Молодым тут не место или все-таки старикам.

Пока юных актеров, номинирующихся на лучшие роли, становится больше, другие профессионалы киноиндустрии, отмечаемые академией, «стареют». Возможно, это объясняется тем, что в некоторых сферах молодым людям сложно пробиться и «подвинуть» авторитеты. Какова вероятность, что музыку к высокобюджетному фильму дадут писать молодому композитору, а не, например, 87-летнему Джону Уильямсу («Звездные войны», «Гарри Поттер»), который с 1968 года номинируется практически на каждый «Оскар»?

В 30-х годах ХХ века, когда кинематограф только набирал популярность, получить престижную награду молодым профессионалам было проще. Мы выяснили это, посчитав медиану возраста (все значения выписываются в порядке возрастания или убывания, нужное число находится ровно в центре). Получилось, что медиана за все время существования «Оскара» выросла на 18 лет: в 1929 году «среднему» номинанту было 36, а в 2019-м — 54.

дискриминацию людей старшего возраста. В фильмах, которые попадают в шорт-листы, мало героев старше 60 лет.

А самый высокий средний возраст актрис и актеров находится в пределах 50–56 лет.

С этой точки зрения драматичной получилась церемония «Оскара» в 2013 году. Статуэтку за «Лучшую женскую роль» забрала 22-летняя Дженнифер Лоуренс («Мой парень — псих»). А для 86-летней Эмманюэль Рива, сыгравшей в фильме Михаэля Ханеке «Любовь», эта номинация стала первой и последней.

На фронте киноакадемии без перемен

Расовая, гендерная и возрастная ситуация на премии «Оскар» не кажется такой удивительной, если посмотреть на людей, которые принимают решения.

В состав Американской академии кинематографических искусств и наук, принимающей решения, входят 8 тысяч профессионалов киноиндустрии со всего мира, но большинство остается за американцами. В 2012 году The Los Angeles Times выяснила, что 94 процента академиков — белые, 77 — мужчины, и 54 — старше 60 лет. В ответ на негодование общества академия пообещала разнообразить состав. Но за четыре последующих года значительных изменений не произошло. К 2016 году количество женщин в «оскаровском» жюри стало больше только на один процент, а чернокожих — на три.

 

«Поле чудес» в стране глубинного народа. Одно из самых долгоиграющих народных телешоу оскандалилось

Ирина Петровская21 февраля 2019

СЮЖЕТЫКУЛЬТУРА

Вы помните, в какой стране появилось поле чудес? Да-да, в стране дураков, которую придумал Алексей Толстой в сказке «Золотой ключик». Именно туда отправили мошенники лиса Алиса и кот Базилио доверчивого Буратино, обещая ему небо в алмазах. Надули, конечно.

Когда на наше ТВ прилетела первая ласточка коммерческого вещания «Капитал-шоу «Поле чудес», некоторые усмотрели в самом названии и намек на страну, и издевательство над участниками, жаждущими без труда выловить рыбку из пруда. Поязвили-посмеялись и забыли.

А телешоу «Поле чудес» живет-поживает в эфире уже почти три десятилетия, и никто по поводу глумливого названия давно не возбуждается, не требует призвать телевизионщиков к ответу и запретить к чертовой матери программу, оскорбляющую чувства «верующих».

Впрочем, нет. На минувшей неделе «первый пошел»: академик РАЕН Александр Калинин как раз и призвал закрыть программу после опубликованной Первым каналом видеозаписи финала шоу «Поле чудес»,

 

Там массовка кидается сломя голову к игровому столу и метет буквально все, что скопилось на нем за время съемок: фрукты, конфеты, пироги. Некоторые, отпихивая конкурентов, даже смахивают продукты в заранее припасенные пакеты. Действительно, безобразное зрелище, пусть и дающее наглядный ответ на волнующий зрителей вопрос:

куда после эфира девается жратва, которую несут участники в качестве гостинцев «любимому Леониду Аркадьевичу»?

Смотреть с 49:00

Именно после этого видеоролика академик РАЕН и заявил в гневе: «Вся вина на тех, кто это организовал. Передача должна быть закрыта».

Никогда прежде Первый канал такое вот неприглядное «закулисье» на публику не демонстрировал. А тут зачем-то взял и показал. Скандал же, как известно, двигатель рейтинга. Многие пользователи Сети, отреагировавшие на ролик, вообще удивились, что шоу, на котором они буквально выросли, до сих пор идет в эфире.

Между тем феномен долголетия и популярности «Поля чудес» достоин как минимум размышления. Уж сколько их упало в эту бездну — разных развлекательных шоу, появлявшихся в эфире множества телеканалов! В них и ели на скорость, и раздевались чуть не догола, и, давясь, брали в рот отвратительных скользких червяков. Да все не туда. Не полюбил народ такой экстрим. Зато простенькое шоу с угадыванием букв в слове принял всей душой.

Собственно, угадывание букв — последнее, ради чего на «Поле чудес» приходят зрители. Главное удовольствие — на людей посмотреть и себя, если повезет, показать. Сделав ставку на звездных участников, организаторы других шоу фактически исключили возможность участия в них так называемых простых людей, посчитав, что они никому, кроме близких, не интересны и рейтинга не приносят. Простые люди вообще если и появляются на отечественном ТВ, то либо в криминальных хрониках, либо на «Прямой линии» с президентом Путиным (хотя и туда отбирают самых достойных и проверенных — не ляпнули бы чего).

Выходит, что «Поле чудес» — своего рода социальный лифт, который позволяет тому самому глубинному народу ненадолго выбраться из своей глубинки и получить минутку славы, даже если она и сопряжена с интеллектуальным поражением: ну да, букву не угадал, но Якубовича живьем увидел, в костюм медведя нарядил, родителям, кумовьям, а также главному бухгалтеру привет передал и даже разжился набором чаев от фирмы-спонсора, что, само собой, в хозяйстве всегда пригодится.

Если в первые перестроечные годы народ вожделел дорогостоящего дефицита, то теперь просто хочет попасть в ящик и окунуться в атмосферу праздника, столь редкого в жизни многих.

Поэтому счастливчики, оказавшись у барабана, еще и пляшут, и песни поют, и фокусы показывают. А дома потом их встречают, как героев, поэтому участие в «Поле чудес» на всю жизнь останется для большинства самым ярким событием, воспоминание о котором будет греть душу долгие годы и передаваться из поколения в поколение.

Понятно, что ведущему Леониду Якубовичу все это давно обрыдло: и художественная самодеятельность гостей, и поцелуи взасос, и гостинцы, и нелепые наряды, в которые он обязан смиренно рядиться. Временами, когда игроки бесконечно вращают барабан, раз за разом ошибаясь в выборе буквы, иссякает и его чаша терпения: «Я давно чувствовал, что мне пора к психиатру. Подарки — в студию, пока я не сошел с ума!» Год назад он спровоцировал скандал после откровений в программе Первого канала «Сегодня вечером»: «Я им говорю: «Ребята, забудьте слово «играть». Посмотрим на это с другой стороны. ХХI век на дворе. Девять взрослых человек с образованием полтора или два часа всерьез на глазах у всей страны угадывают слово. Это диагноз! Это шизофрения! Что вы, ребята? Не об этом разговор! Вы же не за этим приехали».

 

 

«Треники» — знак отчаяния, а комфортное платье — роскошь. Историк моды Марина Скульская — о легендарном Лагерфельде

Марина Скульская

Карл Лагерфельд обожал парадоксы и, как и положено гению, ненавидел хороший вкус. Возглавив Дом Chanel в 1982 году, он каждый сезон — в течение тридцати семи лет устраивал очередную модную революцию, чтобы, как он любил повторять, — «не заскучать». Коко Шанель предпочитала длину миди, женские коленки казались ей не достойными демонстрации. Лагерфельд, разумеется, сделал ставку на мини, прозрачные ткани и роковые разрезы, обнажавшие ноги до бедер. Культовые твидовые жакеты он лихо соединял с джинсами в обтяжку и даже велосипедными шортами. Он превращал знаменитые жемчужные нити Мадемуазель в сумочки, а знаковым стеганым сумочкам придавал самые невероятные формы, включая форму канистры для бензина — для показа в Дубае.

Шерсть, сотканная вручную на древнем деревянном станке, могла соседствовать и с тончайшим кружевом, и с пластиком. В кутюрной коллекции Chanel 2014 года он использовал бетон (из серых кубиков были собраны жилеты и топы, аксессуары и пуговицы), заявив прессе: «Вот это настоящий шик: высокое искусство шитья без шитья как такового!»,

а два года спустя представил экологически чистое свадебное платье из переработанной древесины.

Карл Лагерфельд. Фото: EPA

Блестящий, безжалостный к современникам карикатурист, Лагерфельд часто представлял себе непростой разговор с Шанель за чашечкой кофе. На одном из рисунков Коко призывает кутюрье к ответу: «Что еще ты натворишь от моего имени?» На другом — основательница Дома нежится в роскошной постели, и подпись гласит: «Я не умерла. Я просто сплю. Я бессмертна». Многие предостерегали Карла от работы в Chanel, считая, что этот Дом — «мертвец», от былой славы которого осталось даже не имя, а лишь уважение к имени. Но Лагерфельд был убежден, что вытянул счастливый билет: он получил абсолютную свободу — о чем еще может мечтать творец? Смертельно опасны для дизайнера только мысли о прибыли. Лагерфельд никогда не встречался ни с кем из сотрудников отдела маркетинга, и даже не был уверен, существует ли в Chanel такой отдел.

Рассуждения о смысле жизни дизайнер считал нелепыми — очевидно же, что смысл жизни состоит в работе, в идеале — любимой.

А работа в Chanel — увлекательнейшая игра, представление, где ты можешь очаровать зрителя и убедить его решительно в чем угодно.

Показы Chanel прекрасно иллюстрируют эту мысль. Цифры тут не важны — миллионами евро, потраченными на шоу, никого в модном мире не удивишь. Настоящая ценность — это уникальная идея, и здесь Лагерфельду, без преувеличения, не было равных. На один день Гран-Пале, Большой дворец в Париже, он превращал в гигантский театр со зрителями, сидящими прямо на сцене — как во времена Мольера. Вы могли оказаться в роскошном парке эпохи Марии Антуанетты с беседками из живых роз, прудами и фонтанами. В другой раз это могло быть современное казино, аэропорт, песчаный пляж с настоящей морской волной, чуть не достающей до роскошных кроссовок или туфелек знаменитостей, или просто улица, по которой идет демонстрация — модели несут плакаты с дерзкими лозунгами вроде: «Будь сам себе стилистом!», «Твид лучше твита», «Занимайтесь модой, а не войной!»

 

Часто специально для шоу создавалась одна гигантская конструкция, вокруг которой разворачивалось действие: Эйфелева башня, глобус с сияющими точками-бутиками Дома, жакет Chanel размером с хрущевку, или, скажем, ракета, на самом деле взлетавшая, пусть и на тридцать метров. Свою озабоченность проблемой глобального потепления Лагерфельд выразил так: в Гран-Пале для очередного показа по балтическим морям было доставлено 260 тонн льда. Белоснежные глыбы, отточенные скульпторами, таяли теплым мартовским днем прямо под ногами хрупких моделей.

Лагерфельд любил широкие жесты. У кошки дизайнера Шупетт, звезды модных фотосессий, (50 000 поклонников в Twiter и 100 000 в Instagram), были две служанки и личный телохранитель.

Кутюрье предпочитал писать письма от руки, даже если дело было срочным. Посылал друзьям и коллегам букеты, которые больше походили на оранжереи. Скрывал свой истинный возраст. Называл мать Елизаветой Немецкой, а отца — Отто Людвигом Шведским (в честь генерала времен Тридцатилетней войны). Сбросил 40 кг, чтобы носить элегантные приталенные костюмы Dior Homme, и написал вместе со своим диетологом книгу, ставшую бестселлером. Его коллекция книг по истории, искусству, фотографии, моде, философии насчитывает примерно 300 000 экземпляров. На извечный вопрос «Что вас вдохновляет?» он отвечал лаконично: «Абсолютно все».

С 2002 года Лагерфельд стал создавать межсезонные коллекции Metiers d'Art, посвященные самым разным городам мира — от Эдинбурга до Шанхая, от Нью-Йорка до Токио. Новый для Chanel проект позволил представить широкой публике уникальное мастерство старинных ателье, приобретенных и тем самым буквально спасенных Домом. В 2008 году Лагерфельд создал посвящение Москве. В академическом Малом театре и в Thеаtre du Ranelagh в Париже маленькие черные платья впервые соединились с вышивкой царских одежд, значки советских времен — с любимыми Шанель камелиями, ушанки сменяли рогатые «сороки» и кокошники, твидовые «двойки» окрасились в кумачово-красный, а шпильки на бархатных «лодочках» превратились в маковки церквей.

Лагерфельд был настоящим космополитом. Не чувствовал и не хотел считать себя французом, связывать себя с какой-либо нацией или государством. Тем не менее в 2010-м ему было присвоено звание кавалера ордена Почетного легиона — за вклад в культуру и искусство, а в 2017-м кутюрье стал почетным гражданином Парижа. Мэр города Анн Идальго вручила ему медаль Гран Вермей, наивысшую награду столицы Франции, со словами: «Вы — замечательный человек. Вы сделали Париж еще более волшебным, прекрасным, творческим. Вы настоящий парижанин, и я хотела бы поблагодарить вас от имени всех парижан».

Остроумец, шутник, душа компании, Лагерфельд мог быть категоричным, бескомпромиссным и совершенно неполиткорректным. В прошлом году он заявил, что готов отказаться от германского гражданства в знак несогласия с политикой Ангелы Меркель в сфере миграции, в результате которой «сто неонацистов попали в парламент». На гневные требования самых разных организаций по защите животных прекратить использовать натуральный мех дизайнер, создававший коллекции в Доме Fendi с 1965 года, ответил так:

«Меня поражает ваше лицемерие. Фермеры холят и лелеют коров и свиней, а затем убивают их. По крайней мере, охотники поступают честно… Да, мне не по душе убийство животных, но гораздо больше меня волнует убийство людей, столь распространенное на нашей планете».

Больше всего Карл Лагерфельд, самоучка, удивлялся жалобам молодых дизайнеров на тяготы профессии, требующей круглосуточной включенности в процесс, абсолютной самоотдачи. «Художники, хрупкие, слабые… чушь! Дизайнер должен быть сильным. Ни слова о страданиях. Люди покупают вещи, чтобы стать счастливее, а не для того, чтобы думать о печалях какого-то мастера, склонившегося над куском тафты. Я вот люблю работать. Нет ничего прекраснее. Я вообще человек чрезвычайно приземленный. И моя задача — сделать этот мир лучше, насколько это возможно».