Регулирование дистрибуции языков в средствах массовой информации, в сфере культуры и традиционного осетинского религиозного культа

Следующей социальной сферой, в которой прямое расширение позиций осетинского языка представляется также достаточно важным, являются средства массовой информации.

В первую очередь, это связано с теми возможностями, которыми средства массовой информации обладают в деле выработки, распространения и закрепления норм литературного языка. Большинство литературных языков в мире сложилось и развивается под непосредственным влиянием текстов массовой коммуникации. Сама социальная жизнь определила необходимость, чтобы массовая коммуникация стала своеобразным «законодателем» нормы литературного языка, важнейшим средством пропаганды и распространения культуры речи и литературной нормы языка. Сознательное воздействие общества на процессы нормализации и кодификации литературного языка осуществлялось и продолжает осуществляться, прежде всего, с помощью и при активном содействии средств массовой коммуникации, и в первую очередь периодики. С другой стороны, периодика является основным средством демократизации литературного языка, т.е. обеспечения доступа к нему всех социальных слоев [Туманян 1984].

Однако роль СМИ в развитии языков выходит далеко за пределы литературной нормы. Под воздействием средств массовой коммуникации в языках формируются новые лексические пласты общественно-политической и научной терминологии, что способствует формированию различных функциональных стилей в национальных языка и создает предпосылки для значительного расширения их общественных функций.

Использование национального языка имеет и важное общественно-психологическое значение. Особым свойством периодики является ее способность стать орудием идеологической борьбы в вопросах возрождения и нормализации осетинского языка. Массовая коммуникация является весьма существенным фактором влияния на общественное языковое сознание; сам факт использования национального языка в средствах массовой информации и пропаганды может стать символом языковой и национальной солидарности в условиях конкуренции языков [Язык и массовая коммуникация 1984].

Достаточно яркой иллюстрацией понимания роли средств массовой информации является ситуация в Уэльсе. Как известно, валлийский язык относится к малым, «вымирающим» языкам Европы. Представители этого народа предпринимают энергичные меры, чтобы сохранить свой язык, требуют принятия срочных мер в сферах государственного управления, законодательства, экономики, образования и массовой коммуникации. Однако в отношении валлийского языка мерой жизненной важности, предпочтительной всем другим, деятели и участники национального движения Уэльса объявили реформу телевещания в своем регионе. В решении проблемы преодоления ассимиляционных тенденций главную роль они отводят образованию и средствам массовой коммуникации или, более конкретно, образованию и телевидению.

В результате продолжительной борьбы в сентябре 1980 года по решению британского правительства телевизионная служба ВВС выделила для Уэльса «Четвертый канал», передачи которого ведутся только на валлийском языке. «Столь упорная борьба за него объясняется, прежде всего, той огромной силой воздействия, какой телевидение обладает в так называемом «обществе потребления». Телепередачи практически только на английском языке сводили на нет, как считают валлийцы, занимающиеся преподаванием родного языка в школе, все, что было с таким трудом достигнуто ими. Не меньшее воздействие оказывали эти программы и на взрослых, и их воздействие тем сильнее, чем менее образованы телезрители и чем менее способны они к критическому восприятию окружающего. Домашний телеэкран...успешно конкурировал с прессой и с радио, увеличивая и без того значительную при смешанном населении Уэльса долю чужого языка в постоянном двуязычном общении» [Полторацкий 1984: 178].

В Северной Осетии огромный фактор электронных средств массовой информации, по мнению А.А. Цуциева, связан с тем, что телевидение и звучащая с экрана русская речь вошли в дома осетин, основательно потеснив осетинский в самой структуре информационного, коммуникативного пространства. Именно благодаря телевидению, русский язык начал постепенно доминировать и в процессе первичной социализации. Объемы услышанной ребенком в телевизионном потоке русской речи не сопоставим с объемом общения с родными [Цуциев 2000].

Мы считаем, что именно телевидение является сегодня основным культурообразующим каналом, формирующим не только вкусы и интересы населения, но и определяющим у подрастающего поколения своеобразную картину миры с искаженными нормами и извращенными ценностями. Соответственно, одной из главных задач в деле национального возрождения должно стать создание альтернативного информационно-развлекательного поля, способного предоставить в распоряжение массового телезрителя истинные духовные ценности национальной и мировой культуры.

Нельзя отрицать, что сегодня наблюдается тенденция к увеличению вещания на осетинском языке, но это несопоставимо с ударной мощью восьми центральных русскоязычных каналов и почти такого же количества радиоканалов, ретранслируемых в республике, что по-прежнему способствует ослаблению относительной функциональной мощности осетинского языка.

Мы полагаем, что в сфере массовой информации в Северной Осетии акции должны проводиться в двух направлениях — увеличение объемов и улучшение содержания осетиноязычных материалов.

При этом в подходах к электронным средствам и периодической печати могут содержаться определенные различия.

В сфере радио и телевидения целесообразно:

1. Создание государственных республиканских радио- и телеканалов на отдельных частотах с ежедневным вещанием с максимально возможной продолжительностью.

2. Создание переводческого отдела при Государственном комитете по телевидению и радиовещанию.

3. Дублирование художественных, документальных и мультипликационных фильмов на осетинском языке и их показ в эфире.

4. Целевая подготовка в центральных вузах творческих работников радио и телевидения.

5. Создание цикла регулярных учебных программ по осетинскому языку.

6. Реализация программы мероприятий по освещению и пропаганде языковой политики.

7. Разработка и реализация долгосрочной программы патриотического воспитания осетинского населения.

Применительно к осетинской периодике языковая политика должна предусматривать финансовую поддержку осетиноязычных газет и журналов и целевую подготовку журналистских кадров в ведущих учебных центрах.

Более радикальное улучшение состояние осетиноязычной печати и, соответственно, усиление его влияния на позиции осетинского языка, возможно только при изменении общеязыковой ситуации. Сама по себе периодическая печать не может инициировать какую-либо динамику развития языковой ситуации при том уровне ее потребления, которая характерна для языковой ситуации в настоящее время.

Впрочем, такова роль и сферы культуры, где определяющим фактором является не использование, а потребление языка, которое также напрямую не поддается регламентации в этой сфере.

В области культуры языковая политика может предусматривать увеличение финансирования подготовки национальных театральных кадров и оплаты их труда и возобновление практики телевизионных показов спектаклей на осетинском языке.

Выше мы говорили о том, что ни один вид бытового общения не может быть подвергнут регламентации. Следует сделать исключение для сферы религиозного культа. Религиозное сознание составляет часть этнического самосознания и в этом смысле является компонентом базовой потребности языка в безопасности. Мы уже отмечали стабилизирующее влияние религиозного компонента на этническое мировоззрение ингушской группы. Для осетинского этноса сохранение и развитие традиционного религиозного культа может также иметь важное этносох-раняющее значение. Во-первых, отправление религиозных культов всегда осуществляется на родном языке. Во-вторых, религиозные верования осетин связаны с мифологическими представлениями о происхождении народа с его эпическими сказаниями, в которых зашифрована изустно передаваемая история народа, что также укрепляет национальное самосознание, а значит, и лингвистическую безопасность [Караулов: http]. Более того, самобытность традиционного религиозного культа сама по себе является мощным барьером на пути культурной ассимиляции. Распространение же в осетинской среде христианской религии ведет к усилению ассимилирующих тенденций. Подтверждается это и результатами некоторых этнологических исследований, в соответствии с которыми из нескольких кавказских народов наименьшие различия в оценках «своих» и русских продемонстрировали осетины. Объясняется это тем, что «различие в оценках осетин и других северокавказских этносов определено, видимо, их принадлежностью к христианству и сформировавшейся вследствие этого некоторой социокультурной общностью с русскими» [Савва Е.В., Савва М.В. 2001]. Соответственно, языковая политика должна предусматривать поощрение и развитие традиционного религиозного культа осетин, как мощного средства сохранения языка и трансляции традиционной культуры, а также как эффективного средства этнической интеграции, значение которого при разделении осетинского народа между двумя мировыми религиями — православием и исламом, не стоит недооценивать. Тем более что современная конфессиональная структура осетинского народа благоприятствует этому. Адептами православия признают себя 24% осетин, ислама — 8,5%, а 59,7% отправляют ритуалы осетинского традиционного культа. Таким образом, если учитывать еще 4,6% осетин, исповедующих осетинский религиозный культ в сочетании с мировыми религиями, абсолютное большинство осетин продолжает сохранять исконную религиозную традицию. При этом, как показывает наш опрос, 64,8% осетин считают, что именно ее и следует развивать в осетинской среде республики. Поддерживают это мнение 10,3% русских, из которых 3% сами приобщились к традиционной религии осетин, и 20,6% представителей других национальностей.

Таким образом, мы полагаем, что первый этап языкового строительства в Северной Осетии должен предполагать, после создания законодательной базы, прямое регулирование функциональной роли осетинского языка, главным образом, в сферах дошкольного и школьного образование и электронных средств массовой информации, отчасти в сфере деятельности культурно-просветительских учреждений. Сфера традиционного религиозного культа, не требующая регламентации в языковом отношении, нуждается в поощрении и сохранении.

На втором этапе, после реализации указанных мероприятий, можно будет ставить вопрос о реальном создании паритетного полноценного функционального двуязычия в других сферах общественной жизни (промышленность, сельское хозяйство, сфера услуг, официальное делопроизводство и т.д.), хотя, если успешно реализовать первый этап, не исключено, что сама жизнь перенесет новую диспозицию языков и на эти еще незадействованные социальные сферы.

Выводы по IV главе

Таким образом, в качестве основных мероприятий языкового строительства в Северной Осетии, мы считаем целесообразным:

1. Разработать и принять законодательную базу языковой политики: «Закон о языках народов Республики Северная Осетия — Алания», «Концепцию языковой политики» республики, Республиканскую целевую программу «Осетинский язык».

2. Создать все необходимые организационные, кадровые и финансовые условия для разработки, нормирования и распространения осетинского литературного языка в двух вариантах, основанных на иронском и дигорском диалектах.

3. Разработать и принять «Концепцию национального образования» республики.

4. Ввести поэтапно осетинский язык в сферы дошкольного, среднего, среднего специального и высшего образования в качестве языка обучения;

5. Разработать подзаконные акты, способные обеспечить функционирование осетинского языка в государственных и муниципальных органов власти, установить сроки их введения в действие, подготовить соответствующий терминологический аппарат и провести обучение кадров;

6. Увеличить объем и улучшить качество использования осетинского языка в издательской деятельности, средствах массовой информации, деятельности культурно-просветительских учреждений;

7. Поощрять сохранение и развитие традиционного религиозного культа осетин, как мощного средства сохранения языка и трансляции традиционной культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам.

Значительная, дореволюционная часть двухвековых контактов осетинского и русского языков протекала на фоне процессов языковой и культурной ассимиляции осетинского народа. Непродолжительный период (1920–1950 гг.) демократического решения этноязыковых вопросов в Северной Осетии, в течение которого были созданы условия для расширения функционального поля осетинского языка и развития его внутренней структуры, вновь сменился активным процессом сокращения социального функционирования осетинского языка и его структурным упадком.

В частности, ликвидация осетинской школы вызвала резкое сужение функций осетинского языка. Система народного образования, призванная служить средством трансляции национальной культуры, перестала выполнять эту роль. Вытеснение осетинского языка из государственных учреждений было вторым существенным фактором, оказавшим деструктивное воздействие на возможности развития осетинского языка, который потерял огромные резервы, необходимые для освоения современной жизни во всей ее полноте.

Эти два мероприятия вызвали цепную реакцию самопроизвольного выхода осетинского языка и из тех сфер, в которых его использование целенаправленно не регламентировалось. Потеряв образовательную функцию, осетинский язык перестал быть и языком науки. В результате уже имеющаяся осетинская научная терминология практически вышла из употребления и сейчас существует только в недрах устаревших словарей. В одной из важнейших сфер, призванных аккумулировать и ретранслировать ценности национального менталитета и национальной культуры в целом — осетинской художественной литературе, произошло резкое уменьшение числа осетинских литераторов и определенное снижению качества произведений, сопровождаемое постоянным сокращением потребления издаваемой осетинской художественной литературы. Условия рыночной экономики усугубили положение осетинской литературы и привели к глубоким кризисным явлениям в этой сфере.

В области театрального искусства, после более или менее сбалансированной ситуации 1930–1950 г.г., в 1960-х годах последовал крен в пользу русского языка, проявившийся, в частности, в радикальном сокращении музыкальных и детских постановок на осетинском языке.

В сфере периодической печати жесткая регламентация и квотирование подписки в пользу русскоязычных изданий в советское время и слабая рыночная конкурентоспособность осетинских изданий в постсоветский период также привели к вытеснению осетинской периодической печати на периферию республиканского информационного пространства.

Изначальный перекос в распределении осетинского и русского языков в пользу русского в местных электронных СМИ и несопоставимость объемов, тематики и качества осетинского вещания с параметрами федеральных СМИ, представленных в республиканском эфире, определяют маргинальную роль осетинского языка и в этой сфере.

Поступательное сокращение общественных и производственных функций осетинского языка привело к изменению объемов его функционирования в бытовом общении, где даже в самых интимных сферах за последние 20–30 лет произошло вытеснение осетинского языка русским в качестве внутринационального средства общения.

Таким образом, функциональное неравенство русского и осетинского языков было создано в результате двух основных процессов:

— планомерной регламентации по увеличению объемов русского языка и сокращению доли осетинского языка в социально важных сферах образования, государственной власти и местного самоуправления, обоснованной реальными кадровыми, учебными, методическими и финансовыми проблемами; — как следствие, снижения социального престижа осетинского языка и уровня владения родным языком большой частью осетинского населения, приведших к самопроизвольному сокращению доли осетинского языка в сфере художественной литературы, науки, бытового общения и др.

В результате, в настоящее время для половины осетинского населения по критерию частоты и легкости использования, орудия мышления этнический язык переместился на позиции вторичного, а русский язык из языка межнациональной коммуникации превратился в средство внутринационального общения. Аналогичная ситуация сложилась в среде других этнических групп, дисперсно расселенных на территории республики. Наиболее высокий уровень моноязы-чия отличает русскую этноязыковую группу, из которой только некоторая часть дисперсно расселенных в сельской зоне владеет устной осетинской речью, усвоенной, в основном, в рамках смешанных браков. Активный билингвизм наряду с сохранением высокого уровня владения этническим языком характерен для ингушской языковой группы. Кумыкская этноязыковая группа в республике, благодаря своему компактному расселению и удаленности от других этноязыковых групп, сохраняет наиболее высокий уровень владения родным языком, обладающего в рамках группы достаточно широким функциональным полем, хотя и у кумыков доля двуязычного общения преобладает над использованием родного языка, в том числе, и в бытовой сфере.

Таким образом, исторические условия развития языковой ситуации в Северной Осетии обусловили ее диспропорциональный, несбалансированный характер, выражающийся в абсолютном функциональном доминировании русского языка, превратившегося из языка межнационального общения в средство внутринационального общения этнических меньшинств, в том числе и значительной части осетинского народа. Современная языковая ситуация в Республике Северная Осетия — Алания может быть охарактеризована как многокомпонентная, многоязыковая, неравновесная, несбалансированная экзоглоссная ситуация, компоненты которой отличаются различным юридическим статусом и отсутствием генетической общности. Билингвизм в Северной Осетии может быть определен как естественный, контактный, общенародный, преимущественно односторонний, однофокусный. Прослеживается динамическая тенденция перехода двуязычной ситуации от формы чистого билингвизма (национальное одноязычие этнических групп) через фазу смешанного (национально-русского) билингвизма к новой форме одноязычия (русского).

В Северной Осетии в полной мере реализовалась двоякая сущность билингвизма, его сложный и противоречивый характер, складывающийся из лингвистических, социологических, психологических, культурно-исторических и политических аспектов. С одной стороны, нельзя не учитывать его огромную роль в жизни осетинского народа, проявляющуюся в компенсации недостаточности коммуникативных ресурсов родного языка, в восполнении лакун в базовых потребностях языкового существования. Очевидно, что значительные успехи осетинского народа в создании современного общества с высоким уровнем образования, науки и культуры связаны с использованием русского языка для приобщения к достижениям отечественной и мировой цивилизаций. С другой стороны, двуязычие имеет и серьезные негативные последствия: разрушение баланса языков привело к тому, что, с одной стороны, созданы предпосылки к языковой ассимиляции осетинского этноса, а с другой, осетинский язык, вследствие своей функциональной ограниченности, не смог полномасштабно реализовать свой внутрисистемный потенциал.

Особенности предыдущих исторических периодов, определивших невхождение осетинского языка в определенные социально важные сферы и его вытеснение из других, занятых им в конце XIX — начале XX в.в., привели сначала к его консервации, а затем и регрессу в функциональном отношении, что существенно отразилось и на его внутриструктурном развитии.

Нельзя считать решенным вопрос о разграничении говоров и диалектов осетинского языка ввиду существенного изменения реальной картины дислокации различных типов говоров и количества их носителей, смещения акцентов произносительного узуса. Актуальная диспозиция говоров и их языковые характеристики требуют существенного уточнения. Исторические условия жизни осетинского народа не позволили развиться процессу естественного формирования общенародной формы языка — наддиалектного койне. Единый литературный язык, создание которого было предпринято на основе одного из диалектов осетинского языка в период становления осетинской нации, не получил соответствующего развития, распространения и закрепления, что привело к весьма слабой степени нормированности различных уровней осетинского языка. Объективные параметры осетинского языка не позволяют обнаружить в нем развитую форму единого национального литературного языка. Современное состояние осетинского языка не соответствует формационному уровню осетинского народа. Осетинская нация существует, но языковое единство национального уровня достигается не за счет родного языка, а функциональным взаимодействием русского и осетинского языков со значительным преобладанием первого. Реальное состояние осетинского языка может быть охарактеризовано как состояние диалектной диглоссии, основанное на принципе территориального распределения функций диалектов осетинского языка и, соответственно, под общенародным осетинским языком в настоящее время правильнее понимать совокупность его территориальных диалектов, а нестандартное состояние осетинского языка, обусловленное разрывом между уровнями развития осетинской нации и осетинского языка, целесообразнее именовать не «осетинским национальным языком», а «языком осетинского этноса (народа)».

Данные социологических опросов и анализа коммуникативной мощности русского и осетинского языков, оценка их общественного престижа показывают, что тенденция к вытеснению осетинского языка русским имеет поступательный характер. Очевидно, что при сохранении существующей тенденции и ее темпов, в течение обозримого исторического будущего существует угроза полного вытеснения осетинского языка из всех сфер использования, в том числе, и из бытовой и его полного замещения русским языком.

Утрата этнического языка — носителя этнической культуры, ведет к разрушению этнической картины мира, и в конечном итоге, к исчезновению самого стержня этнической культуры. В свою очередь, исчезновение этой объективной базы может привести в разрушению и этнического самосознания..

Уже сейчас в городской среде Северной Осетии сформировалась некая субкультура, симбиоз отдельных элементов осетинской, русской и известной массовой культуры. Параллельно с сокращением функционирования родного языка и вследствие этого у ассимилируемых представителей осетинского этноса прерывается трансляция традиционной культуры, что проявляется в разрушении традиционного сознания и приводит к утрате этнической картины мира, а не к ее адаптации к новым жизненным обстоятельствам. И если в советский период она замещалась коммунистической идеологией, то в настоящее время, после деидеологизации общественного сознания, мировосприятие большой части осетинского этноса основывается на бессистемном наборе разнокультурных ценностей и стереотипов, которые не могут служить основой мировосприятия и эффективной жизнедеятельности. Растет число аутсайдеров — людей с нарушенным усвоением этнокультурных констант.

В настоящее время, в период перехода осетинского этноса от двуязычия к иноязычному состоянию, от бикультурального этапа к стадии аккультурации происходит разрушение не только этнического, но и социального потенциала народа. На каком-то этапе осетинский этнос может остаться без культуры в полном значении этого слова, постепенно утратив свои этнические и не заимствовав русские культурные константы. Культурный переход чреват наступлением периода так называемого «полукультурья», когда осетинский этнос, утрачивающий свой язык, сохраняет одни элементы исконной культуры, причем, существенно их искажая, и дополняет их недостающими элементами, как правило, не самыми лучшими, из другой, доминантной культуры. На наш взгляд, попытки создания из такого набора двух этнических культур новой культурной системы бесперспективны.

Подобное развитие событий не соответствует жизненным интересам осетинского народа, с одной стороны, и российского государства, с другой. Утрата осетинским народом этнического языка и культуры вызовет, во-первых, существенные негативные социальные явления в осетинском обществе, и, во-вторых, значительные демографические изменения на Юге России, этническую миграцию, возрождение межнациональных конфликтов, активизацию территориальных претензий и, в конце концов, вытеснение ставших социально-этническими маргиналами потомков осетинского народа.

Таким образом, основной целью языковой политики в Северной Осетии должно быть создание такой языковой ситуации, в которой бы функции осетинского, русского и других языков были сбалансированы таким образом, чтобы их функциональное распределение обеспечивало, с одной стороны, гарантии того, что все эти языка будут динамично развиваться, а, с другой стороны, граждане Осетии будут иметь полноценный языковой доступ к современным достижениям мировой цивилизации.

Языковая политика в Республике Северная Осетия — Алания на современном этапе характеризуется:

— умеренно-возрожденческим характером заявляемых целей в области национально-языкового строительства;

— отсутствием противоречий в декларируемых позициях официального руководства и общественных движений;

— концентрацией основных разногласий на вопросах статуса дигорского диалекта (варианта, языка) и принципах организации национального образования;

— спадом интереса к этноязыковым проблемам у всех субъектов языковой политики во второй половине 1990-х годов;

— отсутствием сколько-нибудь значительных шагов в языковом строительстве.

В целом, языковая политика, проводимая в республике, неадекватна степени сложности проблем, стоящих перед ее народом в деле возрождения осетинского языка и создания сбалансированной языковой ситуации.

В качестве основных мероприятий языковой политики целесообразно:

1. Разработать и принять законодательную базу языковой политики: «Закон о языках народов Республики Северная Осетия — Алания», «Концепцию языковой политики» республики, Республиканскую целевую программу «Осетинский язык».

2. Создать все необходимые организационные, кадровые и финансовые условия для разработки, нормирования и распространения осетинского литературного языка в двух вариантах (восточном и западном), основанных на иронском и дигорском диалектах.

3. Разработать и принять «Концепцию национального образования» республики.

4. Ввести поэтапно осетинский язык в сферы дошкольного, среднего, среднего специального и высшего образования в качестве языка обучения;

5. Разработать подзаконные акты, способные обеспечить функционирование осетинского языка в государственных и муниципальных органов власти, установить сроки их введения в действие, подготовить соответствующий терминологический аппарат и провести обучение кадров;

6. Увеличить объем и улучшить качество использования осетинского языка в издательской деятельности, средствах массовой информации, деятельности культурно-просветительских учреждений;

7. Поощрять сохранение и развитие традиционного религиозного культа осетин, как мощного средства сохранения языка и трансляции традиционной культуры.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ

1. Абаев В. И. О языке южных осетин // Языки Северного Кавказа и Дагестана. — М., 1935. — С. 87–96.

2. Абаев В.И. Очерк расхождений иронского и дигорского диалектов. // Осетинский язык и фольклор. Т. 1 — М. — Д, 1949. — С. 357–493.

3. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. Т. 1. — М. — Л., 1949. — 601 с.

4. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. 1–4. — Л.: Наука, 1958–1989.

5. Абаев В.И, Основные процессы внутриструктурного развития литературных иранских и иберийско-кавказских языков // Закономерности развития литературных языков народов СССР в советскую эпоху. — М.; Наука, 1969. — С. 67–78.

6. Абаев В.И. Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Древнеиранские языки. — М.: Наука, 1979. — 272 с.

7. Абаев В.И. Доистория индоиранцев в свете арио-уральских языковых контактов // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности (2 тысяч, до нашей эры). — М.: Наука, 1981. — С.84–90.

8. Абаев В.И. Двуязычие — наша судьба // Северная Осетия, 1992, 8 апреля.

9. Абаев В. И. Язык и история //Абаев В.И. Избранные труды. Общее и сравнительное языкознание. — Владикавказ: Ир, 1995 — С. 197–218.

10. Абаев В.И. История языка и история народа//Абаев В.И. Избранные труды. Общее и сравнительное языкознание. — Владикавказ: Ир, 1995 — С. 218–240.

11. Абаев В.И. За родную речь//Абаев В.И. Избранные труды. Общее и сравнительное языкознание. — Владикавказ: Ир, 1995 — С. 294–296.

12. Абдушелишвили М.Г. Осетины (антропологический очерк)//Труды Института экспериментальной морфологии АН ГССР. Т. 6. — Тбилиси, 1957. — С. 318–320.

13. Абдушелишвили М.Г. Генезис горнокавказских групп в свете данных антропологии // Происхождение осетинского народа. — Орджоникидзе, 1967. — С. 125–141.

14. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. — М., 1949.

15. Аврорин В.А. К проблеме отношений между языком и культурой // Развитие языков и культур народов СССР в их взаимосвязи и взаимодействии. — М., 1973.

16. Аврорин В.А. Функция языка // Современные проблемы литературоведения и языкознания. — М., 19746. — С. 355–359.

17. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. (К вопросу о предмете социолингвистики). — Л.: Наука, Лен. отд., 1975. — 276 с.

18. Агаев А.Г. К вопросу о теории народности. — Махачкала, 1965.

19. Агаев А. Г. Функция языка как этнического признака // Язык и общество. — М., 1968. — С. 124–138.

20. Адамон Цадис, 1999, №3.

21. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Т. Ю.Тифлис, 1895.

22. Алборов Б.А. Говор осетин-иронцев Моздокского района. — Орджоникидзе, 1932. — 34 с.

23. Алексеев В.П. О самом раннем этапе расообразования и этногенеза // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. — М.: Наука, 1982. — С. 32–55.

24. Алексеенко Л.П., Куликова В.Н. Формирование национального самосознания средствами языка// Национальная идея образования и воспитания. Вып. 1. — Чита, 1998. — С. 132–136.

25. Алпатов В.М. Социолингвистическая ситуация в Японии XIX-XX в.в. //Диахроническая социолингвистика. — М., 1993. — С. 104–120.

26. Алпатов В.М. Языковая политика в РСФСР 1918–1991 // Res linguistica. — M., 2000. — С. 219–226.

27. Андреева Г.М. Социальная психология: Учебник для вузов. — М.: Аспект Пресс, 1999. — 376 с.

28. Анттикоски Э. Проблема карельского литературного языка в 1930-е и 1990-е годы: Доклад на международной конференции «Социолингвистические проблемы в разных регионах мира», Москва 22–24 октября 1996 г. //http://vww.geocities.com/Athens/4280/rus_doklad.html

29. Аргунова T.B. Язык в системе национальных ценностей // Национальная политика в регионе. — Якутск, 1993. — С. 88–93.

30. Ардасенов Х.Н. Очерк развития осетинской литературы. — Орджоникидзе, 1959. — 283 с.

31. Арутюнов С.А. Этнические общности доклассовой эпохи // Этнос в доклассовом и раннеклассовом обществе. — М.: Наука, 1982. — С.55–82.

32. Арутюнян Ю.В. Роль и место языка в этнокультурном развитии общества // Этнические процессы в современном мире. — М.: Наука, 1987. — С. 44–67.

33. Арутюнян Ю.В., ДробижеваЛ.М., Сусоколов A.A. Этносоциология: Учебное пособие для вузов. — М.: Аспект Пресс, 1998. — 271 с.

34. Ахвледиани Г.С. К истории осетинского языка // Бюллетень Тбилисского госуниверситета. Т. 5. — Тбилиси, 1925. — С. 314–322.

35. Ахвледиани Г.С. Сборник избранных работ по осетинскому языку. — Тбилиси, 1960. — 240 с.

36. Аюпова Л.Л. Социолингвистика в Башкортостане //Актуальные проблемы филологии. — Уфа, 1997. — С. 6–7.

37. Аюпова Л.А. Государственный язык: дефиниции, статус и функционирование//Вопросы филологии, 2000, №2. — С. 31–38.

38. Багаев Н.К. Современный осетинский язык. Часть 1. — Орджоникидзе, 1965. — 487 с.

39. Баграмов Э.А. Шовинизм и национальный нигилизм в идеологии империализма»//Коммунист, 1966, №16.

40. Базиев А.Т., Исаев М.И. Язык и нация. — М.: Наука, 1973. — 247 с.

41. БаламамедовА. — К. С. Основы социальной лингвистики (функционирование языков в Дагестане). — Махачкала: Изд-во ДГУ, 1992. — 87 с.

42. Балова И.М., Будаева Л.А. Об изучении государственных языков в школах КБР// Материалы международной научно-практической конференции «Русский язык и языки народов России: функциональное и структурное взаимодействие», Северо-Осетинский государственный университет имени К,Л.Хетагурова (26–27 ноября 2001 г.). — Владикавказ: Ремарко, 2001. — С. 174–177.

43. Баранникова Л.И. О разграничении языка и диалекта // Язык и общество. — М.: Наука, 1968. — С 170–180.

44. Баскаков А.Н. Социолингвистический анализ языковой ситуации в регионе Средней Азии и Казахстана. — Нукус: Билим, 1992. — 48 с.

45. Баскаков А.Н. Социально-демографические и социолингвистические факторы языковой ситуации в национальных регионах России // Родной язык, 1994, №1. — С. 6–8.

46. Баскаков А.Н., Насырова О.Д., Давлатназаров М. Языковая ситуация и функционирование языков в регионе Средней Азии и Казахстане. — М., 1995. — 165 с.

47. Баскаков А.Н., Насырова О.Д. Языковые ситуации в тюркоязыч-ных республиках Российской федерации (Краткий социолингвистический очерк) // Языки Российской Федерации и нового зарубежья: Статус и функции. — М., 2000. — С. 331–340.

48. Башиева С.К., Теуникова М.Ч. Развитие функционального билингвизма в современной школе как основа многонационального и полиязычного общества // Материалы международной научно-практической конференции «Русский язык и языки народов России: функциональное и структурное взаимодействие», Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова (26–27 ноября 2001 г.). — Владикавказ: Ремарко, 2001. — С. 179–182.

49. Бейк Б, ПанарикА.Ю., Панарин И.А. Билингвистическое воспитание детей // Вопросы психологии, 1994, №3. — С. 68–81.

50. Бекоев Г,Г. Возникновение осетинской письменности и ее развитие (краткий очерк) // Известия Осетинского института краеведения. Вып. 1. — Владикавказ, 1925. — С. 13–27.

51. Бекоев Д.Г. Особенности двальских сокающего и шокающего говоров Северной Осетии//Осетинская филология. Вып. 1. — Орджоникидзе, 1977. — С. 13–32.

52. Бекоев Д.Г. Иронский диалект осетинского языка. — Цхинвали: Иры-стон, 1985. — 386 с.

53. Белков П.Л. О методе построения теории этноса // Этносы и этнические процессы. — М.: Наука, 1993. — С. 48–61.

54. Белл Р. Т. Социолингвистика: Цели, методы и проблемы (Пер. с англ.). — М.: Международные отношения, 1980. — 318 с.

55. Белоусов В.Н. Двуязычие и функциональная стратификация языков // Евразия как полиэтническая система. — М., 1993. — С. 53–55.

56. Белоусов В. Н. Язык есть исповедь народа // Наука и жизнь. — М., 1994, №1. — 0.68–71.

57. Беляев Б.В. Психологические основы обучения русскому языку в национальных школах// Русский язык в национальной школе, 1962, №3. — С. 12–18.

58. Бенедиктов H.A. Бердашкевич А.П. О правовых основах государственной языковой политики // Аналитический вестник Аналитического управления Государственной Думы РФ. Серия: Проблемы совершенствования законодательного процесса. Выпуск 24. М., 2000. (http://www.technospace.spb.ru/ docum/berd2.himl#1).

59. Берков В.П. Спасение исчезающих языков России // Вестник СпбГУ. Серия 2. История, языкознание, литературоведение, 1994, вып. 2. — С. 37–41.

60. Бертагаев Т.Д. О койне и о путях развития национальных языков // Развитие литературных языков народов Сибири в советскую эпоху. — Улан-Удэ, 1965.