Пока длится жизнь, эти два града неразличимы для человека, они станут различимы во время второго пришествия бога.

Происхождение государства. В одних случаях бог прямо назначает правителя, в других его воля проявляется через естественный ход событий, через действие норм позитивного права (опосредованное божественное повеление).

Содержание и цель государства. Он выделяет два вида земных государств: государство, как организация насилия по отношению к человеку и христианские государства, где власть основывается на заботе о подданных. Цель христианского государства состоит в:

· служении церкви, в помощи небесному граду направлять земной к миру небесному;

· насильственном приобщении к христианской церкви, в том числе искоренении ереси вооруженным путем;

· поддержании социального порядка.

Форма государства. Любая форма правления может оказаться если не хорошей, то терпимой, когда уважают бога и человека, то есть соблюдают справедливость.

По его мнению, светская власть и церковная обладают суверенитетом, т.е. речь идет о разделении двух властей. При этом духовная власть - высшая, потому что духовная сфера выше мирской. Но между ними есть точки соприкосновения: светская должна защищать церковную от ее врагов, а церковь должна воспитывать паству в духе лояльности к власти светской.

Право. Августин пишет о нескольких видах законов:

1) вечный закон мироздания – выражением всеобщего порядка. Сам Августин определяет его как тот, «в соответствии с которым справедливо, чтобы все вещи находились в наиболее совершенном порядке»;

2) божественный закон – распоряжения Бога. Писаные божественные законы содержатся в «священных канонических книгах»: Ветхом и Новом заветах. Именно этот закон определяет отношения человека с богом и человека с человеком;

3) закон естественный, или закон природы (физический и пр.) – стество, физика, природа – разные названия одного и того же. Августин пишет о физическом (закон тяжести), биологическом (закон продолжения жизни, деторождения, различные физиологические законы). Сюда же он относит закон общения и сохранения мира между людьми;

4) закон человеческий – Этот же закон конкретизирует и обеспечивает принуждением веления законов божественных. Закон гражданский необходим, так как он устанавливает земной порядок.

Обязательное качество права – справедливость. Августин считает, что нельзя называть правом несправедливые постановления людей.

14. Законодательство и политическая литература в Византии4-8 вв.

Фемистий (317 г.). Правителем нельзя сделаться, им нужно родиться, считал Фемистий. По его словам, природный царь отличается от других человеческой мудростью. Хорошего правителя отличает умение действовать, а не говорить, так как он является олицетворенным законом своего государства. В основе правления должно лежать уважение, а не страх. Правитель избирается не народом или солдатами, его избирают на народном совете.

По своей сути закон беспристрастен к дышащему и живущему, он мертв. Истинного царя Фемистий ставит выше закона, но царь властвует над законом только в том случае, когда он смягчает действие последнего.

Фемистий отмечал, что Бог правит миром, как царь, а не как тиран.

Кроме того, он ставит вопрос о смертной казни, различая проступок, несправедливость и несчастье. При этом проступок отличается тем, что преступник принимает свое решение по размышлению.

Фемистия интересует проблема главных движущих сил, на которых покоится власть. Среди них он выделяет принуждение и убеждение, отдавая предпочтение последнему. Принуждение по своей сути менее действенно, чем убеждение. Поэтому государство есть результат доброй воли. Власть господствует над людьми, потому что они этого хотят и согласны с этим, а не потому, что они ее боятся. Ведь люди предпочитают жить в государстве, а никто не стремится к тому, чего он боится.

Во второй речи к императору Феодосию Фемистий указывает на законы и государственные учреждения как необходимые институты для обуздания внутренних противоречии в обществе.

До настоящего времени сохранилось 34 его речи. Он утверждал в 10 речи:≪Спокойный мир дороже военных трофеев≫. Он доказывал императору, что нет надобности уничтожать варваров, нападающих на страну, а необходимо только ≪отсечь их дерзость, спасти их и заботиться о них как предназначенных судьбою быть под римской властью≫ Себя Фемистий называет любителем мира и мирных речей.

Синезий (около 370 г.) Автор следующих работ: «Речь о царской власти», «О провидении», «О своей жизни» и др.

Негативно относится к христианам и язычникам. Первых он характеризует тем, что для них разум не является критерием, а вторые, по своей сути, - софисты.

Рассматривает вопросы тирании и монархии. При этом он отмечает, что тиран смотрит на людей, как на овец.

Синезий считал, что царь должен стать философом, так как только тогда власть будет разумной силой. Мыслитель говорил, что «тот, кто управляет государством, тот должен уметь управлять государством».

Главным должен быть образ действия правителя – «тропос» (путь). Царь должен служить государству, а не быть запертым в доме.

Современное состояние римского государства Синезий считает упадком и деградацией. Причину деградации Синезий, как и в свое время Цицерон, видит в упадке нравов, забвении обычаев предков. Исчезли римская простота, изменилось в худшую сторону отношение властей к своим обязанностям и к благу народа. А главное - повсеместно "гнусные новшества", чуждые ромеям и не связанные с их историей, вытеснили старые римские национальные нравы.

Его политические трактаты (главным образом, «О царстве» и «О провидении») не только отражали интересы части провинциальной знати, куриалов, ориентирующихся на сохранение позднеантичных полисов. В социально-политическом аспекте роман-аллегория «О провидении» явился настоящим памфлетом в защиту сторонников Аврелиана (восточно-римский политик и консул 400 г.), направленным против его врагов. Синезий хвалит Аврелиана-Осириса за понимание нужд горожан (De prov., I, 12), которым этот префект претория облегчал подати и раздавал подарки. Как образованный куриал, Синезий одобряет увлечение Аврелиана литературой (De prov., I, 2, 12, 18) и философией (De prov., II, 4). И наконец, киренец и Аврелиан сходны в антиварварских взглядах (De prov., I, 15). Критики правительства Аврелиана у Синезия нет вообще.

Есть четкая, хотя и во многом утопичная, программа действий, изложенная в речи «О царстве», где Синезий дает критику отдельных сторон имперской политики, активно проводимой еще Феодосием I. Ее основные объекты: 1) часть придворных («шуты и евнухи», как выражается Синезий), названная болтунами и интриганами, мешающими императору общаться с образованными лицами; 2) роскошь двора и содержание императором массы телохранителей; 3) недостаточно жесткая политика в отношении варваров (рабов, воинов и даже членов сената), угрожающих империи; 4) тяжелые поборы, ложащиеся на полисы (De regno, 25), и покровительство произволу солдат при постоях в городах и деревнях (Ibid., 24). Указанные реалии оформлены не как прямая критика, а представлены в качестве негативных примеров по принципу «добрый государь не должен делать того-то...»

 Законодательство

С правовой стороны власть императора исходила от народа. Императору принадлежало исключительное право толковать законы.

Основным источником права признавался закон. Затем источник меняется и меняется власть (на власть от Бога).

Основная задача государства: благополучие подданных и спасение души. Без Бога и справедливости немыслимо исполнение долга, как и надлежащие управление и отношение к власти.

Священство и Царство – вот два камня, на которых держится государство.

Агапит. Ему принадлежат работы «Царский список диакона Агапита», «Сочинения», «Главы наставительные» и др. Принадлежит к сократовско-платоновской школе.

На первое место Агапит ставит личные качества правителя. Он говорил, что царствовать можно только над добровольно повинующимися людьми.

Агапит рассматривал власть для народа. По его словам, от Бога дарована та власть, которая вселяет любовь.

Правитель должен быть благодарным Богу за право управлять. Причем свою благодарность он должен выразить действиями, а не словом. Используя власть, правитель должен действовать в соответствии с долгом. Но он не должен ограничиваться одними законами, ему нужно знать и высшие нравственные заповеди.

Агапит отмечал, что если народ подчиняется не добровольно, то он будет ждать удобного случая, чтобы свергнуть власть.

Выдержки «Увещевательные главы императору Юстиниану»:

1. Государь! Ты почтен саном высшим всякаго другаго; посему паче всех почитай Бога, который сподобил тебя сана. Он, по образу небеснаго Царствия, вручил тебе скипетр земнаго владычества, для того, чтобы ты, повинуясь законам правосудия и управляя подданными по законам, научил людей блюсти правду и обуздал неистовство дерзких ея нарушителей.

63. Бог ни в чем не имест нужды; Царь имеет нужду в одном Боге.

37. Получивший великую власть должен по возможности подражать Подателю власти.

40. Сан Царя есть самый почтенный. Но он бывает таким особенно тогда, когда облеченный в сей сан действует не строго, но снисходительно, когда он чуждается жестокости, свойственной зверям, и отличается человеколюбием, уподобляющим Богу.

2. Многоокий ум Государя, всегда бодрствуя подобно кормчему, твердо держит кормило законнаго благоустроения и мощною рукою отводит ладию всемирной Империи от течений нестроения, чтобы не увлекли ее волны неправосудия.

6. Нет почтеннее того человека, который имеет власть и силу делать все, что хочет, а хочет и делает всегда человеколюбивое.

8. По высоте сана Царя земнаго, ты недоступен для людей, но, памятуя о власти небесной, ты делаешь себя доступным для нуждающихся и преклоняешь ухо к прошениям бедных, дабы и для тебя отверзто было ухо Божие.

9. Душа Государя, обремененная множеством забот, должна быть чиста, как зеркало, – дабы могла всегда освещаться Божественными лучами и получать вразумление в суждении о делах: ибо ничто так не делает нас способными видеть, что делать, как постоянное хранение чистоты душевной.

12. Удаляйся ласкательства льстецов, каке хищничества врагов: сии исторгают глаза телесные, а те ослепляют смысл душевный, препятствуя видеть истину.

13. Дух Государя должен быть всегда одинаков; переменчивость с переменою обстоятельств есть признак ума нетвердаго. Муж основательный и имеющий непоколебимую душу тверд в добре, как тверда твоя благочестивая держава; он не возносится до надменности, и не унижается до слабодушия.

15. Более всех отличий царскаго сана украшает Государя венец благочестия. Богатство исчезает и слава преходит, но слава Богоугодной жизни, которая чтителей своих изъемлет из забвения, не умирает во веки. 5. Ведай, Богосозданный образ благочестия, что чем больших ты даров от Бога сподобился, тем больший долг воздаяния лежит на тебе.

55. Государь должен быть осмотрителен во всем, но особенно в суждении о делах трудных, и весьма медлен на гнев

18. Ты истинный Царь: царствуешь и господствуешь над вожделениями, увязен венцем целомудрия и облечен в порфиру правосудия..

20. Твое царствование исинно досточтимо: врагам ты являешь силу, а подданным человеколюбие, тех побеждаешь оружием, а от сих побеждаешься безоружною любовию. Между первыми и последними ты видишь такое же различие, какое находится между хищным зверем и овцею.

21. По существу тела Государь равен всякому человеку, а по власти и сану, не имея никого выше себя, подобен Верховному Владыке, Богу. Посему он и, подобно Богу, не должен гневаться, и, как смертный, не должен надмеваться, потому, что хотя он почтен Божественным образом, но вместе облечен в персть, которая указует ему равенство его с прочими.

25. Медлен будь при разсматривании, что делать, но поспешно приводи в исполнение, что положено исполнить; потому что неразсудительность в делах весьма гибельна. И так, премудрейший Государь, полезное государству твоему изыскивай со всем рачением, при содействии благоразумнейших советников и усерднейших молитв.

72. Непобедимый Государь! Будь постоянно деятелен. Как начавший подниматься по лествице не прежде перестает восходить, пока не достигнет последней степени, так и ты стремись к добру, да достигнешь и небеснаго Царствия

27. Поелику нет на земле никого, кто бы мог принуждать тебя к исполнению законов: то сам себя принуждай. Если ты собою будешь подавать пример уважения к законам; то сим утвердишь в подданных мысль о святости их, и предотвратишь надежду ненаказанности за их нарушение.

36. Если хочешь сделать царствование свое достославным: то постанови законом, гневаться на себя, когда сделаешь проступок, также, как гневаешься на преступников – поданных. Ибо имеющаго столь великую власть никто не может учить, кроме собственнаго ума, действующаго в самом преступившем.

39. Исполняющих усердно повеления твои старайся награждать блистательнейшими дарами: чрез сие и ревность добрых усугубишь, и порочных расположишь отстать от пороков. Весьма неправосудно – удостоивать одинаковых почестей людей не одинаково поступающих.

41. Равно безпристрастно суди и друзей и врагов; не милуй приверженцев за их приверженность, и не преследуй нерасположенных к тебе за их нерасположенность.

50. Пресветлейший Государь! люби более тех, которые просят у тебя милости, нежели тех, которые приносят тебе дары. Последние возлагают на тебя обязанность вознаграждения; первые делают твоим должником самого Бога, который все, делаемое им, усвояет Себе и наградит щедро твое Боголюбивое и человеколюбивое расположение.

Петр Патрикий. Исследовал вопрос о политической науке.

По словам Петра Патрикия, политическая наука – это божественное провидение. Бог дал эту науку, чтобы указать человеку нужный путь. Политическая наука должна включать три главных элемента:

1) закон;

2) учение;

3) образ жизни.

Данный мыслитель считал, что управлять государством не может незнающий человек.

Нельзя сделать всех одинаково счастливыми.

Монархия – единственный правильный устав государства, так как царь подобен Богу (равный и соименный). Но Божьим царем он станет тогда, когда будет подражать Богу в своих действиях. Благость, мудрость, сила и справедливость – это те качества, которые присущи Богу и которые должен проявлять и царь.

Отношение Петра Патрикия к праву характеризовалось следующим. Мыслитель считал, что царь должен действовать правомерно. При этом ему не нужно вмешиваться в текущее управление, он должен задавать только общее направление деятельности.

Идея права всегда должна присутствовать в законах. Но нельзя надеяться только на действие естественных законов, нужно учитывать и культуру.

Законодательство

К основным источникам законодательства Византии IV – VIII вв. относятся Эклога, Прохерон, Эпанагога, Василики.

В Эклоге утверждался принцип равенства всех перед законом, а также была заложена мысль о том, что законодательство должно быть более гуманным.

В Прохероне законодательство впервые переводилось на греческий язык.

Эпанагога содержала определение закона. Закон – общезначимое распоряжение, решение мудрых людей, попечение о вольных и невольных ошибках, общие установления государства, божественное изобретение. Задача закона – управлять, запрещать, разрешать и наказывать. Право толковать закон принадлежит императору.

Источником права признаются и обычаи. Указывается также, что законы не должны быть противоестественными.

Кроме того, рассматривается вопрос о соотношении властей патриарха и императора. Вся полнота власти находится у императора, но его действия не должны идти вразрез с постановлениями Соборов.

Василики к источникам права относят: плебисциты, мнения юристов, преторское право. Указы императора имеют силу закона. При этом они могут противоречить закону лишь в том случае, если не наносят ущерба либо смягчают положение виновного.

15. Политико-правовые идеи Византии в IX – XIV вв.

Патриарх Фотий

Ему принадлежат работы «Послание правителю Болгарии о том, что есть управление государством», «Послания» и др.

Около 865 г. составлено Послание Михаилу Болгарскому. В 875 г. Василий I назначает опального Фотия воспитателем своего сына, будущего императора Льва VI.

В «Послании правителю Болгарии о том, что есть управление государством» Фотий писал, что князь нуждается в наставлении. Цель указанной работы заключалась в том, чтобы изложить, какие поступки князя положительные, а какие – негативные. В первой части «Послания» указывается на то, что князь должен быть совершенным человеком, хотя по природе он одинаков со своим народом. Пороки правителя видны всем. Фотий утверждал, что правителем можно только родиться. Правитель должен постоянно совершенствоваться. Даже наказывая, он должен действовать без гнева и раздражения. Правитель должен вызывать страх, соединенный с любовью, и не должен проявлять беспощадность.

Задача государства состоит не в расширении территории или в военном деле, а в том, чего оно может достичь своими силами, - «из худшего сделать превосходное». Государство должно видеть свою цель в нравственном совершенствовании людей и их спасении.

Власть должна «охотиться за мнением народа», поэтому если население любит власть, то ей не нужно оружие для своего самоутверждения. Порядок в государстве должен быть основан на законе.

 

Послание Фотия построено таким образом, что первая и большая его часть содержит изложение патриархом основ христианского вероучения и истории церкви, а собственно «княжеское зерцало», помещенное в конце сочинения (строки 1180—1208), занимает скромное (по объему) место.

Основополагающей для Фотия является взаимосвязанность веры и достоинств: «Следует, чтобы добродетели верой утверждались…» [Послание, 29—30].

Выдвижение на первый план веры: «Правильность догматов предполагает упорядоченность государственного устройства» [Там же, 30—32].

Идеальное состояние общества, достигаемое, по Фотию, гармонией вероисповедания и государственного устройства, обозначается им с помощью понятия κοσμιότης т.е. красота, создаваемая стройностью, упорядоченностью, чинностью. Закономерно его использование в трактовке государственной власти и Фотием, осуждающим всяческую нестабильность, перемены, волнения в жизни государства и общества.

Противопоставление тирана (узурпатора) князю и императору основывается у Фотия на противопоставлении мятежа и «безмятежности»: «свойство тиранов — бунтовать народ, ибо во всеобщей гибели и раздоре черпает тирания неколебимость. Свойство же князя и императора — хранить единомыслие подданных безмятежным» [Там же, 887—890].

Соразмерным, упорядоченным, согласно Фотию, должен быть внешний облик князя (о нем, кстати, поучает Фотий, не следует заботиться «сверх меры»): князю приличествует «благочиние (εὐταξία) поступи», его «движения должны украситься чинностью» (τάξει); ему следует «остерегаться поспешности (τάχος) в словах», неуместной на людях и «особенно ничтожной и низменной во всеобщих государственных постановлениях»; «быстрота в словах, делах и движении» лишь в сочетании «с благочинием» (εὐταξία) являет обладающего ею божественным; «соразмерность во всем этом с благочинием» делает человека почитаемым, достойным удивления и «более пригодным управлять» — сказано в связи с тем же описанием «нормативного» облика князя; напротив, «быстрота с бесчинием» — это безумие и безрассудство; впрочем, добавляет Фотий, и «медлительность с бесчинием» — глупость [Там же, 681—700].с

Смех, выражающий эмоциональное движение, искажает, по Фотию, облик и оскорбляет «благостояние (εὐστάϑειαν) нрава» [Там же, 705].

Надо править «державно» (ἐγκρατῶς), не прибегая к наказаниям, а создавая о себе впечатление, что можешь наказать.

Отношение к нововведениям: Представление о порядке как об условии политической стабильности определяет негативное отношение Фотия к новаторству. «Горазды нововведения … смущать и уязвлять помыслы, а толпу вызывать на злословие и дерзость» [Там же, 1139—1140]. Всякому делу должен предшествовать совет — учит Фотий, «непредусмотренные деяния, по большей части, шатки (σϕαλεραί), а содеянное праведно должно считаться скорее следствием иной причины, нежели внезапная перемена и устремление того, кто часто сбивается на сторону» [Там же, 822—825]. Патриарх настойчиво предупреждает от поспешных перемен: «Не изменяй ничего в отношении к единородцам с легкрстью и без явной причины», поскольку, если причины им будут неведомы, а сама перемена правомерна, они все равно обвинят в изменении не себя, а твое легкомыслие [Там же, 851—852].

Общие положения о власти:

Едва ли приходится удивляться тому, что в сочинении константинопольского патриарха, адресованном его духовному сыну (только что обращенному в христианство болгарскому князю), приоритетом в характеристике основ власти пользуется конфессиональная тематика.

Фотий замечает, обращаясь к Михаилу: христианское вероисповедание, заветы апостолов, учение отцов церкви, «разум вселенских соборов» — все это должно стать образом мыслей не только самого Михаила, но и его подданных, которых он должен «руковести» к истинному учению и вере, и «ничто нельзя считать почетнее заботы и попечения об этом» [Там же, 483—484]. Развивая далее эту мысль, Фотий завершает ее призывом к Михаилу сделать так, чтобы «на государство смотрели и называли (его) согласным (σύμϕωνον) вере, власть твою — (считали) всеобщим благом для рода и отчизны».

По сути дела, немногословная фраза Фотия отражает его общие представления о структуре окружающего мира: государство с его исполнительной функцией власти, общество в таких его категориях, как род, родина, и лежащая в основе всего вера.

Фотий смотрит на власть как на испытание, в котором человеку дано (или не дано) проявить себя. «Человеческий ум испытывается в делах управления и помыслах управляемых» [Там же, 626—629]. Деятельность начинается для Фотия с интеллектуальных усилий: «Всякое дело да предваряется советом, ибо непредусмотренные дела по большей части шатки» [Там же, 822—823]. «То, что руки многих и многократно не сделали, то один совет и сразу свершал, а посему благой совет предпочитай множеству рук» [Там же, 826—827]. «Свойство разумных мужей предвидеть трудности и устранять (их) посредством благого совета» [Там же, 1115—1116]. «Оружие нередко посрамляло слова, но и сила слова зачастую притупляла остроту войны и останавливала натиск великих войск. В сочетании со словом руки, следовательно, удвояют победу» [Там же, 1154—1156].

Необходимость личных трудов правителя раскрывается Фотием следующим образом: князю подобает заботиться о делах, которые идут хорошо, как о «неустойчивых», и крепить их; о тех же делах, что расстроены, надо держать совет и размышлять, как бы исправить их; опыт показывает, учит Фотий, ничто из дел, принимающих нежелательный поворот, небезнадежно, но «малейшая праздность ниспровергала великие державы…»

«Надежды напрягают жилы трудов, а труды рождают надежды. Ты же, умилостивляя Бога, не пренебрегай ничем из того, что надо сделать, и пожнешь прекрасные, великие надежды» [Там же, 1157—1159].

Успех деятельности князя заключается, по Фотию, и в качестве управления: «Кое-кто полагает, что доблесть князя в том, чтобы из малого сделать город великим. Я бы скорее сказал — из ничтожного превратить в хороший», так как первое может произойти из-за стечения обстоятельств, а второе лишь в результате деятельности того, «кто управляет наилучшим образом» [Там же, 804—808].

Власть как испытание человека, личные труды князя — все это подводит Фотия к рассуждению о личном примере правителя: «Хвали за прекрасные деяния, но хвали не только словом, а и тем, что прежде всего сам совершаешь подобное, и тем, что, отдавая подражающим (в этом) предпочтение перед остальными, отличаешь почтенных; первое — (дело людей) обычных, второе же — достойных править» [Там же, 878—881]. «Наилучшим судьей других ты станешь лишь тогда, когда, надзирая за своим, отдашь причину каждого деяния (на суд) совестливому судье и подумаешь об исправлении ошибок» [Там же, 873—874]

Фотий высказывает мысль о совестливости и самого князя: «Совершенная добродетель князя не в том только, чтобы стыдиться толпы, дабы не свершить греха, но в том, чтобы до толпы (стыдиться) самого себя» [Там же, 1081—1082]

Фотий продолжает это описание, регламентируя правдивость князя. «Поспешная клятва, — поучает патриарх, — подручница клятвопреступления», клясться — свойство неблагородного ума, и муж великой души постыдится подтверждать верность слов клятвой, к тому же «владычный закон31 запрещает клятву» [Там же, 922—926].

Фотий осуждает ложь как признак слабости, считая ее крайним злом по отношению к друзьям, запрещая в то же время лгать и врагам: «Не ухищряйся в обмане против доверяющего тебе противника» [Там же, 932— 936]. Ложь неприемлема прежде всего для правителя: «Всякому человеку следует избегать обмана, но более всего тем, кто у власти»; для первых, если такое случится, может стать оправданием слабость, вторым и она не будет убежищем [Там же, 958—959].

В отношениях с подданными Фотий требует от князя не только правдивости: «Не так мужество во время войны украшает и спасает князя, как человеколюбие и благоволение к единородцам» [Там же, 856—857].

Свои собственные невзгоды надо переносить «благодарно и доблестно», а невзгоды подвластных «сочувственно и небезболезненно — это (признак) силы и мужественного ума, противное же — (свойственно) малодушию и недостойно княжеского промысла и предстательства» [Там же, 948—951].

«Когда кто-либо управляет собой, тогда должно считать, что он истинно управляет и подданными» [Там же, 840].

«Зависть любой душе великая болезнь, наивеличайшая же прежде всего тем, кто у власти», ибо она заставляет рассматривать тех, кем ты намерен воспользоваться на благо жизни и города, как врагов из-за присущей им добродетели; «насколько следует избегать собственной зависти, настолько — гнать (прочь) и зависть к себе — это более всего подобает князю, вред которому, пусть даже не сразу, наносят завистники» [Там же, 830—836].

Продолжая характеристику отношений между правителем и подданными, Фотий обращает внимание Михаила на сложности в положении князя: «Трудно к любви примешивать страх, — рассуждает патриарх, — ибо любящие совсем не имеют страха, а страшащиеся не желают любить. Ты же различай: наилучших предуготовь любить (ведь в их страхе нет никакой нужды), прочим же необходимо бояться, дабы они воздерживались от дурного. Убоятся они без ненависти, то и на наказующего воззрят не во гневе, а как на отца воспитующего…» [Там же, 906—911]. Гнев однозначно осуждается Фотием как «добровольное безумие», «отчуждение от собственного разума» [Там же, 1019], «огнь, пожирающий питающее его древо» [Там же, 1022], «слепое чувство… не в состоянии отличить хорошего от плохого» [Там же, 1029], а потому — «Никогда никого не накажешь в гневе праведно» [Там же, 1025].

«Постыдно, — убеждает он, — управляющему мужами и владычествующему над ними терпеть поражение от женщины и становиться рабом удовольствий. Кто какую (женщину) получил по закону в помощницы жизни, с тою живя да не согрешит» [Там же, 1043— 1045].

Фотий наставляет Михаила: «Муж поистине целомудренный и страж господних заповедей не только от персиянок, но и от взора любой женщины, как от острой и смертоносной для души стрелы, убежит…» [Там же, 1052—1054].

«Безбрачие — дело божественное, сверхъестественное и большее, нежели государственная доблесть и благозаконие. Единобрачие же — дело человеческой природы для преемства рода и общности культурной, человеколюбивой жизни и благоузаконенного государства, а многоженство — престыдно и нечисто…» [Там же, 1046—1049].

«Пьянство и роскошь правящих считай кораблекрушением для управляемых; когда кормчий тонет в пресыщении и вине, как не разбиться в мириадах волн и величайших, водоворотах государственному кораблю и не потонуть вместе с погибающим кормчим» [Там же, 1068— 1071].

Князь, религия и церковь:

Всякое деяние обретает благополучное завершение, если тому «не противодействует вышняя воля» [Там же, 672]. Чтобы ты ни делал, наставляет Фотий Михаила, «в собственной ли жизни или в обшей (жизни) государства считай справедливым причину относить к Богу» [Там же, 1165—1166].

Представление о божественном происхождении земной власти: насколько человек отмечен властью, настолько он должен первенствовать в добродетели; поступающий, иначе совершает три ошибки — губит себя, вовлекает видящих это во зло и, наконец, «побуждает хулить Бога за то, что таковую власть вручил такому человеку» [Там же, 783—784].

Молись не только наедине, но «молись на людях и публично»; насколько первое преумножает чистоту помыслов, настолько второе призывает присутствующих к подражанию; первое — собственной пользе, второе помогает и другим, спасение которых есть свидетельство добродетели князя [Там же, 646—652]. «Созидай храмы во имя Бога и его святых по церковным установлениям и приучай народ собираться в них, с тем чтобы они сообща молились Богу, возносили общее славословие, приходили к единомыслию и обретали общее спасение и пользу» [Там же, 653—657].

Власть князи правосудие:

Рассуждая о существе закона, Фотий исходит из своего понимания характера власти: «Многих похвал достоин тот, кто, получив большую власть поступать несправедливо, творит справедливость»; для бедняка предлог поступать несправедливо — его бедность, «мужу, обладающему могуществом и не испытывающему нужды, непростительно грешить несправедливостью» [Там же, 775—780].

«Характер правящих становится законом для подданных» [Там же, 819]. Если толпа даже сама в чем-либо ошибается то причину этого она все равно возводит к князю [Там же, 819—820].

Сосредоточив толкование справедливости на личности правителя, наделенного властью, Фотий тем самым лишает категорию закона самостоятельной ценности, существующей независимо от государя.

Согласно Фотию, благоденствие подданных «возвещает о высшем разуме и справедливости власти» [Там же, 1163—1164]. Правда, константинопольский патриарх все же не допускает нарушения закона во имя благоденствия: «Не восхвали ничьей несправедливости, даже если кажется, что благодаря ей (наступает) благоденствие» [Там же, 814].

Говоря о наказании за проступки, Фотий различает между прегрешениями нарушителя по отношению к самому себе и к обществу: «благозаконие государству будет», если правитель неумолим ко вторым: тогда как «дело императора и наизаконнейшей власти» — человеколюбиво относиться к первым, справедливо осуждая за проступки против общества [Там же, 768—773].

«Из законов прославляй и принимай самые точные», взирая на них, соизмеряй с ними свою жизнь, но не назначай в соответствии с их положениями жестоких наказаний подданным, руководи ими с помощью «более человеколюбивых» постановлений [Там же, 792—795].

Наилучшим судьей, убеждает Фотий Михаила, считай того, кто быстрыми помыслами охотится за природой справедливости, а, поймав ее, правильно осуществляет; быстрый в помощи обиженным, медленный в наказании прегрешивших; сильнее золота и не менее власти; одерживающий верх над гневом и не терпящий поражения от сострадания; единственное родство, дружбу и славу такой судья знает в суде по справедливости [Там же, 844—850].

Император Василий

Основатель македонской династии. Ему принадлежит работа «Главы наставительные к сыну Льву» (66 глав).

Богоустановленность власти связана с ее ограничением. Власть дается не в собственность, а во владение, для определенной цели и на определенных условиях. «Власть дается на хранение». Царские прерогативы переходят из одних рук в другие. Следовательно, если происходит смена царей, то они не собственники, а владельцы. Собственником власти является один Бог. И поэтому «несобственники» не могут распоряжаться властью как угодно.

Задача государства – достижение общего блага, оказание каждому поддержки. Но, по мнению императора Василия, не стоит давать добро недостойным.

Правитель должен устранять всякую борьбу в государстве и быть для подданных «неписаным законом». Он должен уметь выбирать себе помощников, оценивая способности последних в управлении собственным хозяйством.

Отношение императора Василия к законам заключалось в следующем. Правитель должен свято хранить законы, изданные его предшественниками. В противном случае законы, изданные им самим, тоже не будут уважаться. Следование закону должно сочетаться с гуманностью и снисходительностью.

Также император Василий отмечал, что если финансы построены на слезах народа, то они не будут обладать прочностью. Налоговая политика государства должна быть снисходительной.

Сравнительно небогатый жанр византийских «княжеских зерцал» представлен в правление императора Василия I (867—886) сразу двумя сочинениями: «Учительными главами» и «Вторым поучением» Василия своему сыну, будущему императору Льву.

 

Было бы естественно ожидать и от Василия, что в начало его поучений сыну будет выдвинута основа основ византийских представлений о власти императора — ее божественное происхождение. Это ожидание, впрочем, не оправдывается: крестьянский сын из Македонии, преодолевший в течение немногих лет, казалось бы, непреодолимую пропасть, разделяющую конюха магната Феофилицы и императора, начинает свои наставления с мысли о важности образования.

Примеры глав: гл. 2 «О вере», гл. 4 «О суде и воздаянии» (имеется в виду «небесный суд»), гл. 28 «О великодушии и кротости», гл. 38 «О том, что все преходяще в этом мире», гл. 41 «О царствии небесном», гл. 42 «Память о Боге» – главы о вере; гл. 6 «О заботе и бдении», гл. 9 «О желаниях», гл. 10 «О достоинстве характера», гл. 20 «О почитании родителей», гл. 21 «О справедливости», гл. 47 «О мире», гл. 49 «О внимании», гл. 51 «О снисходительности», гл. 52 «О благодарности», гл. 53 «О телесной красоте» и др.

Дабы сохранить свое царство безупречным, поучает Василий в гл. 21, не берись делать то, за что ты порицал бы других, ибо подданные горазды судить дела архонтов; если ты будешь придерживаться этого правила, то совершишь тем самым два следующих поступка: ты и себя убережешь от порицания, и подданных научишь… всячески изощряться в добродетели; если жы ты будешь делать противное тому, что говоришь, то совесть тебе судья; а если, говоря благое, ты и поступать будешь так же, то обретешь одновременно и свидетелей, судей твоей жизни, и безукоризненных подражателей твоему совершенству [Главы, XXXII С—D].

В гл. 32 «О благозаконии» Василий полагает в основу правопорядка нрав императора и соблюдение им «добрых законов» предшествующих императоров, не вспоминая о каком бы то ни было конфессиональном обосновании своей мысли [Главы, XXXVII А—В].

В гл. 44 «О несправедливости» автор подчеркивает, что большую ответственность за несправедливось несет не непосредственный виновник, а не пресекающий ее; император должен внимать жалобам потерпевшего несправедливость, ибо последнему, если он не нашел защиты у государя, остается лишь уповать на отмщение Бога, который и взыщет с тебя за небрежение [Главы, XLIV С—D]. Разумеетс