Серые кардиналы и консервативные наркокурьеры. Почему фильмы «власть» адама маккея и «наркокурьер» клинта иствуда надо смотреть.

Лариса Малюкова21 февраля 2019

КОММЕНТАРИИКУЛЬТУРА

Фильм-расследование «Власть» — обстоятельный нелицеприятный портрет самого влиятельного вице-президента США за всю историю страны, главного конструктора нынешней имперской доктрины. За зловещим образом серого кардинала Дика Чейни встает пейзаж современной политики, в которой деньги и связи — инструменты управления миром. Связи и деньги могут подарить человеку средних способностей безграничную власть.

Это история о Чейни? Нет. Это универсальная история. Кристиан Бейл уже выиграл «Золотой глобус» за роль вице-президента, получил номинации на премии BAFTA и «Оскар». Его оскаровская номинация — одна из восьми, в том числе в категориях «Лучший фильм» и «Режиссура».

Автор и режиссер — Адам Маккей, создатель оскароносной ернической «Игры на понижение». Он подробно исследовал тайные пружины мировой финансовой катастрофы, разоблачая махинации, приведшие к коллапсу на Уолл-стрит. В новой картине рассказывается, как электрик из Вайоминга достигает заветной цели — вершины власти.

Наблюдаем, как принимаются судьбоносные для мира решения.

Вот Киссинджер с Никсоном, мило беседуя, решают, бомбить или нет Камбоджу. О'кей — и 16 тысяч бомб сбрасываются на рисовые поля и деревни, вызывая ужас целой страны.

А Никсон продолжает смотреть в камеру с «озорной улыбкой», как комментируют Fox News. Уотергейт хоронит многих — на место проигравших из тени вышагивают новые претенденты и продолжают бороться за власть неблаговидными методами.

\При всей демонстративной нелюбви к Чейни автор им любуется, оценивая по достоинству «особые» качества, необходимые в современной политике. Например, способность представлять дикие идеи как взвешенные и разумные, находить им убедительные оправдания. Раз это предложение Белого дома, значит, оно правильно и законно.

Режиссер всматривается в неподвижное лицо Чейни во время атаки на торговый центр. Его проектная работа по достижению собственных целей не останавливается ни на миг.

Он наблюдает и потом наносит удар. Консерватор до мозга костей, он видит слабые стороны либеральных снобов, понимает, что вся их трескотня про гражданские права и свободу слова бесит большинство населения необъятной страны, которое верит телевизору и громким лозунгам.

Он знает, как занять Белый дом без боя. Без медицинской карты (с больным сердцем) и декларации о налогах. Он будет получать сводки ЦРУ раньше президента и, жонглируя словами, защищать интересы сильных мира сего.

Станет одним из инициаторов войны за ресурсы на нефтяных полях Ирака. Войны, которая ввергнет регион в хаос, но будет оправдана верными СМИ идеей возмездия за 11 сентября. Даст зеленый свет тотальной прослушке, о которой мечтал еще Никсон, «допросам с пристрастиями» в Гуантанамо. Он убежден: все, что делает президент, — возможно, а президент делает то, что ему нашепчет Чейни.

Бейл в очередной раз демонстрирует феноменальное перевоплощение. Дело не в набранных килограммах, это погружение в другой мир. Для этого кафкианского превращения актер пересматривал видеопрограммы, интервью политика, консультировался с политологами, работал с логопедом над особенностями произношения, с хореографом — над походкой. И вот под накладкой и париком зажегся странный, сонный и в то же время просверливающий насквозь взгляд человека, который по-приятельски признается Бушу-младшему, что не слишком-то желает быть его вице, «ну если только рутинные дела вроде контроля за госаппаратом, армией, энергетикой и внешней политикой».

Фильм Маккея полон противоречий. Он хочет нравиться зрителю, но разжевывает сорокалетнюю историю восхождения к зениту власти Чейни слишком подробно, несколько утомляя к финалу. Использует в качестве метафор лобовые образы вроде рыболовной ловли — кого сейчас опасный политик поймает на крючок? Все действие — батут между эпиком и сатирической драмой, психологическим триллером и сатирической пародией. Впрочем, все эти недостатки нивелируются героической работой Бейла и сверхактуальностью вопросов, поставленных картиной в эпоху Трампа. И кстати, в этой истории есть еще одна ловушка — ощутимый феминистский привкус. Никакого вице не было бы, если бы не его жена, мудрая, амбициозная, безжалостная Линн (Эми Адамс также номинирована на «Оскар»).

Это Линн вылепила из забулдыги-электрика, на которого все махнули рукой, политического тяжеловеса, манипулятора и кукловода.

Но у всякого кукловода за спиной свой Карабас-Барабас. И совершенно не важно, какого он пола.

ДЕТАЛИ

Чейни курил три пачки сигарет в день в течение 20 лет.

У него было пять инфарктов, первый случился в 37 лет.

В 2012-ом перенес пересадку сердца.

В 2011 вышли мемуары Чейни «В мое время», в которых он подчеркивает, что решение об «освободительной миссии» в Ираке было оправданным, и принято под воздействием его «последнего слова».

Мул Деда

Каждый фильм Клинта Иствуда публика воспринимает как последний. Ну в самом деле, сколько можно? А можно.

«Наркокурьер» — свидетельство того, что Иствуд в свои 88 в неплохой форме. Снимает, продюсирует, снимается в главной роли. У него безупречная репутация в Голливуде и непререкаемый авторитет. Он остается непоколебимым патриотом и республиканцем старой закалки. И по-прежнему готов посмеяться в кино над расизмом, сексизмом и своими твердокаменными взглядами. К примеру, его герой в новом фильме чистосердечно обзывает чернокожую семью «неграми» и немедленно исправляется, видя их обиду.

«Наркокурьер» Клинт Иствуд снял по сценарию Ника Шенка (того самого, что сочинил для Иствуда «Гран Торино»), который вдохновился статьей Сэма Долника «90-летний наркокурьер картеля Синалоа» в New York Times Magazine.

«Наркокурьер». Трейлер

Старый садовод Эрл Стоун из Пеории, штат Иллинойс, свои жизнерадостные цветы лилейники любит больше семьи, а слеты цветоводов предпочитает семейным торжествам. Поэтому дочь не разговаривает с ним, жена не может скрыть вечной обиды, и только повзрослевшая внучка готова прощать эгоизм деда. Когда его мелкий бизнес разрушат интернет-продажи цветов, он согласится на мутную работу — перевозку груза. И только с третьего рейса поймет, что везет наркотики. Для пресловутого мексиканского наркокартеля Синалоа Эрл с внешностью благообразного пожилого янки, с водительскими правами без единого штрафа — просто находка. Полицейским не придет в голову заподозрить величественного старика в старом пикапе в чем-то неблаговидном. Оригинальное название фильма «Мул» — так на криминальном сленге именуют людей, перевозящих наркотики. Эрл везет наркотики, напевая кантри под радио, покупая в придорожном кафе «лучшие сэндвичи со свининой на побережье», по-отечески опекая своих мексиканских надсмотрщиков, развлекаясь с девушками, годящимися ему во внучки, задушевно беседуя с полицейскими — словно продолжает выращивать лилии.

И когда по стопам наркокурьера отправятся агенты Федерального управления по наркотикам во главе с героем Брэдли Купера, вы не хотите, чтобы они поймали преступника с ласковой кличкой Деда.

Деда, как Юрий Деточкин, тратит деньги на благие дела. Но Деточкин-то всего лишь крал машины, а Стоун в кузове своего пикапа распространяет смерть...

Причина этого внутреннего разногласия — харизматичность самого Иствуда, человека, которому невозможно не поверить, даже если он не прав.

Шенк соединяет в сценарии криминальную комедию и мелодраму, не жалея красок и эмоциональных подробностей в описании попыток Эрла восстановить разрушенную семью. В этом смысле «Наркокурьер»отличается от «Гран Торино» высоким градусом нежности и сентиментальности. И несмотря на то что его проигнорировали киноакадемики, зрители приняли работу легендарного ветерана кино на ура: сборы скоро достигнут 150 млн долларов. Может быть, потому, что режиссер по-прежнему руководствуется принципом: «Ни за что не позволю миллионам поедателей попкорна дергать меня за ниточки».

ДЕТАЛИ

Клинт Иствуд — обладатель пяти Оскаров.

Лучшие фильмы режиссера: «Хороший, плохой, злой», «Грязный Гарри», «Птица», «Непрощенный», «Мосты округа Мэдисон», «Таинственная река», «Малышка на миллион», «Флаги наших отцов», «Письма с Иводзимы», «Гран Торино», «Снайпер».

До призыва в армию разносил газеты, был пожарным, заправщиком, пианистом в баре.

Во время Корейской войны проходил обучение на летчика. Во время тренировочного полета у самолета отказал двигатель, машина рухнула в море. Преодолев расстояние в 5 км вплавь, юноша чудом остался жив.

 

«Дюма» как «Двадцать лет спустя». Михаил Ефремов вновь ставит Ивана Охлобыстина

Итак: театр «Современник» вернулся на Чистые пруды. Дизайн здания, прочно, с детства вписанного в личную карту города для тысяч и тысяч москвичей, тактично...

Елена Дьякова15 февраля 2019

СЮЖЕТЫКУЛЬТУРА

Итак: театр «Современник» вернулся на Чистые пруды. Дизайн здания, прочно, с детства вписанного в личную карту города для тысяч и тысяч москвичей, тактично обновлен Александром Боровским. Первая премьера «после ремонта» — «Дюма» Ивана Охлобыстина. Режиссер — Михаил Ефремов. Сценограф — Евгений Митта.

Для всех троих затея должна быть ностальгической: в том же составе они делали в 1996 году спектакль «Злодейка, или Крик дельфина» во МХАТе. Сколь помнится, это была первая пьеса Охлобыстина. И режиссерский дебют Ефремова. «Дюма», выходит, — их «Двадцать лет спустя».

Но в зале вспоминаешь первым делом грустную одноактную пьесу «Калхас» А. П. Чехова.

И действие происходит — как у Антон Палыча — во чреве пустого театра. (Кажется, тут вывернули наружу, на сцену закулисные коридоры самого «Современника»). И герои — актеры, правнуки чеховского комика Василь Васильича Светловидова. И спиритуозные пары витают в гримерке, точно по классику: «Кругом были видны следы недавней встречи Вакха с Мельпоменой, встречи тайной, но бурной и безобразной, как порок».

У Чехова Светловидов отмечал успех бенефиса, пока не уснул в костюме и гриме гомеровского прорицателя Калхаса — специалиста по изречению неприятных истин. У Охлобыстина Атос (Александр Хованский), Портос (Олег Феоктистов), Арамис (Сергей Гирин) разогреваются скверным коньяком уже перед спектаклем «Три мушкетера».

Они тех «Мушкетеров» играют лет тридцать… им страшно надоело… Но публика, вплоть до губернатора города N., очень любит. («Мушкетеров» везде-всегда любят. Аналогичный случай был в городе Гамбурге. И там ругались, но долго их играли — в особом шапито на набережной. Самый кассовый был спектакль, к слову).

 «Мушкетеры» мученикам сцены надоели до слез. Они хотели б иного репертуара и иной судьбы. У каждого — от юной Констанции до директора театра — есть заветный монолог Нины Заречной, Сирано, Лира, Шута, Ричарда III, Елизаветы из шиллеровской «Марии Стюарт». Они душат монологами случайных слушателей (точно как комик Светловидов в «Калхасе» 1887 г.).

Но — им боязно. Эту пьесу, какая ни на есть, играют лет тридцать. А с новой… нет, страшно.

Тут, понятно, начинают проступать уже более сложные аллегории. Не про театр: про жизнь. Надоело играть Дюма-пэра при полном одобрении губернатора. Надоело числить великими предшественниками пару престарелых «народных СССР». Надоели скрипучие, треморные от сверхпочтенного возраста рассказы примы Клавдии Петровны (Таисия Михолап), как она в садах Кремля вишню со Светланой Сталиной собирала, за что и имеет Сталинскую премию I степени.

Но ясно: в этой мирной скверне все уже обтерлись. Другого театра, спектакля, жизни — не будет.

Звонок в заштатном театре, что выдуман Охлобыстиным, — не без претензии. Звонок тут обозначен криком петуха. Он трижды прокричит… но никто из актеров не проснется. После третьих петухов все дружно предадут. Прежде всего — себя. Потянутся играть «Мушкетеров».

А там: встряхнутся, привычно оживут, начнут фехтовать с гвардейцами. Будет даже мило.

В принципе: «Дюма» в «Современнике» идет вполне бодро. Похож на старозаветный водевиль, осложненный горькими шуточками. Есть и любовный треугольник: Атос — Миледи — новый Д’Артаньян, спонсор прогорающей труппы. И криминальная линия с честной суматохой вокруг. И даже социальная, страшно сказать, сатира.

Реплике «У вас так положено — чтоб режиссеры по экономическим статьям сидели?!» партер хлопает: тут уж любой гражданином быть обязан.

…Меня тронули более всего плащи мушкетеров. Их надевают в финале. Голубые, как положено, они сострочены из лоскутов драных-застиранных джинсов. Точно из старых изношенных надежд.

Поскольку спектакль премьерный, на сцену выходят и Михаил Ефремов, и Иван Охлобыстин.

Тут — высшая точка. Общий щелк ликования: зрители снимают авторов «Дюма» смартфонами.