Креативность, преодолевающая конформность

 

Наше путешествие продолжается, и мы подплываем к большой развилке, где нужно выбрать дальнейший курс. Один рукав русла реки ведет к конформности, другой – к свободе самовыражения. Направление, ведущее к конформности, выбирают те, кто предпочитает, чтобы ими управлял тоталитарный режим. (Его также выбирают политические лидеры, стремящиеся вести граждан к такому режиму). Как отмечает Кларк Мустакас[105]:

 

Когда индивид конформен, когда он следует за другими, имитирует других, стремится быть как все, он все больше и больше движется в направлении самоотчуждения. Такой человек боится вопросов и противоречий, боится выделяться или отличаться. Он не размышляет исходя из собственного опыта, чтобы обнаружить ценность или смысл, не доверяет собственным ощущениям, не следует им, чтобы прийти к тому или иному естественному заключению. Он избегает непосредственного участия в спорах и становится тревожным в ситуациях, требующих от него самосознания и самооткрытия…

Отрезанный от своих подлинных желаний и возможностей, индивид не испытывает ни осуществления, ни ощущения подлинной связанности….

Конформный человек не пользуется своими ресурсами, опытом, но заимствует направление у экспертов, авторитетных фигур и традиционных ориентиров. И где-то на этом пути он отказывается от своей идентичности, погружаясь в приемлемые групповые способы действий[106].

 

Именно по этой причине нам необходимо стимулировать креативность в обществе, поддерживать его членов в том, чтобы они становились независимыми мыслителями и деятелями. Такие люди опираются на собственные интеллектуальные силы, позволяющие различать, что приемлемо, морально и этично применительно к любой ситуации. Когда люди не пользуются своей креативностью и способностью различать, они становятся уязвимыми для экстремистских лидеров, что приводит к таким трагедиям, как массовое самоубийство в Джонстауне[107].

Возможно, некоторое количество конформности необходимо. Например, соблюдение закона требует известной степени конформности. Люди сознательно решают, что подчинение закону отвечает общественным интересам. Однако такое решение очень отличается от выбора тех, кто слепо следует за лидером, потому что утратил смелость отстаивать собственные убеждения или потерял идентичность. Творческий человек открыт по отношению к возможностям, он обнаруживает гибкость и ценит индивидуальные различия. Конформист закрыт, его мышление ригидно, он всегда следует за лидером, не пользуясь собственными знаниями и способностью к различению. Ради поддержания демократии мы должны сохранять способность понимать идеи, обращать внимание на возможности и альтернативы.

Поскольку креативность и самовыражение стимулируют независимое мышление, спонтанность, самоуважение и расширение прав и возможностей, а также актуализируют наши высшие силы, они должны стать частью общего образования. Мне повезло расти в такой образовательной системе, где креативность – не важно, в студии для занятий искусствами или в классе для занятий социальными науками, – всячески поддерживалась и ценилась. Большинство школ подавляют креативность. В далекой перспективе это приведет нашу демократическую систему к разрушительным последствиям.

Креативность представляет угрозу для тех, кто нуждается в конформности. Диктаторы уничтожают самовыражение и творческий процесс. Они не желают, чтобы граждане думали самостоятельно, действовали спонтанно, были одарены богатым воображением или действовали по своему усмотрению. Диктаторам нужна конформность – безусловное подчинение. Творческий процесс несовместим ни с какой догмой. Как мы видели, творческий процесс включает интуицию и тайну, погружение в неизведанное, хаос идей, форм и цветов, готовность играть и экспериментировать. А частью этого процесса является разрешение выражать свои чувства всевозможными способами: словами, звуками, цветами, линиями, формами, драмой, музыкой. Благодаря всему этому мы находим нашу индивидуальность, самоуважение и способность действовать осознанно.

В настоящее время американская демократия и экономическая система, кажется, содействуют усилению алчности и насилия. Сравнивая нашу систему с деспотическими режимами, я чувствую, что нам повезло обладать относительной свободой. При этом я понимаю, что мы должны применять свою креативность и продвинутое сознание, чтобы избежать превращения в репрессивную диктатуру. Тираны создают атмосферу массового страха, принуждая людей подавлять свою креативность. Тоталитарная система требует от индивида определенной разновидности личностной неподлинности, ради выживания он вынужден носить на публике совершенно фальшивое лицо. Если человека заставляют жить во лжи, что происходит с его душой? Что можно сказать, если вы по-настоящему думаете только в пределах собственной кухни, беспокоясь при этом о том, что и ваш дом, возможно, прослушивается? Лично побывав в таких странах и проведя глубокие разговоры с людьми, живущими в таких системах, я узнала, что они живут двумя параллельными жизнями: публичной, общественной, и личной, частной. Это разрушает человеческий дух.

Следовательно, нет ничего удивительного в том, что люди встречают человекоцентрированные экспрессивные искусства с восторгом. Обретенная возможность вновь открыть свои мысли и чувства, позволить себе открыто поделиться тем, что внутри, приводит их к личностной конгруэнтности. Внутренние переживания соответствуют тому, что можно видеть вовне. Это приносит огромное облегчение и удовольствие от вновь пережитой аутентичности. Как только такая аутентичность прожита, она может быть подавлена только под дулом пистолета.

Вопрос о соотношении креативности и конформности я привезла с собой из Москвы, где побывала в 1989 году. Услышав, что Кандинский – один из моих любимых художников, мои советские знакомые взяли меня на недавно открывшуюся ретроспективу его работ. Искусство Кандинского было спрятано в музейных подвалах в течение более тридцати лет! После двух часов разглядывания сотен его щедро колорированных полотен я ушла, чувствуя себя счастливой, сильной и воодушевленной. Я вышла на широкую московскую улицу, ощущая в себе смелость быть полностью собой, а советским коллегам сказала: «Я не удивлена, что Сталин упрятал эти картины под замок. Они служат примером свободы экспрессии, креативности и индивидуальности!»

 

Поиск решения

 

Творческие люди ищут решение. Сплавляясь вниз по реке творчества, вы можете посмотреть на ее берега, чтобы увидеть людей, осуществляющих тот вид активности, который вы ищете. Их позиция может быть очень простой, например, такой как уважение к культуре соседа или предоставление права своему ребенку-подростку писать как курица лапой (без осуждения с их стороны). Все это может привнести некоторое количество движения, визуального искусства, вокализации и свободного письма в вашу классную комнату, офис или зал заседаний.

На следующих страницах приводятся два примера того, как позволить искусству передавать послания. Первый – пример из жизни художницы, позволившей себе обладать более широкими правами и возможностями. Второй – пример из моего личного опыта, на котором я продолжаю учиться; он по-прежнему продолжает интриговать меня.

 

 

Художник как активист

 

Моя подруга, художница, преподаватель и живописец с большим стажем, Конни Смит-Сигел, написала статью, в которой она ярко выражает множество дорогих для меня чувств. Она описывает свое понимание окружающего нас ядерного безумия, осознание реальной возможности уничтожения человечества.

 

Ощущение неправильности этого мира… делает невозможной работу в студии. Меня переполняют идеи проектов, в которых искусство может быть использовано для того, чтобы откровенно высказать свое мнение и в моей собственной работе, и в совместной работе с другими художниками. Эти идеи оформлялись с такой ясностью и силой, что в конечном счете некоторые из них воплотились в конкретное действие, и в результате ощущение пребывания в кошмарном сне стало слабее[108].

 

На основе своих великолепных живописных пейзажей, выставлявшихся ранее на различных выставках, Конни создала гигантские транспаранты, объединив свои картины со смелыми высказываниями известного врача Хелен Кэлдикотт[109]. Вот слова, которые обрамляли два ее больших живописных полотна: «Каждый из нас должен взять на себя полную ответственность за выживание Земли» и «Мы хранители жизни на Земле. Мы держим ее в своих ладонях». Используя свое творчество как мощное средство коммуникации, Конни выступила с трибуны. Она сказала:

 

Существует огромная потребность в искусствах, позволяющих транслировать эмоциональные реакции людей на ядерную проблему, и каждое искусство может стать релевантным в этом отношении. …Я чувствую, что сам художественный процесс как таковой представляет собой мощную политическую деятельность. Среди всех профессий искусство наиболее уязвимо, поскольку, по общему мнению, оно не имеет практической ценности за исключением выражения человеческой уникальности. Тем не менее оно ценно и в этом смысле, поскольку занятия искусством могут быть чрезвычайно практическими и крайне востребованными в настоящее время, потому что они напоминают нам о том, что мы живые существа, а жизнь – это чудо, если она проживается во всей полноте. Из-за того что «искусство» уничтожения жизни стало столь невероятно эффективным и плодовитым, само выживание человечества сейчас зависит от нашей вовлеченности в такие формы активности, которые порождают, создают жизнь посредством преобразующего процесса, присущего творческой экспрессии во всех проявлениях жизни и в каждой из профессий.

Искусства не только дают инструменты для утверждения человеческой уникальности и подтверждения жизни, они дают возможность для выражения и трансформации всего спектра человеческих чувств, включая гнев и агрессию. Выраженный в цвете, движении или драме, даже самый сильный гнев может привести к чему-то большему, лежащему в основе самого этого чувства, – к еще большей реальности, которая включает эти чувства, но превосходит их. Когда гнев выражен в цвете, например в красном и черном, его можно увидеть как основополагающую, изначальную силу, подобную огню, и благодаря этому получить заряд энергии, вместо того чтобы быть разрушенным. Все виды искусства предлагают такую возможность[110].

 

Мне особенно нравится та сила, с которой Конни рассуждает о том, как можно направить гнев и агрессию в конструктивное искусство:

 

Возможность трансформации или сублимации человеческой энергии посредством экспрессии в разных видах искусства – один из самых поразительных человеческих ресурсов, который мог бы гораздо сильнее, чем принято думать, влиять на решение таких проблем, как болезни, преступность и войны. Если бы сублимация была лучше изучена и использована, много больниц, судов, тюрем и армейских подразделений просто не понадобились бы.

В словаре понятие «сублимация» определяется как «направление энергии (импульса) с изначально примитивной цели на более высокую в эстетическом и культурном смысле». Я испытала это качественное изменение на себе и видела его проявление у сотен студентов; какой бы импульс ни приводил человека к творческой экспрессии – фрустрация, радость или просто любопытство, – когда он переведен в цвет, линию, звук или движение, происходит изменение сознания…

 

Конни заканчивает свою статью так:

 

Логическое обоснование создания ядерного оружия основано на страхе перед этой динамической силой, на убежденности в том, что человеческая природа изначально деструктивна и ее нужно постоянно сдерживать. Это совершенно пессимистичная точка зрения, но с учетом уже совершенных человечеством злодеяний она кажется вполне убедительной с точки зрения логики. Художники наряду с терапевтами и разного рода целителями могут представить важное доказательство для другого логического обоснования: человеческая природа не деструктивна, а преисполнена любви. В основе человеческого поведения лежит стремление к жизни, и исцеление может произойти только через восстановление и выражение творческой энергии[111].

 

Сила экспрессии не принадлежит исключительно профессиональным художникам. Я была свидетелем того, как экспрессивное искусство, аутентично возникшее из любой чувственной основы и эмоционального опыта, несет в себе и выражает сильное послание. Такие работы обладают мощным воздействием.

 

Рождение поэзии

 

В вышеприведенном примере Конни использовала свое искусство как средство для исцеления себя и форму активной гражданской позиции. Она всего лишь одна из множества художников, драматургов, кинопродюсеров и поэтов, применяющих силу образов для изменения сознания.

 

Художник как активист: Конни Смит-Сигел использует свое искусство как мощное средство коммуникации

 

Мой опыт отождествления себя с людьми – невинными жертвами, живущими на другой стороне земного шара, служит примером действенности связи между движением, поэзией и политическим действием. Я делюсь им, потому что сам процесс, в котором возникают стихи, показывает, как послания приходят непосредственно из движения нашего тела, давая выход бессознательному и позволяя творчеству свободно изливаться вовне. Таинство происходящего действа буквально завораживает меня. Я прошу вас оставить на время свою оценку того, были ли действия США в Персидском заливе правильными или нет. Я включаю в книгу этот отчет, чтобы вы могли опосредованно испытать универсальность связи между всеми людьми.

 

Остановим войну сейчас, пока еще не поздно

Чувственный опыт, возникший на глубинном уровне, несет в себе сильное послание (Натали Роджерс)

 

В январе 1991 года, когда на телевидении и первых страницах газет было объявлено о начале войны в Персидском заливе, меня внезапно охватили тревога и гнев. В то время я участвовала в недельной программе «аутентичного движения» с Джанет Адлер. Б о льшую часть дня мы создавали движение на основе внутреннего импульса тела. В этом действе принимали участие эмпатичные и заботливые свидетели, сидевшие в кругу и удерживающие для группы нужный объем или качество сознания. Я присоединилась к малой группе в центре комнаты и двигалась с закрытыми глазами, позволяя внутреннему импульсу вести мои движения на протяжении более часа. И хотя у меня не было намерения открыть себя событиям, происходящим в мире, мое тело ощущало, подобно впитывающей губке, рост напряжения, которое было подготовкой к массовым убийствам. Обратный отсчет для «Бури в пустыне»[112] стал как будто обратным отсчетом для моей собственной внутренней бомбы с часовым механизмом. И хотя моя жизнь была необычно спокойной, на мои обращенные к миру антенны пришли послания о возможной катастрофе.

После опыта движения у нас была возможность поговорить о нем. Обычно мне легко проговаривать свой опыт, но в этот раз я была настолько шокирована происшедшим со мной на протяжении этого часа, что не смогла вымолвить ни единого слова. Это переживание слишком ошеломило меня.

В ту ночь я никак не могла уснуть, и из меня буквально излилось стихотворение. Я говорю «излилось», потому что именно так это почувствовала. Я не думала: «Что бы мне написать, чтобы освободить мои чувства?» – просто сидела в постели со своим дневником, и слова появлялись именно в том порядке, в котором вы прочтете их ниже. Поэзия никогда не была для меня формой самовыражения. За всю свою жизнь я написала, возможно, три или четыре стихотворения. Так что это событие говорит о таинстве процесса творческой связи.

 

Высказать невысказываемое

У меня было видение.

(Как бы я хотела, чтобы его у меня не было.)

Кровь смочила песок,

тела, сплющенные блины

на горячей сухой земле.

Не сотни, не тысячи,

но десятки и десятки тысяч

ушли навсегда.

(Я только что услышала, что Пентагон заказал

шестьдесят тысяч мешков для трупов.

Швейные машинки «Зингер» строчат с удвоенной скоростью.

«Будет сделано!» – они говорят.)

Я вижу две огромные линии, ЛЮДИ

(не «войска» или «батальоны»)

Тысячи сынов,

дочерей,

отцов,

матерей,

любимых и друзей,

ползущих по сыпучему песку, медленно двигающихся все ближе

и ближе к Большому Убийству.

 

«Отрежьте им путь и УБЕЙТЕ», – говорит генерал Пауэлл с холодным спокойствием, обращаясь к миру по общественному телевидению.

 

В своем видении я ВИЖУ убийство –

подобное тому как безумец снова и снова вонзает нож

в израненную собаку, кусающую его в ответ.

Снова и снова и снова – ни одна из сторон

не хочет остановиться.

Потом газ и бактерии, накрывающие людей как вредителей

после действия опрыскивателя.

«Ужасно!» – говорим мы. «Это заслуживает большего.

Мы должны покончить с этим прямо сейчас! Расплющить их всех!»

«Ядерное оружие покончит с этим быстро», – скажут они.

Ядерное оружие кончает с этим,

и смертоносный яд падает,

и растекается

Подобно густой нефти на поверхности Персидского залива.

Кому нужно шестьдесят тысяч мешков для трупов?

Почему не упаковать в один мешок их ВСЕХ?

Ирак, Иран, Саудовскую Аравию, Сирию, Турцию, Иорданию, Египет, Кувейт,

Израиль и миллион арабских, английских, французских, израильских и американских сыновей,

дочерей,

отцов,

матерей,

любимых и друзей.

Каждый получил мешок из Персидского залива,

достаточно большой, чтобы вместить их всех?

Достаточно большой, чтобы вместить чудесное море, цветы в пустыне,

древние святыни

и миллион истлевших душ?

 

*****

 

Плачь!

Кричи!

Умоляй,

Проси,

Неси знамя,

Призывай,

Голосуй.

Слышит ли кто-нибудь?

Эй! Вы, у руля!

Вы можете увидеть ЧЕРНУЮ ДЫРУ?

У меня было видение.

(Как бы я хотела, чтобы его у меня не было.)

 

Написание этого стихотворения было подобно открытию парового клапана скороварки. Я рыдала, когда писала это, и рыдала, когда читала это своей группе по аутентичному движению на следующий день. Они были моей группой поддержки и подвигли меня использовать стихотворение, чтобы сделать следующий шаг: разослать его на радиостанции, политическим лидерам; использовать его как мощное средство для антивоенного действия. Моя уверенность в себе как поэтессе была на нуле, но настоятельное признание группой стихотворения как ст о ящего, побудило меня совершить следующий шаг. Получив такую сильную поддержку, я отправилась домой и послала его на общественное радио. Там его прочитали несколько раз и пригласили меня прочитать его лично. Я также разослала его по почте более чем тридцати пяти политическим лидерам, прося их предпринять что-нибудь.

Моя мука была осознана посредством движения. И осознание перевело себя в художественную форму, которую я сумела использовать как политическое послание. Как только начала действовать, я испытала огромное облегчение.

Неважно, что вы подумаете о моей политической деятельности, вы наверняка согласитесь с тем, что мой переход через искусство к действию служит моделью для каждого человека. Позволяя себе экспериментировать и исследовать творческий процесс, вы переживете моменты глубинного прозрения и понимания. В некоторых из них отразятся страдания нашего мира, а в некоторых – восторг. В любом случае сила данного послания может быть привнесена в окружающий мир.

Я знаю, что не только я одна чувствую себя эмоционально, кинестетически и духовно связанной с другими людьми в ключевые моменты истории. Многие религии включают в себя представление, что все мы есть одно. Тем не менее открытость непосредственному опыту подобного рода связанности и единства – редкое явление. Его можно культивировать, становясь более осознанными, подключаясь к своей творческой энергии, находя свою субъективную сердцевину, или центр, и открываясь универсальной энергетической силе. Ощущение взаимосвязанности и сочувствия на глобальном уровне представляет собой дух, который в конце концов приведет нас к новым методам поддержания мира на земле.