Глава 5. Страна Лимония, мечта дураков

 

Хотите окунуться в счастье? Погрезить о дивном экологиче­ском мире? Один раз мы уже туда с головой окунались и грези­ли — в той части книги, где писалось о застарелых болезнях ци­вилизации (классических религиях). Помните светлую утопию экологической православной партии Стерлигова — взорвать все плотины ГЭС, расстрелять колдунов-ученых, всем покинуть города и уйти к лошадкам — пахать?.. Сейчас нам предстоит второе погружение в грезы, на сей раз пришедшее слева, но очень похожее. Это не случайно: и отсталые посконные боговеры в смазных сапогах, с густо растущими из носа воло­сами, и левые радикалы с донкихотскими бородками равно хо­тят загнать нас в казарму общинности.

Возьмем известного писателя Лимонова. Он, с одной сторо­ны, большевик. С другой - национал. А с третьей — радикаль­ный экологист. Адская смесь! И вот какое будущее эта смесь нам предлагает. Безумный Лимонов идет даже дальше сума­сшедшего Стерлигова, опускаясь еще ниже сельскохозяйствен­ного уклада, проваливаясь в первобытный промискуитет, в ко­чевой образ жизни:

«...Новую нацию надо создавать на других принципах, не по цвету волос или глаз, а по храбрости, верности принадлежно­сти к нашей общине.

Нужны будут дети от новых людей. Много детей нужно бу­дет, чтобы нация быстро выросла. Потому нужно разрешить многие виды семьи: те, что ведут к небывалому размножению. Разрешить полигамию, свободные содружества. Женщины должны бесконечно беременеть и приносить плоды. Детей же будет содержать и воспитывать община. И жить и воспитывать­ся они будут среди взрослых. И уже с возраста, ну, скажем, десяти лет. Сейчас детей гноят в скучных школах, снабжая их мозги и память насильно не нужной никому пылью. Обра­зование станет коротким и будет иным. Мальчиков и девочек будут учить стрелять из гранатометов, прыгать с вертолетов, осаждать деревни и города, освежевывать овец и свиней, гото­вить вкусную жаркую пищу и учить писать стихи. Будут спор­тивные состязания, борьба, свободный поединок без правил, бег, прыжки. Читать будут стихи Николая Гумилева и книги Льва Гумилева, целые поколения будут, согласно заветам Кон­стантина Леонтьева, выучены любить Восток...

Будем ли мы производить оружие? Конечно, будем. Будем вести войны. Но не такие, как прежде, не фронт на фронт. Наши будут просачиваться на их территории, знакомить их лю­дей с нашим образом жизни и идеями, и самые здоровые и сильные из них станут нашими, нашей нацией. А потом бу­дут вторгаться наши отряды и добивать несогласных.

Нам нужна будет земля... Нужно будет уйти из России, свить гнездо на свежих центральных землях, отвоевать их и там дать начало новой невиданной цивилизации свободных вои­нов, сплоченных в вооруженную общину. Кочующих по степям и горам, воюющих в южных государствах...

Возможно, мы завоюем весь мир. Люди будут погибать мо­лодыми, но это будет весело. Трупы героев будем сжигать».

Непонятно только, откуда возьмутся керосин для сжигания трупов, для вертолетов, а также сами вертолеты и вообще ме­талл при такой кочевой жизни. Впрочем, проследим за бредом пациента дальше:

«Чтобы преуспеть в демографическом воссоздании нации, следует:

1. Запретить аборты тотально, назначив тяжелейшие нака­зания и врачам, и беременным женщинам. Ввести закон, со­гласно которому не желающая оставить себе ребенка женщина обязана его родить и передать государству.

2. Обязать законом всех здоровых женщин от 25 до 35 лет (возраст деторождения) родить за десять лет не менее четырех детей. Это будет обязанностью, как обязанностью мужчин яв­ляется обязательная военная служба. Как только дети начина­ют ходить — они передаются в Дома детства — государственные учреждения, где они выращиваются и воспитываются государ­ством...

Всякое обучение должно быть много короче. Достаточно пяти лет, чтобы получить отличное среднее образование. И об­разование должно быть тотально иным...

Преподаватель в средней школе должен быть один. Это должен быть мужчина, он должен иметь творческий (художник, поэт, писатель) и военный опыт. Никаких алгебр, тригономет­рий, математик, физик и других отвлеченных, никогда не при­гождающихся дисциплин преподавать детям не будем...»

А чему же будут учить в школе будущего? Лимонов не скры­вает:

«В программе будут следующие дисциплины:

История: с учетом “Новой хронологии” Фоменко и Носов­ского и открытий Льва Гумилева. Должны быть разработаны учебники.

География и знание иных стран, народоведение.

Иностранные языки (и западные, и восточные — больше восточных).

Оружие и военное обучение. Преподавание ведется не в классах. Умение стрелять, общаться с гранатометом, миноме­том, вождение и стрельба из БТР и проч.

Ораторское искусство, поэзия, сочинения и изложения.

Исторические личности: Сталин, Гитлер, Мао, Муссолини, и личности культуры: Ницше, Пазолини, Достоевский и проч.

Тайны жизни. Человековедение: тайны пола, искусство об­щения с людьми, как распознать лживого человека, как реаги­ровать на оскорбление, на жизненную неудачу, на смерть дру­га, на предательство женщины.

Боевые искусства: борьба, бокс, кунг-фу, на самом деле обучение жестокой драке.

Обращение с пишущей машинкой, Интернетом».

Опять-таки неясно, откуда возьмется Интернет, если «.. Нужно оставить города. В известном смысле нужно вернуться к традиционализму. Вооруженные коммуны будут выглядеть как изначальные племена. Это будет наш традиционализм. Коммунами будет управлять Совет коммун. Вместе коммуны могут называться Орда».

Тут вам все сразу — и Советы с коммунами, и традициона­лизм, и предельный экологизм с опусканием в дикую природу!

«Основным принципом новой цивилизации должна стать опасная, героическая, полная жизнь в вооруженных кочевых коммунах, свободных содружествах женщин и мужчин на ос­нове братства, свободной любви и общественного воспитания детей.

Мерзлые города должны быть закрыты, а их население рас­средоточено. Кочевой же образ жизни будет выглядеть так: большая коммуна облюбовывает себе место стоянки и переба­зируется туда на вертолетах; если это остров — на плавучих средствах; или на бэтээрах, на грузовиках. В будущем, в связи с рассредоточением и уходом из городов, городской стиль жиз­ни угаснет. А вместе с ним производство предметов для город­ского образа жизни. Не нужны станут диваны, шкафы, полно­стью отпадет необходимость в квартирной мебели, в квартир­ной утвари.

Так как город как принципиально архаичная, закабаляю­щая человека территориальная, экономическая и политическая долговременная стоянка человека будет запрещен, отпадет не­обходимость в долговременном строительстве. Вся строитель­ная индустрия станет работать на разработку и производство легких и теплых кочевых жилищ больших и малых размеров, способных вместить членов коммуны: личный состав, утварь и вооружение.

Будет стремительно развиваться воздухоплавательная про­мышленность, разработка и безудержное производство вмести­тельных машин вертолетного типа (снимающихся с мест верти­кально). Также будет развито производство морских и речных кораблей, предназначенных для кочевого образа жизни отдель­ных коммун.

Сфера производства в новой цивилизации будет значитель­но ограничена. Как уже было сказано, предпочтение будет от­дано воздухоплавательным машинам вертолетного типа. Авто­мобильный транспорт будет развиваться ограниченно. Предпо­чтение будет отдано сильным грузовым автомобилям. Железная дорога будет контролироваться коммунами и работать непо­стоянно, с целью разрушения традиционных инфраструктур, ориентированных на города. Нет необходимости производить многие необязательные виды продукции, как, например, такое количество одежды, которое сейчас производится в мире. Ком­мунистический Китай, следуя традициям старого Китая, ходил многими поколениями в синих хлопчатобумажных штанах и куртках да тапочках. В зиму штаны и куртки были ватными, вот и вся смена. Великий Кормчий Мао всю жизнь носил та­кой же костюм. Общество будущего вполне может ограни­читься черными джинсами, черными куртками да черными ботинками...»

Самое ужасное, что этот левацко-экологический патриар­хальный бред уже пытались воплощать на практике. Вспомните Пол Пота, который уничтожал города, желая вернуть все насе­ление к крестьянскому труду, поскольку «города порождают неравенство и являются гнездом разврата». Результат — физи­ческое уничтожение трети населения страны. Однако вернемся к Лимонову и все-таки снова поинтересуемся у безумца, откуда же возьмутся автомобили и вертолеты, если для их производ­ства нужны города, то есть концентрация работающих вокруг предприятий?

Автор снисходит и отвечает:

«Предприятия, производящие необходимые новой циви­лизации вертолеты, корабли, автомобили, оружие, швейные изделия, могут располагаться на окраинах покинутых городов. Там же смогут жить наемные рабочие, которые захотят рабо­тать на предприятиях. Таких предприятий будет лишь строго необходимое количество».

Вот так.

Этот фантазирующий литератор, гуманитарий хренов, ви­димо, плохо себе представляет структуру современной цивили­зации, необходимой для производства вертолета или автомоби­ля, которым нужны топливо и металл, пластмасса и резина, стекло и полупроводники. Он думает, дурачок, раз вертолет уже изобретен, значит, он есть и уже никуда не денется. От циви­лизации избавимся, а вертолет оставим! Но в одном-единственном несчастном вертолете, как в капле воды, отражаются горно-добывающая и металлургическая промышленность двух видов — черная и цветная, химическая промышленность, нефтедобывающая и нефтеперерабатывающая, металлообраба­тывающие заводы и станкостроительные заводы, проектные институты и множество вузов для подготовки специалистов. Чтобы качать и доставлять нефть для вертолета, нужны трубо­прокатные заводы. В металлургических печах горит кокс, а зна­чит, нужны шахтеры, добывающие коксующиеся угли. И же­лезные дороги для перевозки угля и всего прочего. А значит, цеха по прокатке рельсов. И заводы по производству легирую­щих добавок для рельсовой стали. И электростанции. А в вузах, где готовят инженеров для этих заводов, геологов, химиков и электронщиков, должна быть профессура. И студенты с про­фессорами должны как-то добираться к месту учебы. На метро или троллейбусе. Но для вагонов и троллейбусов, в свою оче­редь, нужны металлы, резиновые покрышки, медные провода, стекло, туннели, которые надо рыть в земле с помощью специ­альных гигантских машин... А главное, чтобы развернуть все это и чтобы все это работало, то есть электричество бежало по проводам, покрышки доставлялись в сборочные цеха, дис­петчеры разводили эшелоны, в общем, чтобы миллионы людей работали в этой сложнейшей системе, они должны быть в сво­ей работе чем-то заинтересованы.

Другими словами, чтобы индустрия крутилась, необходим огромный слой потребителей, которые осуществляют и опла­чивают все это — своим трудом и своими деньгами. Люди будут ходить на работу, только если их заинтересовать тем, от чего глупый Лимонов предлагает избавиться — удобными диванами и телепрограммами, вкусным пивом и отпуском у моря. А бе­гать с фурункулами, в холодных сырых портянках и с автома­том наперевес, да еще даром - за какую-то там инфантильную лимоновскую идею — гражданам совершенно не улыбается. Пусть Лимонов один бегает туда-сюда, если хочет.

Большинство людей, почитав эту лимоновщину, покрутят пальцем у виска. Потому что пророк Орды радикален до гротеск­ной идиотичности (при этом и у него, и у Стерлигова есть свои поклонники). Но вот менее радикальные, хотя и не менее глупые экологические грезы и требования простым обывателем уже мо­гут быть не опознаны как опасные. Потому что воплями об эко­логии людям прожужжали в последние десятилетия все мозги.

Низкоинтеллектуальным малограмотным плебеям нужны сказки. Раньше они удовлетворялись мифологическими карти­нами мироустройства, которые рисовала религиозная идеоло­гия. Теперь, с пришествием в общество науки и системы всеоб­щего образования, в сотворение мира за шесть дней бородатым мужиком поверит редкий дурак. Но парадоксальным образом сама наука послужила подложкой для кристаллизации новых мифов и псевдорелигий — марксизма, национализма, радикаль­ного феминизма, экологизма. Вместе с учениями появлялись и свои ритуалы, мифы. Например, миф о вреде ГМ О и ритуал поедания «натуральных продуктов», заменивший некоторым церковное причастие.

Это воистину новое вероучение! Так называемые «натураль­ные» или «экологически чистые», то есть выросшие на говне продукты считаются обладающими едва ли не целительными свойствами и потому стоят в магазинах развитых стран ощути­мо дороже продуктов «химических».

Между тем метаисследование, проведенное в Стэнфорде, показало, что никакой разницы между продуктами «неоргани­ческими» и так называемыми «органическими» нет. Такой вы­вод сделали, изучив более двухсот независимых научных работ, посвященных качеству биопродуктов.

Выяснилось, что и те и другие продукты примерно иден­тичны по составу — в них одинаковое количество витаминов и минералов, белков и жиров. Да, в «органических» продуктах поменьше пестицидов и консервантов. Но и в «неорганиче­ских» их количество укладывается в нормативы. Зато «органи­ческие» продукты больше подвержены порче грибками и тем могут быть даже более опасны «неорганических»: генетически модифицированную картошку или кукурузу вредитель не ест, а натуральную ест и туда же гадит, отравляя ее своими токси­нами.

— Ах, нынче в колбасу добавляют нитраты! — всплескивает руками средний российский обыватель, который немножко ве­рит в воскресшего Христа, немножко в экологию, немножко в переселение душ. — Нитраты всякие, нитриты — это яд! А усилители вкуса и консерванты — вообще канцерогены!

И вот могу ли я, потративший столько времени на раскаты­вание в блин традиционной религии, не уделить пару слов ре­лигии эколожества? Не могу. Совесть не позволит.

Да, нитраты — яд. Откровенный токсин! Нитраты взаимо­действуют с гемоглобином крови и меняют в нем валентность железа с двойки на тройку. В результате чего гемоглобин теряет способность переносить кислород. Нитраты могут вызвать острое отравление. И даже убить — существует смертельная доза этого яда. Поэтому санитарными нормами определены ПДК, то есть предельно допустимые концентрации нитратов. Все это так. Ну и что? А вода разве не яд?

Вы когда-нибудь слышали об отравлении водой? Я не шучу. И даже не преувеличиваю. И не имею в виду вредные примеси, которые в воде могут содержаться. Я говорю об обычной, про­зрачной, чистой воде. Можно ли ею отравиться?

«Да как можно отравиться тем, что составляет 70% нашего тела?» — возмутитесь вы. Тогда слушайте...

В 2010 году английская «Daily Mail» сообщила об ужасном случае, приключившемся с 44-летним британским граждани­ном. Он был доставлен в больницу с признаками сильнейшего токсикоза — тошнота, заплетающаяся речь, нарушенная коор­динация. Выяснилось, что перед госпитализацией этот тип, у которого болели десны, пил холодную воду, чтобы унять боль, и выпил за день в общей сложности ведро воды — 10 лит­ров. И накануне примерно столько же. И за день до этого... На­чалась водная интоксикация — острое нарушение водно-соле­вого обмена в организме. Бедолагу попытались спасти, введя в кровь рассол, но было уже поздно, мужчина умер.

США. Конкурс водохлебов. Там периодически такие устра­ивают. На сей раз призом была игровая приставка. Она доста­лась некоей Дженифер Стрэндж, которая вместе с призом от­правилась домой. Еще по пути к дому она почувствовала силь­ную головную боль. А через некоторое время после прибытия умерла. Отек мозга.

И снова Англия. Тучной англичанке Жаклин Хенсон дието­логи одной оздоровительной компании прописали низкокало­рийную диету и выпивание 4 литров воды понемногу в течение дня. Поначалу все шло хорошо — за три недели Жаклин уда­лось сбросить более 6 кг веса. Но в один несчастный день, про­сматривая вечернее телешоу, Жаклин в течение пары часов вы­пила назначенные 4 литра, поскольку не смогла сделать этого днем — то ли времени не было, то ли просто забыла.

После этого у больной разболелась голова, началась рвота, она упала и потеряла сознание. Все симптомы тяжелейшего от­равления! Спасти ее не удалось. Врачи констатировали водную интоксикацию, вызвавшую отек мозга.

Муж обратился в суд против компании, давшей питьевую рекомендацию, но компания суд выиграла, заявив, что реко­мендации были нарушены: они велели пить понемножку в те­чение дня, а она хлобыстнула за один раз, что недопустимо, ибо вода — штука опасная при передозировке.

И вот скажите мне теперь, вода — яд? Если уж вода - яд, то есть ею можно отравиться, то что же тогда не яд?.. «Все есть яд и все есть лекарство, вопрос в дозе», — сказал когда-то Парацельс.

Любой диетолог посоветует вам кушать зелень — шпинат, салат, укроп, кинзу и тому подобное. Между тем в шпинате естественное содержание нитратов превышает их концентра­цию в колбасе в десятки раз! 70% нитратов человек получает вовсе не из колбас, а из овощей. Потому что азот, составляю­щий основу нитратов, есть необходимый элемент для роста и развития растений. В колбасе нитратов 50—150 мг/кг, а в шпинате 5000 мг/кг!

Почему же мы от шпината не помираем и даже не травим­ся? Да потому что нитраты необходимы организму! Вспомните, чем сердечник помогает своему больному сердцу — нитрогли­церином. Национальная ассоциация США по борьбе с высо­ким давлением недавно с удивлением обнаружила, что среди людей, превышающих норму потребления нитратов в 5 раз, практически нет сердечников. Поэтому в спортивное питание для культуристов в последнее время стали добавлять кроме аминокислот еще и нитраты. Оказывается, они улучшают структуру мышечной ткани.

Аналогичным образом обстоят дела и с различными кон­сервантами, обозначаемыми буковками «Е».

— Свят-свят-свят! — пугается гражданин, прочитав на упа­ковке «Е-330, Е-300, Е-270». Потому как не знает, что зашиф­рованные таким образом лимонную кислоту, аскорбиновую кислоту и молочную кислоту он может получить в гораздо больших количествах из натуральных продуктов.

— А что вы скажете за настоящие яды? — держась, как за библию, за книгу о раздельном питании или брошюру о сыроедении, воскликнет современный верующий в свято­экологическое житие. — Например, пестициды, которыми опы­ляют поля, чтобы травить насекомых?

За пестициды скажу следующее. Опыляют поля так, чтобы концентрация распыляемых веществ в продукте не превратила их в яды (см. выше — Парацельс о ядах). Кроме того, за сотни миллионов лет эволюции сами растения, страдающие от на­секомых не менее, чем фермер от потери урожая, научились вырабатывать внутри себя естественные пестициды. Причем искусственные пестициды, попадающие в растение при опыле­нии, растением разлагаются, а собственные — нет. В результате человек получает из растений в десять тысяч (!) раз больше естественных пестицидов, чем искусственных. И ничего, ест да радуется, нахваливая «экологически чистую продукцию». Печень вполне справляется с этими дозами — для того она и су­ществует.

Но главная подлость эколожества как религии состоит в том, что сия вера антипрогрессивна, то есть задает непра­вильное направление — в сторону «природности», а не техноло­гий, и в этом ничуть не отличается от классических религий. Те, кто читал мою книгу «Апгрейд обезьяны» (название второго издания — «Венец творения»), помнят один из главных парадок­сов прогресса, который состоит в том, что новые технологии не повышают, а снижают экологическую нагрузку на среду, делая загрязнение природы меньше. Зато растет паника! И чем мень­ше нагрузка на среду, тем больше паника, которая порой при­нимает просто клинические формы (см. манифест Стерлигова).

Можем ли мы заменить современное высокотехнологичное производство еды «натуральным» сельским хозяйством во имя Святой Экологии? И чем это грозит людям и планете?

Вопрос этот давно изучен. Подсчитано, что если все сель­ское хозяйство высокоразвитой европейской страны перевести на «органические принципы», за которые так ратуют верующие в эколожество (никаких минеральных удобрений, только навоз, никаких искусственных пестицидов и гербицидов), его произ­водительность упадет вдвое. Почему?

Прежде всего потому, что столько навоза просто нет, по­скольку нет столько коров, чтобы восполнить дефицит мине­ральных удобрений. А если упереться рогом и такое количество коров развести, до половины культивируемых полей пришлось бы отдать под пастбища.

Если же не ограничиваться Европой, а дать счастье эколо­жества всему миру, то в масштабах планеты случится величай­шая экологическая катастрофа. Поскольку под пастбища для «навозных коров» нужно будет свести все леса Земли, но при этом навоза все равно не хватит для удобрения 60% сельхоз­угодий планеты.

Больше того, «навозная продукция» гораздо опаснее для по­требителя, чем «химически удобренная», поскольку навоз — это дерьмо, если вы не забыли. А в дерьме прекрасно размножают­ся патогенные бактерии. Именно поэтому, как показало недав­нее исследование Университета Миннесоты, вероятность тяже­лого отравления «органическими» овощами впятеро выше, чем обычными.

Кроме того, при переходе всей планеты на «органическую пищу» вдруг неожиданно (не для ученых, а для эколожцев) вы­яснится, что биопродукты, выращенные по всем канонам, со­держат больше вредных веществ, чем «неканонические». Поче­му? Потому что экологические святцы позволяют использовать для уничтожения сорняков и вредителей только «природные» пестициды и гербициды, например медный купорос. Который в три раза более токсичен, чем современные химические пре­параты. А работает против вредителей хуже!

И точно так же дела обстоят с другими «природными» пе­стицидами и гербицидами - специальными маслами, никоти­ном, серой, вытяжкой из некоторых растений... В результате низкой эффективности их приходится лить на поля в огромном количестве, отсюда — загрязнение почв (до десяти раз больше, чем при современной химической обработке).

Таким образом, переход планеты на «экологически чистую» продукцию невозможен ни технически (чтобы прокормить семь миллиардов человек по отсталым технологиям, на планете Зем­ля просто нет нужного количества земли), ни экологически, ни санитарно-эпидемиологически. Да и сама «органическая» пища никакими преимуществами перед обычной не обладает, как не обладает никакими чудесными свойствами святая вода, над ко­торой поп тряс рукой.

Однако люди верят в живительную силу «природной про­дукции» и боятся ГМО. Генетически модифицированная продукция в современных экосуевериях исполняет роль бесов в христианстве. Разница только в том, что раньше, борясь с бе­сами, продукты и вещи осеняли крестным знамением, а теперь осеняют священной надписью «не содержит ГМО».

Простой народ боится ГМО не меньше, чем средневековые крестьяне нечистой силы, правда, правильно произносить рас­шифровку этой аббревиатуры научились не все. То «гомомодифицированные» скажут, то «гномо...». И то верно, от этих гно­мов один вред!

В голове у людей настоящая каша. Все слышали, что в ген кукурузы колдуны-ученые вселяют ген скорпиона, поэтому при ее потреблении в третьем поколении у потомства рога выра­стут. Некоторые, завидев на пачке надпись «модифицирован­ный крахмал», отказываются от покупки. И бесполезно этим перепуганным теткам объяснять, что у крахмала нет никаких генов, а слово «модифицированный» означает всего лишь спо­соб его физической или химической обработки в пищепроме.

Этот иррациональный страх удивительно контрастирует с реальностью: в США уже четверть века вся соя и кукуруза ге­нетически модифицированы. Иными словами, четверть века американская нация вовсю употребляет бесов и пока что ника­ких негативных эффектов не обнаружено, да и с чего бы?

Для того чтобы поверить, будто от поедания картофеля с ге­ном коровы (условно говоря) у потребителя вырастут рога, нужно не просто позабыть всю школьную программу по биоло­гии, но и быть законченным тупицей. Который не в состоянии задать себе простой вопрос: почему у меня должны вырасти рога от поедания картофеля с одним-единственным геном ко­ровы, если они не вырастают от поедания говядины? Почему никто не стал морковкой от поедания морковки? Почему, ску­шав свиных генов, мы не захрюкали? Собственно говоря, люди и звери всю свою жизнь только тем и занимаются, что поедают чужие гены!.. Отчего же эти гены не встраиваются коварно в наши организмы и не превращают нас в голливудских мон­стров? Отчего волки, поедающие зайцев, не становятся зайца­ми или хотя бы не пугают сородичей внезапно отросшими длинными ушами? Отчего не прорастает съеденной травой корова?

Да оттого, что у нас существует пищеварительный тракт, где вся поступающая пища просто-напросто разбирается до про­стейших кирпичиков. Опасность могут представлять только белки — как аллерген, но это, как вы понимаете, совсем иной и давно знакомый вопрос.

Тем не менее периодически на горизонте возникают некие православные (в России) или социалистические (во Франции) ученые, которые проводят эксперименты, «неопровержимо до­казывающие»: продукты с генами — страшный яд!

Один из таких экспериментов был поставлен в Пятой республике. Малоизвестные в научном мире экспериментаторы из университета города Кан под руководством некоего Жиля-Эрика Сералини кормили крыс генетически модифицирован­ной кукурузой и через полтора года заявили, что обнаружили у крыс повышенную заболеваемость раком. Причем, что ин­тересно, экспериментаторы поделились сведениями о своем эксперименте только с теми репортерами, которые дали им подписку в том, что не будут брать комментарии у других уче­ных. С их стороны это был правильный ход, поскольку после опубликования результатов в массовой прессе со стороны на­учного сообщества поступили критические замечания о мето­дологической некорректности проведенного эксперимента (контрольная группа в разы меньше экспериментальной, слиш­ком малая выборка и т.д.). Кроме того, отметили биологи, не мешало бы проверить чистоту скармливаемой кукурузы, по­тому что давно известно: рак у крыс вызывается не кукурузой, а спорами плесени, которые запросто могли попасть в кукуру­зу. В результате Европейское агентство по безопасности пищи опубликовало вердикт о методологической несостоятельности проведенного исследования.

А ведь с 2001 по 2010 год в ЕС было проведено масштабное исследование, целью которого было выяснить, влияет ли ГМО на организм человека. Никаких данных об отрицательном вли­янии обнаружено не было, поэтому данное исследование прес­са просто не заметила. А о чем писать-то? Никакой сенсации ведь нет! Нельзя же писать ни о чем!..

Надо отметить, что страх Европы перед ГМО имеет под со­бой не только антиинтеллектуальные основания, но и эконо­мические. Дело в том, что США первыми вступили в гонку вы­соких технологий в области генной инженерии и сильно там преуспели. А Европа отстала. В результате внедрения новых технологий продукция сельского хозяйства, которую теперь не грызли паразиты и которая давала повышенные урожаи, так подешевела, что стала угрожать рынку европейской сельхоз­продукции.

Вот тогда-то, эксплуатируя страх простонародья перед со­временными «бесами», в Европе и начали раскручивать анти­научную ГМО-истерию — чтобы защитить свой рынок от на­шествия дешевой сельхозпродукции из Америки. Но раскручи­вание истерии — палка о двух концах: потом, когда европейские биотехнологии подтянулись и законодательство о запрете ГМО пришлось либерализовать, ригидное общественное мнение было уже не готово кушать своих «бесов».

В России тоже проводились большие исследования на жи­вотных, где по 80 параметрам изучали влияние пищи с ГМО на организм. И тоже не было обнаружено никакого вредного вли­яния, вот только наша пресса об этих испытаниях также прак­тически ничего не писала. Зато о редких в научных кругах от­щепенцах, которые твердят о вреде ГМО, пресса ищет часто и с удовольствием, тормозя тем самым внедрение передовых биотехнологий в нашей стране. Часто, например, мелькают ужастики о давно опровергнутых и не подтвержденных в дру­гих лабораториях псевдоэкспериментах некоей госпожи Ерма­ковой.

А ведь ГМО — величайший прорыв по сравнению с селек­цией и химизацией сельского хозяйства! С помощью генной инженерии можно создать холодоустойчивые сорта, культуры, которые меньше поедаются вредителями и которые не душит сорняк, а значит, их не надо так часто поливать ядовитыми пе­стицидами и гербицидами.

Вот пример. Раньше, чтобы потравить колорадского жука, поле поливали инсектицидом, сделанным из почвенной бакте­рии Bacillus thuringiensis. Она производит белок, от которого насекомые дохнут, а для человека и других млекопитающих он совершенно безвреден. Сейчас ген этой бактерии биоинжене­рам удалось внедрить в ген картофеля. И теперь картошку по­ливать не надо, она сама борется с вредителями! А обыватель этой картошки боится. «Глупую» и политую инсектицидом кар­тошку не боялся. А «умную», которая сама этот инсектицид производит, боится!

Еще пример. В Японии в середине «нулевых» специалисты из токийского Национального института агробиологических наук получили рис, устойчивый аж к 13 разного рода гербици­дам. Гербицидами, как вы знаете, опыляют поля от сорняков, чтобы они не задавили культурные растения. Но тут важно, чтобы гербициды не убили и культуру!

Раньше ученым с помощью генных модификаций удавалось создать культурное растение, устойчивое только к одному герби­циду. Но постепенно сорняки тоже вырабатывали к нему устой­чивость, поэтому приходилось искать новые средства, которые убивали бы сорняк, не трогая культурное растение. А тут удалось получить рис, устойчивый сразу к куче гербицидов. Отличное решение! Но добились его, внедрив в рис ген человека, который у нас кодирует белок CPY2B6, работающий в печени, и способ­ствующий распаду ядов и химикатов. Это позволило повысить урожайность и сэкономить на химических удобрениях, а значит, снизить химическое загрязнение почв и наших с вами организ­мов. Больше того, посадки такого риса с геном человеческой пе­чени на уже убитые химическими удобрениями почвы позволяет эти почвы очистить! Казалось бы, радоваться надо.

Однако прослышавшая об успехе ученых общественность возопила: это же каннибализм! Внедрили в рис ген человече­ской печени! Нас заставляют есть человечину! В социалистиче­ской на всю голову Британии один из лидеров одной из приро­доохранных организаций даже заявил от лица потребителей, что «потребители выражают величайшую озабоченность этими бесчеловечными (! — А.Н.) опытами японских ученых».

А что из себя представляет этот пересаженный в рис ген пе­чени? Длинный молекулярный кусок, который отвечает за про­изводство в растении цитохрома — особых белков, участ­вующих в клеточном дыхании. Цитохром человека отличается от цитохрома других существ несколько иным расположением молекул. Но именно это расположение и позволило вывести новый сорт риса. И вспыхнуть панике в средствах массовой ин­формации.

Тем не менее, преодолевая сопротивление низкоинтеллек­туального простонародья, генетически модифицированные продукты постепенно завоевывают мир. Один только взгляд на ГМО-карту мира все расставляет на свои места. Там краской самой высокой интенсивности закрашены наиболее развитые страны (Северная Америка и Европа, ЮАР, Австралия, Новая Зеландия) и бурно развивающиеся (Китай, Индия, большие страны Южной Америки). Россия на этой карте, как видите, в числе аутсайдеров. Знаете, почему? Потому что у нас на зако­нодательном уровне запрещено производить ГМ-организмы!

Зато у нас очень много говорят о модернизации.

Эта карта — просто немыслимый позор! Сегодня в мире ГМ-растения выращиваются на площадях, превосходящих всю пахотную землю России. Россия при этом закупает за границей и активно потребляет ГМ-продукцию других стран. Но у ее ученых и сельхозпроизводителей связаны руки, и потому ни наша наука, ни наше производство в этом направлении не дви­жутся. Мы сами загнали себя в ловушку технологического от­ставания, а ведь генные технологии в XXI веке — то же самое, что физика в веке ХХ-м. Не удивлюсь, если страшилки о ГМО в нашей прессе проплачиваются зарубежными производителя­ми ГМО.

Вообще-то сопротивление публики (причем порой даже публики весьма высокопоставленной!) достижениям прогресса и разного рода нововведениям — явление давно известное. Вот, например, что писал по поводу перспектив железных до­рог в 1830 году специалист по паровым двигателям (!) Деннис Ларднер: «Путешествие по рельсам на большой скорости со­вершенно невозможно, поскольку пассажиры не смогут ды­шать и умрут от удушья». А Баварский медицинский совет в 1837 году заключил: «Строительство железных дорог нанесет ущерб общественному здоровью, ибо движение со скоростью больше 40 км в час неминуемо вызовет сотрясение мозга и сумасшествие, а у публики, находящейся возле такой доро­ги, — головокружение и тошноту». Если это писали люди обра­зованные, что же говорить о простой публике?

Однако постепенно наступало привыкание. Вот что конста­тировала одна санкт-петербургская газета через два года после открытия первой «чугунки» в России: «Ныне в Петербурге ни­кто не боится железной дороги и все убедились, что дикий зверь, пронзительный свист которого сначала пугал самых от­важных амазонок, послушнее самой выезженной дамской вер­ховой лошади...»

Тогда строительство железных дорог было примерно тем же самым, чем позже явилось покорение воздушного океана, а еще позже — выход в космос. На первые пробные поездки по­ездов собирались огромные толпы любопытствующих, а газета «Северная пчела» писала о немыслимой скорости состава: «Шестьдесят верст в час, страшно подумать... Между тем вы сидите спокойно, не замечая этой быстроты, ужасающей вооб­ражение...»

Да, представьте себе, более шестидесяти километров в час — и никто не задохнулся, не умер, вот что удивительно!..

Меж тем противники железнодорожного строительства все равно оставались среди части русской интеллигенции, хоть и по­нявшей, что никто не задохнется от скорости, но все равно протестовавшей против железных дорог. Протестующие ис­кренне полагали, что железные дороги «испортят крестьян­ство». Не в традиции это у нас, разврат сплошной. Да и к чему такие скорости? Куда спешить?..

Примерно так же восприняла широкая публика открытие рентгеновских лучей. В мировой прессе возник шум: икс-лучи нужно запретить, а то негодяи с их помощью будут наблюдать за одетыми женщинами как за обнаженными.

Сходным образом американская публика отреагировала на известие о запуске первого советского спутника на орбиту. Американские священники пророчили скорый конец света, нью-йоркцы ждали катастрофического удара сверху, на волне паники акции на бирже упали на общую сумму более 4 милли­ардов долларов...

Но если во времена строительства железных дорог этим за­нимались еще цари и короли, не особо оглядывать на обще­ственное мнение и, более того, — зная, что мнение это есть мнение темного и необразованного народа, которое можно и нужно не учитывать, то сейчас политическая ситуация в кор­не иная: узколобое простонародье получило право голоса! Де­мократия! Голос недоумка, закончившего школу на тройки, ра­вен голосу нобелевского лауреата. При этом узколобых на мно­го порядков больше, чем лауреатов.

 

Глава 6. Реакция