Эмпатия, конгруэнтность и безусловное позитивное принятие

 

Основные условия терапевтического взаимоотношения тестировались и исследовались Карлом Роджерсом и коллегами более тридцати лет. Часто эти три условия неверно трактовались или сильно упрощались в соответствующей литературе. Поэтому мне хотелось бы процитировать четкое резюмирующее заключение самого Карла:

 

Существуют три условия, которые создают эту способствующую росту и развитию атмосферу, говорим ли мы о взаимоотношении между терапевтом и клиентом, родителем и ребенком, лидером и группой, учителем и учеником, администратором и персоналом. Фактически эти три условия применимы в любой ситуации, если ее целью является развитие человека. Я подробно описал эти условия в прошлых работах[44]. Ниже я предлагаю их краткое описание с точки зрения психотерапии, но оно применимо ко всем вышеупомянутым взаимоотношениям.

Первый элемент подразумевает подлинность, реальность или конгруэнтность. Чем больше терапевт является собой во взаимоотношениях, не выставляет перед собой профессиональный или личностный фасад, тем выше вероятность того, что клиент будет развиваться и расти в конструктивном отношении. Это означает, что терапевт открыто является теми чувствами и установками, существующими в нем в настоящий момент. Имеет место близкое соответствие, или конгруэнтность, между тем, что ощущается на телесном уровне, тем, что представлено в сознании, и тем, что выражается клиенту.

Вторая по важности установка для создания атмосферы, благоприятствующей изменениям – признание, или забота, или поощрение, – безусловное позитивное принятие. Это означает, что, когда терапевт испытывает позитивную, безоценочную, принимающую установку в отношении всего того, что в данный момент представляет собой клиент, терапевтическое продвижение или изменение более вероятно. Это предполагает готовность терапевта к тому, что клиент может быть любым непосредственным актуальным переживанием: смущением, негодованием, страхом, гневом, смелостью, любовью или гордостью. Эта забота лишена момента присваивания. Когда терапевт ценит клиента в целом, а не за что-то, продвижение вперед более вероятно.

Третьим фасилитирующим аспектом взаимоотношений служит эмпатическое понимание, то есть терапевт точно чувствует переживания и личностные смыслы, переживаемые клиентом, и сообщает ему это исполненное принятия понимание. Когда эта установка действует наилучшим образом, терапевт настолько проникает во внутренний мир другого человека, что может прояснять не только осознаваемые им значения и смыслы, но также и те, которые лежат немного ниже уровня его сознания. Слушание такого очень особого, активного типа – одна из самых действенных и известных мне сил, способствующих изменению.

Существует постоянно пополняющийся массив полученных в исследованиях эмпирических доказательств, который в общем и целом подтверждает точку зрения, что при наличии фасилитирующих условий действительно происходят изменения личности и поведения. Подобные исследования ведутся у нас[45] и в других странах с 1949 года по настоящее время. Исследовались изменения установки и поведения в психотерапии, уровня обучения в школе и поведения больных шизофренией. В целом эти исследования подтверждают данную точку зрения (см. Rogers, 1980[46]: резюме исследований)[47].

 

Эмпатию необходимо передавать с помощью слов и языка тела

 

В ходе обсуждения этих понятий участники моей обучающей программы по человекоцентрированной экспрессивной терапии добавили свои мысли, основанные на их личном опыте. Они предложили следующие формулировки для определения конгруэнтности: «Конгруэнтность означает находиться в контакте со своим опытом и быть честным по отношению к нему, – честным и с собой, и со своим клиентом». «Быть конгруэнтным означает оставаться в контакте с собой, клиентом, пространством и временем». «Быть конгруэнтным – значит делиться с другим своей мыслью или чувством, если они неотступны».

Карл Роджерс подчеркивал последнюю позицию, когда участвовал в нашей программе по обучению экспрессивным искусствам (в 1985 и 1986 году). Он говорил: «Терапевт не может – да это и неразумно – все время делиться своими переживаниями. Когда некое чувство не покидает нас и мешает нам присутствовать с клиентом, именно тогда важно быть конгруэнтным и поделиться этим чувством».

Понятие безусловного положительного принятия часто толкуется неправильно. В ходе ряда обсуждений мы сошлись на следующих формулировках: «Это принятие без суждения», «Это принятие на самом глубоком уровне. Я могу не одобрять поведения этого человека, но принимаю то, кем он является, на гораздо более глубоком уровне», «Это означает ценить целостность бытия». Мой отец всегда подчеркивал, что такой тип глубокого признания и заботы есть то, к чему следует стремиться в терапевтических взаимоотношениях, но что на самом деле достигается отнюдь не всегда. Для описания моего опыта бытия с клиентом я употребляю выражение «идти от сердца».

Эмпатию я определяю как «способность воспринимать мир глазами, ушами, сердцем другого человека». Можно определить ее и по-другому, например «идти с кем-то рядом, разделяя его путь». Терапевту недостаточно просто чувствовать эмпатию. Ее нужно передавать с помощью слов и языка тела. Часто клиенту нужно слышать слова, чтобы понимать, что терапевт действительно находится рядом, разделяет его путь.

Клиентоцентрированный, или человекоцентрированный подход, предполагающий соблюдение этих трех условий фасилитации роста, был главной темой жизни Карла Роджерса как профессионала. Казалось бы, они звучат почти элементарно, однако большинство людей соглашаются с тем, что для того чтобы полностью проживать эти условия в качестве терапевта, нужно очень много практиковаться.

Уважение внутреннего мира художника и его собственных интерпретаций расширяет клиентоцентрированную теорию и распространяет ее на область экспрессивных искусств. Человекоцентрированная экспрессивная терапия основана на прочном фундаменте теории, исследований и практики клиентоцентрированной психотерапии. Она расширяет методы последней, предлагая стимулирующие и содержащие в себе вызовы пути экспрессивных искусств. Процесс творческой связи может стимулировать клиента к применению своих врожденных творческих способностей для того, чтобы распахнуть окна в собственное бессознательное. Терапевт преподносит этот стимул таким образом, что власть и процесс принятия решений остаются за клиентом. Терапевт уважает все то, что обнаруживает клиент.

Я пришла к неприязненному отношению к аналитической арт-терапии на личном опыте. Когда я начала обучаться арт-терапии и моя работа в какой-то момент супервизировалась известным арт-терапевтом психоаналитиком, я почувствовала протест, очень сильный протест. Поскольку я с удовольствием занималась художественным творчеством, мне было легко поставить себя на место клиента и задуматься, как бы я себя чувствовала, если бы кто-то мне рассказывал о том, что означает мое искусство. Даже если бы у терапевта были благие намерения, я все равно запротестовала бы, услышав от него, что мои страстные, чувственные красно-оранжево-розовые рисунки были на самом деле «проявлениями гнева, исходящими из моего бессознательного». Я знала, что подобная интерпретация серьезно помешала бы любым моим будущим попыткам выразить себя через цвет.

Мне представляются непродуктивными диагностические категории для различных цветов и символов. Как я как клиент буду чувствовать себя спонтанной или свободной в творчестве, если мои работы оценивают и вешают на них ярлыки? Подобная «маркировка» заставила бы меня сознательно относиться к экспонированию своих бессознательных чувств средствами искусства. Я предпочитаю относиться к своим клиентам (и студентам) с тем же уважением и вниманием, которые нужны и мне.

Второй случай из моего опыта произошел во время обсуждения в семейной клинике, где я проходила интернатуру. Рассматривался случай ребенка с эмоциональным расстройством. Арт-терапевт, увлеченная теориями Мелани Кляйн, настаивала на том, что рисунок ребенка, на котором была изображена красная пожарная машина, символизировал сексуальную агрессию. Мои симпатии были на стороне ребенка. «Может, ему просто нравятся пожарные машины», – подумала я. Казалось, это было еще одним способом поиграть в Бога, почувствовать свою власть и отбить у клиента всякое желание создавать творческие работы.

Мои реакции в связи с использованием искусства в целях диагностики и анализа вытекают из моего опыта контактов с клиницистами, получившими профессиональную подготовку в качестве арт-терапевтов фрейдистского направления. Меня также ужасали некоторые психологи-гуманисты, использовавшие произведения искусства для того, чтобы «читать» прошлое и предсказывать будущее человека. Быть такого рода предсказателем судьбы противоречит основным правам и уважению индивида, неотъемлемым от гуманистических принципов. Я считаю подобные практики опасными.

Каждый из нас как психотерапевт имеет свою систему ценностей. Важно осознавать эти ценности, применяя процесс творческой связи в работе с клиентами. Кредо, выработанное мной за годы практики, суммирует на очень личном уровне мое видение человекоцентрированной философии.

 

Мое кредо

 

Я сознаю, что внутреннее путешествие может быть пугающим, веселым, утомительным предприятием.

Я буду рядом с вами, но не буду назойливой.

Я верю, что вы знаете, как позаботиться о себе. Я не буду нести ответственность за вас или отбирать вашу силу.

Я не буду также покидать вас.

Я буду уважать вас и ваши решения, которые вы принимаете для себя. Я верю в ваши способности.

Я буду поддерживать и ободрять вас в вашем внутреннем путешествии.

Я могу иногда быть вызовом для вас и вашей системы убеждений, но всегда буду уважать вас и вашу правду.

Я буду поощрять вас опробовать что-то новое, рисковать в неизвестном вашего внутреннего мира, но никогда не буду вас подталкивать.

Я буду предлагать вам средства экспрессивных искусств, чтобы помочь вам открыть вашу природную креативность и обнаружить вашу внутреннюю сущность. Вы вправе не пользоваться этими средствами.

Иногда я буду высказывать свое мнение и давать вам обратную связь, но всегда буду проверять, насколько она значима для вас.

Я буду делать все, чтобы чтить мои собственные и ваши границы.

Я буду делиться с вами моими ценностями и убеждениями, чтобы вы знали, почему я говорю или делаю то, что говорю и делаю.

Я всегда открыта тому, чтобы учиться у вас.

Я совершаю ошибки, делаю то, что мне не нравится, и иногда ввожу в заблуждение. В таких случаях я признаюсь в этом. Я могу сказать: «Я сожалею».

 

 

Подготовка пространства и материалов

 

Для работы лучше всего подходит помещение, располагающее к использованию экспрессивных искусств. Это не значит, что нужна большая студия или мастерская. Достаточно средних размеров стола и комнаты, где можно хоть немного подвигаться. Как бы ни было трудно найти помещение, откуда не слышны громкие звуки, многие терапевты знают, насколько важно предоставить клиенту возможность кричать или громко гневаться. Для многих моментов в гештальт– и райхианской терапии требуется именно такое место. По мере того как все большему числу терапевтов будут требоваться звукоизолированные комнаты, архитекторы станут их проектировать.

Я также твердая сторонница естественного освещения, свежего воздуха и растений, а также эстетического ощущения, создаваемого картинами и мебелью. Эмоциональное исцеление приходит посредством всех чувств. Помещения без окон с флуоресцентным освещением вызывают во мне отвращение. Просто поразительно, как много людей должны теперь работать в подобных условиях. Высокие технологии способствуют отрыву от природы и нашей собственной внутренней сущности.

Для работы в помещении потребуются некоторые материалы. Их не нужно создавать специально. Ниже перечислен минимум того, что понадобится:

 

Для визуального искусства

 

Набор бумаги формата 46 × 61 см, набор толстых фломастеров, масляные пастели, клейкая лента, стол для работы (или, если работать на полу, оргалитовый планшет размером 51 × 66 см, на котором можно закрепить бумагу с помощью клейкой ленты).

 

Для движения

 

Барабан и другие небольшие ударные инструменты.

 

Для письма

 

Ручка, блокнот с линованной бумагой.

 

Дополнительные материалы, которые могут понадобиться по ходу работы с использованием искусств в целях самовыражения

 

Гончарная глина, бумажные тарелки (большие, плоские, разных размеров, на которые можно положить глину), материалы для коллажа (цветная бумага, иллюстрированные журналы, ножницы, клей).

 

 

Подготовка себя

 

Многие психотерапевты, а также люди, занятые в помогающих профессиях, спрашивают: «Как вы предлагаете эти методы? Как определяете, в какой момент следует использовать рисунок, движение или направленное воображение? И что вы делаете, чтобы вовлечь в этот процесс клиентов?» Атмосфера, благоприятствующая развитию творчества и использованию экспрессивных искусств, создается, когда вы на себе ощутили целительные свойства самовыражения посредством этих искусств (при условии, что вы профессиональный терапевт, который открыт новым способам работы с клиентами).

Пережив глубокий процесс внутреннего путешествия при помощи любой из модальностей экспрессивного искусства, вы сможете предлагать этот материал, будучи полностью уверенным в его эффективности. Если вы сами раскрыли свои внутренние глубины благодаря движению, визуальному искусству, письму или вокализации, то у вас есть самое существенное для того, чтобы предлагать все это своим клиентам, – доверие к процессу. Крайне необходимо исходить из этой убежденности. Творчество – не инструмент, а таинство, к которому вы приобщаетесь, разворачивающийся, открывающийся процесс.

Несмотря на то что многие терапевты заинтригованы экспрессивными искусствами и могут представить себе, как эти методы улучшат их работу, некоторые из них не решаются предлагать их клиентам. Я хорошо помню собственные первые терапевтические сессии, когда я робко предлагала нарисовать рисунок как дополнение к основной разговорной терапии. Вдруг клиент испугается, или подумает, что я несерьезно отношусь к работе, или сочтет, что мы будем попусту тратить столь драгоценное время? Поскольку я никогда не сталкивалась с экспрессивными искусствами ни при обучении, ни в личной терапии, мне не на что было опереться в своей практике. Но я знала, что занятия искусством приносили мне озарения, а занятия, в которых я практиковала йогу и свободное движение, привносили в мою жизнь новую энергию и свет.

Мужество и смелость начать практиковать экспрессивные искусства в работе с клиентами мне дала основательная подготовка в клиентоцентрированном консультировании. Я знала, что лучший учитель – клиент. Я также знала, что, если предложу ему нечто в порядке эксперимента и попрошу поделиться своими впечатлениями, вместе мы сможем прийти к осмысленному для него процессу. Кроме того, я не собиралась анализировать или интерпретировать продукты творчества клиента. Мне не нужно было быть экспертом по символам и их значениям. Я просто следовала человекоцентрированной философии, в соответствии с которой каждый человек способен найти собственные смыслы. Я видела себя не как эксперта в области экспрессивных искусств, а как компаньона, спутника клиента в его процессе самоисследования.

Клиент сам выбирает, прибегнет ли он к предлагаемым мной художественным методам. Я должна была искренне предлагать этот метод как выбор для него. Если бы клиент предпочел не использовать визуальное искусство, движение или направленное воображение, то я бы приняла его «нет», не чувствуя себя глупой или отвергнутой. Я видела свою роль в создании атмосферы доверия, в которой клиент будет услышан на самом глубоком его уровне, где будут доступны любые средства самоисследования. По этой причине я предпочитаю сейчас рассказать о том, как сама работаю как терапевт, и предоставлю возможность выбрать из всего этого то, что полезно для вас. Нет какого-то одного правильного способа работы. Нужно экспериментировать и практиковать, чтобы понять, что лучше всего соответствует вашей терапевтической философии.

 

Начальные сессии

 

Приходя на терапевтическую сессию, большинство клиентов испытывают тревогу. Перед началом работы я обычно говорю им: «Мне важно сконцентрироваться и полностью быть с вами. Для меня полезно, если минуту-другую мы вместе посидим в тишине с закрытыми глазами, чтобы оставить за дверью шум и суету. Как вам мое предложение? Знакомы ли вы с медитацией, приемлема ли она для вас?»

По мере того как мы успокаиваемся, я могу предложить побыть с закрытыми глазами и «позволить себе глубоко подышать, почувствовать опору поддерживающих нас кресел и попросить наши мышцы расслабиться». Такое простое начало оказывает основательную помощь и мне как терапевту, и моим клиентам. Оно позволяет мне стать полностью присутствующей и погружает меня (а зачастую и клиента) в то состояние сознания, которое движет нас прямо к сути всего того, что есть эмоционального в клиенте.

Начальная медитация также представляет собой подготовительный этап для знакомства с процессом направленного воображения. По мере того как клиент знакомится с этим процессом центрации или сосредоточения, в последующие сессии уже можно включать более специфические методы осознавания, такие, например, как: «Сейчас постарайтесь осознать свои внутренние мысли и чувства. Приходят ли к вам какие-нибудь образы? Возможно, эти образы расположены в какой-то определенной части вашего тела?» Образы и их телесная локализация могут быть прямой дорогой к глубоким чувствам, блокам на пути энергии и инсайтам. Они также позволяют использовать визуальное искусство и движение в качестве метода для дальнейшего исследования.

Во время первых двух сессий я говорю клиентам примерно следующее: «Как терапевт я применяю в своей практике экспрессивные искусства, то есть я подготовлена к тому, чтобы использовать движение, визуальное искусство и направленное воображение для того, чтобы помочь вам исследовать символические, невербальные способы действия и с их помощью продвинуться в вашем внутреннем путешествии. Время от времени я буду предлагать вам попробовать эти методы. Меня больше интересует целительный аспект самого процесса работы, а не конечный результат, хотя он может давать обратную связь, открывая для вас новую информацию о себе. Я не применяю искусство для диагностики или интерпретации. Визуальное искусство и движение доступны для вас в качестве еще одной дороги к самоисследованию и исцелению».

 

Начальные сессии: я предлагаю клиенту попробовать выразить свое чувство или образ в цвете (Натали проводит демонстрацию с коллегой Мукти Ханной)

 

На этом этапе я прошу клиентов поделиться своей реакцией на мое предложение. Одни готовы использовать новые материалы, другие говорят: «Я не умею рисовать», или «Я не творческий человек», или «У меня две ноги, но обе левые, и я не могу танцевать». Их страх перед необходимостью сделать что-то красивое или создать что-то изящное очевиден. Я лаконично заверяю их в том, что наша работа нужна не для проверки их креативности или способности рисовать или танцевать, а представляет собой метод самоисследования.

Я также заверяю клиентов, что всякий раз, когда я предлагаю им выразить себя невербально, у них есть свобода выбора, право в любой момент сказать «нет». Я говорю им так: «Я буду что-то предлагать вам, буду поощрять вас, но решение всегда остается за вами. Я отнесусь к нему с уважением», и тогда слышу, как клиенты вздыхают с облегчением. Зачастую я обнаруживаю, что многие клиенты готовы с энтузиазмом использовать экспрессивные искусства. Так что, скорее всего, дело именно в терапевте, предлагающем экспрессивные искусства клиентам, но чувствующем при этом неуверенность.

При индивидуальной работе с клиентом я задействую не только свое рациональное мышление, но и интуицию. Это помогает построить взаимоотношения, стимулирующие доверие, открытость и самоисследование. Этот процесс я описываю метафорически как процесс создания большой, полупрозрачной скорлупы вокруг нас двоих, в которой много воздуха и света и присутствует атмосфера безопасности.

Использующаяся модальность зависит непосредственно от самого хода работы. Когда клиент погружается в свою внутреннюю сущность, чтобы обнаружить те аспекты самого себя, которые блокируют всю полноту его потенциала, он зачастую использует язык тела, говорящий «я хочу двигаться», активно жестикулирует, описывая свои чувства. Или, наоборот, может контролировать свое тело и совсем не двигаться, но его речь при описании тех или иных событий и переживаний будет богата образами. Все это служит мне подсказками относительно того, какие из экспрессивных искусств могут быть полезными.

Если клиент начинает жестикулировать во время разговора, ему можно предложить вместе создать на основе этих жестов определенные движения, чтобы он продвинулся глубже. Если клиент начинает сильно притопывать ногой, когда говорит: «Я совершенно не знаю, что сказать своему начальнику», я могу попросить его понаблюдать за тем, как он притопывает, и усилить это движение. Я могу предложить встать с кресла и предоставить право ногам вести разговор или попросить разрешения присоединиться к его движениям, чтобы понять, как это ощущается. Таким образом я становлюсь компаньоном клиента в его кинестетическом, двигательном путешествии. Притопывая, я, возможно, испытываю то же, что и он. Чтобы свериться с этим, я спрашиваю: «Что говорит вам притопывание?»

«Я очень нетерпима по отношению к своему начальнику».

Тогда я могу предложить ей еще более усилить притопывание и добавить к нему возникающий внутри нее звук и слова – тогда нетерпимость может трансформироваться во фрустрацию или гнев. Проживание такой перемены в чувствах может указать клиентке на то, что ее нынешняя ситуация связана с подобными переживаниями в прошлом. Мое следование за клиенткой поддерживает ее кинестетический опыт и помогает глубже погрузиться в проблему. Мне не обязательно знать, куда следует ее вести. Она сама мне это покажет. Любое движение, незначительное или выраженное, может содержать в себе ключ к самоисследованию. Концентрация внимания на движении извлекает материал из бессознательного. После этого клиентка сумеет осознать его смысл.

Временами клиенты используют в речи множество образов, например таких как: «Складывается ощущение, будто мое сердце раскалывается», или «Я представляю себя в черном ящике». Такие выражения подсказывают, что здесь может оказаться полезным визуальное искусство. Я делаю клиенту следующее предложение: «Не хотите ли выразить это переживание или образ с помощью цвета?» Если следует положительный ответ, я напоминаю: «Попробуйте рисовать неведущей рукой. Выберите цвет с ее помощью. Не заботьтесь о конечном результате».

Иногда я предлагаю взять глину: «Для начала просто закройте глаза и почувствуйте текстуру глины. Поиграйте с ней немного и затем позвольте появиться чему угодно». Некоторые люди предпочитают делать это с открытыми глазами – вылепливать образ, возникший у них в голове. Важно, чтобы они вовлеклись в процесс творчества.

Многим терапевтам легче вовлечь клиентов в процесс изобразительного творчества, нежели в движение или танец. Визуальные искусства, конечно, позволяют получить продукт, который увидят и клиент, и терапевт и на который можно опираться в дальнейшем общении. Движение гораздо более неуловимо. Поскольку большинству терапевтов использование искусства как средства их собственного самовыражения представляется более удобным, кажется более естественным предлагать его и клиентам. Переход к движению можно облегчить, если попросить клиента посмотреть на картину и выразить увиденное в движении, начав, предположим, с позы, которая постепенно преобразуется в движение. Я обычно предлагаю свободно двигаться, исходя из линий, ритма и цвета рисунка. Как терапевт я присоединяюсь к своему клиенту в движении и прошу рассказать мне, на что оно похоже и какие чувства вызывает. На основе всего этого иногда появляется другой рисунок или глиняная скульптура.

 

Доверие к пути клиента

 

Часто люди, наблюдающие за моей работой в демонстрационной сессии, спрашивают меня: «Откуда вы знаете, что с этим клиентом лучше использовать визуальное искусство, движение, рисунок или звук?» На самом деле я не знаю, какая форма искусства будет для него более подходящей. Я просто слушаю свою интуицию, подсказки от клиента и, самое важное, доверяю клиенту самому сказать мне о подходящем для него пути. Иными словами, я всегда спрашиваю, действительно ли предлагаемая мной художественная форма является той, которой он хочет воспользоваться.

Полезно представить, что клиент путешествует, а путь ведет к его внутреннему я. Этот путь извивается, то и дело поворачивает, на нем встречаются глубокие пещеры, мосты, и в конце концов он приводит к дому. Мы не знаем этого пути. Терапевты просто компаньоны, помогающие освещать этот путь. На нем мы можем предложить танцевать, или использовать направленное воображение, чтобы продвинуться по этому пути, или применить визуальное искусство или звук. Что бы мы ни предложили, мы находимся на его пути, и он вправе воспользоваться нашим предложением или отказаться от него.

Я пытаюсь придать вам смелости в испробовании этих методов – сначала для работы над собой, а потом уже для работы с клиентами. Однако я не умаляю необходимости в обучении терапии экспрессивными искусствами. Чтение книг о человекоцентрированной философии и экспрессивных искусствах не замена личному опыту. Многие люди считают, что, прочитав книги Карла Роджерса, они понимают философию и практику клиентоцентрированной терапии. Этого недостаточно. Пребывание в атмосфере, где вы в самом деле ощущаете полное принятие и позволение быть вашим подлинным я, преобразует ваше интеллектуальное понимание в более полное осознание. Глубинное проживание – критически важное условие для профессионального усвоения этих методов.

Только когда вы сами в полной мере проживете и испытаете вызов, риск и мощь целительного процесса, используя экспрессивные искусства, только тогда вы будете готовы применять эти методы профессионально. По мере того как терапевт практикует экспрессивные искусства различных модальностей в супервизируемых сессиях, он начинает более уверенно предлагать клиентам применять движение, визуальное искусство, звук или письмо. Практика помогает понять, каким образом нужно быть вместе с клиентом, создающим образы или прибегающим к движению и звуку в целях самоисследования. В нашей обучающей программе, по мере того как люди практикуют новые подходы к консультированию, они учатся способам, позволяющим помочь клиентам исследовать смысл их образов. Учащимся тоже можно предлагать видеозаписи их сессий как еще одну возможность для обучения, которой они могут воспользоваться в ходе групповых супервизий.

 

Многослойная осознанность

 

Быть полностью присутствующим с клиентом и одновременно создавать специальные средства выражения для его самоисследования – это целое искусство. Для того чтобы чувствовать себя уверенно и научиться быть креативным в быстром оформлении полезного для клиента опыта, нужна практика. Я сравниваю свой внутренний терапевтический опыт с тем, как работает магнитофон с восемью дорожками. Первая дорожка отвечает за то, чтобы полностью быть с клиентом, слушать и отвечать ему, отражать его. Вторая нужна для того, чтобы осознавать собственные чувства и телесные ощущения. Она может запускать внутренний диалог, например: «Нервничаю ли я? Если так, то что я должна сделать, чтобы уменьшить свою нервозность? Стоит ли предложить помедитировать в тишине, чтобы помочь нам обоим?» Или же мой внутренний диалог может быть таким: «Я чувствую боль в глубине желудка. Это от несварения или я что-то воспринимаю от клиентки, поэтому должна сообщить ей это, чтобы оставаться конгруэнтной?»

Третья дорожка представляет собой наблюдение за физическим состоянием клиента: «Она говорит сейчас очень мягко и как будто не может посмотреть на меня. Для нее это, должно быть, трудно». Четвертая дорожка – размышление о том, стоит ли сейчас предлагать опыт экспрессивных искусств. Пятая дорожка может быть связана с оформлением опыта на основании того, что сейчас говорит клиент. Шестая дорожка – воспоминание об опыте, пережитом этим клиентом в детстве и рассказанным им на прошлой неделе, который может быть релевантен теперешнему исследованию. Седьмая дорожка – слежение за временем, чтобы понять, сколько осталось до окончания сессии. Восьмая дорожка содержит интерес к внешнему событию в моей собственной жизни, например придет ли сегодня важное для меня письмо.

Все мы действуем в режиме нескольких таких дорожек одновременно. Натренированные осознавать самих себя терапевты хорошо знакомы с ними. Часто только три-четыре таких трека работают одновременно. По мере переключения внимания я задействую разные дорожки. В моем опыте пребывание в любой комбинации из перечисленных восьми создает чуть измененное состояние сознания. Это означает, что я интенсивно концентрируюсь на мире так, как видит его клиент, вхожу в его систему координат, чтобы попытаться полностью понять, кто он и как себя чувствует. Такое измененное состояние, возможно, очень знакомо и вам. Я говорю об этом, чтобы еще раз повторить: несмотря на то что я поощряю вас использовать экспрессивные искусства в терапевтической практике и стараюсь сделать этот процесс видимо простым, у него много уровней, каждый из которых должен быть освоен.

 

Тайм-менеджмент

 

Некоторые терапевты говорят, что у них не хватает времени для использования экспрессивных искусств в сессиях, которые длятся всего пятьдесят минут. Для меня это означает, что они убеждены в том, что слова представляют собой более эффективную терапевтическую модальность, нежели экспрессивные искусства. Похоже, они думают, что экспрессивные искусства служат дополнением к работе, помогающим заполнить паузы. На самом деле верно прямо противоположное. Экспрессивные искусства быстро погружают людей в их внутреннее путешествие, и терапевт должен быть готов справиться с сильными эмоциями, которые эти процессы могут пробудить.

Тем не менее пятьдесят минут не вполне подходящий отрезок времени для работы с экспрессивными искусствами. В моей собственной практике я общаюсь с клиентами один час и двадцать минут. Этого достаточно и для визуальных искусств, и для движения, и для обсуждения основных важных моментов. Однако даже один час я нахожу вполне приемлемым для того, чтобы включить в работу экспрессивные искусства.

Если мы не успеваем окончить разговор в рамках сессии, я предлагаю клиенту вечером заняться свободным письмом или продолжить погружение во внутренний мир, сделав еще несколько рисунков или дневниковых записей. Б о льшая часть терапевтического процесса происходит обычно за пределами кабинета, по мере того как клиент обдумывает все, что произошло в ходе сессии. Нам, терапевтам, необходимо давать такой опыт самоисследования, которым клиенты смогут воспользоваться потом сами. Выражение себя через искусство – чудесная практика, которая может длиться всю жизнь.

Я не настаиваю на том, чтобы мы расстались с вербальной терапией. Слова столь же важны, сколь и экспрессивные искусства. Я постоянно транслирую клиенту с помощью слов эмпатию и понимание. Благодаря разговору клиент может достичь инсайта и испытать облегчение. По сути, можно объединить использование экспрессивных искусств и слов благодаря творческой связи, ускоряющей и углубляющей терапевтический процесс.

 

 

Установки для клиента

 

Предлагая клиентам различные упражнения с экспрессивными искусствами, вы, возможно, захотите дать им следующие установки:

• осознавайте свои чувства как источник творческой экспрессии, которую можно выразить вовне с помощью искусства (цвета, глины, коллажа), письма или движения. Например, если вы смущены, можете протанцевать, нарисовать или описать свое чувство. Если вы скучаете, устали или зашли в тупик, можете станцевать или нарисовать и это. Если вам грустно или вы счастливы, можете выразить эти чувства через цвет, стихи, звук или движение;

• осознавайте свое тело и позаботьтесь о себе. Создавайте движения, соответствующие вашим возможностям;

• во всех этих упражнениях вы всегда остаетесь хозяином самому себе. У вас всегда есть право не выполнять их, даже если терапевт предлагает сделать это;

• упражнения вызывают множество различных чувств. Возможно, вам захочется плакать или издавать громкие звуки, и все это может оказаться весьма полезным, по мере того как вы вовлекаетесь в процесс творческой связи;

• нет правильных или неправильных способов создания движения или визуального искусства, звука или письма. Цель здесь – погружение в процесс творчества для самопознания.

 

Тема творческой связи – это переплетение и последовательное применение экспрессивных искусств. Чтобы упростить изложение материала, я обсуждаю каждую модальность искусства отдельно. Однако когда вы начинаете работу с визуальными искусствами, за ними может последовать движение, звук и письмо; если начинать с движения, визуальные искусства могут углубить дальнейшее исследование себя.