Письмо или визуальное искусство

Опишите или нарисуйте впечатления, полученные вами в ходе этого исследования. Если решите сначала писать, включите в этот процесс диалог между вами и каждым из образов. После письма займитесь каким-нибудь визуальным искусством, используя глину или цвет для выражения чувств, которые вызывает у вас ваша теневая фигура и образ света.

 

Движение и звук

Встаньте, посмотрите на свои работы и позвольте телу подвигаться, чтобы выразить линии, цвет и формы. Освободите звуки, возникающие при движении.

 

Медитация

Посмотрите на свои рисунки или скульптуры и прочитайте вслух написанное. Отрефлексируйте чувства и мысли. Встретили ли вы в своем направленном путешествии пугающий образ тени? Если да, каковы были его послания? Что он хотел от вас? На что способна эта сущность и как вы могли бы использовать ее себе во благо? Это действительно ваш союзник?

После того как вы открыли дверь с надписью «Свет», появился ли за ней кто-либо? Насколько трудно или легко было это принять? Как вы можете использовать энергию этой сущности? Что бы вы хотели исследовать дальше?

 

Письмо

Теперь пусть темный и светлый образы поговорят друг с другом. Запишите их диалог.

Помните о том, что правильных и неправильных образов не бывает. Что бы ни произошло, мы можем извлечь из этого нечто полезное, даже если никто не появился за этими дверями. Что это ничто должно сказать вам? Идти в темноту и не угодить в ловушку, пересилить себя или остановиться – все это противостояние страху. Часто самый большой страх состоит в том, чтобы открыть дверь. Когда она открыта и неизведанное стало известным, тень уже не выглядит столь устрашающей. Обычно эта фигура становится вашим союзником, она обладает важными для вас сильными сторонами и дает хорошие советы.

Высвобождение света может подавлять не меньше, чем тень. На самом деле переживание света или встреча со светящейся фигурой могут вызвать слезы сострадания и экстаза. Грань между состраданием и страданием очень тонкая. Высвобождение в себе любви, заботы, светлых качеств зачастую оказывается более трудным делом, чем принятие более темных импульсов.

 

 

Открытие духовности посредством искусства

 

Художественный опыт – это опыт выхода за пределы ощущений. Вот почему нужно взращивать и ценить художника в каждом человеке. Этот способ позволяет испытать связь со сверхчувственным.

«Центрирование», Мэри Ричардс

 

 

Создавая и совершенствуя обучающую программу по экспрессивным искусствам, я хотела предложить психотерапевтам, специалистам в области психического здоровья, художникам и преподавателям методы, которые усовершенствовали бы их работу и позволили им организовать такое пространство, в котором можно было бы пробудить свое творческое начало. Для меня стало сюрпризом, что по ходу развития программы многие из ее участников отмечали пробуждение своих высших я или б о льшую открытость в отношении того, что они называли Богом, духом или энергией универсума. Это не входило в мои планы, хотя и соответствовало моему переживанию особой атмосферы, возникавшей в помещении, когда все одновременно были вовлечены в экспрессивную художественную работу. Я назвала это сакральным пространством. Подобным образом относились к нему и участники программы.

За долгие годы фасилитации такой работы мое собственное творчество стало более светлым, ярким, непосредственным, более открытым плану символов и пробуждающим духовную энергию. Мой опыт в ходе программы по экспрессивным искусствам включал благословение, любовь, ощущение внутреннего умиротворения. Возможно, эти проявления были результатом старения и обретения зрелости, но мое развитие также стимулировалось и питалось в ходе программ по экспрессивным искусствам, в которых групповое сознание столь живо и проницательно. К контакту с проявлениями духовности меня особенно подвигли движение и вокализация. Именно через тело и звуковые вибрации я получила доступ к самым глубоким своим переживаниям. Бывали моменты, когда я чувствовала, что каждая клетка моего организма открывалась клеткам всех живых созданий. Искусство – это форма работы, через которую такие переживания становятся очевидными.

Так как воспитывали меня не в религиозной атмосфере (мой отец восстал в свое время против пуританского воспитания и теологического образования), я настороженно относилась к любым посягательствам на духовное пробуждение. К тому же я ненавидела саму возможность восприятия меня как гуру. В прошлом я держала при себе свои личные переживания приобщенности к универсуму. Но, рассказывая друзьям и коллегам о чувстве просветления, возможных ангельских свидетельствах, посланиях из-за видимых пределов, я обнаруживала, что и они тоже держали такой опыт при себе. Поэтому мне представляется важным делиться такими событиями, чтобы открыть их значение и смысл.

Выслушивание клиентов и участников групп, затронутых нуминозными переживаниями, подтверждало мой собственный опыт. Вместо того чтобы стать скептичной, я обнаружила, что становлюсь более восприимчивой по отношению к силе и действенности подобных событий. Приводимые ниже примеры из опыта двух участников групп иллюстрируют, как в процессе творческой связи люди открываются своей духовности. Первый пример мужчины, который пережил войну и теперь б о льшую часть своего времени работает в библиотеке и занимается поэзией.

 

В этом перекрестном паттерне творческой связи отдельный момент может распахнуться достаточно широко, чтобы позволить нам взглянуть на Бытие в целом. Тело с его, по-видимому, бесконечным клеточным прошлым движется в вареве звука, видения, цвета и переживания, открывая новые пути в пространство настоящего…. Тело, разум, дух и реальность соединяются в той точке, откуда мы взираем на непознанное[77].

 

Следующий опыт, полученный в ходе занятий экспрессивными искусствами, – это образ пустого пространства, вызывающего благоговение и ощущение заключенного в нем потенциала:

 

Я начал ощущать себя каналом золотого света, окруженным красным, оранжевым, пурпурным светом. Все это вместе я ощущал как очень интенсивную энергию, в самом центре становящуюся ярко-белой, по мере того как она достигает чистоты и цели – моей цели… Я образовал собой полый желтый цилиндр, представляющий чистый канал, который станет проводником для моей направленной энергии. Для меня он был пустым пространством, которое может быть теперь заполнено, потенциалом, который может стать фактически существующим, встреча небес и земли… я сам. Мне показалось, что я плачу, когда я увидел огромный потенциал своего существа, который может действовать как канал Божественной энергии на земле[78].

 

Эти живые примеры способны передать глубину личного опыта. Они также свидетельствуют о том, что интенсивное вовлечение в процесс творчества приводит к единению ума и тела, создающего канал для принятия Божественной энергии. В самом деле, посредством творчества происходит обнаружение собственной духовности. Все это ставит перед нами вопрос о том, что же мы понимаем под духовностью.

 

Что такое духовность?

 

На вечерних занятиях, проходивших в моей гостиной, мы обсуждали наш духовный опыт и задавали себе вопрос: «Что такое для нас духовность?». Вот некоторые из свободных ассоциаций:

 

Открытость

Вселенскому духу

Тому, что есть; смирение

Слияние с всеединством

Погружение в бессознательное или вселенский источник

Коллективное бессознательное

Вера

Верование

Ясность

Интуиция

Внутренняя правда

Перспектива

Внутреннее спокойствие, умиротворение

Ощущение всеединства

Экзистенциальная уединенность

Встреча с тенью, танец с ней, ее конструктивное высвобождение

Интеграция внутренних противоположностей: мужского и женского, инь и ян

Примирение противоположностей

Сексуальная связь, ведущая к духовной связи

Творчество

Центрированность

Заземленность

Установление связи с внутренним оком

Целостность, святость, исцеленность

Внутреннее знание

Цель

Преодоление долин для достижения вершин

Смерть, жизнь, возрождение

Открытость сердца

Сострадание

Любовь

 

Большинство этих ассоциаций можно предварить словом «открытость». Стать просветленным, вхождение в свет, ощущение света, получение света – все это требует открытости и восприимчивости. Опыт таяния, сраженности вспышкой света, позволения полностью отпустить контроль разума или опыт разрешения своему телу просто быть физически – все это акты смирения. В зависимости от обстоятельств они могут быть как экстатическими, так и пугающими. В атмосфере заботы и взращивания такое отпускание может открыть дверь к высшему я.

Вышеупомянутый список перечисляет б о льшую часть процессов, описанных в книге: погружение в индивидуальное или коллективное бессознательное, встреча с тенью, принятие и интеграция ее пугающих и неприятных сторон, движение вглубь себя через боль, гнев, страх, страдание для обретения целостности и достижения вершин внутреннего знания, сострадания и любви. Проникая в самую суть того, что является для нас глубоко личным, мы прикасаемся к универсальному. Это процесс умирания-возрождения. То, что я описываю, – путешествие по духовному пути. Фрэнсис Воган описывает его так:

 

Духовная жизнь, утверждающая и включающая в себя весь опыт осознанности, приводит к тому, что обнаруживается радость, лучащаяся из внутреннего источника. Ее нельзя найти во внешнем мире, но когда пробуждается внутренний источник, она отражается во всем. По словам Калу Ринпоче, тибетского буддийского учителя, «если вы практикуете дхарму[79], облака печали улетят прочь и солнце мудрости и великой радости воссияет в чистом небе вашего разума»[80].

То, что важно для человека на духовном пути… состоит в том, чтобы обнаружить, по достоинству оценить и выразить вовне каждый раз уникальное творческое вдохновение[81].

 

Результаты одного исследования проливают свет на связь между творчеством и духовностью. Психолог Мукти Ханна изучала, как проявляется креативность участников тренинговой программы по человекоцентрированной экспрессивной терапии, которые либо завершили ее третий уровень, либо находились на нем. Она проинтервьюировала 18 человек в возрасте от 27 до 65 лет, обращаясь к ним с просьбой описать специфические моменты на протяжении всей программы, в которые они осознавали ощущение творчества, и идентифицировать чувства, возникшие у них в эти моменты. После расшифровки этих интервью исследовательница обнаружила семь основных тем; одной из них была тема универсальности. Универсальность относится к особому опыту ощущения себя творческим, в котором у людей также возникает чувство нуминозности, единства и связанности со всеми формами жизни. По сравнению с повседневной жизнью в такие моменты они испытывают более явный контакт со своей духовной частью и (или) ощущение трансцендентальной связанности. Одиннадцать участников из восемнадцати рассказали о таком универсальном, трансперсональном опыте. Большинство сказали, что для них эта часть тренинга была неожиданной, поскольку они записывались на психологическую программу[82].

Один из участников испытал близость к Богу:

 

…это была не просто творческая часть: я почувствовал, как будто открылись сакральные пространства для того, чтобы произошло что-то очень духовное, что-то, что, как вы понимаете, происходит в церкви – пространство, где Господь может стать более видимым, ощущаемым ближе; и я был очень удивлен, поскольку не ожидал такого.

 

Другой участник почувствовал связь между экстазом и страданием:

 

Я направил свой дух в определенное русло, чтобы творческая сила текла свободно, и это было подобно духовному пробуждению – это особое экстатическое ощущение слез и радости, словно тонкая линия между удовольствием и болью. Я застал себя за размышлением: «Это просто восхитительное переживание. Здесь безопасное место для того, чтобы я был всем тем, что я есть», – именно это я ассоциирую с духом[83].

 

Я ценю исследование Мукти, потому что оно основано на самоотчетах о субъективном опыте тех, кто только что был погружен в процесс творчества. Поскольку интервью проводились анонимно (они были закодированы) и за них не выставлялись никакие оценки в нашей программе, в подлинности этих высказываний можно не сомневаться. Они тоже дополнительно указывают на то, что экспрессивные искусства не только исцеляют психологические травмы, но и позволяют людям переживать экстаз и ощущать единство со всем сущим.

Вовсе не случайно в списке качеств, описывающих духовность, самое последнее, написанное заглавными буквами, слово – ЛЮБОВЬ. Путешествие к свету и всеобщей любви – часть всех религий. Многие люди имеют подобный опыт, но, поскольку он иррационален и не может быть научно обоснован, они могут игнорировать его как иррелевантный и незначимый. Однако большинство из нас ценят такие переживания и даже жаждут вновь пережить это состояние предельного умиротворения. Такие моменты способны приносить личностные изменения или открывать новые перспективы в масштабе всей жизни.

 

Духовность и творчество

 

Каково отношение творчества к духовности? На ум приходят два соображения. Во-первых, творчество – это энергия жизненной силы, которая течет словно река сквозь каждого из нас. Перекройте ее, и мы заболеем, станем заблокированными и будем испытывать стресс. Экспрессивные искусства предлагают способ сохранять свободное течение реки. Возрождение креативности приводит нас к духовному пути. Радикальный доминиканский священник Мэтью Фокс сформулировал это таким образом:

 

Я говорю о моем новом религиозном рвении в отношении творчества – об обете творчества. Думаю, творчество – это единственная надежда матери-земли на выживание. Мы должны возвратить себе креативность и нашу Божественную силу.

Творчество приносит такое удовлетворение. Вот почему оно так важно, а вовсе не потому, что при этом что-то производится, но потому, что творчество – это космологический, духовный, центрирующий и приносящий удовлетворение процесс. Есть радость и наслаждение в том, чтобы порождать[84].

 

Во-вторых, отвержение – это наш самый большой личный и глобальный враг. Отвергнуть собственное горе, страдание, отчаяние или злые импульсы означает нести их как тяжелое, неведомое бремя. Это приводит к летаргии, депрессии, апатии или жестокости. Осознание же включает нас в контакт с сильными эмоциями, которые должны быть соответствующим образом направлены в творческие проекты. Применение креативности в целях достижения большей осознанности, освобожденности, озарения и действия тоже ведет нас в направлении духовного пути.

Фрэнсис Воган отлично суммирует все это:

 

Мне представляется, что психологически здоровая интеграция духовного основывается на интегрированности личности, базирующейся на самопознании и готовности видеть вещи такими, какие они есть. Это предполагает сопереживание в ответ на страдания и обязательство говорить правду как самому себе, так и окружающим. Здоровая интеграция духовности – результат аутентичного ответа на предельные вопросы, такие как смысл и цель рождения, жизни и смерти, универсального противостояния человека одиночеству и экзистенциальной свободе. Трансценденция эгоистических интересов не подразумевает, что межличностные отношения должны приводить к страданию. Внимание ко всем аспектам жизни, преисполненное любви, сопереживания и непредубежденности представляет собой более естественный результат психологически зрелой духовности[85].

 

Достижение внутреннего мира предполагает достижение соглашения с тотальностью наших физических, эмоциональных, ментальных, духовных состояний. Нельзя обрести мир в душе, пытаясь обойти трудности и сложные периоды жизни, используя медитацию или другую духовную практику как побег, а не как дополнение к противостоянию своим проблемам. Кратчайшие пути всегда соблазнительны. Но к высшим состояниям сознания нет кратчайшего пути. Именно здесь очень помогают экспрессивные искусства. Если наша цель – спокойное, чистое озеро, а река – поток творчества, то экспрессивные искусства – это каноэ, в котором мы можем путешествовать.

 

Духовные образы

 

При использовании процесса творческой связи люди часто обнаруживают, что оказываются в необычных состояниях сознания. В результате художественного творчества могут появиться символы, существующие во многих культурах. Человек может всему этому удивляться: «Я не знаю, откуда пришел этот образ. Раньше я никогда не связывал себя с бабочкой (медведем, крестом, змеей, пасхальным яйцом)» или «Как этот символ, который есть также на египетской гробнице и на китайской вазе, появился на моем рисунке, ведь я никогда раньше не думал о нем?» Такие символы обнаруживаются как в древних, так и в современных культурах, они архетипические, универсальные, но их значение может быть специфическим в разных культурах. Как свидетельствуют открытия Карла Юнга и других психологов и антропологов, эти образы приходят из коллективного бессознательного. Участники групповой работы, размышляющие над своими экспрессивными произведениями, испытывают восхищение этой универсальной символикой. Когда могущественные образы приходят ниоткуда, даже скептик может забрести в чертоги мистицизма.

Как я уже неоднократно повторяла, я не интерпретирую символы вместо их создателей. Даже участвуя в экспертизе, я прошу людей следовать за собственным смыслом и значением их рисунков, а не полагаться на любой авторитет. Открывая собственное внутреннее отношение к символу, люди обнаруживали его истинную силу. У интеллектуально любопытных личностей изучение смысла этих изображений с точки зрения других культур усиливает интерес, и они рассматривают эти знаки с других ракурсов.

Духовными символами полны церкви, пещеры, наскальные изображения, изделия из ткани, гробницы и храмы, начиная от креста во всех его возможных формах, окна-розетки, чаши до лингама (фаллоса), йони (вагины), одушевленных животных и священных растений. Когда эти и другие символы спонтанно возникают в экспрессивных искусствах, я подбадриваю художника копать глубже, больше двигаться, рисовать, вокализировать и писать об этих символах. Иногда я побуждаю открыть соответствующие ссылки на сайты в интернете, где даются описания значений этих символов, определения которым даны другими людьми.

 

Рыбий скелет Гейл

 

Очень значимый фрагмент символизма открылся мне в послеполуденной сессии с моим хорошим другом и коллегой Гейл Лэйард, которая в то время переживала горе из-за смерти своей матери. Лично тронутая нашей совместной работой, я в тот вечер описала ее в своем дневнике. С разрешения Гейл я предлагаю вам мой отчет о том дне, чтобы проиллюстрировать, как действуют многие из методов, описанных в этой книге. Рассматривая динамику консультативной сессии, а также спонтанно появившийся в ее ходе духовный символ, я потом прокомментирую некоторые аспекты человекоцентрированной терапии на основе экспрессивных искусств.

Преодоление горя требует времени. Процесс облегчается, если тот, кто переживает утрату, способен дать волю чувствам в присутствии сочувствующего и понимающего человека. Конечно, горе можно переживать и в одиночестве; но, как известно многим социальным работникам, присутствие партнера, который может принять весь калейдоскоп переживаний, ускоряет исцеление. Горе проходит через определенные стадии: отрицание, грусть, гнев, катарсис, принятие и наконец исцеление от травмы потери. Иссушающая боль потери подавляет слова: они застревают в горле. В такие периоды люди могут дать волю чувствам через цвет и линию, через образы и метафоры в визуальном искусстве, поэзии, дневниковых записях или кинестетически, через движение и звук. Таким образом, экспрессивные искусства представляют собой особенно полезные средства высвобождения эмоций и доверительного общения с другим.

Погружение в колодец горя означает погружение в страдание. Когда страдание полностью пережито и принято, оно ведет к просветлению и духовности.

 

Те, кто не соскользнут под

неподвижную поверхность колодца горя,

переворачиваясь сверху вниз сквозь толщу его черной воды,

туда, где мы не можем дышать,

никогда не узнают источник,

из которого мы пьем,

тайную воду, холодную и чистую,

и никогда не найдут мерцающие в темноте

маленькие круглые монетки

брошенные теми, кто желал

чего-то еще.

 

«Колодец горя», Дэвид Уайт [86].

Гейл сказала: «Последние три месяца я несколько раз ездила на Восточное побережье, чтобы ухаживать за умирающей мамой. Затем, после третьей поездки, мы с мужем вернулись домой и получили сообщение, что умер его отец. Затем умерла моя мама». Она продолжила: «А в течение предыдущего года мой хороший друг, коллега и наставник был застрелен. И мой прежний терапевт умер от СПИДа. Это чересчур, это просто слишком!»

Гейл – очень компетентный, очень уравновешенный профессионал, динамичная женщина, с чувством юмора. Даже в такой момент она не могла не проявить его! Поскольку Гейл использовала свои профессиональные навыки, чтобы помочь мне преодолеть очень трудный месяц в моей жизни, мне захотелось предложить ей поработать в моей студии. Она уже посещала тренинг по экспрессивной терапии, поэтому знала, как использовать эту работу для себя в общении с другими. Определив время для работы, в назначенный день мы начали, сидя на больших подушках. Мы договорились, что во второй половине дня я буду ее консультантом и предоставлю ей возможность сосредоточиться на той теме, на какой ей захочется. Вот почти точная стенограмма из моего дневника:

 

«Не хотела бы ты помедитировать несколько минут вместе со мной?» – спросила я. Она кивнула, соглашаясь. Когда мы начали погружаться в тишину, я сказала: «Думаю, что буду слегка направлять нас, чтобы добраться туда». Она мягко ответила: «Мне это нравится. Это поможет мне проникнуть в себя».

Я направляла нас в медитации примерно так: «Подыши глубоко. Позволь плечам расслабиться. Сидя на подушках, лежащих на полу, почувствуй поддержку снизу. Почувствуй поддержку, которая идет от пола и из-под пола. Можешь представить себе корни, идущие вниз, в глубь земли. Позволь этим корням разрастись. Если тебе нравится этот образ, представь, что энергия земли проходит через эти корни в твое тело, давая тебе энергию. Посмотри, как эта энергия поднимается, входит в каждую клеточку, каждый орган твоего тела. (Пауза.) Теперь представь над собой чистое голубое небо. Если тебе нравится этот образ, представь, что энергия неба проникает через твою макушку и вливается в каждую клеточку, каждый орган твоего тела. Пусть она сольется и смешается с энергией земли. (Пауза.) Дыши. Расслабляйся. Теперь сверься со своим телом. Что ты чувствуешь? (Пауза.) Где в теле находятся энергии? (Пауза.) Появились ли какие-то цвета или образы? (Какое-то время мы сидим в тишине.) Не спеши, а когда будешь готова, постепенно открой глаза и дай мне знать».

Какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза. Я испытывала сочувствие к той боли и опустошению, которые видела в них. Гейл начала:

«У меня был образ рыбы. Она висела вертикально. Черно-белая рыба с головой и хвостом, но скелетом вместо тела. Позвоночник и ребра были видны, но ни мяса, ни кожи не было».

Я сидела молча, впуская образ Гейл в свое восприятие. Она продолжила описывать его подробнее. «На костях играло солнце. Они были сухими и выбеленными». После того как Гейл закончила говорить, я попросила ее вновь рассмотреть образ и описать его с помощью высказываний от первого лица. Эту целостную художественную практику мы находим весьма полезной, а Гейл была с ней знакома.

«Я рыба, подвешенная вертикально. Моя голова цела. Есть связующее звено, которое прикрепляет голову к скелету». При этих словах Гейл сгорбилась. «Я вижу, что мой хвост все еще здесь. Но посредине вижу только скелет. У меня есть позвоночник и белые, выбеленные ребра, и это все».

«Можешь ли ты рассказать что-то еще о средней части?» – спросила я. Она немного задумалась. «Ну, ничего от меня не осталось. Ни печени, ни кишок, ни желудка, ни сердца». (Длинная пауза и глубокий вздох.) «У меня больше нет сердца». Ее голос полон печали, она тихо всхлипывает. «У меня нет больше сердца, я всего лишь интеллект».

Я обеспокоена ее неточным восприятием себя. После внутреннего спора с собой я решаю быть конгруэнтной и поделиться с ней моим восприятием.

«Я понимаю, что ты чувствуешь, будто теперь у тебя нет сердца, и что ты видишь себя как управляемую интеллектом, но, думаю, если бы мы спросили твоих друзей и коллег, есть ли у Гейл сердце, то они сказали бы, что ты очень сердечный человек. В конце концов, это лишь мое восприятие тебя. Мне всегда кажется, что ты действуешь от сердца. Однако я слышу тебя – сейчас такое время, что ты действительно чувствуешь, что потеряла свое сердце».

Гейл расстроена из-за того, что потеряла сердце. Она описывает детали мучительной смерти ее матери: она задыхалась при каждом вдохе, не могла вдохнуть достаточно воздуха, чтобы жить, но не могла и прекратить дышать, чтобы умереть. Любящая дочь чувствовала себя беспомощной, но все же оставалась рядом с ней все эти дни. Гейл говорила о том, как ужасно видеть, что мать покидает этот мир именно так. Она всхлипывала, рассказывая об этом.

Обойдя ее сзади и встав на колени за ее спиной, я поместила свои колени в основании ее позвоночника, дав тем самым ей поддержку. Я осознавала, что не хочу обеспечить ей «комфорт» в том смысле, чтобы она почувствовала себя лучше. Я лишь хотела дать ей необходимую поддержку и прикосновение, которое позволит ей не сдерживать своих слез. Я позволила своей интуиции и рукам вести меня. Когда я начала поглаживать Гейл по волосам, она стала горько рыдать. «Моей матери всегда нравились мои волосы. Когда я была ребенком, она расчесывала и гладила их, говоря мне, что они прекрасны. Твои руки нашли правильное место. Это чудесно». Она продолжала плакать. Мой комментарий был простым: «Плакать – это нормально. Ты можешь просто отпустить это».

Через некоторое время я спросила: «Есть что-нибудь, что ты хочешь сказать своей маме?» Еле слышно она ответила: «Мне тебя не хватает, мама, я так тебя люблю. Ты действительно была замечательной для меня». И уже более бодрым голосом произнесла: «Кстати, с твоей собачкой все хорошо. Она со мной». Потом, уже обращаясь ко мне, Гейл сказала: «Я ведь на самом деле завершила все свои дела с матерью в ходе всех этих поездок на Восточное побережье».

Я все еще поддерживала Гейл своим телом, гладя ее волосы. Я спросила:

– Можешь ли ты рассказать маме о своем сердце, что с ним произошло?

Большая подушка лежала напротив Гейл, и она говорила с ней будто со своей мамой.

– Мама, я потеряла свое сердце, я больше его не чувствую. Оно пропало.

У нее вырвался глубокий вздох.

– Где же оно? – спросила я.

– Я оставила его с тобой, мама. Я оставила его с твоим телом в гробу.

Гейл живо описала сцену в похоронном бюро:

– Когда гроб закрыли, в нем оказалось заперто мое сердце.

– А что бы твоя мама сказала на это? – поинтересовалась я.

Голос Гейл изменился, он звучал довольно уверенно и жестко:

– «Ты заберешь свое сердце немедленно!» – сказала бы она.

– И как бы ты отреагировала на это? – спросила я.

Гейл задумчиво ответила подушке:

– Ну, я сказала бы, что на это может уйти какое-то время, мама. Ты всегда была более нетерпеливой, чем я. Боюсь, что пройдет много времени, прежде чем я заберу его обратно.

Повисла долгая тишина.

Мое собственное сердце было с Гейл, когда я эмпатировала, отражала ей ее заключение.

– Даже если твоя мама захочет, чтобы ты немедленно забрала свое сердце, это зависит от тебя, поэтому может занять какое-то время.

Я все еще сидела у нее за спиной, позволяя ей говорить с мамой, сидящей перед ней.

Гейл произнесла:

– Я действительно ощущаю здесь ее присутствие. Она повсюду здесь, в этой комнате!

Мы поговорили об этом как о возможности.

– Я часто чувствую ее присутствие, и в моих снах и даже вокруг моего дома.

Я согласилась:

– Должна согласиться с тобой. Я сама удивлялась такой возможности. Я определенно ощущала, что за последний час атмосфера в этой комнате изменилась.

Я и правда чувствовала возможность присутствия «духа» в комнате.

В конце концов я снова пересела на свою подушку.

– Ты, должно быть, устала, – сказала Гейл, проявляя заботу обо мне.

– Нет, мне кажется, скорее это ты устала, но быть с тобой в этой скорби было очень ценным для меня. Я тронута, а не устала.

Она поняла, что ей нужно сделать еще что-нибудь.

– Я бы очень хотела нарисовать свой образ.

– Замечательно! – ответила я, радуясь тому, что нахожусь рядом с человеком, которому известно о целительных свойствах художественного процесса. Гейл подошла к столу для занятий рисованием, на котором лежали большая пачка бумаги, масляные пастели и мелки. Я предложила ей для начала закрыть глаза, положить руки на бумагу и исследовать ее в медитативном состоянии. Затем напомнила, что один из эффективных способов включиться в процесс творческой связи – пользоваться неведущей рукой, устраняя таким образом внутреннего критика. «Спасибо, что напомнила», – сказала Гейл и тотчас же целиком погрузилась в процесс.

 

Заметив, что ей хочется побыть при этом в одиночестве, я приняла ее предложение заняться собственной художественной работой. Я подошла к столу с глиной, не имея никакого представления о том, что буду делать, взяла холодный кусок серой глины и с закрытыми глазами стала его осторожно разминать. Я осознавала, что пребываю одновременно в очень спокойном и определенном настроении, поскольку в течение прошедшего часа была очень центрирована и заземлена, хотя и предельно открыта происходящему. В отличие от Гейл у меня не было никакого конкретного образа. Некоторое время я просто играла с глиной, катая и катая ее. Сначала получился шарик, который потом стал больше похож на цилиндр. Затем мои пальцы начали открывать его. Он был гладкий снаружи. Я открыла глаза. Мое внимание привлекли несколько линий, сильными движениями пальцев я сделала их более рельефными. Когда я начала открывать цилиндр, мне стало интересно, во что он превратится. Одна часть стала углублением – дуплом, а потом начала напоминать толстое дуплистое бревно. Я все еще лишь следовала формам, которые взывали ко мне. Глина и я были задействованы в чем-то, что в данный момент происходило.

И вдруг я увидела очертания женской фигуры. Она была похожа на абстрактную Мадонну. Мои пальцы придали форму ее груди и коленям. Рука фигуры была вытянута вперед, словно обнимала кого-то. Она была накрыта большим платком. «Ну конечно, – сказала я себе, – называется это произведение “Мама”».

Я чувствовала себя очень открытой и всеобъемлющей тогда, когда Гейл погружалась в свое горе. Хотя у меня возникали образы смерти моей собственной матери, когда говорила Гейл, я оставалась сфокусированной непосредственно на ее опыте. Сейчас же мое художественное творчество обращалось ко мне. Тщательно и с любовью я создаю не свою мать и не мать Гейл, а просто Мать в наилучшем смысле этого слова. Этот кусок глины принес мне опыт осуществления.

Тем временем Гейл закончила свой рисунок и сказала мне, что теперь собирается заняться письмом. После того как мы обе закончили, мы посмотрели на ее рисунок. И вновь я была тронута. Образ очень сильный, он заполнил собой весь лист. Большая рыба с черной головой и черным хвостом висела головой вверх. Между головой и хвостом остов из выбеленных ребер, скрепленных тщательно выписанными черными кружочками позвонков. «Как так получилось? – озадаченно спросила Гейл. – Я не художник и рисовала левой рукой, а вышло именно так, как я хотела! Мне нравится!»

В тот момент не было смысла обсуждать рисунок в подробностях. Гейл «присвоила» каждый его аспект посредством словесного описания. Несмотря на то что картина производила мрачное впечатление, глубокая концентрация и тщательность, с которыми она вырисовывала каждую деталь, похоже, немного улучшили ее мрачное настроение. Я спросила, не хочет ли она теперь заняться свободным письмом. Ей эта идея понравилась.

По окончании работы мы пошли во внутренний дворик, чтобы выпить чая. Я показала ей свою скульптуру, а она прочитала свои записи:

 

Образ – рыбий скелет. Рыба с сохранившимися головой и хвостом, между которыми ничего нет. Только кости и позвоночник. Ни внутренностей, ни кишечника, ни желудка, ни сердца. НИ СЕРДЦА. Я рыба с головой и хвостом, но без сердца. Так что я могу решать, куда двигаться; мой хвост будет толкать меня туда; но если у меня нет сердца, не все ли равно, куда плыть? Для моего сердца не все равно, а для моей головы нет никакой разницы.

 

Рыбий скелет Гейл: «Ни внутренностей, ни кишок, ни сердца… Я потеряла мое сердце»

 

Где мое сердце? Я нахожу его в мамином гробу под землей в Пултэни, на кладбище Лейквью. Когда я спросила о нем, мама потребовала забрать его СЕЙЧАС ЖЕ! Но я хочу, чтобы оно полежало там, пока я не вернусь на следующей неделе в Нью-Йорк.

Вокализация – это вибрация, связь между небесами и землей. Мое пение и вокализация были хорошими и очищающими. Они очистили меня, дав простор для мыслей, идей. Возможно, даже создали пространство для сердца, которое станет больше, когда вернется ко мне.

Натали была такой чувствительной, работая со мной, мягко исследовала, предлагала, прикасалась к моей спине, голове, волосам. Направлял ли руки и пальцы Натали к моим волосам дух моей матери? Мама так любила мои волосы.

Спасибо тебе, Натали, за это особенное время – время быть и время делать, спасибо за твою глубину, поскольку я смогла доверять и уйти глубоко в себя. Я истощилась.

 

К полудню, когда мы закончили, осталось обсудить одну тему – символическое значение рыбы. Хотя никто из нас не силен в трактовках символизма, мы обе знаем, что рыба – это глубокий религиозный символ; в христианской религии это символ Христа. Я посмотрела значение этого символа, чтобы поделиться с Гейл.

 

Символ рыбы трактуется двояко. С одной стороны, это холоднокровное животное из глубины, поэтому оно олицетворяет бессознательную инстинктивность… С другой – это символ Христа. Иными словами, рыба символизирует и Спасителя, и того, кого нужно спасти[87].

 

 

Обзор процесса

 

Эпизод с Гейл не нуждается в пояснении, он описывает самоисследование с помощью слов и образов, проходившее в поддерживающей обстановке. И все же этот пример содержит в себе некоторые нюансы целительного клиентоцентрированного художественного процесса.

 

Эмпатическое слушание

 

Слушание и «музыки» человека, и его слов – это сердце и душа эмпатического слушания. Задача консультанта – слышать самые глубокие нюансы эмоциональных высказываний клиента. Обратная связь помогает клиенту посмотреть на свои чувства и увидеть перспективу, как будто он всматривается в зеркало.

Насколько более заманчиво было бы успокоить (и тем самым смягчить) горе Гейл или принять сторону ее матери, сказавшей: «Тебе нужно немедленно забрать свое сердце обратно!» Дать возможность клиенту быть своим собственным проводником («Это займет время, мама») – вот что на самом деле исцеляет и вселяет силы в клиента.