Импликативная реализация граммем

Обязательность грамматической категории $\ (для элементов из клас­са УС} предполагает такую ситуацию, когда какая-то одна из граммем ff\ выражена при всех случаях употребления соответствующего элемента из.?Г («носителя категории») в тексте. Между тем, существуют такие случаи (именно они и будут предметом обсуждения в этом и частично в следующем разделе), когда грамматическую категорию считают обяза­тельной несмотря на то, что в ряде контекстов никакая из ее граммем не выражена при носителе категории.

Один из таких случаев (который мы предлагаем называть «импли­кативной реализацией» грамматической категории) состоит в том, что в «спорных контекстах» употребление граммем категории ff\ запрещено: оно блокируется граммемами некоторой другой грамматической катего­рии ^2 • Так, в русских глагольных словоформах в принципе различается либо лицо/число, либо род/число подлежащего; лицо (но не род) раз­личается в формах презенса (я приду, он/она придет); род (но не лицо) различаются в формах прошедшего времени (я/ты пришел/пришла, он пришел, она пришла). При буквальном понимании терминов и род, и лицо для русского глагола окажутся не обязательны; но мы видим, что невоз­можность выразить эти значения всякий раз, так сказать, вынужденная: обе грамматические категории (вообще говоря, безусловно совместимые и друг с другом, и с разными граммемами времени — вспомним ситуацию в арабском языке) оказываются в данном случае подчинены выражению категории времени: презенс блокирует выражение рода, прошедшее вре­мя — выражение лица. Сходным образом в литовском языке число подлежащего не различается в глагольных формах 3 лица (всегда разли­чаясь в формах 1 и 2 лица): граммема *3 лицо' блокирует грамматическую категорию числа (в литовском языке эта зависимость имеет место во всей глагольной парадигме). Наличие одной категории (или граммемы) тем самым имплицирует отсутствие другой — отсюда и название «им-шшкативная реализация» для этого класса случаев. В силу специального соглашения допустимо считать, что невозможность выразить грамматиче­скую категорию @\ из-за «капризов» другой грамматической категории ^ не влияет на решение относительно обязательности $\ (ср. формулировку

Е, С. Масловой: «выражение данного значения либо обязательно, либо невозможно» [Маслова 1994: 49]).

По-видимому, ситуация именно такого рода наблюдается в тех тюрк­ских и иранских языках, про которые утверждается, что категория числа или падежа в них необязательна. Это утверждение делается на основе того факта, что форма единственного числа и/или именительного падежа (не имеющая специальных показателей) может употребляться в контек­стах, которые явным образом подразумевают семантику множественности и/или требуют косвенного падежа. Иными словами, налицо как будто бы привативная оппозиция между «маркированной» и «нулевой» формой.

В действительности, правила употребления этой «нулевой» формы несколько сложнее. Если в одних случаях она может выражать имени­тельный падеж единственного числа, то в других случаях выбор этой формы никак не зависит от факторов, определяющих употребление па-дежно-числовых граммем. Однако оказывается, что в этих случаях выбор нулевой формы определяется другим фактором — она выражает грам­мему 'нереферентность' категории детерминации (т. е., грубо говоря, не соотносится ни с каким конкретным объектом; подробнее о грамме­мах детерминации см. Гл. 6, §2). Нереферентность блокирует выражение надежно-числовых граммем, а это позволяет считать значения числа и па­дежа по-прежнему обязательными, т. е. нормальными граммемами (хотя и со специфическими правилами употребления), а не «квазиграммемами».

Таким образом, если вполне можно согласиться с тем, что — на уров­не описания — «в турецком языке отсутствие аффикса множественного числа не обязательно означает единичность, существительное без пока­зателя падежа употребляется и как подлежащее, и как дополнение, и как определение» [Яхонтов 1991: 105], то из этого факта, как представляется, еще не следует делать поспешного вывода о том, что это отсутствие аффикса не имеет «определенного значения» [ibidem]; просто оно мо­жет выражать граммему другой категории и в силу этого оказывается не в состоянии обслуживать свои «законные» значения.

Подчеркнем, что «импликативная реализация» усматривается прежде всего там, где две конфликтующие грамматические категории могли бы быть совмести­ мы. Когда И. А. Мельчук говорит о «неглобальном характере» грамматических ка­тегорий [Мельчук 1997: 252-253], он приводит отчасти близкие, но на самом деле не вполне тождественные примеры. Так, неразличение форм времени в императи­ве — универсальная характеристика глагольных систем (подробнее см. в разделе о наклонении, Га. 7, §2); императив всегда соотносится с неактуальной ситуацией, поэтому граммемы времени и не должны сочетаться с формами императива (ско­рее, их можно пытаться объединить в рамках единой грамматической категории). Существенно, однако, что при любом подходе к этой проблеме взаимодействие грамматических категорий друг с другом — важный дополнительный фактор, влияющий на способ описания самых основных понятий. К сожалению, этот фактор нередко недооценивается, и в целом проблема взаимодействия категорий

является одной из наименее разработанных в теории грамматики (интересные попытки по-разному поставить и решить эту проблему можно найти, например, в статьях [Ревзина 1973; Храковский 1996; Aikhenvald/Dixon 1998]).