Давайте попробуем с этим разобраться.

 

Нам известен факт: слышимый нашими ушами диапазон звука составляет примерно десять с половиной октав. Это очень широкий диапазон по сравнению с диапазоном, видимым нашими глазами, который составляет всего одну октаву (длина волны меняется всего в два раза).

Меня давно занимает вопрос: почему это именно так. Почему мы не видим ни в тепловом, ни в ультрафиолетовом, ни в рентгеновском диапазонах. А ведь это по «логике вещей» должно было бы быть именно так, если проводить аналогию со слухом.

 

Вопросы, возникающие при попытке разобраться, прямо-таки пугают своей фундаментальностью.

 

«Косить» остается только на конечное быстродействие нашего мозга. Ведь обладай мы таким широким диапазоном зрения, на наш мозг приходила бы еще информация от глаз и о «биениях» (интермодуляции) видимых нами электромагнитных колебаний! И наш мозг пытался бы ее анализировать и записывать.

А так мы видим только на экранах осциллографов только интерференцию – упрощенную на пару порядков  для восприятия нашим мозгом информацию. И не занимаемся «природно-автоматически» ее анализом, как в случае со слухом, а ходим на работу и получаем за это деньги, научные степени, нобелевские премии и т.д.

 

Очевидно, где-то здесь и находится ответ на наш вопрос.

 

У звукорежиссера есть «подсказка» - те самые «биения» (интермодуляция), - хорошо слышимые его ушами и привычно анализируемые на подсознательном уровне, а так же хорошо видимая на экране анализатора спектра и легко анализируемая уже на сознательном уровне. Если есть биения, – значит гармоника не одна, а их несколько, и мы уже имеем дело с каким-никаким, но спектром.

 

В случае же с молодым художником или дизайнером в силу ограниченности нашего видимого диапазона этой подсказки нет. Дело в том, что частота интермодуляции при сложении наших видимых цветов много ниже видимого диапазона!

 

Но, очевидно, не все так просто! Потому что у многоопытного художника или дизайнера чувство этой «интермодуляции», судя по их произведениям, все-таки есть!

Скорее всего, наш мозг, в своем неизменном стремлении «во всем разобраться», не смотря на то, что с нашей сетчатки не приходит «сообщений» об этих «биениях», сам легко складывает эти цвета «у себя» (!) подобно масс-спектрометру и далее оперирует ими  и их интермодуляцией уже своим обычным образом.

 

С подобной проблемой я столкнулся еще в четырех-пяти летнем возрасте. Сидел один дома, рисовал целыми днями цветными карандашами и акварельными красками, пытался смешивать, чтобы получить новые цвета.

И вот беда: нормальный и более-менее чистый цвет получался только в одном случае, - при смешении синего и желтого цветов выходил зеленый. А когда я пытался добавлять или смешивать другие, ничего не получалось, причем, чем больше я добавлял разных красок, тем хуже был результат, - все стремилось к грязному коричневому цвету.

То же самое произошло, когда я в первом классе по «рецепту» учителя рисования пытался получить лиловый цвет. В те времена не нашлось поблизости человека, который объяснил бы мне, в чем тут дело.

 

Ответ я нашел сам через тридцать лет, когда занимался спектрами гитары, пропущенной через дисторшн, которые содержали множество гармоник, то есть различных призвуков разной частоты, а эти самые призвуки и давали в сумме ту же самую грязь в звучании, с которой мне и приходилось работать.

 

Именно тогда и стало понятно, что этот процесс абсолютно аналогичен тому, что и в случае при смешении красок, когда у меня неизменно получался грязный коричневый цвет. Ведь дело в том, что при добавлении каждой новой краски, мозгу просчитать их соотношения становилось все трудней и трудней. К тому же, образовывалась (или еще нет в силу малого возраста) еще и новая интермодуляционная составляющая в моем мозгу, которая чаще всего диссонировала с уже имеющимися красками.

 

 В общем, я так понимаю, что здесь еще «непочатый край» работы для современных физиологов.