и рубашечках «апаш», а курортные девицы щеголяли многообразием веселеньких ситчиков.

ОСТАП — Эх, Киса, мы чужие на этом празднике жизни…

Остап видит монтера Мечникова, который наклеив афишу, достает из кармана стакан,

Наливает из источника нарзан и пьет.

ОСТАП - Хотя, постойте… Это же монтер из театра Колумба! Послушайте, милейший, я вижу вы поиздержались. А как вы смотрите на то, что бы продать нам некоторое театральное имущество?

МЕЧНИКОВ -????

ОСТАП – Три стула, приобретенных с московского аукциона.

МЕЧНИКОВ — Можно, это всегда можно, дуся. С нашим удовольствием, дуся.

ОСТАП — Ну! За все дело десятку!

МЕЧНИКОВ — Дуся? Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном.

ОСТАП — Сколько же вы хотели?

МЕЧНИКОВ — Положите полста. Ведь имущество-то казенное. Я человек измученный.

ОСТАП — Хорошо! Берите двадцать! Согласны? Ну, по глазам вижу, что согласны.

МЕЧНИКОВ — Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.

ОСТАП (кисе) — Хорошо излагает, собака, учитесь. — Когда же вы стулья принесете?

МЕЧНИКОВ — Стулья против денег.

ОСТАП — Это можно.

МЕЧНИКОВ — Деньги вперед, утром деньги вечером стулья, или вечером деньги, а на другой день утром — стулья.

ОСТАП — А может быть, сегодня стулья, а завтра деньги?

МЕЧНИКОВ — Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает!

ОСТАП — Но ведь я, только завтра получу деньги по телеграфу.

МЕЧНИКОВ — Тогда и разговаривать будем, а пока, дуся, счастливо оставаться у источника. А я пошел. У меня работы много. Сил не хватает. А одним нарзаном разве проживешь?

 

СЦЕНА 29

Же не манж па сис жур

ОСТАП — Время, которое мы имеем, — это деньги, которых мы не имеем. Киса, мы должны делать карьеру. Сто пятьдесят тысяч рублей и ноль ноль копеек лежат перед нами. Нужно только двадцать рублей, чтобы сокровище стало нашим. Тут не надо брезговать никакими средствами. Пан или пропал. Я выбираю пана, снимите пиджак, предводитель, да поживее!

Остап принял из рук удивленного Ипполита Матвеевича пиджак, бросил его наземь и принялся топтать пыльными штиблетами.

ВОРОБЬЯНИНОВ — Что вы делаете? Этот пиджак я ношу уже пятнадцать лет, и он все как новый!

ОСТАП — Не волнуйтесь! Он скоро не будет как новый! Дайте шляпу! Теперь посыпьте брюки пылью и оросите их нарзаном. Живо! Теперь вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.

ВОРОБЬЯНИНОВ — Что же я должен делать?

ОСТАП — Французский язык знаете, надеюсь?

ВОРОБЬЯНИНОВ — Очень плохо. В пределах гимназического курса.

ОСТАП — Гм… Придется орудовать в этих пределах. Сможете ли вы сказать по-французски следующую фразу: «Господа, я не ел шесть дней»?

ВОРОБЬЯНИНОВ — Мосье, мосье, гм, гм… же не, что ли, же не манж па… шесть, как оно, ен, де, труа, катр, сенк, сис… сис… жур. Значит — же не манж па сис жур!

ОСТАП — Ну и произношение у вас. Киса! Впрочем, что от нищего требовать. Так, Кисуля, а в каких пределах вы знаете немецкий язык?

ВОРОБЬЯНИНОВ — Зачем мне это все?

ОСТАП — Затем, что вы сейчас пойдете к «Цветнику», станете в тени и будете на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы от кадетской фракции. Весь чистый сбор поступит монтеру Мечникову – за наши три стула. Поняли?

Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, глаза метнули огонь.

ВОРОБЬЯНИНОВ — Никогда, никогда Воробьянинов не протягивал руку…

ОСТАП — Так протянете ноги, старый дуралей! Вы не протягивали руки?

ВОРОБЬЯНИНОВ — Не протягивал.

ОСТАП — Как вам понравится этот альфонсизм? Три месяца живет за мой счет!Я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию и заявляет, что он… Ну! Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к «Цветнику» и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз…

ВОРОБЬЯНИНОВ — Да.

ОСТАП — В таком случае повторите заклинание.

ВОРОБЬЯНИНОВ — Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.

ОСТАП — Еще раз. Жалостнее.

ВОРОБЬЯНИНОВ — Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.

ОСТАП — Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства. Идите.

ВОРОБЬЯНИНОВ — А вы, куда пойдете?

ОСТАП — Обо мне не беспокойтесь. Я действую, как всегда, в самом трудном месте.

Толпы гуляющих музыкантов-туристов

ВОРОБЬЯНИНОВ — Месье, же не манж… Гебен зи мир битте… Подайте что-нибудь депутату Государственной думы… — Подайте бывшему члену Государственной думы! — бормотал предводитель.

ИЗНУРЕНКОВ — Скажите, вы в самом деле были членом Государственной думы? — раздалось над ухом Ипполита Матвеевича. — И вы действительно ходили на заседания? Ах! Ах! Высокий класс! — Скажите, вы в самом деле видели Родзянко? Пуришкевич в самом деле был лысый? Ах! Ах! Какая тема! Высокий класс!

ЭЛЛОЧКА — Хо-хо! Знаменито, Эрнестуля! Кр-р-расота!

Возвращается Остап.

ОСТАП — Сколько насобирали?

ВОРОБЬЯНИНОВ — Семь рублей двадцать девять копеек…

ОСТАП — Для первой гастроли дивно! Вот видите, предводитель, нищим быть не так-то уж плохо, особенно при умеренном образовании и слабой постановке голоса!.. А вы еще кобенились, лорда-хранителя печати ломали! Ну, Кисочка, и я провел время не даром. Пятнадцать рублей! А вот и наши стулья идут!

Появляется Мечников с двумя стульями.

ОСТАП – А где третий?

МЕЧНИКОВ – А его, Дуся, стащить не было никакой возможности. На нем звуковое оформление играло в карты.

ОСТАП – Нам нужен третий, мы будем ждать!

Мечников получает деньги, Остап с Воробьяниновым хватают стулья и исчезают с ними.

 

СЦЕНА 30

Инженер Брунс, мусик и стулья

Инженер Брунс сидит за обеденным столом и ждет кушанья.

БРУНС — Му-у-усик!

— Му-у-усик! Му-у-у-сик!

— Мусик!!! Готов гусик?!

МУСИК (голос) — Андрей Михайлович! Не морочь мне голову!

БРУНС — Мусик! Ты не жалеешь своего маленького мужика!

МУСИК (голос) — Пошел вон, обжора!

Появляется потрепанный отец Федор.

ОТЕЦ ФЕДОР — Где здесь находится инженер Брунс?

БРУНС — Я инженер Брунс, чем могу?

Отец Федор валится на колени.

БРУНС — Вы с ума сошли! Встаньте, пожалуйста!

ОТЕЦ ФЕДОР (водя головой за Брунсом) — Не встану.

БРУНС — Встаньте!

ОТЕЦ ФЕДОР — Не встану!

И отец Федор осторожно, чтобы не было больно, начинает постукивать головой о пол.

БРУНС — Мусик! Иди сюда! Смотри, что делается. Встаньте, я вас прошу! Ну, умоляю вас!

ОТЕЦ ФЕДОР — Не встану!

Выбегает Мусик, отец Федор, не подымаясь с колен, проворно переползает поближе к ней,

И кланяется в ноги.

ОТЕЦ ФЕДОР — На вас, матушка, на вас, голубушка, на вас уповаю!

Брунс пытается поднять и усадить отца Федора, но тот активно сопративляется.

Наконец Брунсу удается усадить его на стул.

ОТЕЦ ФЕДОР — Не смею, не осмеливаюсь сидеть в присутствии высокопоставленных особ.

Отец Федор делает попытку снова пасть на колени,но инженер с криком останавливает его.

БРУНС — Мусик! Поговори с этим гражданином. Тут какое-то недоразумение.

МУСИК (грозно) — В моем доме, пожалуйста, не становитесь ни на какие колени!..

ОТЕЦ ФЕДОР — Голубушка!.. Матушка!..

МУСИК — Никакая я вам не матушка. Что вам угодно?

ОТЕЦ ФЕДОР — Голубушка!.. Матушка!.. Продайте мне гарнитур из этих двенадцати стульев! Умоляю, сделай милость!... Уважьте!... Сделайте милость! Продайте..