В эпоху Средневековья ( IV — XVII вв. )

 

Сведения об одежде народов, населяющих Северный Кавказ в период средневековья, крайне фрагментарны. Византийские, персидские, грузинские, армянские, албанские и, наконец, араб­ские авторы, описывающие политическую ситуацию на Кавказе и обитавшие там племена, почти не уделяли внимания костюму его обитателей, как аборигенов, издавна живших в горах и пред­горьях Кавказа, так и пришлых кочевников., в разное время занимавших степи Предкавказья и оказавших определенное влияние на культуру местных племен.

Основным источником при изучении одежды народов Северного Кавказа этого времени в данной работе будут служить материалы археологических раскопок, фрески старинных храмов, немного­численные рельефы и барельефы и каменные, а также чеканные изображения, миниатюры и свидетельства очевидцев.

Эпоха раннего средневековья охватывает период от начала великого переселения народов в IV в. н. э. до монгольского нашествия первой четверти XIII в. В IV в. в степях Предкавказья появились гунны. Описывая гуннские племена, писатель IV в. Аммиан Марцелин замечал: «Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различия между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника уста­релого цвета снимается или меняется не прежде, чем от долго­временного гниения расползается в лохмотья. Голову они покры­вают кривыми шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом».¹

Возможно, некоторое представление о гуннской одежде дает китайское изображение хуннского лучника, на котором показана кривая шапка с несколько удлиненными боковыми сторонами; приталенный кафтан длиной выше колен с расширяющимся книзу подолом и длинными, сравнительно широкими рукавами; неширокие штаны, спускающиеся до ступни и прикрывающие сверху мягкую обувь (рис. 17).² На другом китайском рисунке, где изображены сражающиеся пешие и конные воины, предполо­жительно хунну, на всадниках видна изогнутая наперед «кривая» шапка-колпак, расширяющийся к краю подола короткий рукавный кафтан, неширокие штаны или ноговицы.³

Учитывая консерватизм, в результате которого покрой одежды древних кочевников изменялся крайне медленно, можно предположить, что одежда гуннов напоминала одеяния их предков хунну. В частности, головные уборы, возможно, были похожи на шапку, найденную в Ноинулинском могильнике рубежа нашей эры, форму которой С. И. Руденко считал «...типичной для евразийских скотоводческих племен в древности...».⁴ Это была островерхая изгибающаяся наперед шапка с длинными боковыми сторонами, которые завязывались под подбородком вязками. Сшивалась она из двух одинаковых половин.

Описание одежды гуннов, оставленное Аммиаком Марцелином, а также китайские изображения хунну дают возможность до некоторой степени представить костюм гуннов того времени. Аммиан Марцелин писал, что кафтаны гуннов изготовлялись из холста, который ткали их жены,⁵ или из мышиных шкурок (вероятно, шкурок грызунов). Холст предварительно, может быть, очень примитивно раскраивался (разрывался по нитке на куски определенной величины), а потом уже сшивался. Выкраивались также и штаны, изготовлявшиеся из козьих шкур. А вот обувь из шкуры или войлока шилась без колодки, отчего гуннские воины плохо действовали в пеших стычках.⁶ Очевидно, это была типичная обувь кочевников, всю жизнь проводящих в седле; впрочем, и весь костюм был приспособлен для верховой езды.

 

 

Рис. 17. Хунский всадник. Китайское изображение.

 

Под влиянием контактов с окружающими народами, обладав­шими более высокой культурой, — с народами Закавказья, куда гунны вторгались с целью грабежа, с Ираном, но главным образом с Византией, — в одежде гуннов, и прежде всего гуннской племенной знати, происходят изменения. Знать начинает носить «.. тонкие одеяния». Так, посол Сандила — вождя гуннского племени утигуров — упрекая византийского императора в том, что родственные утигурам гуннские племена кутригуров, рассе­лившиеся по Дунаю вдоль границ Византийской империи, в числе прочих благ имеют «...одеяния тонкие разноцветные и разукра­шенные золотом...», вероятно, парчовые, в то время как живущие в Предкавказье союзники Византии утигуры во всем нуждаются.⁷

Известно, что Византия откупалась от окружавшей ее массы варварских племен дарами, в состав которых кроме золота и изделий из драгоценных металлов входили также разнообразные одежды из дорогих тканей.⁸ Именно таким образом к кутригурам попадали тонкие одеяния.

Основная часть гуннов, однако, продолжала носить одежду из звериных шкур, холста и шкурок полевых мышей, так как роскошные, затканные золотом одеяния были доступны только племенной знати. Помпеи Трог, «История» которого дошла до нас в сокращении Юстина, также сообщает, что, несмотря на холода, кочевое население степей не употребляет шерсти (1апа), а поль­зуется только звериными и мышиными шкурами.⁹ Последние вскоре сделались объектом экспорта. Иордан в <3е1лс'е (VI в.) писал о том, что от «хунугуров [гуннов]...идет торговля шкур­ками грызунов...».¹⁰

В VI в. в Предкавказье появляются племена тюркюту, подчи­нившие гуннов. В VII в. гунны освобождаются от власти тюрк­ского каганата, из состава гуннских племен выделяются болгары, образовавшие в приазовских степях Великую Болгарию. В VII в. часть болгар ушла в Подунавье. Оставшиеся были завоеваны хазарами. О болгарах, подчинившихся хазарам, сведе­ний не сохранилось.

Больше всего имеется данных о придунайских болгарах, расселившихся на Балканах вдоль границы с Византийской империей. Можно думать, что по крайней мере первое время они сохраняли традиционные формы одежды. Однако о костюме придунайских болгар известно немного. На камнях из развалин древней болгарской столицы Абоба-Плиска сохранились контур­ные изображения конных болгарских воинов," на которых всад­ники изображены в высоких конических шапках с перьями (вет­ками растений?), на некоторых рисунках — по сторонам с подвес­ками; в кафтанах (рубахах?) длиной ниже колен, иногда -в кольчуге. На ногах — штаны и сапожки. В руках у них пока­заны длинные копья, у пояса — кинжал или колчан. В некоторых случаях фигуры всадников изображены сидящими по-женски -свесив обе ноги на одну сторону, подобно тому, как это делали их предки гунны, о которых Аммиан Марцелин писал, что они «...иногда сидят на конях по-женски...» (рис. 18).¹²

Четкое, красочное изображение одежды придунайских болгар имеется в орнаменте греческого менология XI в., где показан болгарин, убивающий просветителя (?) болгар (св. Мануила, Георгия и пр.).¹³ На голове болгарина изображена высокая шапка красного цвета с изогнутым наперед круглым верхом, по краю обшитая мехом. Волос не видно. Возникает впечатление,

Рис. 18. Изображение болгарина на стене древней крепости Аббоба-Плиска.

 

что шапка надета на бритую голову. Возможно, болгары, как и их предки оногуры, брили головы.

Плечевая одежда, показанная на болгарине, представляет собой рубаху с вертикальным разрезом ворота длиной до талии, сшитую из хорошо выделанной овчины мехом внутрь. Рубаха изображена желтой, блестящей. Вероятно, она была покрыта шелком. Полы на груди расходятся и застегнуты на 8 нашивок-застежек. У горла они отогнуты и образуют два небольших лацкана. Рукава длинные, узкие, правый, образуя складки, плотно облегает руку, левый откинут. Юбка подола сплошная (без срединного разреза), короткая — прикрывает только верхнюю часть бедер. У края подола слева изображен высокий боковой разрез; спинка кажется длиннее переда, который у разреза имеет срезанный угол, переходящий в прямой край. Вдоль низа подола и в боковой разрез выступает густой мех черного цвета с длинным ворсом. Воротник из такого же меха украшает ворот.

На левой руке рукав нижней одежды закатан несколько ниже локтя. Из-под отогнутого рукава правой руки с кинжалом, занесенным для нанесения удара, виднеется блестящий край рукава нижней одежды черного цвета (панцирь?). Такого же цвета одежда проглядывает между отворотами ворота и в проме­жутках между застежками на груди. Под рукавом правой руки ниже проймы на кафтане имеется прямоугольная черная полоса, может быть, разрез для руки при откидном рукаве.

По талии кафтан опоясан узким ременным поясом, украшенным рядом круглых бляшек. Спереди слева к поясу подвешен нож в ножнах и сумочка черного цвета.¹⁴ Штаны, по-видимому, корот-

кие и выше колен заправлены в высокие ноговицы, плотно обле­гающие ноги. Сапоги с голенищами до середины голени. Надо думать, что одежда эта сохраняла традиционный покрой.

Об одеяниях аборигенов Северо-Западного Кавказа рассказы­вают археологические находки. Самым ранним могильником, в котором сохранились значительные остатки одежды, является Мощевая Балка — могильник VIII—IX вв., расположенный в глубине северокавказских предгорий на р. Большая Лаба -притоке Кубани — при впадении в нее речки Балки. Городище, с которым был связан могильник, контролировало выход к един­ственному в этих местах крупному Санчарскому перевалу, который выводил к Черному морю недалеко от Питиунта (Пицунды); здесь в то время проходил шелковый путь из Китая и Согда на Запад и из Средиземноморья и Византии — на Восток.¹⁵

Могильник был обнаружен директором средней школы с. Курджиново Е. А. Миловановым и затем совместно с ним исследован старшим научным сотрудником отдела Востока Гос. Эрмитажа А. А. Иерусалимской.

Благодаря сухости грунта, чистоте и сухости горного воздуха в погребении частично или полностью сохранилась одежда. Най­дены комплекты мужской, женской, детской одежды и даже одежды кукол. Костюмы состояли из головного убора, верхней и нижней плечевой одежды, штанов, чулок, ноговиц и обуви. Изготавливалась одежда из самых разных материалов, вероятно, в зависимости от материального достатка. Так, в погребениях обнаружены кафтаны: один из дорогой шелковой ткани, подбитый беличьим мехом; льняные, подбитые овчиной, и, наконец, покры­тый заплатами кафтан из мешковины.

К сожалению, этот уникальный материал издан лишь частично. Иерусалимская пока опубликовала только верхнюю плечевую одежду вождя и описала ее покрой,¹⁶ заметив, что вся мужская верхняя плечевая одежда была однотипной. Различие проявлялось только в оформлении ворота и рукавов и в качестве материала. О некоторых других видах одежды, головных уборов и обуви упоминается вскользь.

По описанию автора, приведенным в тексте рисункам и чертежу основная масса мужской верхней плечевой одежды была тунико-образной, длиннополой, распашной, с прямым срединным разрезом ворота, при котором правая пола глубоко заходила на левую; отрезной — несколько ниже талии, слегка приталенной, с расши­ряющимся книзу подолом и двумя глубокими боковыми разре­зами внизу.¹⁷ Рукава вшивались в прямую пройму, и длина их превышала длину руки. Застежка находилась в верхней части и состояла из симметрично расположенных на полах трех или четырех полос галуна, к концам которых пришивалась пуговка, обтянутая тканью, — на левой поле и петелька — на правой. У ворота и ниже талии застежек не было. Ворот либо заканчи­вался стоячим воротником, либо края бортов свободно отгибались и декорировались мехом, шелком или какой-либо другой тканью.

66

Кафтаны носили с кожаным поясом, к которому подвешивали нож в ножнах и маленький кошелек из кожи с амулетом:¹⁸

Кроме кафтанов-халатов традиционного покроя в Мощевой Балке найдены одежды, покрой и отделка которых свидетель­ствует об иноземном влиянии. В одном из погребений, например, найден кафтан-халат с одним только отворотом у ворота, с высо­кими шелковыми манжетами, шелковой каймой вдоль подола и с традиционными разрезами у края подола. Иерусалимская предполагает, что этот тип платья пришел из Согда. И действи­тельно, на фресковой живописи Варахша (бухарский Согд) и особенно Тохаристана уже в VI в. появляются изображения длин­ных распашных одежд с одним отворотом у ворота, высокими манжетами и отделкой вдоль пол и подола.²⁰ Правда, на этих халатах, как правило, отсутствуют боковые разрезы, но в данном случае, вероятно, отдана дань местной традиции. Из Согда и других мест Средней и Малой Азии в то время шел основной экспорт шелка и, очевидно, готового платья. Так, например, по словам Истахри, хазары сами одежды не выделывали, но ввозили уже готовые одеяния из Средней Азии и Византии.²¹ С Согдом, по-видимому, следует связать также нераспашную плечевую одежду, названную Иерусалимской туникой. Насколько можно рассмотреть по опубликованной в статье фотографии,²² эта туника представляет собой рукавную рубаху с горизонтальным закруглен­ным вырезом ворота со стоячим воротником и застежкой у левого плеча. Вдоль плеч нашиты прямоугольные полосы контрастирую­щей с материалом рубашки ткани воротника, являющиеся, очевидно, не только украшением, но и имеющие практическую задачу прикрыть на плечах излишний вырез ворота. Грудь ту­ники украшает крупная квадратная нашивка из той же ткани, повернутая по диагонали. Сбоку виден глубокий запазушный карман.

На фресковой живописи Пенджикента VI—начала VIII в.,²³ в Варахше и в Тохаристане—Чаганиане (Афросиаб) ²⁴ появля­ются изображения мужских фигур в нераспашной одежде с отдел­кой вокруг ворота и вдоль плеч. Покрой и отделка этой одежды напоминает «тунику» из Мощевой Балки.

Квадратные и круглые нашивки-украшения возникают под влиянием византийской моды, как подражание византийским орбикулам и таблионам. Таким образом, на местной почве проис­ходит синтезирование иноземного типа одежды: платье согдий­ского облика украшается по-византийски.

Под верхнюю плечевую одежду надевалась нижняя, в виде сшитого из ткани халата (?), о покрое которой нам ничего не известно. Поясная одежда — короткие штаны. В статье Иеруса­лимской приведена фотография штанов из коллекции кукольной одежды. Они сшивались из двух несколько суживающихся книзу штанин и квадратного, повернутого по диагонали клина, на теле закреплялись посредством шнура, продернутого в рубец у верхнего края.

Обувь найдена двух типов: один — сапоги со швом по центру подъема, другой — обувь со швом по центру подметки.²⁵

Шапки мужские были шлемообразной формы (шелковые) и островерхие, типа колпака из раскопок близ ст-цы Змейской. Женские шапочки с накосником (из Мощевой Балки) напоминают, по словам Иерусалимской, шапочку, изображенную на бронзовой женской фигуре конского начальника из 14-й катакомбы Змей­ской. ²⁶ По-видимому, это были плотно облегающие голову мелкие шапочки (шапка из двух одинаковых половин?).

Кукольная одежда уточняет и дополняет наши сведения о костюме обитателей Мощевой Балки. Так, на кафтане традици­онного кроя (приталенный кафтан со стоячим воротником, тремя нашивками-застежками на груди, запахом справа налево, с боко­выми разрезами) сохранились суживающиеся книзу длинные, длиннее руки, вшитые в прямую пройму рукава, что очень важно, так как на опубликованном кафтане-халате рукава не сохрани­лись, а здесь четко видны их длина и покрой. Среди предметов кукольной одежды обнаружено женское платье. Оно тунико-образное, расширяющееся от проймы вниз, с прямыми, полудлин­ными, вшитыми в прямую пройму рукавами. На верхнюю часть груди нашит прямоугольный кусок темной (по фотографии) ткани. В XIX в. таким образом в Закавказье (например, в Грузии) украшались мужские нижние рубахи. Однако перед нами не рубаха, а именно платье. Доказательством этому служат изоб­ражения женщин в платьях такого покроя, вырезанные на наруж­ной поверхности стен дольменообразного склепа № 1 на р. Кривая, в Верхнем Прикубанье.²⁷

Вся одежда — верхняя, нижняя, плечевая и поясная, а также чулки, ноговицы и обувь в различной степени обильно украшались шелком, который здесь получали «в форме пошлин на перевалах, в уплату за проводников, лошадей, переноску грузов, подношения племенным вождям, а может быть, и путем грабежа».²⁸

А. А. Иерусалимская выделяет три характерных признака кроя традиционного кафтана: сплошной срединный разрез ворота с запахом справа налево, рукава длиннее руки, боковые разрезы у края подола — и связывает их с одеждой иранского населения, обитавшего со времен древности на всем Ближнем Востоке. Ираноязычным народом на Северном Кавказе были аланы. Иерусалимская считает этот кафтан традиционной аланской одеж­дой и сравнивает его с одеждой из аланских скальных погребений на Нижнем Архызе и Хасауте того же времени и с более поздними вещами, найденными в Змейском катакомбном могильнике X— XII вв., где обнаружены фрагменты одежды, напоминающие одежду из Мощевой Балки (длинный кафтан-халат с апплика­циями из позолоченной кожи, кафтаны со стоячими воротниками и отворотами ворота, шлемообразные и островерхие головные уборы, ноговицы).

Автор полагает, что по Большой Лабе в то время обитало смешанное население, в состав которого входили коренные обитатели этих мест — адыги и переселившиеся к ним аланы; появ­ление последних в предгорьях Северо-Западного Кавказа могло быть связано с поражением хазаро-аланских войск, нанесенным им арабами в начале VIII в. Это предположение подтверждается антропологическим анализом серии черепов из могильника, а также обнаруженной в погребениях одеждой, кроме того, раз­ными типами могильных сооружений (один из них — скальные подбои — связан с аланскими катакомбами; другой — каменные ящики, бытовавшие на Северном Кавказе с древнейших времен, связан, очевидно, с адыгами).

Датируется могильник по металлическим предметам и кера­мике, аналогичным таковым салтовской культуры VIII—IX вв. Нашитые на шелковую тесьму индикации с византийских монет первой половины VIII в. Льва III и Константина из погребений девочки подтверждают эту датировку.²⁹

Мы, со своей стороны, должны отметить, что манера ношения плечевой одежды с запахом справа налево типична не только для иранского населения Кавказа и Средней Азии. Изображения халатов с двусторонними отворотами и запахом справа налево встречаются, например, на фигурках тюрков — приближенных бухарского повелителя VII—начала VIII в. (Варахша),³⁰ а также на тувинских погребальных памятниках — каменных бабах VII— IX вв.³¹

Итак, в период раннего средневековья восстанавливается тор­говля, пути которой после гуннского нашествия переместились в горы; поставляются ткани, восточные и западные, готовое платье, предметы роскоши. У местного населения появляются новые типы одежд: кафтаны с одним и двумя отворотами ворота, со сходящимися полами или запахом справа налево, с прямыми длинными рукавами с манжетом, отделкой вдоль пол и подола полосами контрастирующей ткани, византийскими орбикулами и таблионами, застежками-нашивками и т. д.; глухие и распашные платья у женщин.

Первые сведения о тканях, из которых изготовляли свою одежду живущие на плоскости адыги-кашаки (касоги — в рус­ских летописях), относятся к X в. и принадлежат арабскому ученому Мас'уди. Он писал, что адыгские женщины «одеваются в белое, в римскую парчу, в ярко-алую ткань (сиклатун) и в раз­личные парчовые ткани, затканные золотом...».³²

Адыги-кашаки не только покупали дорогие западные ткани, но и сами активно торговали с другими государствами. «Товары к ним идут на кораблях из Трапезонда, и с их стороны также отправляются корабли», — замечает Мас'уди. По его словам, они вывозили льняные ткани собственного производства «...того сорта, который именуется „тала" — золото и который более тонок и носок, чем сорт „дабика", один отрез его стоит 10 динаров. Такие же ткани вывозятся и смежными народами, но славится сорт, вывозимый кашаками».³³

В. Ф. Минорский отмечает, что в булахском издании «Мурудж ад-Дахаб» Мас'уди пишется не «лен» и «льняные ткани», а «кань» — конопля, о которой с древности известно, что она во множестве произрастает в Северном Причерноморье.³⁴ Воз­можно, ткани, изготовлявшиеся кашаками, делались из пенькового полотна.

Затем — лакуна. В течение нескольких столетий после X в. ничего не сообщается о том, как одевались адыги. Имеющиеся у нас сведения относятся уже к эпохе позднего средневековья — XIV—XVI вв.: это остатки одежды из курганов Прикубанья,³⁵ Черноморского побережья Кавказа и Пятигорья,³⁶ изображения мужских и женских фигур на металлических предметах, найденных во время раскопок, а также свидетельство очевидца — католи­ческого монаха генуэзца Георгио Интериано, более тридцати лет прожившего среди адыгов и составившего описание их быта.³⁷

В погребальном обряде и инвентаре всех раскопанных кур­ганов было много общего, однако выделялись обилием и богат­ством найденной в них одежды Белореченские курганы.³⁸

Раскопки Белореченской группы курганов в течение ряда лет производил Н. И. Веселовский. По его наблюдениям, верхняя наплечная одежда мужчин и женщин имела одинаковый покрой: спинка приталенная, перед прямой, борта одежды сходились; воротничок широкий и, как считал Веселовский, стоячий. Ворот открытый и образует два отогнутых лацкана, на которых нашиты дутые пуговицы. Застежка состояла из шнуров, нашитых гори­зонтально по обеим полам, к которым были пришиты с одной стороны пуговицы, с другой — петли. Ниже пояса шнуры не имели пуговиц и служили украшением. Одежда эта была сделана из дорогих тканей, а по бортам и вдоль пол окаймлялась узорчатыми, шелковыми с золотом лентами.

На скелетах из мужских погребений обнаружен только один кафтан, на женских — два и даже три кафтана; каждый кафтан опоясывался. Верхний кафтан отличался от нижних своим бо­гатством и был короче их.

Материал Белореченских курганов изучала научный сотрудник Гос. Исторического музея В. П. Левашева.⁴⁰ Реставратору Е. С. Ви-доновой удалось восстановить верхний халат и короткий кафтан, носившийся под халатом.

Халат был сшит из золотного аксамитного итальянского бар­хата, на подкладке из зеленого шелка западного происхождения типа камки. Первоначальный лиловый цвет бархата к моменту раскопок приобрел коричневый оттенок. Халат имел прямой пок­рой, на плечах швы, был длинным, однобортным, со сходящимися полами, без воротника; кроился из четырех полотнищ: одно шло на спину, другое, разрезанное пополам, на полы и два — на ру­кава. Прямая пройма соответствовала ширине ткани. В боковые швы широким концом вверх вставлялись клинья, которые заме­няли ластовку. Халат несколько зауживался книзу. Застежка -из горизонтальных нашивок, сплетенных из шелкового шнура «в косичку» и распущенных на противоположных концах. Петли на левой поле, серебряные пуговицы — на правой. Кончалась застежка у пояса, нашивки продолжались ниже пояса и служили украшением. Рукава, откидные у локтя, с нижней стороны были скошены, к кисти суживались. Нижние концы подшиты обшивкой из материала халата, а сверху имелись нарукавники из тонкой орнаментированной серебряной пластины. Выше локтя с внешней стороны были сделаны разрезы, у которых также имелись нашивки с застежками (рис. 19, 1, а).⁴¹

По крупным остаткам парчовых тканей, найденных при раскоп­ках 1896 г., были восстановлены короткие кафтаны на подкладке из мужской могилы № 5 (рис. 19, 2, б) и из женской № 10 (рис. 19, /, в). Как считает Левашева, женщины носили такой кафтан под халатом. Покрой мужского и женского кафтанов одинаков: туникообразный, со швом посередине спины и двумя полами; ворот спереди вырезался мыском, и к нему пришивали прямую,сложенную вдвое полосу материи, которая образовывала высокий стоячий воротник «козырем». Полы сходились, в бока вставлялись клинья, расширявшие подол кафтана, который был длиной выше колен. Застежка в виде нашивок из тесьмы и крупных серебряных, реже золотых пуговиц. На некоторых кафтанах нашивки, при­ближаясь к талии, постепенно укорачивались, при удалении от талии к подолу удлинялись. Ниже талии они служили украше­нием.⁴² Покрой этого кафтана, по мнению Левашевой, в целом совпадает с покроем шелкового кафтана из Увека,⁴³ кроме полу­отложного воротника более сложного покроя, а также менее богатой отделки. Проймы у этих кафтанов прямые, но рукава не сохранились ни в Белореченской, ни в Увеке.

Н. И. Веселовский неоднократно находил в погребениях остатки шелковых и кожаных штанов, из которых в «удовлет­ворительном» состоянии были только штаны из женского погре­бения (курган № 20, раскопки 1896 г.), сделанные из кожи и состо­ящие из двух отдельных половинок, имеющих наверху шнурок. Штаны заправлялись в обувь и закреплялись на ногах наряду с верхним шнурком еще ниже колен особыми подвязками с сереб­ряными позолоченными пряжками; «подобные пряжки встреча­лись в десяти мужских погребениях и двух женских, но от штанов остались одни обрывки...».⁴⁴

Нижнее нательное платье мужчин и женщин шилось из гладкого шелка или камки. Покрой его определить не удалось; Левашева пишет, что ворот его был виден из полуоткрытого на груди ворота верхнего кафтана и наглухо застегивался на более мелкие, чем у верхней одежды, пуговицы и петли из короткой тесьмы.⁴⁵

Покрой белореченской обуви точно не восстановлен. По словам Веселовского, «на ногах у мужчин находились кожаные сапоги с низкими голенищами и прямыми носками, без каблуков. У женщин такие же сапоги, только более изящные... некоторые сделаны как бы сборами; на других имеется орнамент в виде кружков и т. п. Цвет преимущественно коричневый, иногда с разными оттен­ками».⁴⁶ Заметим, что обувь из пятигорских курганов состояла из ноговиц и отдельно надевавшихся чувяк; Левашева предпо­лагает, что в XIV—XV вв. на Кубани бытовали разные типы обуви и кроме обычной будничной употребляли и яркую наряд­ную.⁴⁷ Нам же кажется, что в данном случае нужно говорить о разных традициях.

 

Головные уборы у мужчин и женщин были разные. Мужчины носили тюбетейки из парчи или шелка на шелковой подкладке (рис. 19, 2, а), которые состояли из прямого околыша и верха из 4 клиньев. По швам тюбетейка украшалась шнуром или вышивалась шелком. Подкладка выкраивалась таким же образом, только верхушка была в форме круга. К макушке пришивался шнур с кисточкой на конце.⁴ В одном кургане найдена высокая меховая шапка, которая была положена покойнику в ноги.

Женские головные уборы были остроконечными с макушкой в виде шишака с лунницей на стержне (рис. 19, 1, б), иногда с грушевидными подвесками на цепочках. Делались шапочки из войлока, парчи и т. д. и расшивались в верхней части шнуром. У некоторых верхушка была сделана из тонкого листового серебра. Часто в погребениях встречались одни металлические стержни с лунницами от уборов. Так, например, навершия в виде лунницы на стержне были найдены под Пятигорском, а в одном из курганов Карраса найден похожий на белореченский головной убор из серебра.⁴⁹

Один раз в женском погребении были обнаружены остатки шубы из меха дикой козы,⁵⁰ но ее покрой восстановить не удалось.

Необходимой принадлежностью одежды являлись пояса: из шелковой ленты с металлическим набором, иногда целиком метал­лические из бронзы (пояса-цепи), в одном случае из золота (наборные пояса и пояса-цепи бывают часто изображены на тувинских и монгольских каменных бабах V —VIII вв.).

Серебряными, реже золотыми были пуговицы на одежде. Главным образом золотыми были украшения: мужские серьги в виде плоского незамкнутого кольца и женские в форме вопроси­тельного знака, немногочисленные женские кольца, туалетные принадлежности.

Таким образом, судя по материалам из Белореченских курга­нов, в состав мужского костюма адыгской (?) знати XIV—XVI вв. входило нательное белье, опоясанный кафтан длиной по колени, с воротником, стоявшим козырем; штаны из 2 половинок (ного­вицы), заправляющиеся в сапоги с невысоким голенищем, и тюбе­тейка, возможно, высокая меховая шапка.

В состав женского костюма входили те же предметы одежды: белье, опоясанный кафтан такого же покроя, как мужской, халат с откидными у локтя рукавами, суживающийся книзу, поясная одежда, состоящая из 2 половинок, сапоги и высокий головной убор. В качестве зимней (?) одежды носилась шуба.

Обнаруженные в курганах шелк и золотые ткани большей частью восточного (иранского) происхождения, но встречается и итальянский бархат, и китайский шелк типа камки.⁵¹

Н. И. Веселовский пишет о двух или трех кафтанах, обнару­женных на женских скелетах, и о последовательной их длине, при этом самая верхняя одежда была самой богатой и самой короткой. Это традиция, напоминающая о влиянии Грузии и Византии и сохраняющаяся, несмотря на сильное золотоордынское влияние. Каждый кафтан, по словам Веселовского, опоясывался, что было абсолютно нетипично для Византии, и здесь мы можем предполо­жить местную традицию.

Вероятно, Веселовский и Левашева сообщают о разных и, «-видимому, разновременных погребениях. Фасон кафтана, описанного Левашевой, и манера его ношения говорят как будто о старой тюркской традиции.⁵²

Анализ могильного инвентаря, проведенный Левашевой, устанавливает большое количество связей как с одновременными, так и с более древними кавказскими культурами, из чего, по ее мнению, следует, что Белореченские курганы принадлежали мест­ному коренному населению. Тем не менее вопрос о принадлежности Белореченских курганов в настоящее время дискутируется. Ис­следования последних лет, проведенные Г. Аракелян, говорят о том, что с XI в. на этой территории проживали черкесо-гаи, потомки армянских переселенцев (воинов, как полагает автор; купцов, по мнению Л. И. Лаврова), женившихся на черкешенках и осев­ших на Северном Кавказе и длительное время сохранявших свою религию и обычаи. Между тем следов христианского ритуала в погребениях не обнаружено. В этом случае связи с древними кавказскими культурами становятся понятны, так как женами на протяжении многих поколений становились черкешенки.

Очевидно, в районе современного Белореченска в то время уже существовало крупное поселение и шла бойкая торговля. Таким образом, вопрос о принадлежности Белореченских кур­ганов остается пока открытым. Отметим только влияние кипчак­ской «моды» на одежду и состав украшений, найденных в курга­нах, сказавшееся в покрое коротких кафтанов, схожих с кроем татарского кафтана из Увека, манере крепления штанов и голенищ наколенными ремнями с пряжками или, как пишет Веселовский, «...особыми подвязками». Кроме того, наше мнение подтверж­дают следующие особенности: сапоги с короткими голенищами и круглым носком (изображения которых встречаются на части кипчакских каменных баб); отделка кафтанов вдоль края пол и подола полосами (парчовых?) контрастных тканей; мужские серьги в виде незамкнутого кольца (основной тип серег, показан­ных на мужских статуях половцев); женские серьги в форме вопросительного знака (распространившиеся в период главенства Золотой Орды).

Сведения об одежде адыгов XIV—XVI вв. дополняют изоб­ражения мужских и женских фигур в одежде на металлических пряжках (?), найденных в Белореченских курганах, а также описание быта черкесов (как раньше называли всех адыгов), оставленное Георгио Интериано (2-я половина XV в.).

До наших дней дошло два варианта рукописи Интериано. Один из них, представляющий собой первоначальный текст, в котором ничего не изменила рука редактора, впервые был издан в Венеции в 1502 г. Альдо Мануцио. Этот текст на рус­ский язык перевел Н. А. Пенчко, а В. К. Гарданов включил его в свою книгу.⁵³

Второй вариант рукописи, обнаруженный А. Веселовским в се­редине прошлого столетия среди рукописей флорентийской биб­лиотеки, был опубликован им в оригинале и в русском переводе.⁵⁴ По мнению Гарданова, это литературно обработанный и исправ­ленный вариант первоначального текста. Учитывая встречаю­щиеся в текстах разночтения, мы пользуемся обоими вариантами.

В своем «Описании» Интериано сообщает множество очень ценных сведений: этнонимы, под которыми в то время были из­вестны адыги, территория, которую они занимали, социальная структура, хозяйство, уровень развития ремесла, торговля, жи­лища, одежда, обычаи, верования и пр. «Зиками зовутся они на народном греческом и латинском языках, татары и турки зовут их черкесами, а на их собственном наречии имя им адыга. Живут они от реки Таны до Азии по всему морскому берегу... (...) Вся их береговая полоса в границах Азовского моря и вне го обнимает до 400 миль, а внутри страны они живут на восемь дней пути, не имея ни одного стенами укрепленного города... (...)Со стороны суши они граничат со скифами, т. е. татарами». Далее, Интериано замечает, что так как у них не ходит никакая монета, особенно во «внутренности» края, то все расчеты делаются на куски холста, «размеренные, чтобы стало на рубашку». «Их верхняя одежда, — пишет Интериано, — плащ из войлока, род католической рясы, которая носится на одном плече, оставляя на свободе правую руку; на голове войлочная шапка, острая будто голова сахара. Под плащом они носят кольчугу, спускающуюся до пояса складками на староримский лад; сапоги и щиблеты, надевающиеся одни на другие, очень красивые, и халат с широ­кими рукавами из холста. Ходят они в длинных усах и постоянно носят с собой огниво в красивой кожаной мошне, вышитой их женами, а также бритву и оселок, чтобы точить эту бритву, ко­торою они бреют голову, оставляя на макушке длинный чуб... Но над всем похваляется их щедрость, почему они много дарят, только не сбруей и оружием, а платьем, и бывают щедры до из­лишества. Оттого они всегда полураздеты: ибо всякий раз, как им случится сделать новое платье или рубашку из красной тафты, какие у них в употреблении, тотчас же вассалы выпрашивают себе то и другое... и выходит по большей части, что знатные хуже бывают одеты, чем другие люди, за исключением сапог, оружия и коня, которого никогда не дарят».⁵⁵

«Их военный головной убор походит на те, которые мы видим на древних изображениях, он закрывает щеки и прикрепляется под горлом, по древнему обычаю... Знатные женщины у них не зани­маются никакой работой, за исключением вышивания и украшения кожаных изделий; они расшивают узорами кожаные кисеты для огнива... и очень красивые кожаные же кушаки...» ⁵⁶

Судя по этому описанию, мужская одежда зихов-адыгов состояла из рубашки холщовой или из красной тафты, халата с широкими рукавами из холста, войлочного плаща, широких шаровар, мягких сапог или, скорее всего, кожаных чулок, «щиб-лет» (чувяк или обуви типа дабри) и остроконечного войлочного колпака. Плечевая одежда опоясывалась кожаным, расшитым узорами кушаком.

«Широкие шаровары» могли представлять собой две широкие и длинные ноговицы или штанины, край которых прикреплялся к поясу, — одежда, характерная для древних ираноязычных, в том числе, возможно, и некоторых сарматских племен.