Вид Калафатского укрепленного лагеря. союзников. Австрийский генерал считал, что при таких условиях переход нашей армии

союзников. Австрийский генерал считал, что при таких условиях переход нашей армии через Дунай рискован и что дальнейшие наши действия, даже после взятия Силистрии или Рущука и выигранного в поле сражения, не приведут нас за Балканы. Если бы мы перешли Дунай у Мачина, то турки, по его предположению, могли сосредоточить 90—100 тысяч между Варной и Силистрией, но навряд ли Омер-паша, зная о скором прибытии англо-французского корпуса, поторопится один дать нам сражение. Это обстоятельство облегчит нам переправу через Дунай, но после этого и, может быть, во время осады Силистрии нам надо быть готовыми к решительным действиям, когда турки, подкрепленные союзниками, будут гораздо многочисленнее нас.

Генерал Гесс высказывал также предположение, что если мы будем продолжать оставаться в оборонительном положении, то армиям западных держав нельзя будет долго оставаться в Константинополе, и, желая принять участие в активных против нас действиях, они высадятся в Варне и атакуют нас совместно с турками в Валахии.

Эти весьма, может быть, выгодные с австрийской точки зрения советы не остались, как мы видели, без влияния на Паскевича, который настоял-таки на своем желании перейти к обороне, что дало союзникам возможность сделать высадку в Крыму и перенести войну в наши пределы.

Из обзора дипломатических сношений держав и наших предположений о предстоящих военных операциях видно то большое значение, которое играл в охватившем Европу кризисе вопрос о балканских народностях, подвластных Блистательной Порте и очень заинтересованных в течении и исходе возникшего конфликта.

Все эти народности исповедовали в громадном большинстве православную веру и совершенно основательно видели в ней

548

могущественный оплот самого своего существования и залог будущей самостоятельной жизни. Вопрос о Святых местах, который постепенно разросся до значения общего вопроса о защищаемых Россией правах и преимуществах православных подданных Турции, затрагивал самые жизненные их интересы. Балканские народности, всегда готовые воспользоваться всяким удобным случаем для свержения турецкого владычества, с лихорадочным вниманием следили за ходом событий, ожидая лишь времени, когда пробьет час восстания. Только, к сожалению, в пятидесятых годах прошлого столетия они не были еще, как увидим ниже, подготовлены к тому, чтобы самим, с оружием в руках, содействовать отвоеванию своей свободы, которая только в таком случае и может быть прочным достоянием народа.

О настроении балканских христиан были одинаково осведомлены как Петербургский, так и остальные европейские кабинеты. В то время как в Петербурге стремились лишь к тому, чтобы восстания балканских народностей не вспыхивали слишком рано и не повлекли за собой кровавой расправы турок с беззащитным населением, правительства остальных европейских держав старались не только остановить там брожение умов, но и воспрепятствовать всякой попытке балканских народностей стать на сторону России.

Роль болгар, сербов и румын в событиях 1853—1855 годов выяснена в русской и славянской исторической литературе с достаточной полнотой, а поэтому настоящий труд, ограничиваясь общим очерком роли балканских народностей, дополняет уже известное в печати лишь сведениями, почерпнутыми из нескольких неизданных документов.

Болгарское царство или, вероятнее, царства, так как в конце своего самостоятельного политического существования Болгария разбилась на несколько владений, пало в конце XIV века. С тех пор болгары оставались в течение около пяти столетий под непосредственным турецким игом, причем даже Церковь подверглась почти полной денационализации. Она, будучи подчинена греческому вселенскому патриарху, подпала под влияние греческого духовенства, которое, поглощенное мыслью о восстановлении Византийской империи, особенно заботилось о том, чтобы Церкви в Болгарии придать греческий облик; в богослужении был введен греческий язык, и литургия на славянском языке совершалась только в забытых сельских приходах.

Национальное возрождение болгар совпало с турецкими войнами императрицы Екатерины II и было, может быть, вызвано эхом наших побед, пронесшимся раскатами своими по долинам и ущельям Балканских и Родопских гор и докатившимся до всех уголков

549

полуострова, где раздавалась народная славянская речь и где сиял православный крест. В 1762 году болгарин Паисий, монах Афонской горы, написал первую по истечении нескольких столетий книгу о царях и святых болгарских, которая распространилась переписчиками по Болгарии, а его ученик и последователь Софроний ввел в некоторые церковные школы обучение болгарскому языку.

До какой степени национальное болгарское движение было, однако, незначительно и не влияло на более зажиточные классы, свидетельствует тот факт, что даже проживавшие в России состоятельные болгары, каковыми были Априлев и Палаузов в Одессе, долгое время жертвовали в своем отечестве на греческие школы и поддерживали там греческие национальные стремления. Этим одесским деятелям впервые открыла глаза книга Венелина «Древние и нынешние болгары», появление которой в Москве совпало со временем первой турецкой войны императора Николая. После этого Палаузов и Априлев основали в 1835 году на своей родине, в городе Габрове, первую болгарскую школу, вслед за которой стали открываться другие школы и начали печататься учебные книги. Вскоре появилась первая болгарская газета, и ко времени возникновения конфликта из-за Святых мест болгарское национальное движение стало так быстро распространяться по обеим сторонам Балканского хребта, что особенно заинтересованным в кризисе державам приходилось уже с ними считаться.

В действительности же болгары, всецело преданные России и от нее одной ожидавшие освобождения от мусульманского ига, не были в то время еще готовы оказать существенную помощь своей будущей освободительнице. Они, по своему положению в центре Оттоманской империи, более чем кто-либо находились под давлением турецкого гнета, который успел за несколько столетий почти совсем убить в этой нации способность к самостоятельному почину в отвоевании себе человеческих прав. Поэтому можно было рассчитывать на серьезное с их стороны восстание только при широкой, продолжительной и правильной их организации извне, т. е. со стороны России, чего не было сделано в годы, предшествовавшие войне, и что не могло быть сделано во время войны до занятия нами болгарской территории. К тому же местное население, сосредоточенное в центре расположения турецких армий, могло принести нам существенную пользу только при наличности всех данных великого народа, способного пожертвовать всеми благами мира на защиту своей родины. В таком случае партизанская война, сопряженная с теми неудобствами, которые испытывает армия, действующая среди враждебного ей населения, была бы к нашим услугам, но болгары того времени не были, по указанным выше причинам, к этому подготовлены.

550