Одежда населения горного кавказа ( IX — XVII вв. )

 

Некоторые племена, жившие в предгорьях Северо-Западного Кав­каза (аланы,¹ часть адыгов,² болгары³), под давлением завое­вателей-монголов поднялись в горы и заселили горные ущелья Прикубанья и Центрального Кавказа. Об их одежде рассказывают рельефы дольменообразных склепов и намогильных памятников, каменные статуи воинов, а также фрески христианских храмов. Особый интерес представляют плоскостные рельефы, так как изображенные на них сцены связаны с местной дохристианской мифологией и фигуры людей изображены в туземной, тради­ционной одежде.

На наружных стенах дольменообразного склепа № 1 на р. Кривая в верховьях Прикубанья вырезаны фигуры мужчин, женщин, всадника, зверей, птиц, лягушки, собаки, изображения крестов.⁴ На передней стене по сторонам от круглого (циркуль­ного) отверстия изображены отходящие от него три равносторон­них креста, а также две мужские фигуры крупного размера и более мелкая — женская.

Слева от отверстия находится мужская фигура в коротком, едва прикрывающем верхнюю часть бедер кафтане с круглым вырезом ворота и длинными по кисть рукавами; в нешироких штанах, заправленных: в высокие сапоги; справа — мужская и женская фигуры. Мужская — в облегающей тело одежде и го­ловном уборе типа мелкой круглой шапочки, очевидно шлеме, плотно надетом на голову; с опущенной секирой на длинной ру­кояти в правой руке.

На женской фигуре изображено просторное платье длиной до лодыжки, слегка расширяющееся от проймы к краю подола. На левой руке рукав длиной ниже локтя, на правой создается впе­чатление, что он отсутствует. Вырез ворота удлиненно-овальный, образован полукруглой полосой, спускающейся с правого плеча на грудь и здесь заканчивающейся закруглением (?), ниже кото­рого вплотную к ней показан прямоугольник, возможно грудка передника; на подоле стороны прямоугольника переходят в квад­рат, покрывающий (?) спереди подол платья. В квадрат последо­вательно вписаны еще два небольших квадрата, меньший из которых разделен поперечной полосой (орнамент?). На грудке передника орнамент (?) разобрать невозможно. Головной убор по форме напоминает небольшой платок, сложенный углом и за­вязанный вокруг головы, но, может быть, перед нами мелкая круглая шапочка, аналогичная женским шапочкам, найденным в Змейском катакомбном могильнике. Обувь не ясна.

На боковой длинной стене изображения помещены в три яруса и значительно мельче. Каждый ярус изображений распо­лагается на каменном блоке, входящем в состав стены. В верхнем ярусе вырезаны две женские фигуры с поднятыми вверх руками в широких, длиной по лодыжку рукавных платьях. Далее можно разобрать четыре мужские фигуры в коротких облегающих каф­танах с длинными рукавами. На двух из них видны головные уборы: овально-конический и островерхий.

На среднем ярусе читаются только две фигуры в длинных неопоясанных рубахах. На одной из них рубаха расширяется от проймы к подолу, на ногах, возможно, сапоги; на второй рубаха прямая, ниже колен, с рукавами длиннее руки, на голове — овально-конический головной убор.

В нижнем ряду — мужская фигура в островерхом головном уборе, кафтане длиной по колени с расширяющимся книзу подолом и с поясом по талии. В правой руке ее показана секира на короткой рукояти. За ней — мужская фигурка с поднятым вверх мечом в правой и щитом в левой руке (враг? слуга?). Далее круп­ная мужская фигура в островерхом головном уборе и плаще, который окутывает ее целиком; вероятно, это духовное лицо (жрец).

Таким образом, на рельефах чаще всего встречается мужская наплечная одежда в виде короткого опоясанного кафтана с круг­лым воротом с длинными рукавами и расширяющимся книзу подолом; изредка — прямые или слегка расширяющиеся от проймы книзу рубахи (или халаты) с прямыми рукавами, иногда длиннее руки. Эта одежда сочетается с прямыми штанами и сапо­гами с высоким голенищем, а также с овально-конической или островерхой шапками, возможно, катанными из войлока или сшитыми из шкурки овцы.

Женская одежда — платье с длинными рукавами (и без рука­вов?) с расширяющимся от проймы вниз станом (несколько напоминающая этим среднеазиатскую женскую распашную одежду минисак); передник (?) из 2 частей: грудки и подола; головной убор в форме мелкой шапочки или повязанного вокруг головы платка (?).

Жреческая (?) одежда — плащ, закрывающий всю фигуру (гиматий древних греков), и овально-конический головной убор. Изображения жрецов в такой одежде известны также по мифо­логическим сценам на памятниках Прикубанья более позднего времени (XVI—XVII вв.).⁵

Мужская обувь — высокие мягкие сапоги найдены при архе­ологических работах в Хасауте — могильнике VIII—XII вв. Сапоги были сделаны из мягкой сафьяновой кожи черного цвета на подкладке, без подошвы и каблука, с высоким голенищем, «сшитым с нижней частью». В верхней передней части голенище имеет треугольную форму и оторочено тканью. Сапоги с высоким голенищем, край которых спереди поднимался углом, в X—XIII вв. были также распространены на средневековом Востоке.⁶

Местные типы одежд изображены на найденных в Прикубанье каменных статуях X—XII вв., высеченных из плотного известняка и изображающих воинов с предметами вооружения: к узкому поясу бывает подвешена сабля, иногда Т-образная секира, на некоторых показан крюк, насаженный на длинную рукоять. Одни из воинов держат в руке саблю, другие — сосуд в виде рюмки. На воинах изображены шлемообразные головные уборы с выре­зом и без выреза надо лбом, с длинными боковыми сторонами; кафтаны с высокими воротниками, узкими рукавами по кисть руки и застежкой на мелкие пуговицы посередине груди. По краю подола и вдоль пол они отделаны другой тканью, на плечах видны продолговатые нашивки, вокруг талии — узкий ремень. У плеч и на шлемах выбиты изображения крестов.⁷

В настоящее время насчитывается одиннадцать статуй. Район их распространения на западе ограничен р. Урупом, на востоке -междуречьем Большого и Малого Зеленчука. В других местах Северного Кавказа статуи воинов подобного типа не встречаются. В. А. Кузнецов считает этот тип статуй связанным с какой-то группой переселившихся в предгорья кочевников.⁸ А. А. Миллер, наоборот, полагал, что они отражают культурную традицию древ­него синдо-меотского населения Прикубанья.⁹

Со своей стороны заметим, что на иконографию этих памят­ников, по нашему мнению, оказали влияние разные этносы. В состав изображенного на них костюма входят: шлем — головной убор, бытование разных вариантов которого на средневековом Северном Кавказе установлено с VIII в.; кафтан с прямым средин­ным разрезом ворота, с отделкой вдоль пол и подола и нашив­ками на плечах, напоминающий этим иранскую плечевую одежду.

Аксессуары статуй иногда говорят о старинной местной тра­диции: в руках воина бывает очень реалистично изображено оружие, подобно тому как это имело место еще на рельефах антич­ного Боспора. В других случаях они свидетельствуют о тюркском влиянии: у некоторых мужских фигур в руках показан рюмкооб-разный сосуд. Изображение таких сосудов встречается на камен­ных статуях Монголии и Алтая VII—VIII вв. «Подобного рода глиняные кубки, — пишет Л. А. Евтюхова, — хорошо известны в Южной Сибири и особенно в Минусинской котловине еще с татарской и таштыкской эпох... от более позднего времени известны серебряные и золотые сосуды этой же формы, бытовав­шие там же вплоть до XIV—XV вв.» ^|0 Таким образом, как мы полагаем, статуи Верхнего Прикубанья свидетельствуют о том, что среди коренных обитателей Прикубанья здесь в какое-то время появились кочевники-тюрки. Окруженные массой местного населения, тюрки постепенно с ним смешивались, воспринимали его материальную, а отчасти, вероятно, и духовную культуру, продолжая сохранять при этом некоторые традиционные черты своей культуры.

В то время как плоскостные рельефы дольменообразных скле-ов и статуй воинов Верхнего Прикубанья рассказывают о тузем­ных типах одежды, фрески христианских церквей, появившихся в Прикубанье в связи с христианизацией, которая активно начала проводиться Византией в X—XIII вв., в основном дают сведе­ния о византийских одеяниях, носившихся местной родовой знатью.

Храмы — три на Нижнеархызском городище в ущелье р. Большой Зеленчук, где в то время находился центр аланской епархии,¹¹ и один — вблизи карачаевского аула Нижняя Теберда (бывш. Сенты) на р. Теберда — в прошлом были обильно укра­шены фресками, немногие из которых сохранились до конца прошлого века. Некоторые представления о них дают рисунки археологов, художников и любителей старины конца прошлого века, сделавших с них копии. Так, фрески нижнеархызских храмов были срисованы художником-археологом Д. М. Струковым,¹² фрески Тебердинского (Сентинского) — Н. А. Владимировым и А. Н. Дьячковым-Тарасовым.

На воспроизведенных художником-археологом Д. М. Струко­вым фресках Нижнеархызского храма изображены в основном фигуры, в богатых, покрытых орнаментом платьях. Накидные плащи как к мужчин, так и у женщин скреплены на правом плече фибулой, короткие штаны заправлены в высокие мягкие сапоги. Такая одежда носилась родовой аристократией. К местным формам одежды можно отнести детали костюма: короткие штаны и кожаные чулки, известные на Кавказе по материалам Мощевой Балки с VIII в., мягкие сапоги и серую овально-коническую, вероятно, войлочную шапку.

Изображенная на фресках одежда дает возможность более точно датировать время росписи. По мнению Г. Вейса, накидные плащи сагум, короткие до колен штаны, чулки и башмаки вошли в Византии во всеобщее употребление в X—XII вв., а женские накидки, скрепленные фибулами, — в XI в.¹³ Византийскими были и клавы — широкие орнаментальные полосы обычно пур­пурного цвета, спускавшиеся с плеч и окаймлявшие подол.

В конце XIX в. Н. А. Владимиров обследовал Тебердинский храм, дал детальное описание, сделал чертежи и рисунки фресок.¹⁴ Несколько позже рисунки фресок были выполнены А. Н. Дьяч­ковым-Тарасовым. Интерес для нас представляют только неко­торые из них, с изображением одежды византийских и местных типов.

Местные типы одежд: прилегающий кафтан с едва прикры­вающим бедра широким подолом, круглым, обшитым бляшками воротом и длинными рукавами; рубаха с длинными рукавами; длинные неширокие штаны внизу с отворотами или штаны обле­гающие, заправленные в в мягкие высокие сапоги, — изображены на мужских фигурах (рис. 25, а). На женской — круглая шапочка с узором, покрытая сверху спадающим вдоль спины покрывалом; платье с очень короткими рукавами и гладкими круглым вырезом ворота (рис. 25, б) (по устному сообщению Е. В. Милованова, в Мощевой Балке встречалась женская одежда с короткими рукавами).

Византийские виды одежды показаны на фигуре с нимбом вокруг головы и с книгой в руке. Круглое оплечье ее одеяния украшено крупными пластинами, из-под широкого рукава верх­него платья выступает узкий рукав нижнего.

На погрудном изображении воина с копьем (архангела) пока­зан византийский, сколотый у правого плеча плащ. Его поверх-:0сть расшита бляшками, а манжет его рукава покрыт вышив-ой или аппликацией.¹⁶

Об одежде алан X—XII вв., до монгольского нашествия обитавших на Центральном Кавказе у выхода в степь, рас­сказывают находки тканей, головных уборов и обуви, обнару­женные в катакомбных погребениях вблизи ст-цы Змейской,¹⁷ где полуистлевшие ткани в несколько слоев покрывали скелеты погребенных. Археологам и реставраторам удалось частично вос­создать внешний облик этой одежды; было установлено тождество форм мужского и женского комплектов одежды, состоявших из нижней рубахи, жилета и двух видов верхнего платья, одно из которых можно назвать кафтаном, другое — халатом.¹⁸

Покрой кафтанов установить не удалось. Они были, по-види­мому, с прямыми полами и прямым срединным разрезом ворота (15-я катакомба), в одних случаях с высоким стоячим воротником, в других без воротника, с вырезом ворота, обшитым бляшками или бубенчиками или с отворотами ворота (бортов), украшен­ными бубенчиками. Халаты были длинными, с застежкой посере­дине груди. Дважды встретился кафтан с высоким стоячим ворот­ником, дополненный шарфом из тонкой ткани, края которого спускались на грудь. Под верхнее платье надевалась рубашка с невысоким стоячим воротником, украшенным бляшками, и корот­кий кожаный жилет. Иногда платья имели подкладку, но крой их не ясен. Одежда опоясывалась ремнем с металлическим набо­ром. В некоторых катакомбах у талии костяков найдены остатки ткани, собранные по верхнему краю в сборку, представлявшие собой, возможно, остатки поясной одежды, укрепленной на теле шнуром (как это было, например, на кукольной одежде из Моще­вой Балки).

Обувь в виде ноговиц типа гетр и кожаных чулок снаружи покрывалась тканью и украшениями. Иногда ноговицы (а может быть, мягкие сапоги) спереди застегивались на бубенчики.¹⁹

 

В мужских погребениях найдены те же типы головных уборов, что и в Мощевой Балке: шлемообразные (рис. 26, /, а) и конусо­образные (островерхие) (рис. 26, /, б) колпаки, покрой и украше­ния которых говорят, однако, о местной традиции. Некоторые женские головные уборы также были шлемообразной формы (рис. 26, 2, а), другие представляли собой гладкие, круглые, плотно облегающие голову чепцы, шапочки с шишаками и вен­чики.

Венчик — женский головной убор (из 17-й катакомбы раско­пок С. С. Кусаевой) представлял собой расширяющуюся спереди узкую полоску кожи на матерчатой подкладке. На наружной стороне бронзовыми бляшками были выведены узоры, нижний край обшит тесьмой с прикрепленными к ней бубенчиками. На Черноморском побережье Кавказа близ станиц Натухайской и Раевской в погребениях XIV—XV вв. В. И. Сизовым также были найдены венчики в виде узкой полосы, сделанной из низкопроб­ного серебра с выпуклыми украшениями на лицевой стороне (рис. 27).^2сГ В 3-й катакомбе в женском погребении была найдена шапочка с шишаком высотой 7 см. Она была сшита из двух симметричных кусков кожи, покрыта сверху тонким шелком и украшена брон­зовыми бубенчиками и бляшками с позолотой (рис. 26, 2, б). Аналогичный головной убор был найден П. С. Уваровой в камен­ных ящиках Махческа XIV в.²¹

 

В Змейской круглые шапочки выреза не имели, но на головном уборе женской фигуры конского начальника, найденной там же, вырез изображен (рис. 28, а); остатки шапочки с вырезом найдены А. П. Руничем в Кисловодском катакомбном могильнике (рис. 28, б). Головные уборы изготовлялись из кожи или плотной ткани, сверху обтягивались шелком или шерстью и покрывались украшениями; на макушке часто укреп­ляли навершие в виде полого металлического шарика или фигур­ного украшения из бронзы, а у основания навершия прикрепляли бубенчики (рис. 26, 2). В головные уборы втыкались булавки из бронзы, пришивались височные кольца в полтора оборота из позолоченной бронзы, причем височные кольца были найдены как в женских, так и в мужских погребениях.²³ Одежда, головной убор и обувь украшались золотым шитьем, аппликациями из золоченой кожи, позолоченными бронзовыми бляш­ками и бубенчиками, бронзовым и стеклянным бисером. Бубен­чики и бляшки окаймляли ворот, борта и края подола одежды, пришивались к нижнему краю головных уборов. На одежде, а иногда и на обуви бронзовые бубенчики использовались в качестве пуговиц или пуговицы напоминали их.

 

Женскими украшениями являлись стеклянные плоские и витые браслеты голубого и синего цвета, сердоликовые и стеклянные бусы, стеклянный и бронзовый бисер, трапециевидные подвески из янтаря и туалетные принадлежности (флакончики для благо­воний, ногтечистки и т. д.).²⁴ Один раз встретилась серьга в форме серебряного кольца, к которому на стерженьке была прикреплена полая серебряная бусина.

Одним из видов парадной одежды периода существования Змейского могильника были платья придворного византийского облика. Представлены они длинными разукрашенными халатами с застежкой посередине груди. В родовой усыпальнице одного из местных феодалов был найден длинный до пят халат, сшитый из кожи, с застежками бабочковидной формы посередине груди, с прямой линией треугольных бронзовых бляшек с подвешенными к ним миниатюрными бубенчиками у плеч и суживающимися к кисти рукавами. Одежда эта была покрыта аппликациями из золоченой кожи в форме переплетающихся лент и изображений павлинов. В соответствии с византийской модой поверх длинного халата был надет другой, более короткий, сшитый из светлой шелковой ткани с застежками-бубенчиками.

Как считает К. А. Берладина, кожаная аппликация по коже представляет древнейший тип украшения пастушеских народов. Позолоченная кожа, так же как и золотое шитье, могла имитировать не всегда доступную парчу.

К несколько более позднему времени (XI—XIV вв.) относятся небольшие христианские церквушки (часовни), частично сохра­нившиеся, но большей частью лежащие в руинах во многих местах Верхнего Прикубанья и Балкарии. На некоторых из них еще в конце XIX в. оставались фрагменты фресковой живописи. В 1893 г. В. И. Долбежев описал и зарисовал уцелевшие фрагменты трех фресок: церкви, находившейся в Балкарии, к востоку от с. Хулам, в ущелье р. Черек Безенгийский. Фрески были выполнены черной и красной краской по белому фону. «На северной стене изображены две женские фигуры. На восточной — две мужские; на западной — мужская и женская, одежда которых окрашена в черную и красную краску, на

южной — часть контурного изображения, по-видимому, ангела».²⁶ Фрески, скопированные Долбежевым, были в 1941 г. опублико­ваны Иессеном.²⁷ Рисунки контурные, роспись сохранилась плохо. На ней видны фрагменты четырех фигур. На одной мужской фигуре изображена черная камилавка — шапочка в форме усечен­ного конуса с плоским верхом. Можно также рассмотреть суживающиеся к кисти рукава кафтана, кажется, с манжетами. На другой мужской фигуре изображена овально-коническая шапка, от третьей сохранился прямой край подола одежды длиной ниже колен; четвертая фигура — без головного убора (?) в длинном, до середины голени, слегка расширяющемся книзу платье (?).

Женских фигур две: у одной показан странный головной убор или прическа, может быть, покрытая сверху коротким покры­валом. Линия покрывала (?) гладко охватывает верхнюю часть головы, а над ушами образует выступы, от которых опускается на плечи с легким изгибом (рис. 29). По-видимому, перед нами изображение кипчакского женского головного убора — вали­ков, покрытых сверху тканью (покрывалом), подобных изображен­ным на кочевнических женских статуях, на которых показаны валики в виде обрамляющих по бокам лицо роговидных дуг с насечкой (в курганах Лучки 1 и Лучки 3 Каневского уезда были найдены матерчатые диадемы с валиками, обтянутыми тканью с нашивками в виде бронзовых полуколец, обернутых серебряной проволокой). Такие валики входили в состав головного убора половецких женщин.²⁸ Платье на этой фигуре изображено длиной по лодыжку и у края подола слегка расширено. Длинные рукава заканчиваются высокими манжетами; рисунок манжета (?) сохранился на левой руке. На ногах — остроносая обувь (сапо­ги?), в левой руке — платок (?). На второй женской фигуре изображено окружающее голову покрывало (круглый нимб?). Платье с длинными рукавами, поперечной линией на талии (пояс? край верхней одежды?) и расширяющимся книзу подолом до середины голени. Подол украшен узором (вышивка?) в форме восьми одинаковых кустиков из трех удлиненных листьев каждый, расположенных в три ряда (2—3—3). Обувь того же типа, что и у первой фигуры.

 

В конце прошлого века Д. А. Вырубов зарисовал фрески другого балкарского храма,²⁹ которые вместе с прочими его рисун­ками опубликовал Л. И. Лавров.³⁰ Местонахождение храма точно не известно. На его стенной росписи, как видно из рисунков Вырубова, были изображены четыре мужские фигуры, две из них, сохранившиеся лучше, показаны в позах с характерным поло­жением рук, как бы несущих модель храма. Фреска, вероятно, также была нанесена черной и красной краской. На трех фигурах изображены округло-конические шапки серого цвета, возможно, катанные из войлока. На двух сохранились изображения приталенных кафтанов с очень высокими стоячими воротниками и расширяющимся подолом; рукава суживаются к кисти, длина кафтанов несколько ниже колен.

По мнению А. А. Иессена, балкарские церквушки следует датировать XI—XV вв.

Подведем некоторые итоги. В период раннего средневековья на Северном Кавказе продолжала бытовать одежда из звериных шкур и шкур домашнего скота, кожи и домотканины, покрой которых нам неизвестен. Возможно, среди гуннских племен быто­вала в то время одежда, напоминающая одежду, изображенную на болгарине из Придунайской Болгарии. Во всяком случае, судя по изображению на пряжке от подколенного ремня из Белореченских курганов XIV—XV вв., еще в то время или нес­колько раньше в Прикубанье существовала верхняя рубаха с глубоким осевым грудным разрезом, узкими длинными рукавами и довольно широким подолом с.разрезами по бокам, уже из ткани.

Постепенно восстанавливается торговля. В качестве материала для одежды племенной знати появляются шелка и дорогие импортные ткани.

Покрои одежды, изображенной на рельефах и найденной в Мощевой Балке, свидетельствуют о наличии разных традиций в наплечной одежде, очевидно, принадлежавшей разным этносам, а также о моде, вместе с торговыми караванами пришедшей с Востока и из Византии.

Два вида наплечной одежды (кафтан и прямая рубаха с ру­кавами длиннее руки), изображенные на рельефах, могли принад­лежать разным этносам, однако, учитывая мифологическое содержание рельефа и назначение памятника, можно предположить, что рубаха служила обрядовой одеждой и, следовательно, была старинной одеждой данного племени. Это тем более вероятно, что рубаха такого покроя на территории бывшей Алании не встреча­ется в погребениях и изображениях памятников более позднего времени.

Высокий воротник, показанный на статуях и на фреске неизве­стной балкарской часовни, позволяет датировать эти памятники временем позднего средневековья (т. е. не ранее XIII—XIV вв.). Головной убор с роговидными дугами, изображенный на женской фигуре на фреске хуламской церкви, свидетельствует, по нашему мнению, о появлении кипчаков в горных районах Северо-Запад­ного Кавказа.

Отметим также, что в одежде из Мощевой Балки, а также изображенной на плоскостных рельефах дольменообразного скле­па, на фресках христианских храмов и неизвестной балкарской часовни четко видна разница в покрое мужского и женского платья, что свидетельствует о дифференциации одежды, а значит, и о сравнительно высоком уровне ее развития.

Торговля наложила отпечаток на фасоны одежды, бытовавшей в то время, и на материал, из которого она изготовлялась. Кроме местных типов, бытуют тюркские, согдийские и византийс­кие. Особенно сильным было влияние тюрок. И это не удивительно, так как тюркская мода постепенно все больше усваивалась населением Ближнего Востока и Малой Азии и торговыми путями образцы ее попадали на Кавказ, где и без того влияние местных тюрок было сильным.

Тюркское и византийское влияния (последнее — в погребе­ниях знати) выявляются и при рассмотрении материалов Змейского катакомбного могильника X—XII вв. в предгорьях Центрального Кавказа. Отметим разнообразие женских головных уборов, которое могло быть связано с половозрастным и семейным положением женщины, а также с экзогамией. Если в Мощевой Балке А. А. Иерусалимская выявила только один вид головного убора — мелкую шапочку с накосником,³¹ то в Змейской найдено четыре типа женских головных уборов. Это — венчики (древние диадемы); шапочки с шишаком; шапочки круглой формы, некото­рые из них с вырезом надо лбом, и шлемообразные головные уборы. На территории Византии, Персии, Восточной Европы вен­чики издавна являлись девичьими головными уборами. Возможно, и в нашем случае венчики имели то же назначение.³² Шапочка с шишаком кипчакского происхождения.³³ Головные уборы (как правило, конической формы), увенчанные шишаком, широко распространились на Северном Кавказе у народов, подвластных Золотой Орде, и бытовали там до XV в. В Змейской они невы­сокие и встречаются в единичных экземплярах.

Круглые шапочки (по голове) находили в погребениях Змей­ской чаще других головных уборов. Очевидно, они были типичны для местного населения, так как бытование разных их вариантов

известно на Северном Кавказе с XIII в. у различных этносов, и разницу в покрое, таким образом, можно объяснить разными этническими традициями. Так, в Змейском могильнике найдены шапочки без выреза, в Кисловодском могильнике и в Мощевой Балке — с вырезом; скомбинированные из кожи и ткани, с широ­кой лопастью, которая служила наушниками и назатыльником, покрытые сплошь бронзовыми украшениями и бусинами, с несколь­кими рядами многочисленных бронзовых подвесок, нанизанных на толстую ленту, шапочки-шлемы бытовали в VIII—X вв. в дидойско-капучинских районах Нагорного Дагестана.³⁴ Шапочки из войлока с налобником и назатыльником, с украшениями из бляшек найдены в женских погребениях Махческа XIV в.³⁵ У ди-дойцев, аваров и лаков, несколько изменившись, они бытовали до конца XIX в.³⁶

Наконец, женщины, подобно мужчинам, носили шлемообраз-ные головные уборы. История рассказывает о том, что у ряда народов в период средневековья и в более позднее время головной убор был одинаковым для мужчин, девушек и молодых, еще не рожавших женщин. Так, например, по словам Плано Кар-пини, одинаковые шапки носили монгольские мужчины, девушки и молодые женщины,³⁷ а в более позднее время (XVIII в.) та же традиция существовала у адыгейцев и осетин.³⁸

Таким образом, в одном могильнике у нас имеется два типа головных уборов, предположительно носившихся девушками и не рожавшими женщинами: венчик и шлем — головной убор, подоб­ный мужскому, и два типа женских: шапочка с шишаком и круглая мелкая шапочка (с вырезом и без выреза).

После монгольского нашествия кочевавшие в степях Предкав­казья кипчаки ушли в горы. Постепенно они смешались с обитавшим там населением, в одних случаях ассимилировав его (Карачай и Балкария), в других — ассимилировавшись. Однако как переселившиеся, так и уже обитавшие в горах племена смешивались медленно и некоторые из них в XI—XV вв. продолжали сохранять своеобразие своей народной культуры, что нашло отражение в одежде, изображенной на фресках Церквушек и найденной в погребениях Балкарии у с. Верхний Чегем и в Горной Осетии у с. Дзивгис.

Женский костюм, обнаруженный при раскопках могильника в Балкарии, в урочище Байрым у с. Верхний Чегем, очевидно, сохранил свое этническое своеобразие.³⁹ Принадлежал он пожилой женщине и состоял из нательной рубашки, шаровар, распашного платья, кожаных чулок, мягких сапог с высоким голенищем и высокого конусообразного головного убора. Сохранилась также прическа из заплетенных и подобранных под шапочку кос.

Нижняя рубаха из светло-коричневой ткани с полотняными переплетениями имела туникообразный покрой с боковинами, расширяющими подол книзу (рис. 30). Вырез ворота — круглый; прямой срединный разрез доходил до талии и был снабжен нитяными застежками; длинные рукава к кисти суживались и. заканчивались высокими манжетами. Подол и манжеты были отделаны тесьмой.

Шаровары — из четырех полотнищ плотной клетчатой ткани, сшитых вручную и соединенных ромбовидным клином. В загну­тый наверху рубец был продернут шнур, удерживавший штаны на теле.

Ткань верхнего распашного платья при соприкосновении со светом и воздухом распалась, поэтому судить о нем мы можем только на основании описания, сделанного И. М. Мизиевым. По его словам, платье-кафтан было шерстяным, по внешнему виду очень близким к национальному платью балкарцев. Его передняя часть и полы были расшиты золотыми галунами (веро­ятно, шитьем), образующими растительный узор, а на груди оно было обшито мехом.

Сапог было найдено две пары: нижние — сапоги-чулки (рис. 31) и верхние — собственно сапоги. Обе пары были сшиты вручную и имели одинаковый, довольно сложный покрой. Сапоги-чулки изготовлены из тонкой кожи. Они имели высокое голенище, выкроенное из 2 одинаковых кусков кожи и имеющее передний и задний долевые швы. Отдель­но были выкроены головка и задник, а у головки — мысочек. Под мысочек и под задник (пят­ка) подшита подкладка. Кожа­ные чулки были без орнамента. Сапоги верхние сделаны из гру­бой свиной кожи. Спереди они были украшены вдавленным ра­стительным орнаментом, пере­ходящим в стилизованный узор. Обе пары обуви имели острый носок и, по мнению Мизиева, напоминали азиатские махси. Головным убором служила | шапочка из войлока, сверху обтянутая  шерстяной тканью коричневого цвета, — тюбетей­ка с широким околышем и высокой тульей из пяти широких у основания треугольных долек. К одной из сторон околыша приши­ты шелковые полосы, из которых завязывался бант.

Прическа была подобрана под головной убор. «Прическа, — писал Мизиев, — плетеные косы, умело собранные на голове в виде короны, так что шапочка аккуратно прикрывала всю голову».

Кроме того, в погребении была найдена сумочка прямоугольной формы, размером 14X6 см, сделанная из шелковой ткани, обтянутой тесьмой и украшенная вышивкой, на подкладке из шелкового репса. Закрывалась она полотняным шнуром, продерну­тым сквозь дырочки вдоль верхнего края. Внутри сумочки найдены бронзовые серьги, у головы — серебряные (характерные для XIII—XIV вв., но бытовавшие и позже). Там же — двусторон­ний самшитовый гребень и железные ножницы.

И. М. Мизиев датирует погребение XIII—XV вв. Найденный в одном из погребений Белореченских курганов наконечник от подколенного ремня с тренированными изображениями мужчины и женщины датируется XIV—XV вв. На мужской фигуре показана невысокая тюбетейка с бантом, на женской — высокий конусообразный головной убор с покрывалом. Бант как украшение на мужской или женской одежде у обитателей Северного Кавказа нам неизвестен, поэтому в данном случае можно предположить хронологическую близость погребений в Байрыме ив Белореченс­кой; таким образом, датировка Мизиева подтверждается.

Фрески хуламской церкви датируются XI—XV вв. Если мы сравним одежду, найденную в Байрыме, с изображением частично

сохранившейся одежды женщин на фресках этой церквушки, то найдем некоторое сходство. Так, например, длинные рукава рубашки заканчиваются высокими манжетами; подол верхней одежды украшен вышивкой, образующей растительный узор; обувь — типа остроносых мягких сапог. Совершенно отличны головные уборы и, по-видимому, покрой верхнего платья, которое на фреске показано глухим, а в погребении — распашным. Послед­ний факт говорит, по нашему мнению, о разной этнической принадлежности погребенной в Байрыме и изображенных на фресках женщин и о своеобразии их одежды. О том же рассказы­вает женское погребение с хорошо сохранившейся одеждой из каменных ящиков Горной Осетии (Куртатия), найденное вблизи поселения Дзивгис.

В. Б. Антонович в 1879 г. в Дзивгисе нашел в погребении женский костяк, одетый в три одеяния одинаковой длины: верхнее — из тонкой темно-коричневой ткани, следующее — из плотной войлочнообразной материи желтого цвета, нижнее — из грубого полотна.⁴¹

Одежда эта типа длиннорукавного халата, спускающегося до нижней части голени; верхняя — с небольшим треугольным вырезом на груди, края которого были обшиты ремешком с насаженными на нем металлическими пуговицами. На груди платье было обшито шнуром, а у шеи имело две такие же пуговицы; пояс из грубого полотна с такой же металлической пуговицей посередине. На ногах — кожаные чулки и остроконеч­ные чувяки; на голове — остроконечный, с перегнутой вперед вершиной колпак из ткани в широкие черные и желтые полосы. По нижнему краю «над челом и на затылке» колпак был обшит опушкой в два пальца шириной, над ушами висели толстые «наушники» с нашитыми серьгами в виде бронзового кольца, к которому ремешком была прикреплена серебряная серьга с тремя шипами, с подвешенными на них семью (2—3—2) привесками-цепочками из серебра.

Несмотря на то что колпакообразные головные уборы с древ­них пор были известны на Кавказе, этот головной убор с острым, несколько изогнутым верхом и опушкой по нижнему краю не­типичен для Северного Кавказа периода средневековья. Материа­лы из Мощевой Балки и Змейского могильника дали возможность реставрировать конусообразный богато орнаментированный го­ловной убор.⁴² Эта шапка очень широко распространилась у сопредельных народов. Ее различные варианты бытовали в Вен­грии, Болгарии и Киевской Руси⁴³ в качестве княжеского голов­ного убора, а также в Грузии. Дзивгисский колпак имеет больше сходства с калансуву Волжской Болгарии, по словам Макдиси (X в.), экспортировавшей на Кавказ и в государства Средней и Малой Азии многочисленные товары, среди которых были и высо­кие шапки.⁴⁴

Изображение полосатого изогнутого наперед колпака встре­чается на женской фигуре одной из пряжек от подколенного шишаком с шариком и кистью), а также на керамических блюдах XIV в. из раскопок Сизова вблизи Сухуми и на одной из миниатюр грузинской псалтыри XVI в. Заметим, что колпакообразные головные уборы с наушниками, к которым привешивались украшения, носились вплоть до XIX в. казанскими татарами, чувашскими и мордовскими женщинами. Кстати, о некавказском происхождении погребенной говорит почти полное отсутствие таких украшений на одежде, как вышивка, бляшки и металлические пластинки, что, по нашему мнению, нельзя объяснить только бедностью захоронения.

В конце прошлого века П. С. Уварова раскопала в Махческе⁴⁵ большое количество каменных ящиков и обнаружила в них жен­ские захоронения с одинаковой по покрою и украшениям одеждой, при взгляде на которую становилась ясна ее генетическая связь с аланами Змейской. Особенно характерны в этом отношении один из головных уборов и украшения, которые состояли из бронзовых бляшек в виде столбиков, кружочков, золотых чеканных и штампованных пластин, лунниц, бубенчиков и золотого шитья. Все это в изобилии покрывало головные уборы, воротники, края платья. Одежда состояла из трех длинных и почти однотипных кафтанов, которые Уварова определила как «одеяния, похожие на поздние горские бешметы».⁴⁶ Самый нижний, нательный шился из тонкой шелковой ткани (шелка-сырца, по Уваровой) белого цвета с невысоким стоячим воротником, украшенным тесьмой с нашитыми на нее бронзовыми круглыми бляшками — «выпукли­нами»; следующий кафтан тоже шелковый, по краям обшитый позументом с высоким стоячим воротником из позумента или кожи. Жесткий воротник, плотно охватывавший шею, сплошь был покрыт медными бляшками и обшит толстым шнуром с подвешенными вдоль всего борта чеканными лунницами и бубенчиками, прикреп­ленными на рожках (рис. 32, 3}.

Верхний кафтан из штофа с шитыми шелком запястьями застегивался на петли из одноцветного мелкого шнура и два типа медных пуговиц: граненые бочкообразные с гнездами для камней, с находящейся посередине петлей для пришивания, и продолго­вато-овальные с петлей на вершине и удлинением на противо­положном крае (рис. 32, 2). Матерчатый кушак—из тонкой шелковой ткани зеленого цвета с поперечно затканными золотыми полосами. «Широкая ткань была сложена в узкий пояс, спереди завязанный узлом со спускающимися концами».⁴⁷

Обувь в виде ноговиц, кожаных чулок и чувяк.