Проблемы применения цифровой фиксации

Информации

Повышение эффективности уголовного судопроизводства требует более активного внедрения новых технологий. Наиболее перспективными являются научные разработки по применению цифровых технологий, поэтому именно они и будут рассмотрены в данном разделе[270]. Именно их можно считать одновременно и наиболее проблемными вне зависимости от форм применения.

Проблема использования в доказывании результатов применения цифровых технологий стоит очень остро. Нельзя отрицать того, что цифровой способ фиксации информации снижает погрешности ее передачи; делает возможной последующую обработку фотографии, открывая новые возможности изучения скрытой информации. Делопроизводство многих юридических лиц ведется исключительно таким способом. Но именно преимущества новых технологий не дают возможности использования их результатов в доказывании. Так,       С.А. Ялышев справедливо отмечает, что «проблем здесь немало. Они касаются и новых возможностей, которые дают эти технические средства; и новых технологий их применения при производстве разнообразных следственных действий; и вопросов доказательности и объективности получаемой с их помощью информации, применимости результатов в судопроизводстве»[271]. М.А. Сильнов указывает, что цифровые системы, являющиеся своего рода разновидностью компьютерной техники, позволяют значительно изменять характеристики и параметры фиксируемых объектов уже в процессе съемки, не говоря уже о последующей обработке данных в графических программах-редакторах[272]. Здесь уместно привести высказывание            Р.С. Белкина о том, что всякая передача, перенос информации неизбежно сопровождается ее потерей, при этом имеет значение потеря не всякой информации, а доказательственной; потерей иной информации можно пренебречь[273]. Автор разделяет позицию А.А. Койсина, что «применительно к обработке цифровых изображений, пренебречь можно только информацией о яркости, контрасте, цветовом балансе. Тем более что такое пренебрежение характерно и для фотосъемки с аналоговых фотокамер посредством выбора соответствующих фотоматериалов»[274].

Исследуя доказательственное значение «электронных документов» в российском уголовном судопроизводстве, следует учитывать, что «электронный документ – документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме» (ст. 3 ФЗ «Об электронной цифровой подписи»)[275]. При этом «документ может содержать сведения, зафиксированные как в письменном, так и в ином виде. К ним могут относиться материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации …» (ст. 84          УПК РФ). Получается, что основным элементом в определении документа является информация, обязательно зафиксированная на носителе (в случае электронного документа – на магнитном носителе). Поэтому факт любой передачи информации, имеющей значение для дела (например, с цифровой кассеты на компьютер), в электронном виде связан с возникновением процессуальных вопросов, так как есть момент существования как бы «чистой информации», т.е. информации в электронном виде, статично не связанной с твердым носителем.

В законодательстве Республики Беларусь имеется следующее понятие электронного документа – информация, зафиксированная на машинном носителе и соответствующая требованиям, установленным Законом Республики Беларусь № 357-3 от 10 января 2000 г. «Об электронном документе»[276]. При этом, согласно ст. 1 закона машинный носитель – магнитный диск, магнитная лента, лазерный диск и иные материальные носители, используемые для записи и хранения информации с помощью электронно-вычислительной техники. Согласно ст. 8 этого закона «электронный документ имеет формы внутреннего и внешнего представления. Формой внутреннего представления электронного документа является запись информации, составляющей электронный документ, на машинном носителе. Формой внешнего представления электронного документа является воспроизведение электронного документа на экране дисплея, бумажном либо ином отделимом от машинного носителя материальном объекте в доступном для визуального обозрения виде (без дополнительных технических приспособлений) и форме, принятой для восприятия человеком».

В УПК Республики Молдова «аудио- и видеозаписи, фотографии, средства электронно-технического, магнетического, оптического контроля и другие носители электронно-технической информации, добытые в соответствии с положениями настоящего кодекса, являются средствами доказывания» (ст. 164 УПК РМ). При этом документы выступают в качестве самостоятельных материальных средств доказывания и под ними подразумеваются «документы, исходящие от официальных физических или юридических лиц, если в них изложены или удостоверены обстоятельства, имеющие значение для дела» (ст. 157 УПК РМ)[277].

За рубежом встречается и иное определение понятия «электронный документ». Так, в ст. 2 Типового закона ЮНСИТРАЛ об электронной торговле, одобренного 16 декабря 1996 г. Резолюцией 51/162 на 85-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, используется термин «Datamessage», который можно перевести как «информационное сообщение». Он определяется как информация, подготовленная, отправленная, полученная или хранимая с помощью электронных, оптических или аналогичных средств, включая электронный обмен данными, электронную почту, телекс или телефакс, но не ограничиваясь ими. При этом понятие электронного обмена данными раскрывается как электронная передача информации от компьютера к компьютеру в соответствии с согласованными стандартами структуры информации. Таким образом, под электронным документом в смысле этого закона понимается информация в форме, пригодной для хранения и передачи с использованием электронных средств связи[278].

Такая позиция вряд ли перспективна применительно к российскому судопроизводству, если речь идет о доказательствах. Неотъемлемым свойством документа-доказательства (как и любого доказательства) является признак достоверности. Если за документ принять всего лишь электронную информацию (без носителя), то необходимо иметь возможность ее аутентифицирования (возможности проверки целостности и неизменности содержания электронного документа) и/или идентифицирования (возможности установления того, что электронный документ действительно получен от лица, которое, например, обозначено в нем в качестве отправителя). В этом случае, как справедливо отмечал П. Зайцев, «участники процесса могут попасть в ситуацию, при которой вплоть до вынесения судебного решения им не будет известно, доказательство перед ними или нет, поскольку достоверность фактических данных заранее определить невозможно»[279].

Проблемы возникают с признанием электронных документов доказательствами, даже если речь идет об информации, зафиксированной на носителе. Наиболее распространенным вариантом использования цифрового способа фиксации информации является фотографирование; менее распространенны – аудио- и видеозапись; цифровые технические средства, регистрирующие информацию. В этой связи представляется обоснованным разобрать основные принципы применения цифровых форм фиксации информации в уголовном судопроизводстве на примере фотофиксации.

Исходя из источника происхождения, все фотоизображения можно разделить на две большие группы: процессуальные и непроцессуальные. При этом подразумевается, что первые получены непосредственно при проведении процессуальных действий, а вторые – вне их. В ряде существующих классификаций, к примеру, предлагаемой П.Ф. Силкиным, также допускается изначальное деление на процессуальные и непроцессуальные снимки, но последними, по его мнению, считаются «фотоснимки, изготовленные вне связи с процессуальным производством по делу (до его возбуждения)»[280]. Такое ограничение по времени – до возбуждения уголовного дела, вряд ли правильно, так как фотоснимки непроцессуальной природы, имеющие отношение к существу уголовного дела, могут появиться и после его возбуждения, например, в результате проведения оперативно-ро-зыскных мероприятий.

Для удобства исследования в каждой из указанных групп целесообразно выделение нескольких подгрупп. Так, снимки процессуального происхождения условно можно разделить на: полученные в рамках выполнения судебных экспертных исследований с целью фотофиксации вещественных объектов и результатов экспериментов, послуживших основанием для выводов эксперта; полученные при производстве следственных (обыске, осмотре места происшествия     и т.п.) и иных процессуальных действий с целью фотофиксации этапов их проведения или отдельных вещественных доказательств. Схожий подход применим и к снимкам непроцессуальной природы. Здесь в зависимости от субъекта, ведущего фотографирование, можно выделить снимки, полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий, где фотосъемка проводится оперативными сотрудниками или иными лицами, и снимки, изготовленные до возбуждения уголовного дела, лицами, которые затем могут выступать в уголовном процессе в качестве подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей.

В современном уголовном судопроизводстве фотографии, изготовленные в ходе проведения следственных действий, с соблюдением всех процессуальных требований имеют доказательственное значение[281]. Однако бесспорно это только для фотографий, получаемых традиционным путем – на фотопленке. С.А. Ялышев справедливо замечает, что даже «простое замещение при осмотре места происшествия пленочного фотоаппарата на цифровой невозможно по целому ряду причин. К ним можно отнести хотя бы то, что носители памяти, на которых запечатлены фотографии, невозможно приобщить к материалам дела по целому ряду причин: файл с изображением можно трансформировать (исказить), убрав изображение буквально по пикселю, не оставив ни малейших следов данного вмешательства. Причем такое вмешательство может быть как целенаправленным, так и случайным, когда эту схему памяти установили для считывания в зараженный вирусом компьютер»[282].

Причина этого в том, что регламентация процессуального оформления фотографий разрабатывалась именно для аналогового способа фиксации изображения. При аналоговом (традиционном) фотографировании изображение воспринимается светочувствительным слоем фотопленки, а затем посредством ряда манипуляций переносится на фотобумагу. Особенности этого процесса позволяют в случае надобности экспертным путем установить обстоятельства изготовления фотоснимка, идентифицировать по фотоснимку фотоаппарат или лабораторные принадлежности, распознать фальсификацию, т.е. обеспечивают фотографиям свойства относимости и достоверности. Для того, чтобы такие исследования можно было провести, в распоряжение эксперта необходимо предоставить негатив, снимок, фотокамеру. Для обеспечения этого Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 31 августа 1966 г. ст. 141 УПК РСФСР была дополнена указанием о необходимости приложения к протоколу, в том числе и фотографических негативов и снимков, выполненных при производстве следственных действий.

Процессуальная правильность производства и оформления аналоговых фотографий обеспечивает им свойство допустимости. Все это вместе – делает возможным признание аналоговых фотографий доказательствами по делу, так как они отвечают всем требованиям, предъявляемым к таковым в уголовном судопроизводстве.

Получается, что если убрать потенциальную возможность выявления фальсификаций (т.е. внесение изменений), то рухнет вся сложившаяся система ввода в уголовный процесс фотографий в качестве доказательств по делу. При этом формально может сохраняться требование допустимости фотографии-документа в качестве доказательства по делу, которое слагается из законности источника; законности способа получения доказательств; надлежащего субъекта, правомочного проводить действия по получению доказательств; правильного процессуального оформления и сводится в целом к пригодности доказательства по форме. Однако теряется иное свойство доказательства – его содержание, так как оно характеризуется, прежде всего, достоверностью.

Именно это происходит при использовании цифрового способа фиксации информации. При цифровой съемке роль светоприемника выполняет не фотопленка, а специальная поверхность, позволяющая преобразовать изображение и сохранить его в цифровой форме. Содержание информации в виде цифрового кода дает возможность более просто проводить ее обработку, одновременно делая невозможным техническое выявление фальсификаций и привязку цифрового изображения к конкретной фотокамере. Так, после ввода в компьютер файл, содержащий цифровой вариант изображения, может быть изменен и перезаписан, например, на ту же карту памяти фотоаппарата. Различить факт внесения изменений на уровне анализа цифровой информации невозможно. Естественно, не будем брать в расчет грубые варианты фотомонтажа, которые можно выявить непосредственно при исследовании изображения, перенесенного на бумажный носитель. Указанные особенности цифровой съемки делают недопустимым ее прямое применение как заменителя традиционного фотографирования, так как полученные фотоизображения не будут иметь свойств доказательств. А.А. Койсин справедливо отмечает, что применение цифровой фотографии в процессе расследования порождает и ряд проблем: «Для реализации некоторых возможностей цифровой фотокамеры не обойтись без обращения к компьютеру: начиная от печати твердых копий цифровых фотоизображений и заканчивая обработкой в компьютерных программах»[283].

К тому же при проведении следственных действий сомнений в достоверности фотофиксации быть не должно, так как речь идет о фотографиях, которые могут иметь доказательственное значение для дела. Цифровая форма передачи изображения делает невозможным приложение негативов к протоколам следственных действий, так как негатив в традиционном смысле отсутствует. Лишь в некоторых случаях при использовании определенных систем фотокамер возможно приложение цифровой фотокарты, информацию которой, в принципе, можно изменить, например, удалить или переместить предмет. Отсутствие предмета на фотоизображении может поставить под сомнение сам факт его существования и разрушить всю систему доказательств. Кроме того, доказать, что фотография выполнена именно на цифровой фотокамере, номер которой зарегистрирован в протоколе следственного действия, технически невозможно. Следовательно, нарушается свойство относимости фотографии. При этом само указание номера фотокамеры в протоколе становится бессмысленным.

Результаты социологического исследования, проведенного в работе, показали, что цифровые фотографии до сих пор используются при составлении фототаблиц процессуальных действий по сходству с аналоговыми. В ряде регионов прокуроры прямо запрещают это, обращая внимание на то, что такие фотографии не будут являться доказательством, так как лишены свойства достоверности, однако до некоторых регионов такая информация еще не дошла. Следователи, как правило, понимают, что такие фототаблицы не являются доказательствами, но «закрывают глаза» на это. Например, сотрудники следственных подразделений органов внутренних дел Омской области и Хабаровского края в подавляющем большинстве считают, что «цифровые» фотоснимки нельзя использовать в фототаблицах осмотров мест происшествий (см. приложение 4, рис. 4.1). При этом сотрудники следственных подразделений указанных органов внутренних дел подтверждают, что специалисты не делают такие фототаблицы (см. приложение 5, рис. 5.1). Однако, сами сотрудники экспертных подразделений органов внутренних дел (УВД по Омской области, УВД по Хабаровскому краю и др.), выступающие в роли специалистов при производстве процессуальных действий, считают, что цифровые фототаблицы имеют право на жизнь и подтверждают, что они их делают (см. приложение 4, рис. 4.2; приложение 5,           рис. 5.2). Это дает основание предположить, что следователи просто стараются скрыть факты использования цифровых фототаблиц, отлично зная, что они не имеют доказательственного значения.

Таким образом, доказательственное значение цифровых форм фиксации информации ограничено следующими моментами:

возможностью внесения невыявляемых изменений, что несопоставимо с таким свойством доказательств, как достоверность;

невозможностью идентификации записывающего оборудования, что несопоставимо с таким свойством доказательств, как относимость.

Несмотря на это, в ряде случаев можно преодолеть указанные барьеры. Решение данной проблемы возможно только при комплексном подходе, где сочетаются технические (конструктивные) подходы, делающие невозможным сам факт внесения изменений, и тактические, использующие процессуальные возможности обеспечения достоверности и допустимости доказательств.

К техническим вариантам следует отнести использование носителей цифровой информации, технически не допускающих перезаписи информации, например, CD-R дисков. К тактическим приемам можно отнести использование определенных форм процессуального обеспечения подлинности результатов, например, распечатывание фотографий при понятых непосредственно при проведении процессуального действия и заверение их подписями понятых и иных участников процессуального действия.

Сказанное позволяет автору поддержать мнение А.А. Койсина, считающего, что «проблема изменения цифровых фотоизображений посредством их обработки вполне решаема. Для этого необходимо выработать четкие рекомендации по применению цифровых фотокамер, определению круга последних, которые возможно использовать при расследовании преступлений. Также и с графическими редакторами. Оптимальным решением была бы разработка собственных образцов цифровых фотокамер и графических редакторов на базе зарубежных моделей, которые бы отвечали принципам, задачам и целям криминалистики»[284].

Все несколько усложняется, если метод цифровой фиксации информации закладывается в основу разрабатываемых технических средств и криминалистических методик. Однако выявленные проблемы (возможность внесения невыявляемых изменений и невозможность идентификации оборудования) позволяют эффективно вводить в уголовное судопроизводство и результаты применения технических средств и методов, в основе которых лежит цифровая фиксация. Комплексный подход был успешно опробован при участии автора в рамках внедрения фотограмметрического метода в практику осмотров мест происшествий и позволил совместить новые технические возможности с признанием полученных изображений в качестве доказательств[285]. Кратко продемонстрируем результаты такого подхода[286].

Построение схем посредством фотограмметрических методов не является открытием последних лет. В конце 70-х годов прошлого века при осмотрах мест дорожно-транспортных происшествий применялся фотограмметрический метод съемки, который представлял собой «метод фотографирования в определенных пространственных условиях, что обеспечивает использование полученных снимков для масштабной реконструкции участков местности или предметов и установления объективных данных»[287]. Существовала даже специальная «Инструкция о порядке применения фотограмметрической стереокамеры и составления планов мест дорожно-транспортных происшествий», утвержденная приказом МВД СССР от 29 сентября 1978 г. № 271. В 90-х годах этот метод был практически забыт.

При использовании фотограмметрического метода с получением изображений на стеклянных пластинах эффект достоверности и привязки изображения и плана к определенному месту происшествия достигался за счет очень удачного сочетания следующих технических и процессуальных моментов. Понятые ставили свои подписи на специальной табличке стереокамеры, после чего в их присутствии проводилась фотосъемка. Затем в лабораторных условиях на специальном бланке «монтировались контактные отпечатки стереофотограммы с указанием адреса (или месторасположения объектов), даты происшествия и подписями понятых (внесенными на специальные таблички перед экспонированием)»[288]. На этом же бланке выполнялся полученный на их основе план. Сам план дополнительно заверялся подписью исполнителя. Это не только подтверждало относимость, допустимость и достоверность стереоснимков, но и давало основание считать доказательством полученный на их основе план[289].

Если рассмотреть цифровой фотограмметрический способ на предмет возможности признания доказательствами по делу графических изображений, получаемых с его помощью, то можно выделить несколько проблемных моментов, могущих привести к непризнанию доказательствами итоговых схем:

при использовании цифрового метода мы имеем все проблемы, связанные с ним, о которых говорилось ранее и, прежде всего, невозможность выявления фальсификаций и привязки цифрового изображения к конкретной фотокамере;

при передаче информации с цифровой кассеты на компьютер имеется момент ее существования только в электронном виде (без носителя), т.е. документом на этом этапе фактически является чистая информация, содержащаяся в цифровом виде без материального носителя. На практике обычно об этом не задумываются, но если следовать букве закона, то это не соответствует процессуальному понятию документа, в том числе и электронного, о чем упоминалось выше;

при создании плана места происшествия фотограмметрическим способом используется математический метод расчета. Положительным моментом является его сертификация и признание Госстандартом России одним из вариантов типа средств измерений. Это позволяет рассматривать его именно как средство измерения (наподобие линейки), а не как вариант исследования, требующий специальных познаний специалиста.

Для придания доказательственного значения документам, выполненным на основе цифровых фотографий, были разработаны и опробованы следующие варианты.

построение графического изображения непосредственно при осмотре места происшествия. При этом: информация об использовании фотограмметрического метода отражается в протоколе осмотра; перенос информации с цифровой карты камеры на жесткий диск компьютера, также как и все последующие этапы создания графического изображения, производятся в присутствии понятых; полученный план заверяется подписью исполнителя, понятых и лица, руководящего осмотром (следователя, дознавателя и других лиц, согласно УПК РФ); расстояния, отображенные на плане, полученном фотограмметрическим методом, должны совпадать с таковыми, зафиксированными в протоколе;

построение графического изображения путем обработки фотографий, полученных непосредственно на месте происшествия. Положительная сторона этого состоит в том, что понятые могут сразу же поставить подписи под фотографиями, что подтвердит достоверность снимка и снимет вопрос о возможности каких-то манипуляций с цифровым изображением. Поэтому полученные фотоснимки в дальнейшем могут обрабатываться в лаборатории с целью получения схем;

построение графического изображения в ходе дополнительного следственного осмотра. При выборе этого варианта, после проведения фотографирования, магнитный носитель с записью (цифровая карта памяти) вынимается из фотоаппарата, упаковывается, опечатывается и заверяется подписями следователя и понятых. Если модель фотокамеры не позволяет заменять кассеты, то приходится изымать весь фотоаппарат. В дальнейшем возможно составление схемы в процессе следственного осмотра. При этом, естественно, составляется протокол, где описываются осмотренные объекты (карта памяти или фотоаппарат), действия следователя и оказывающего ему помощь специалиста. Протокол, также как и полученное графическое изображение, заверяется подписями всех участников действия, включая понятых;

построение графического изображения с носителей, не допускающих изменения информации – CD-R дисков. Одноразовая лазерная регистрация технически делает невозможным исправление информации. Поэтому при использовании таких фотоаппаратов достаточно зафиксировать в протоколе его серийный номер, технические характеристики, номер используемого CD-R диска и поставить на нем подписи участников. В данном случае тактика документирования применения фотограмметрического метода ничем не отличается от традиционного использования пленочных фотоаппаратов.

Проверка эффективности применения фотограмметрического метода, а также отработка тактики и способов процессуального оформления применения фотограмметрического метода велась на базе УВД Калужской области. Результаты применения фотограмметрического комплекса (схема; фотографии, использованные для составления фототаблиц) были признаны судом доказательствами по делам[290].

Проведенный анализ имеющихся технических средств и особенностей их использования показал, что иногда доказательственную информацию, записанную с их использованием, можно получать только посредством экспертных исследований, одновременно используя ее при их проведении. Только так можно ее получить, сохранив доказательственное значение.

Иллюстрацией может послужить разработка методики использования информации автомобильного «черного ящика» в доказывании[291]. Как правило, все современные «черные ящики» позволяют сохранить подробную информацию о десятках параметров движения автомобиля (скорость, угол поворота колес, тормозное усилие и др.) в двух временных интервалах – за несколько десятков секунд до аварии и спустя несколько десятков секунд после нее, либо ведут непрерывную запись параметров движения транспортного средства. Информация записывается в цифровой форме, поэтому после дорожно-транспортного происшествия возникают традиционные проблемы с ее использованием в уголовном судопроизводстве, связанные с особенностями записи информации.

Особенностью является, пожалуй, то, что изначально конструкция «черного ящика» российского производства такова, что для считывания информации обязательно первоначальное ее изменение непосредственно в самом «черном ящике» с целью корректировки некоторых данных[292]. Эта операция сразу уничтожает доказательственное значение информации «черного ящика», так как на нем остается не реальная информация, напрямую относящаяся к преступлению и возникшая в тот же временной интервал, а некая новая, измененная информация. Такие манипуляции носят исследовательский, корректирующий характер и возможны только при проведении предварительного исследования в рамках оперативно-розыскной деятельности или при производстве судебных экспертиз, если речь идет об уголовном судопроизводстве.

Учитывая свойства, которыми должны обладать доказательства в уголовном судопроизводстве, а также способ записи информации и конструктивные особенности российского «черного ящика», можно предложить вариант, позволяющий использовать информацию «черного ящика» в доказывании по уголовным делам: его изъятие и предоставление эксперту для использования информации, хранящейся в нем, при производстве автотехнической экспертизы. При этом «черный ящик» является обычным объектом исследования, в отношении которого вполне допустимо снятие информации, ее компьютерная обработка, как один из вариантов методов исследования.

Отдельное место занимает использование цифровых средств фиксации информации при производстве судебных экспертиз. Проведенное социологическое исследование показало, что большинство экспертов считают вполне обоснованным использование методов фиксации информации, включая цифровые фотографии, при производстве экспертиз (см. приложение 4, рис. 4.3). Анализ ответов показал и то, что эксперты придают большое значение необходимости обеспечения достоверности экспертных исследований: «необходимо обеспечение хранения информации», «если заверены подписями понятых», «не всегда; необходимо выработать методику обеспечения достоверности результата» и др.

Применительно к экспертному исследованию, возможности цифровой технологии, позволяющие улучшать качество фотографий, увеличивать отдельные детали, могли бы существенно упростить создание демонстрационных фототаблиц. Если рассматривать цифровую форму записи информации и возможность ее последующей обработки как один из методов не фиксации, а исследования (например, компьютерная обработка изображения результатов эксперимента), то она вполне укладывается в рамки экспертизы. Получается, что ее рассмотрение только в качестве аналога и возможного заменителя аналоговой фотографии вряд ли правильно, так как связано с традиционными проблемами использования цифровых технологий – обеспечения достоверности и относимости. При этом любая компьютерная обработка цифрового изображения, даже если она предпринята всего лишь для повышения резкости изображения, уже является исследованием, так как осуществляется с использованием специального программного продукта, и должна найти свое отражение в экспертном заключении. 

В настоящее время компьютерные технологии используются для автоматизации всего процесса производства судебной экспертизы. Например, комплекс программ «Автоэкс» позволяет в автоматическом режиме производить расчет ситуаций наезда автомобиля на пешехода на основе исходных данных материала дела, формирование текста заключения, включая выводы и, соответственно, его распечатку. Автор разделяет позицию С.А. Ялышева, что «и при автоматизированном процессе производства экспертизы ответственность за экспертные ошибки в заключении несет лично эксперт. Поэтому необходимо разработать целый спектр вопросов, связанных с правовым регулированием применения таких комплексов, а также методики проверки полученных выводов»[293].

В последнее время в литературе поднимается вопрос об использовании в судопроизводстве только сертифицированного оборудования и программного обеспечения, что позволяет точно оценить процент погрешности. К сожалению, в российских научных исследованиях данная проблема затрагивалась крайне редко, пожалуй, только в работах Е.И. Галяшиной и А.Е. Федюнина[294].

По мнению А.Е. Федюнина, «в качестве объектов экспертного исследования должны выступать объекты, полученные с применением оборудования, инструментов, приспособлений и методик, подлежащих обязательной государственной сертификации. Кроме того, экспертные методики и техника (оборудование), применяемая экспертом в процессе исследования, также должны соответствовать требованиям государственных стандартов в области измерений»[295].

Закон РФ от 27 апреля 1993 г. № 4871-I «Об обеспечении единства измерений» (с изменениями от 10 января 2003 г.) устанавливает правовые основы обеспечения единства измерений в Российской Федерации, регулирует отношения государственных органов управления Российской Федерации с юридическими и физическими лицами по вопросам изготовления, выпуска, эксплуатации, ремонта, продажи и импорта средств измерений и направлен на защиту прав и законных интересов граждан, установленного правопорядка и экономики Российской Федерации от отрицательных последствий недостоверных результатов измерений. Согласно ст. 13 указанного закона государственный метрологический контроль и надзор, осуществляемые с целью проверки соблюдения метрологических правил и норм, распространяются и на измерения, проводимые по поручению органов суда, прокуратуры, арбитражного суда, государственных органов управления Российской Федерации. Автор разделяет мнение А.Е. Федюнина, что «необходимость сертификации измерительных приборов и других технических средств, используемых в экспертных исследованиях, а также при производстве следственных действий или оперативно-розыскных мероприятий, как представляется, следует не только из требований Закона РФ «Об обеспечении единства измерений», но и из Конституции РФ, и УПК РФ. Так, ч. 2 ст. 50 Конституции прямо указывает на недопустимость использования при осуществлении правосудия доказательств, полученных с нарушением федерального закона, которым, несомненно, является и Закон РФ «Об обеспечении единства измерений»[296]. Таким образом, согласно действующего законодательства все технические средства и программные продукты, являющиеся средствами измерения, подлежат обязательной сертификации.

Наличие данной проблемы не является секретом, о ней знают многие адвокаты и используют ее для признания недопустимыми доказательств, полученных с использованием технических средств. Например, при опробировании методик использования ФОМП-К (универсальный фотограмметрический комплекс), разработанного по заданию Следственного комитета при МВД России специально для фиксации обстановки на местах происшествий и преступлений, защитники интересовались его сертификацией[297]. Очевидно, что такая практика будет продолжаться и дальше, так как основана на требованиях закона.

Схожие положения уже появляются в законодательствах ряда стран. Например, ст. 24 Закона Республики Беларусь «Об информатизации» требует, чтобы технические и программные средства по защите информации (информационных ресурсов) прошли обязательную сертификацию в национальной системе сертификации Республики Беларусь.

В этой связи представляется необходимым единая государственная сертификация всех программных средств, используемых специалистами, что даст возможность оценить достоверность результатов их использования и обеспечит единый порядок уголовного судопроизводства на территории России.

Применительно к цифровым снимкам непроцессуального происхождения следует отметить, что условно их можно разделить на полученные в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий и изготовленные лицами, которые затем могут выступать в уголовном процессе в качестве подозреваемых, обвиняемых, потерпевших, свидетелей.

Первые являются результатами оперативно-розыскной деятельности, и соответственно могут использоваться в качестве доказательственного материала на тех же основаниях[298].

Н. Громов совершенно справедливо отмечал, что на практике достаточно часты случаи, когда граждане и должностные лица, не являющиеся процессуальными фигурами, преднамеренно фиксируют преступные действия с помощью различных технических средств. Особенно часто это встречается в делах, связанных с вымогательством и получением взяток. Такие материалы могут выступать как вещественные доказательства, если они применялись в качестве орудий преступления, сохранили на себе следы преступления, были объектами преступных действий. Помимо этого, если они содержат некую смысловую информацию, имеющую значение для дела, и отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам в уголовном процессе, они могут быть признаны таковыми и выступать в доказывании в качестве «иных документов»[299]. К сожалению, почти всегда цифровые носители информации, предоставляемые стороной защиты, не имеют доказательственного значения, так как могут быть легко фальсифицированы и такую фальсификацию, учитывая цифровую форму фиксации информации, невозможно выявить. Ничего не меняет и предоставление информации на материальном носителе, не допускающем перезапись, например CD-R, так как изображение может быть изначально изменено, а уже затем записано на носителе типа CD-R.

Вопросы, связанные с процессуальным оформлением цифровых фотографий, обнаруженных при производстве следственных действий, достаточно просты, так как они оформляются как документы, обнаруженные при осмотре места происшествия и имеющие значение для дела.