Посвящаю храмовому греческому комплексу в поселке Вестник (Краснод.край, Анапский район, Восточно-Боспорская экспедиция)Руководитель – Сударев Игорь Николаевич

 

Злак кукурузный, аорта реки,

Той, что под солнцем исчезла в веках.

Храмовый комплекс укутан в пески,

И в терракотах рос глиняный страх.

 

Прячется в памяти прошлого смерть,

А под прибором пиликает гвоздь,

Он не согласен со временем тлеть

Помня былую, карминную рознь.

 

Он переполнен пожаром беды,

Дымом, любовью и смехом детей,

Заревом грозным безумной вражды,

Голосом громким: «О, нет, не убей!»

 

Плачет Деметра и гладит рукой

Храма руины, и в Греческих снах

Снова наполнен живою водой

Бога родник на полях-письменах…

 

   

В лабиринтах

 

В тягости небо, прокисшая млечность дождя,

Души уставших детей напоит молоком.

Кто ты и что эта смутная жизнь для тебя?

Серого сна герметично закрытый флакон?

 

Стоны гитары терзают Лилиту ночи,

Вечность дробится в темницах асфальтовых луж,

Ты в лабиринтах из снов не отыщешь ключи

Под завыванья уродливых, жутких кликуш.

Австрийская площадь

 

Серые замки прошпилили иглами вечность,

Круглая площадьАвстрийская, странная млечность.

Тонкий пергамент, запекшейся кровью расшитый,

Судеб архив номер двадцать и подпись «убитый».

 

Смехом звенящее нотное, светлое утро,

В сне бирюзовом цветочного времени пудра.

Чёрное с жёлтым и призрачный зов колокольный

Душу раскрасят надеждой почти что крамольной -

 

Соком наполним круги кольценосного древа,

В дар короедам в руинах прошедшего гнева,

Будет навеки вода животворно-святая,

С радостью дерево жизнью, и смыслом питая.

Демиург

 

О, Демиург, в твоих словах

Дрожанье неба, век грядущий,

Законов, удивленья прах –

Над черепами выше – сущий.

 

О, Демиург, познай печаль,

Восторг и зависть, раздраженье

И ненавистной злобы сталь,

И мыслей хлебное броженье.

 

Не верь словам врагов, друзей -

Ведь чёрно-белое условно,

Вдохни полынь души своей

В зелёном, вечном море слова.

 

Растая в гуле голосов,

Игре свирели, плаче красок,

В биенье атомных часов,

Среди кривлянья жёлтых масок,

 

Среди разлома бытия,

Изгибов падающих зданий,

В звучанье арфенного «Я»

Не разрешив чужих заданий.

 

Оставив лишь себя-себе,

И миру – эхо в каплях водных,

Палитру – сломанной судьбе

От взрыва красок-душ свободных!

Ты             посвящается Александру Травину

Пахнуть можно горечью века,

Пылью дней, островком чебурека,

Коктебельским рассветом лимонным,

Ароматом Ланкомовским модным.

 

Нарисованный мир отражая,

Лишь собою ты пахнуть не сможешь –

Оболочка надета чужая –

Ты поймёшь вместе с содранной кожей.

Посвящается Александру Гущину на стихотворение о Чингисхане

Там - в степи поэтической злости ты есть Чингисхан,

На лице желтотелых песков тонут древние тени,

Город мёртвых хранит золотой, но заброшенный храм

И рисуют ветра иероглифы стихотворений.

 

Ну, а змеи шипят по углам, опадая на дно

Той непамяти мутной, где прах есть хмельное вино,

И покой поглощает предсмертно горящий закат

Но Солярис – покой, Солярис – космический сад.

16.02.2014 Воскресенье после поминок - посвящается светлой памяти самой прекрасной, светлой, неземной, воздушной, одухотворённой, всеми любимой НАШЕЙ СВОБОДЕ ПАВЛОВНЕ...

Ты Грина воздушная тайна
Танцуешь на райских лугах.
Мы машем руками печально -
Ты в наших раскрашенных снах

Останешься вечно прекрасной
И звонкой, как юности смех...
Лети же над Питерской сказкой,
Такой белоснежной для всех!

Глубокое слово Свобода
В сердцах растворилось навек.
Над гробом прощальная ода -
Цветов обжигающий снег!

Памяти Адама

Своими душами тебя мы одарили,

Часы дарили мы, часы дарили.

Наколдовали и приговорили –

За год до смерти время подарили.

 

И крутятся назад седые стрелки,

И падают на лоб воспоминанья –

Секунды твои быстрые, как белки,

Как звёзды на картине мирозданья,

 

Как ландыши твои глаза душисты,

О первозданный и последний во вселенной!

Ты белоснежный, светлый, самый чистый,

Ты на планете новой, без названья.