Распространение института субсидиарной ответственности контролирующих лиц на наследников

 

Аннотация: Институт субсидиарной ответственности контролирующих лиц является одним из самых развивающихся в современной правовой системе. Во многом это связано со стремлением законодателя и правоприменителя обеспечить надлежащий уровень правовых гарантий кредиторам, а также не допустить злоупотребления правами. При этом субсидиарная ответственность контролирующего лица наступает за его неразумные/недобросовестные действия. Субсидиарная ответственность контролирующего лица представляет собой частный случай ответственности за причинение убытков. В статье рассмотрена возможность привлечения наследника к субсидиарной ответственности за контролирующее лицо.

Ключевые слова: субсидиарная ответственность контролирующих лиц, наследник, должник, наследственная масса, обязательство.

 

Необходимо отметить, что по общему правилу обязательство прекращается смертью должника при условии, что исполнение такого обязательства возможно исключительно при личном участии должника либо обязательство любым способом неразрывно связано с личностью должника (пункт 1 статьи 418 ГК РФ). В этой связи принципиальным является вопрос, связана ли субсидиарная ответственность контролирующего лица неразрывно с его личностью.

Схожую норму содержит пункт 6 части 1 статьи 150 АПК РФ, предусматривающий, что арбитражный суд прекращает производство по делу в случае, когда установит, что после смерти гражданина (стороны в деле) спорное правоотношение не допускает правопреемства.

На наш взгляд, в отношении наследников применимой является позиция Верховного Суда Российской Федерации по алиментам, предусматривающая что денежное обязательство является долгом, который не связан с личностью[20]. Несмотря на это до недавнего времени судебная практика складывалась следующим образом: «в случае смерти контролирующего лица суды склонны прекращать производство по обособленному спору о привлечении к субсидиарной ответственности»[21]. В частности, суды ссылались на такие обстоятельства: 1) полномочия руководителя (контролирующего должника лица) неразрывно связаны с личностью ((Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.07.2018 по делу № А40-130472/17);

2) правоотношения в сфере субсидиарной ответственности контролирующих лиц не допускают правопреемства (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 18.10.2018);

3) обязанность руководителя должника нести субсидиарную ответственность не входит в состав наследства (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 27.12.2017 по делу № А56-73965/2013-субс.1). При этом вышеуказанные суды в основном ссылались на положения статьи 418 ГК РФ, а также статью 399 ГК РФ, указывая, что субсидиарная ответственность контролирующего лица не может рассматриваться как деликтная ответственность, поскольку является дополнительной.

С подобным подходом не согласился Верховный Суд Российской Федерации, указав в Определении от 16.12.2019 № 303-ЭС19-15056 по делу № А04-7886/2016, что долг наследодателя, возникший в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, входит в наследственную массу. В частности, Суд указал, что долг, возникший из субсидиарной ответственности, должен быть подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота. Механизм, применяемый ВС РФ, свидетельствует о последовательном анализе арбитражным судом причинно-следственной связи между экономическим деликтом и вредом кредиторам[22], что обеспечивает должный уровень правовой защиты субъектам гражданским правоотношений. Кроме того, особенностью субсидиарной ответственности контролирующего лица является тот факт, что она регулируется в первую очередь Законом о банкротстве[23], рассматривающим ее самостоятельную правовую природу за нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к кредиторам подконтрольного лица.

В этой связи возникает вопрос о функционировании презумпций, предусмотренных главой III.2 Закона о банкротстве (презумпция вины контролирующего лица, презумпция причинной связи между деянием контролирующего лица и банкротством должника и иные). Соответственно, именно на контролирующем лице лежит обязанность доказать разумность и целесообразность своих действий, а не на заявляющим лице. В этой связи возникает вопрос о распространении рассматриваемых презумпций на наследников. По мнению автора, в отношении наследников не должны применяться рассматриваемые презумпции (в случае если наследник никак не был связан с обанкротившемся юридическим лицом), иное толкование приводит к возложению неподъемного бремени опровержения данных презумпций. С другой стороны, возложение обязанности доказывания оснований для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего лица на заявителя может привести к невозможности привлечения к ответственности ввиду отсутствия необходимых документов у заявителя.