Современного состояния науки о мозге

 

 

Успехи современного естествознания небывало расширяют наши представления об окружающем нас мире, вооружают человечество новыми научно обоснованными познаниями в его борьбе за подчинение окружающей природы.

Достижения науки и техники способствуют окончательному разоблачению различных видов идеалистических, антинаучных концепций, которые веками одурманивали умы людей и немало помогали реакционным силам в прошлом и помогают в настоящем в их стремлении сохранить эксплуатацию человека человеком.

Хотя еще до нашей эры некоторые мыслители говорили вначале о сердце, а -затем о мозге человека как месте «духа», «души», однако настоящие научные исследования этих вопросов начались в последнее столетие и связаны с успехами анатомических, клинических и физиологических наук в изучении организмов животных и человека, особенно с успехами в изучении мозга человека. Говоря словами И. П. Павлова, человеческий мозг, который создал современное естествознание, сам стал объектом естествознания.

И, действительно, в области познания структуры и функции мозга – этой «наивысшей формы организованной материи» (Ленин)–современное естествознание достигло значительных успехов, вооружающих специалистов в области психоневрологии, физиологии, психологии, гносеологии и вместе с тем расширяющих наши естественнонаучные воззрения в борьбе против идеалистических и реакционных концепций в понимании основой проблемы современной философии – проблемы соотношения материи и сознания.

Историческое рассмотрение этой проблемы показывает, как с развитием науки все больше и больше становится последова-

---------------------------------------------------------- 276 ----------------------------------------------------------

телей материалистического монизма, признающих мозг органом мышления и сознания, утверждающих, что мышление и сознание есть его функция. Все больше теряют почву под ногами последователи различных идеалистических, механистических и дуалистических концепций. Можно шаг за шагом проследить, как борьба между двумя противоположными мировоззрениями в настоящее время усиливается и принимает особенно острый характер. В этой борьбе современное естествознание, вооруженное успехами науки и техники, расширяя наши знания, в то же время обогащает философские воззрения марксизма-ленинизма.

Вопросы структуры и функций мозга, локализации функций и особенно высших нервно-психических функций и их отношения к мозгу с давних времен занимали и занимают до сих пор внимание широких кругов исследователей – теоретиков, экспериментаторов и клиницистов.

Клинические наблюдения врачей середины XIX в. расстройств речи и мышления у больных при заболеваниях мозга уже нанесли значительный удар по дуалистическим представлениям о независимости сознания, «души» человека от мозга

Однако на основании этих наблюдений исследователи стремились установить связь между психологическими понятиями и анатомическими структурами без учета закономерностей физиологических и патофизиологических процессов высших отделов центральной нервной системы. Подобное состояние в изучении сложных функций мозга исторически объясняется отсутствием в то время физиологии высших отделов центральной нервной системы. И. М. Сеченов впервые заложил основу физиологии мозга, а И. П. Павлов создал подлинную физиологию больших полушарий мозга.

Создание теории условнорефлекторной деятельности, возникновение представлений об анализаторах, первой и второй сигнальных системах, установление закономерностей сложных механизмов структуры и функций и их взаимосвязи при любых отправлениях организма животных и человека на основе принципа единства организма и среды обеспечили дальнейшие успехи развития науки о мозге.

Благодаря павловскому учению, новым достижениям экспериментальной физиологии и успехам в области новых методов изучения интимных механизмов мозговой деятельности, современная наука обогатилась многочисленными трудами отечественных и зарубежных исследователей о строении и функциях мозга. Среди этих достижений значительное место занимает изучение сложных цито- и миэлоархитектонических особенно-

---------------------------------------------------------- 277 ----------------------------------------------------------

стей строения мозга, о значении которых говорил И. П. Павлов, ведя борьбу против так называемого эквипотенциализма. «Разве все эти многочисленные вариации в устройстве отдельных участков коры – без определенного динамического значения?»[188], – спрашивал он и категорически утверждал: «...все открываемые подробности конструкции рано или поздно должны будут найти свое динамическое значение»[189].

Значительным достижением науки в этом отношении является установление архитектонических особенностей коры больших полушарий (Мейнерт, Бец, Кемпбелл, Бродман, С. и О. Фогт, Экономо и др.).

За последние десятилетия, особенно трудами советских исследователей, сделан большой шаг в изучении многообразия архитектонических образований в различных областях больших полушарий мозга, а также в изучении их эволюции в процессе фило- и онтогенеза. Успехи современной экспериментальной техники, новые методы комплексных морфологических, физиологических, психологических, электроэнцефалографических исследований значительно расширили возможности изучения тончайших механизмов мозговой деятельности.

В понимании динамической локализации функций изменяются наши старые представления о так называемых строго ограниченных «центрах». Этому способствуют современные исследования экспериментальной физиологии, электроэнцефалографии и гистохимии. Правильному пониманию проблемы локализации функций в значительной степени способствуют и новые данные эволюционной морфологии центральной нервной системы.

В настоящем докладе приводятся некоторые результаты современных исследований структуры и функций высших отделов центральной нервной системы. Эти данные рассматриваются в аспекте методологических и философских концепций о мозге как органе высшей нервной деятельности. Приводятся данные по вопросам: 1) вариабильности цитоархитектонических полей коры больших полушарий мозга у различных животных и человека в свете проблемы локализации функций, 2) взаимосвязи коры и подкорковых образований, 3) строения невронных структур центральной нервной системы и их связи и 4) функциональной интерпретации некоторых невронных структур коры больших полушарий.

Прежде всего приведем результаты многолетних исследований коллектива ученых Института мозга АМН СССР, посвященных изучению вариации корковых архитектонических формаций мозга человека. В этой большой работе в течение последних десятилетий принимали участие: И. Н. Филимонов, С. А. Сарки-

---------------------------------------------------------- 278 ----------------------------------------------------------

сов, Е. П. Кононова, М. О. Гуревич, Г. И. Поляков, Н. С. Преображенская, Л. А. Кукуев, И. А. Станкевич, В. М. Минаева, Н. И. Цинда.

Следует напомнить, что ранее, как известно, пользовались архитектоническими картами-схемами коры мозга, составленными на основе изучения одного-двух мозгов Кемпбеллем, Бродманом, Экономо и О. и С. Фогт. Наши исследования основывались на изучении многих сериально подготовленных мозгов человека, что дало возможность установить индивидуальные особенности как установленных ранее архитектонических полей, так и находящихся между ними так называемых переходных образований.

Эти данные позволяют говорить об индивидуальных вариациях строения коры больших полушарий, что может служить основанием для дальнейших исследований структурной организации мозга и ее значения для высшей нервной деятельности. Помимо теоретического значения эти исследования позволяют и практически использовать количественные и качественные особенности цитоархитектонических полей и их переходов и границ для определения того, с какими возможными вариациями можно встретиться при хирургических вмешательствах на головном мозгу.

Значение цитоархитектоники мозга для нейрохирургии трудно переоценить. Если она служит морфологической основой для учения о динамической локализации функций, то вряд ли необходимо доказывать ее роль в топической диагностике поражений мозга, локализации опухолей, сосудистых поражений и т.д. Без учета цитоархитектоники невозможна плодотворная научная разработка богатого материала, получаемого нейрохирургами во время операции и на вскрытиях.

Изучение процесса формирования неокортекса мозга человека на разных стадиях онтогенетического развития, проводимое в Институте мозга, вскрывает закономерности последовательного развития коры и отдельных ее областей. Установлены разные темпы развития архитектонических образований в эмбриогенезе. Наиболее сложное развитие происходит в филогенетически новых образованиях коры больших полушарий.

В зависимости от уровня филогенеза, на котором находится данный представитель животного мира, корковые концы анализаторов различаются по сложности архитектонической структуры и занимаемой ими площади. Так, например, по отношению ко всей поверхности полушария затылочная область (по И. Н. Филимонову) занимает у низших обезьян 24%, у высших обезьян – 21%, У человека – 12%; нижняя теменная область, имеющая отношение к сложным формам мозговой деятельности, занимает (по Ю. Г. Шевченко) у низших обезьян 0,4%, у высших обезьян – 3,3%, у человека – 7,7%; лобная область (по

---------------------------------------------------------- 279 ----------------------------------------------------------

Е. П. Кононовой) у низших обезьян – 10%, у высших обезьян – 13,5% и у человека – 24%. Соответственно с этим отмечается многообразие архитектонических структур этих областей, что, разумеется," указывает на различия функциональных механизмов мозговой деятельности.

Результаты проведенных в этом направлении многолетних исследований позволяют говорить о рациональной классификации формаций коры больших полушарий (опыты И. Н. Филимонова), что имеет прямое отношение к проблеме локализации функций. По этим исследованиям, вся кора большого мозга делится на пять основных зон: новую кору (неокортекс), старую кору (архикортекс), древнюю кору (палеокортекс), межуточную периархикортикальную кору и межуточную перипалеокортикальную кору. Эти данные, установленные на основании изучения эволюции мозга, имеют существенное значение для вопросов локализации функций в коре большого мозга.

Результаты этих исследований прежде всего резко говорят против эквипотенциализма (равнозначности), так как очевидно, что если кора больших полушарий состоит из образований чрезвычайно различного строения, начиная от примитивных формаций древней коры и кончая исключительно сложными формациями новой коры, то как можно говорить об эквипотенциальности корковых формаций?

Но эволюционная морфология, устанавливая межуточные формации, столь же определенно говорит против воззрений узкого локализационизма. Совершенно очевидно, что установленным эволюционной морфологией структурным особенностям должны соответствовать функциональные особенности. Проблема единства структуры и функции – одна из центральных во всех исследованиях, проводящихся институтом. В эволюционном плане особенно конкретно вскрывается это единство (работы И. Н. Филимонова, Е. П. Кононовой, Н. С. Преображенской, Л. А. Кукуева, В. П. Зворыкина и др.).

Многочисленные экспериментально-морфологические исследования с использованием метода условных рефлексов, данные электроэнцефалографии позволяют в настоящее время устанавливать закономерности работы как всего мозга в целом, так и отдельных его образований в динамике, выявлять механизмы отдельных процессов высшей нервной деятельности в норме и патологии, связанные с определенными структурными образованиями мозга и системой его анализаторов.

Изучение связей коры и подкорки в сравнительно-анатомическом ряду и в комплексе с электроэнцефалографией помогают распознать значение тех областей коры больших полушарий, которые до сих пор.считались «немыми». Эти исследования направлены на выяснение места отдельных структур в системе корковых концов анализаторов. Исследования последних

---------------------------------------------------------- 280 ----------------------------------------------------------

лет дают основание говорить о функциональной значимости таких, например, областей, как лимбическая, инсулярная области, которые до самого последнего времени были «terra incognita».

В настоящее время мы имеем достаточное основание (И. А. Станкевич) рассматривать одну часть инсулярной области как имеющую отношение к обонятельному анализатору и висцеральным функциям, а другую – как имеющую отношение к корковому концу речедвигательного анализатора. Установление связей между лимбической областью и межуточным мозгом, сопоставление данных развития этой области в фило- и онтогенезе (Н. И. Цинда и И. А. Замбржицкий), а также данные электроэнцефалографии при экспериментальных исследованиях функций лимбической области (Смит, Вард, Крешер, Ленокс и др.) указывают на значение ее в регуляции висцеральных функций.

Современная экспериментальная техника позволяет методом электроэнцефалографии (путем применения хронических электродов и микроэлектродов) регистрировать биоэлектрические явления у собаки во время выработки, а затем и при осуществлении условного рефлекса. Так, опыты Н. Н. Любимова в нашем институте показали, что при появлении пищи перед собакой в областях орбитальной, передней сильвиевой, задней крестовидной, венечной извилин и в определенных точках гипоталамуса происходит возрастание частоты потенциалов, которые во время еды сохраняются только в структурах орбитальной и передней сильвиевой извилин. Интересно, что важная роль этих структур в безусловных и условных пищевых рефлексах была подтверждена в морфофизиологических исследованиях В. Н. Коваленко, который удалял эти области у собак. Методом электроэнцефалографии установлены изменения потенциалов при соответствующих условных рефлексах в двигательном, слуховом и зрительном анализаторах, в подкорковых, корковых образованиях, а также в отдельных слоях коры мозга (Л. Г. Трофимов, М. Я. Рабинович, Т. М. Мохова и др.).

Комплексные исследования, проводимые методом условных рефлексов в сочетании с оперативным вмешательством на мозге с последующим морфологическим контролем, позволили получить данные о локализации и дифференцировке корковых ядер слухового, зрительного и двигательного анализаторов и взаимодействии корковых и подкорковых отделов у собаки (опыты О. С. Адрианова, Т. А. Меринг).

Клинические наблюдения, изучение тонких клеточных и волокнистых структур (цито- и миэлоархитектоники), использование электрофизиологического метода показывают функциональные особенности различных областей и структурных образований мозга – в полном согласии с основными положенич-

---------------------------------------------------------- 281 ----------------------------------------------------------

ми учения И. П. Павлова о локализации функций. Следует напомнить, что проблема локализации функций всегда привлекала внимание невропатологов, психиатров, физиологов и морфологов. Известно, что в ее изучении с давних пор шла борьба между двумя основными концепциями исследователей, с одной стороны, сторонниками узкого локализационизма, с другой – эквипотенциализма.

Сторонники узкого локализационизма придают исключительное значение особенностям отдельных местных морфологических образований мозга, игнорируя работу мозга как целого. Некоторые из этих исследователей считают возможным находить в коре мозга центр «личности», «общественного» и «религиозного я» и т. д.

В противоположность этому эквипотенциализм, признавая роль мозга как целого, игнорирует особенности его специальных морфологических образований.

Передовые исследователи, прежде всего советские, вооруженные диалектическим материализмом, ведут борьбу против этих обоих односторонних антинаучных воззрений, основываясь на физиологическом учении И. П. Павлова, закономерностях эволюции нервной системы и новейших достижениях в изучении функциональных и структурных механизмов мозговой деятельности.

При этом выявляются роль отдельных структурных образований и одновременно роль мозга как целого в выполнении простых и сложных его функций. Сложность взаимосвязи отдельных структурных образований и их роль в общей деятельности мозга возрастают в соответствии с развитием мозга и усложнением внешней среды. В соответствии с этим и решается проблема локализации функций. На низших ступенях животного мира имеются более простые механизмы локализации функций. Чем выше филогенетический уровень животного, тем они сложнее, тем сложнее взаимоотношение отдельных образований с другими структурными образованиями мозга в выполнении функций. Особой сложности локализация функций достигает в коре больших полушарий мозга человека. Современные методы электрофизиологии и электроэнцефалографии позволяют определить сложные механизмы взаимосвязи отдельных структурных образований коры и подкорки в выполнении функций и новыми данными обосновать несостоятельность как узкого локализационизма, так и эквипотенциализма.

Эти данные позволяют обосновать объективные критерии архитектонического деления коры мозга. В то же время некоторые ученые, находящиеся под влиянием различных модных направлений субъективного идеализма, в первую очередь неопозитивизма (Бейли и Бонин и др.), отрицают объективность деления коры мозга на поля и созданные на этом основании,

---------------------------------------------------------- 282 ----------------------------------------------------------

карты коры мозга. Именно поэтому им, очевидно, и приходится игнорировать эволюционную морфологию мозга.

Однако и те, кто занимается вопросами эволюции мозга, нередко находится в плену идеалистических концепций, таких, как психофизический параллелизм (Куленбек).

Учение об анализаторах – хорошая основа для понимания большого количества экспериментальных данных, полученных мировой неврологией. Пример: наличие волокон в пирамидном (двигательном) пути от разных областей и полей коры мозга (Лассек, Меттлер, наши данные) становится понятным в свете представлений о ядре и рассеянных элементах двигательного анализатора.

Следует сказать, что, придавая особо важное значение проблеме корковых концов анализаторов, И. П. Павлов неоднократно возвращался и к вопросу топографии, внося известные изменения в прежние представления об их локализации и границах. Он писал: «Как показали и наши опыты, прежние границы, (анализаторов. – С. С.) неправильны. Пределы анализаторов гораздо больше, и они не так резко разграничены друг от друга, но заходят друг за друга, сцепляются между собой. Конечно, точно определить, как расположены анализаторы в больших полушариях и как и зачем они заходят друг в друга – это очень большая и трудная задача»[190].

Данные эволюционной морфологии (цито- и миэлоархитектоники коры больших полушарий) вскрывают биологическое значение отдельных областей коры мозга, корковых концов анализаторов в процессе видового и индивидуального развития. Исследования показывают, что филогенетически наиболее новые, а следовательно, и наиболее сложные в функциональном отношении архитектонические формации развиваются в эмбриогенезе в направлении особо сильного роста структур, связанных с такими функциями, как гнозис, праксис и речь. Эти данные приобретают большое значение в свете известного положения Ф. Энгельса о том, что «сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству»[191].

Советские ученые за последние десятилетия показали исключительное богатство различных соотношений структурных образований коры и подкорки в общей деятельности мозга, роль отдельных анализаторов и их взаимосвязи в динамической локализации функций.

³ И. П. Павлов. Полное собрание сочинений, т. III, кн. 1, стр. 219.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20, стр. 490.

---------------------------------------------------------- 283 ----------------------------------------------------------

При разработке важнейшей проблемы локализации функций основным принципом, как мы отмечали выше, выступает принцип приурочения динамики нервных процессов к структуре мозга, т. е. изучение путей движения и взаимодействия нервных процессов в головном мозгу как в норме, так и при патологических состояниях.

Практика подтверждает правильность методологической направленности прогрессивных исследований, которые в настоящее время позволяют подходить к проблеме локализации функций, связанных со сложнейшими процессами второй сигнальной системы.

И. П. Павлов полагал, что, «вероятно, лобные доли и есть орган этого прибавочного чисто человеческого мышления...»[192]. Однако известно также, что он в дальнейшем отказался от подобной локализации функции второй сигнальной системы.

В настоящее время многочисленные наблюдения клиницистов, сравнительно-морфологические исследования цитоархитектонических формаций коры мозга позволяют, несмотря на исключительную сложность второй сигнальной системы, делать более определенные выводы о корковых структурах, связанных с ее функциями. Речь идет об архитектонических полях: 44-45-й лобной области, 22-21-й верхней височной области, 37, 39 и 40-й теменно-затылочной области. Эти структуры, филогенетически наиболее новые, связаны с корковыми концами соответствующих анализаторов первой сигнальной системы. У обезьян они хотя и имеются, однако значительно отличаются от соответствующих структур мозга человека по сложности архитектоники и объему занимаемой ими площади.

Разумеется, все свойства мозга, его анализаторы в процессе развития все более и более усложняются в зависимости от условий жизни и среды организма. Следует подчеркнуть, что развитие идет ступенеобразно, скачкообразно не только при переходе от элементарных форм раздражения к ощущению, но и от сложных форм ощущений, восприятий, представлений к более сложным процессам мышления и поведения, от элементарной психики к сознанию человека, в первую очередь в смысле его общественно-исторического развития.

Из этого следует, что недостаточно подчеркивать положение об общности законов высшей нервной деятельности животных и человека и констатировать, что вторая сигнальная система есть работа «все той же нервной ткани». Задача заключается в том, чтобы, изучая общие закономерности в деятельности мозга животных и человека, образование временных нервных связей первой и второй сигнальных систем, показать специфические законы образования временных нервных связей, присущих

---------------------------------------------------------- 284 ----------------------------------------------------------

только человеку, т. е. касающихся второй сигнальной системы, и определить ее закономерности в процессе общественно-исторического развития. Это положение вытекает из того, что мозг человека есть продукт не только биологического, но и общественно-исторического развития.

Современные морфологические и электрофизиологические исследования значительно обогащают наши представления о сложных механизмах влияния подкорковых и стволовых образований друг на друга и на взаимоотношения с корой больших полушарий. Большое значение приобретают эти исследования в отношении правильного понимания связи между внутренними органами и центральной нервной системой.

Устанавливаются новые отношения отдельных подкорковых и стволовых образований к химическим и медикаментозным веществам, продуктам эндокринных желез и т. д.

В этих исследованиях за последнее десятилетие значительное место занимает изучение так называемой ретикулярной формации. Морфологически она рассматривалась многими учеными и ранее (В. М. Бехтерев, Н. А. Миславский, А. Капперс и др.), однако о физиологических ее механизмах до последнего времени мы знали мало. Современные электрофизиологические исследования открыли широкий доступ к ее анализу. В многочисленных физиологических и анатомических лабораториях проводится изучение ретикулярной формации, ее связей и регулирующей роли в гормональных и вегетативных функциях.

Благодаря многочисленным исследованиям ряда советских и зарубежных авторов, накопилось значительное количество экспериментальных данных о физиологических механизмах подкорковых и стволовых образований мозга и, в частности, ретикулярной формации, о тонизирующем влиянии этих образований на кору больших полушарий. Многочисленные новые морфологические, электрофизиологические и клинические наблюдения выявляют сложные координационные механизмы совместной работы органов чувств, значение которых неоднократно подчеркивал И. М. Сеченов, или совместной работы анализаторов, о которой говорил И. П. Павлов.

Однако в этих безусловно важных и интересных работах некоторые зарубежные исследователи связывали особенности стволовых и подкорковых образований мозга преимущественно с особой активирующей силой, принадлежащей так называемой ретикулярной формации, что зачастую приводило к недооценке роли других подкорковых и стволовых образований, а также значения внешней и внутренней среды организма для деятельности мозга.

---------------------------------------------------------- 285 ----------------------------------------------------------

Эти авторы исходят из положения, что вся афферентация высших отделов мозга состоит из специфической и неспецифической систем. Причем, по их утверждению, при разрушении специфической системы раздражение оставшейся неспецифической системы (ретикулярной формации) вызывает генерализованную активацию коры больших полушарий. При разрушении же неспецифической системы раздражение оставшейся специфической афферентной системы, по данным некоторых исследователей, не приводит к генерализованному возбуждению коры больших полушарий. Из этих наблюдений делается вывод, что в активизации деятельности коры больших полушарий существенная и ведущая роль принадлежит неспецифической системе, т. е. ретикулярной формации.

Не касаясь здесь подробно отдельных вопросов техники экспериментов, нужно, однако, сказать, что весьма тесная и богатая взаимосвязь, существующая между волокнистыми клеточными структурами ретикулярной формации и прямыми путями афферентной (специфической) системы на разных уровнях центральной нервной системы, особенно в стволовой части мозга, вообще исключает возможность изолированного «разрушения» одной ретикулярной формации без повреждения ряда специфических путей.

Исходя из представлений об активизирующей роли ретикулярной формации, снова воскрешаются старые воззрения о центре сна в области третьего желудочка. При этом вызывает сожаление то, что при рассмотрении и обсуждении этих вопросов не учитывается концепция И. П. Павлова о корково-подкорковых связях и их взаимоотношениях. «Итак, – писал он, – подкорковые центры в большей или меньшей мере определяют деятельное состояние больших полушарий и тем разнообразно изменяют отношение организма к окружающей среде»[193].

Совершенно игнорируются имевшие в свое время место споры о так называемом центре сна и концепция И. П. Павлова о механизме сна как коркового процесса, о роли афферентных систем в осуществлении бодрствования и сна и т. д. Можно, разумеется, спорить по поводу этих воззрений Павлова, однако при этом следует приводить обоснованные опровергающие данные.

Игнорирование физиологического учения Павлова, его представлений о корково-подкорковых связях приводит отдельных зарубежных ученых при интерпретации новых экспериментальных данных к антинаучным гипотезам. Эти ученые утверждают, что высшая интеграция, определяющая поведение, сознание и интеллект, осуществляется не в коре больших полу-

---------------------------------------------------------- 286 ----------------------------------------------------------

шарий, а в глубоких отделах мозгового ствола в межуточном мозгу.

Примечательно, что в последние годы сторонники теории психоанализа Фрейда пытаются использовать эти воззрения и «подкрепить» ими свои антинаучные и реакционные позиции в психоневрологии о глубинных, подкорковых основах поведения людей. Фрейдисты использовали теорию центрэнцефалической системы, разработанную крупным канадским неврологом Пенфилдом, для обоснования представлений о преобладающей роли подсознательного подкоркового, мотивированного грубыми инстинктами и влечениями человека, а не его социальной средой, сознанием и самосознанием человека.

Советские ученые всегда выступали и выступают против антинаучных воззрений фрейдизма. Достижения советской психоневрологической науки в этой области все больше находят сторонников и среди исследователей за рубежом. Например, в Англии и Франции появилось большое количество работ, направленных против фрейдизма, и значительная их часть основывается на работах советских ученых.

Корни фрейдизма особенно глубоко и широко распространены в Америке и Англии. С самого начала своего возникновения психоанализ Фрейда нашел в Соединенных Штатах свою «вторую родину».

Связывая процесс сознания с подкорковыми и стволовыми отделами мозга, последователи фрейдизма, исходя из утверждения примата подсознательного в психической жизни человека и общества, стремятся внушить представление о том, что поведение человека определяется не социальными условиями, а «разрушительными инстинктами», которые существуют в самом человеке, его мозгу, подсознании и не связаны ни с какими условиями жизни.

В настоящем докладе мы не будем подробно касаться критического анализа учения Фрейда и его последователей. Критика основных положений этого учения давалась неоднократно советскими и зарубежными учеными.

Обратимся к вопросу о тончайшей структуре невронов и межневрональных связей. Вопрос этот, разумеется, не новый, однако за последнее время его изучение приобретает особенное значение в исследовании центральной проблемы высшей нервной деятельности – замыкательной функции, временных связей. Еще Шеррингтон, занимаясь исследованием связей между клетками, назвал межклеточные связи «синапсом». В последующем наши представления о них значительно обогатились.

---------------------------------------------------------- 287 ----------------------------------------------------------

Наибольшего совершенства, количественного и качественного многообразия достигают невроны в коре мозга. Корковые клеточные элементы составляют пирамидные, звездчатые и веретенообразные клетки. Существенным успехом в современных представлениях о клеточных элементах коры больших полушарий является выяснение не только формы (пирамидная, звездчатая и веретенообразная) тела клетки, но и особенно дендритных и аксональных окончаний неврона, получающих наивысшее совершенство и многообразие в коре мозга человека.

Исследования в конце прошлого века и начале настоящего, а также наши данные показывают, что дендриты невронов спинного мозга, подкорковых образований, особенно коры полушарий, обладают особыми так называемыми шиловидными выступами, или, как мы их называем, «шипиками». Мы считаем, что эти «шипики» на дендритах имеют отношение к рецепторным аппаратам клетки и способствуют расширению контакта между невронами.

Нервные клетки различных слоев характеризуются не только особенностями строения тела клетки, ее дендритов и аксона, но также и характером «шипиков» на дендритах. Следует подчеркнуть и то, что невронные сплетения в более высоких слоях коры, филогенетически более новых, отличаются значительно большей тонкостью, многообразием, чем в более низких ее слоях. В соответствии с этим невроны верхних слоев коры имеют, по всем данным, более сложную структурную организацию межневрональных связей.

В онтогенезе «шипики» начинают появляться у человека относительно поздно – в последние месяцы пренатального онтогенеза (6-8 мес.) и получают быстрое развитие в первые месяцы после рождения. При этом раньше всего они появляются в наиболее рано созревающих первичных полях коры, как, например, в полях прецентральной области. Среди различных нервных клеток «шипики» раньше обнаруживаются у наиболее рано созревающих крупных пирамид пятого слоя, а затем постепенно начинают появляться и в других клетках коры, по мере созревания последних. Развитие «шипиков» идет в интенсивном) темпе в течение первых месяцев после рождения.

Исследования невронов в фило- и онтогенезе показывают прогрессивный рост их количества и усложнение многообразия структуры невронных элементов, достигающих наибольшего многообразия в коре мозга человека (Г. И. Поляков, Е. Г. Школьник-Яррос, Т. А. Леонтович, Г. П. Жукова). Особое место занимает в этих исследованиях изучение невронной структуры мозга человека в пре- и постнатальном онтогенезе.

В настоящее время можно считать твердо установленным, что существуют два основных типа межневрональных связей

---------------------------------------------------------- 288 ----------------------------------------------------------

в центральной нервной системе – так называемые аксо-соматические или терминальные и аксо-дендритические или коллатеральные. Следует сказать, что за последнее время появляются работы, где говорится и о дендритно-дендритных (Loos), аксо-аксональных, а также аксо-вазальных связях (В. А. Долго-Сабуров).

Аксо-соматические связи изучены довольно хорошо (Кахал, Б. И. Лаврентьев, Л. И. Смирнов, М. Разумов и др.). Значительные трудности представляет изучение аксо-дендритических связей из-за отсутствия полноценных методов фиксации и окраски.

Новые исследования по изучению особенностей структуры невронов и межневрональных связей подтверждают ранее установленное нами (С. Саркисов) положение о том, что если в спинном мозге и в стволовых образованиях имеют место преимущественно аксо-соматические связи, то в коре превалируют аксо-дендритические передачи импульсов. Эти данные подтверждаются рядом наших и зарубежных исследователей. Чанг, Грундфест и Пурпура полагают, что аксо-соматические связи в коре являются окончаниями специфических образований, а аксо-дендритические связи соответствуют «неспецифической» ретикулярной формации. Наши наблюдения не подтверждают этих данных.

Новые данные о межневрональных связях, наряду с обогащением наших представлений об интимных морфофизиологических механизмах мозговых функций, представляют интерес и для клиники нервных и психических заболеваний, для понимания патофизиологии нарушений функций мозга.

Специальные экспериментальные исследования, поставленные нами совместно с Т. М. Моховой, показали изменения межневрональных связей (синапсов) при воздействии на организм различных токсических веществ. При этом следует особенно подчеркнуть весьма ясно выраженную чувствительность и избирательную поражаемость дендритов и их связей наряду с отсутствием поражения тела клетки при сравнительно небольших дозах введения в организм, например, физостигмина. При увеличении дозы физостигмина поражение захватывало не только дендритные системы и их связи, но и тело клетки.

Сходные результаты получены и в экспериментальной работе М. С. Толгской. При различных интоксикациях (свинец, мышьяк и др.) установлены различные степени нарушения условных рефлексов и изменения межневрональных связей коры больших полушарий. Причем М. С. Толгская наблюдала, что в отдельных случаях при прекращении интоксикации восстанавливаются нарушенные условные рефлексы и исчезают тонкие морфологические изменения.

---------------------------------------------------------- 289 ----------------------------------------------------------