Воссоединение труда и собственности

Отчуждению труда от собственности и его подчинению капиталу в историческом развитии противостоит новое воссоединение труда и собственности, которое в литературе получило название третьего закона движения отношений собственности.

Этот закон, по мнению Е. Е. Тарандо, предполагает восстановление функционирования первоначального закона, но оно происходит в других общественно-экономических условиях и на основе более развитого общественного производства с учетом того потенциала, который был наработан на этапе функционирования отчужденной собственности. Если исторически первый закон собственности предполагает собственность на свой труд в условиях общинного или натурального хозяйства (обособленного производства), второй закон — собственность на чужой труд—в условиях развитого товарного производства, то третий закон — в условиях обобществленного производства и совместного труда, превращения средств производства и земли в достояние всех членов общества. Если первому закону собственности соответствует закон присвоения через свой труд как первоначальный способ присвоения, второму — через присвоение чужого труда и обращение стоимостей, то третий закон собственности в качестве формы присвоения делает ассоциированный (обобществленный) труд в масштабах общества, распределение и обмен потребительных стоимостей по условиям потребления.

Становление данного закона осуществляется как естественноисторическое отрицание нетрудовой частной собственности и замена ее общественным присвоением средств производства и общественного продукта. Этот процесс выражает связь общественных условий и предпосылок движения труда как источника общественного богатства с общественными условиями и предпосылками присвоения результатов труда, т. е. такие изменения производства, которые не только определяют его эволюцию от общественного к обобществленному, но и означают преодоление форм частной собственности предыдущего этапа хозяйствования[455].

Утверждение о необходимости нового воссоединения труда и собственности базируется на выводе К. Маркса из первого тома «Капитала», подтвержденном опытом социалистических революций: «Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Они взрываются. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют.

Капиталистический способ присвоения, вытекающий из капиталистического способа производства, а следовательно, и капиталистическая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенным и самим трудом средствами производства»[456].

Предпосылкой устранения отчуждения труда от собственности является прежде всего установление собственности коллективного труда на объективные условия труда —орудия и предмет труда, что позволяет носителю труда быть собственником своего продукта. Тем самым снимается исходный пункт отчуждения труда — его отчуждение от своего продукта. Сами работники, будучи собственниками средств производства, должны быть таковыми и по отношению ко всему продукту своего собственного труда.

Поскольку речь идет о коллективной (общественной) собственности на весь продукт, то собственники должны его делить между собой и поделиться с обществом. Возникает проблема взаимосвязи собственности каждого и собственности всех. В первом случае речь идет о восстановлении индивидуальной собственности на продукт, но не индивидуального, а коллективного труда, причем труда в развитой форме.

На какой основе это может произойти? Нужна ли для этого собственность работника на свою рабочую силу, чтобы ее если не продавать, то хотя бы сдавать внаем? Или достаточно быть собственником средств производства?

В свое время К. Марксом был раскритикован тезис относительно положения «о неурезанном трудовом доходе» Ф. Лассаля: «доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества». К. Маркс утверждал, что на самом деле коллективный совокупный общественный продукт, прежде чем дело дойдет до деления между индивидуальными производителями, урезается. От него уходят его части: на возмещение потребленных средств производства, на расширение производства, на страховой фонд и т. д. Из-за того, что индивидуальная собственность на оставшуюся часть предметов потребления К. Марксом поставлена в конец этого процесса деления продукта, нельзя было делать вывода об отсутствии собственности каждого члена общества на весь исходный общественный продукт, который если принадлежит всем, то якобы никому отдельно не достается. Поэтому вроде бы действительной является только индивидуальная собственность.

Такой вывод нельзя признать правомерным. Дело в том, что общая собственность предполагает, что весь общественный продукт труда с самого начала принадлежит всем членам общества и только они, а не какой-либо бюрократический орган выделяет из общего продукта соответствующие части на разные нужды общества, причем в первую очередь на удовлетворение своих потребностей и на свое развитие, чтобы могли жить и продолжать трудовую деятельность.

В условиях воссоединения совместного труда с коллективной собственностью отпадает необходимость в собственности работника на свою рабочую силу как условие для приобретения индивидуальной собственности. Кто владеет объективными условиями труда, т. е. средствами производства, тот не нуждается в собственности на свою рабочую силу. Ни у помещика, ни у капиталиста нет в этом никакой нужды. Рабочая сила становится объектом своей собственности только у наемного работника, лишенного собственности на средства производства. При этом наемный работник выступает собственником своей рабочей силы лишь в условиях ее продажи работодателю. После продажи в процессе самого труда она уже не принадлежит работнику, она становится силой капитала, хотя юридически работник не отказывается от права собственности на свою рабочую силу, поскольку он продал ее на определенное время. Дело лишь в том, что это его право не фиксируется как его неотъемлемое право (в отличие от неотъемлемого права на интеллектуальную собственность работника умственного труда).

В связи с тем, что в условиях общественной собственности на средства производства и землю отпадает необходимость в собственности на свою рабочую силу, возникает трудный в теоретическом и практическом отношении вопрос о восстановлении индивидуальной собственности, о реализации общей собственности как собственности каждого. Имеет хождение точка зрения, согласно которой общественная собственность, как принадлежащая всем, отрицает собственность каждого в отдельности и наоборот, т. е. общее предстает как ничейное. Чтобы убедиться, что это утверждение является софизмом, достаточно сослаться на такое общее благо, как школьное образование: оно потому и является общим, что принадлежит всем детям и каждому ребенку. Приемы софизма в вопросах соотношения общего и единичного используются для того, чтобы придать частной собственности качество единственно возможной. Индивидуальность и частная собственность объявляются гарантом прав и свобод личности. Во имя их защиты многие современные авторы отказывают обществу и, соответственно, общей собственности в праве на реальное существование. По их мнению, реальным и самодостаточным бытием обладает только индивид как частный собственник.

Чтобы человек не претендовал на общественную собственность, его лишают общественной сущности. В. С. Барулин, например, обрушивается на определение К. Марксом сущности человека как совокупности общественных отношений, полагая, что подобная трактовка привела к расхождению между основным направлением мировой социально-философской мысли и философией марксизма и «идеально соответствовала определенному политическому режиму, именуемому „социализмом", и подписывалась им»[457].

По его мнению, по-видимому, соответствует основному направлению мировой социально-философской мысли его тезис о том, что «определяющая роль человека в обществе абсолютна и принадлежит к числу его фундаментальных качеств»[458]. Поэтому сущность человека не должна выводиться за пределы его личности и переноситься вовне — в общество. Такой выход к обществу, которое, как известно, является полем для социального развития личности, вроде бы «пахнет» социализмом, ибо последний по своему определению служит утверждению общественных, социальных качеств человека, того фундаментального положения, согласно которому только в обществе возможно свободное и полное развитие личности человека. Чтобы не попасть в объятия социалистов, достаточно вроде бы самого индивида принять за сущность общества и общественных отношений. Во имя этого можно отказаться и от прежних симпатий к диалектике. Неважно, например, что согласно диалектике принцип бытия всех единичных явлений составляет общее, что оно укоренено в единичном как сущность, что, следовательно, и отдельный человек имеет своей сущностью не самого себя, а общественные отношения, что по своей сущности он — существо общественное. Все это, по мнению названного автора, уже не соответствует действительности.

В то же время общество обычно лишается статуса реального образования, своей субстанциональности по отношению к составляющим его индивидам. Вполне очевидно, что и общественная, общая собственность в этом случае теряет всякие основания для своего объективного существования, она становится бессмысленной. Полагают, что если под общественной собственностью понимать право каждого индивида на общественное богатство, например на землю как на общее достояние, то каждый в качестве собственника исключает всех других, и общественная собственность становится невозможной. Если же отдельный человек претендует на часть общего достояния, то он становится частным собственником. Соответственно, из конструкций выбрасывается право народа относиться к земле, к крупным средствам производства как к общей (общенародной) собственности. Одновременно охотно признается ничем не ограниченное право индивида на частную собственность. Она, в отличие от собственности народа, охраняется законом.

Нужно, однако, сказать, что именно отдельный индивид с его частной собственностью, взятый в виде абсолюта, самостоятельной, обособленной от общества сущности, теряет оправдание своего существования, свою действительность. Достаточно напомнить, что обещание приватизаторов сделать каждого частным собственником не имело под собой никакого реального основания и не могло осуществиться. Все члены общества, получив ваучеры, не могли стать частными собственниками главных условий своего труда и воспроизводства своей жизни — земли и средств производства. Если бы это случилось, то большинству трудящихся как частным собственникам объективных условий производства не нужно было бы ни продавать свою рабочую силу, ни быть наемными работниками. Приватизация могла позволить лишь некоторым простым гражданам стать мелкими товаропроизводителями (фермерами или ремесленниками). Все таковыми быть не могли, ибо тогда некому было бы работать на фабриках и заводах. Большинство же народа лишается собственности на средства производства, для него она сводится к собственности лишь на свою рабочую силу, на свою способность к труду и на жизненные средства, получаемые от продажи своей рабочей силы или других своих природных сил и способностей (своего тела, волос или других частей организма). Приведем еще раз пример из истории: подобно тому, как римляне, потерявшие собственность на землю, обусловленную их принадлежностью к гражданам Римской империи, оказались приватизированными (privati), т. е. ограбленными, лишенными собственности[59], так и граждане России, переставшие быть носителями общенародной, государственной собственности, превратились в лиц, лишенных собственности на средства производства и землю, т. е. стали приватизированными (privati).

Из сказанного выше следует, что ни общество и общественная собственность, с одной стороны, ни индивид и индивидуальная собственность, с другой стороны, не могут быть признаны одновременно действительными в качестве обособленных, независимых друг от друга противоположных сущностей. Тогда, быть может, соответствующие утверждения о приоритете общественной или частной собственности представляют собой неразрешимую антиномию, и решение вопроса заходит в тупик.

Чтобы не вставать на эту позицию, надо строго различать, когда общественная (общая) собственность и частная (индивидуальная) собственность выступают: а) как две противоположные, не совместимые друг с другом сущности, и б) как различные, противоречивые стороны одной и той же сущности.

В первом случае речь идет о собственности на землю и средства производства, основанной на собственном (коллективном, индивидуальном) труде людей, и о противоположной ей по сущности собственности, базирующейся на чужом труде, т. е. на отчуждении труда и его результатов. Один тип собственности имеет законом своего функционирования тождество труда и собственности: с нее начинает свою историю человеческое общество, она долгое время остается господствующей, принимая форму непосредственно общей, общинной восточного (славянского), античного (греческого) вида, частной собственности германского крестьянина или ремесленника, не эксплуатирующих чужого труда. В советское время она существовала в виде колхозно-кооперативной собственности. Другой вид собственности основывается на чужом труде, законом ее функционирования и развития является отделение собственности на условия и результаты труда от самого труда, превращение последнего в наемный труд. Применительно к рабочему это означает, что купленная его рабочая сила и продукт его труда отчуждаются, становятся чужой собственностью. Очевидно, указанные противоположные по сущности типы собственности не могут образовать некую общую, дуалистическую сущность, они отрицают друг друга: первоначальная общественная собственность, базирующаяся на собственном труде работника, сменяется собственностью, основанной на чужом труде, т. е. капиталистической собственностью, а последняя — социалистической.

Во втором случае имеются в виду различные, противоречивые стороны одного и того же вида собственности, которые не составляют самостоятельных сущностей, а характеризуют с противоположных сторон ту же самую сущность. Каждый из названных типов собственности внутри себя содержит индивидуальные, коллективные, государственные и иные формы, которые предполагают друг друга, находятся при всех своих различиях в определенном единстве. Капиталистическая частная собственность, например, может существовать в формах индивидуальной, коллективной (акционерной), государственной собственности. Все эти формы имеют общее начало — отчуждение работника от условий, средств и результатов труда.

Разграничение общественной и частной собственности как двух противоположных сущностей и как сторон одной и той же сущности позволяет установить различные способы их взаимодействия и разрешения противоречий между ними. Когда речь идет о противоречии между собственностью, основанной на своем труде, и собственностью, отделенной от труда, то она разрешается устранением в ходе истории одной из этих сущностей и, следовательно, установлением другой в качестве необходимой и действительной сущности. Капитализм разрушает общинную собственность, основанную на собственном труде работника, а социализм предполагает устранение нетрудовой капиталистической собственности.

Удалось ли социализму в СССР выполнить эту задачу и развить общественную собственность на ее собственной основе до необходимого и достаточного уровня? Если нет, то почему и как это сделать?

В России после Октябрьской революции оставшейся капиталистической собственности первоначально была противопоставлена общественная собственность в форме непосредственной собственности каждого работника (коммуна). Общий продукт, произведенный коммуной, был непосредственной собственностью каждого ее члена. Была сделана попытка прямой государственной организации производства и распределения продукта путем продуктообмена, без частной торговли.

В дальнейшем эта форма реализации общественной собственности как непосредственно общей собственности подвергается отрицанию со стороны другой, противоположной ей формы — опосредованной собственности. Ее опосредованность развивалась в двояком отношении. С одной стороны, государственная собственность на крупные средства производства и землю все более приобретала статус особого отношения, и тем самым отдельный человек или производственный коллектив в своих отношениях к крупным средствам производства и земле опосредствуются государством как высшим собственником, т. е. отдельный человек или коллектив сами по себе не являются их собственниками, они —лишь их владельцы, а собственниками выступают лишь как члены (органы) общества и государства. С другой стороны, и это, пожалуй, самое главное, общественная собственность в ряде важных аспектов стала реализовываться посредством товарно-денежных механизмов, которые используются государством и опосредствуют отношение отдельного человека к общенародной собственности. Государство по отношению к своим гражданам становится торговцем, главным образом через товарно-денежные механизмы обеспечивает их предметами личного потребления, регулирует отношения классов и социальных групп в области обмена и распределения. Первоначальное допущение мелкотоварного производства как способа реализации условий существования крестьян и средства развития сельского хозяйства неизбежно требовало «одеть» в соответствующую товарную форму и продукцию рабочего класса и, следовательно, внедрить хозяйственный (коммерческий) расчет на государственных промышленных предприятиях. В дальнейшем, после ликвидации частнокапиталистических предприятий и проведения коллективизации, товарные механизмы сохраняются, но выполняют другую функцию — реализуют отношения между государством как высшим собственником и членами общества как сохозяевами этой собственности.

Дальнейшая реализация общественной собственности зависела от того, в какой мере исчерпала свои возможности товарная форма и какова была степень ее подготовленности к переходу к новой форме. То, что ею должна была быть высшая форма — непосредственно общественная собственность, вытекало из развития труда как непосредственно общественного, продукта — тоже как непосредственно общественного продукта, производственных отношений — как непосредственно общественных отношений. Были осуществлены соответствующие преобразования и в области присвоения предметов личного потребления: значительная их часть, предназначенная для совместного удовлетворения потребностей, стала объектом непосредственной собственности. Имеются в виду приобретаемые из фондов общественного потребления бесплатные блага: среднее образование для всего населения и высшее — для его значительной части; услуги участковых врачей и специалистов; государственный автотранспорт для инвалидов, пенсионеров, детей и т. д. Производственными предприятиями из коллективных фондов предоставлялись бесплатные путевки в санатории и дома отдыха, дети работающих обеспечивались бесплатными яслями и детскими садами, некоторые предприятия брали на себя бесплатное коммунальное обслуживание своих работников.

Однако продвигаться дальше по этому пути помешали товарно-денежные механизмы, благодаря которым основную часть предметов потребления (необходимый продукт) трудящиеся присваивали посредством их обмена на стоимость своей рабочей силы, хотя этот обмен принимал форму присвоения по труду. В этом случае рабочему возмещается стоимость его рабочей силы, т. е. он получает лишь ту часть созданного им продукта, которая необходима для воспроизводства своей рабочей силы. Прибавочный продукт, доставляемый его трудом, не включается в этот меновый эквивалент.

Распределение путем эквивалентного обмена труда на продукт лишь на поверхности представляется присвоением посредством труда, т. е. дает рабочему только формальное право собственности на свой продукт. В действительности же обмен труда одной формы на труд другой формы (овеществленный в продукте) уже сам по себе предполагает разрыв между трудом и собственностью, отсутствие собственности у непосредственных работников, а потому и объективную возможность присвоения части их труда без эквивалента. «Основанное на меновой стоимости производство, на поверхности которого происходит указанный свободный и равный обмен эквивалентами, в основе своей есть обмен овеществленного труда как меновой стоимости на живой труд как потребительную стоимость; или, выражаясь иначе, это есть отношение труда к его объективным условиям, —а потому и к создаваемой самим трудом объективности — как к чужой собственности: отчуждение труда»[459].

За пределами простого товарного производства отношение меновой стоимости, одной из сторон которого является рабочая сила, есть, по существу, отношение присвоения труда. Оно заложено в самой социальной природе труда как созидателя стоимости, поскольку в последней заключен прибавочный труд. Отношение стоимости (меновой) неизбежно закрепляется в определенных формах собственности. Ими являются: с одной стороны, собственность рабочего на свою рабочую силу, а с другой, обратной — собственность нанимателя рабочей силы на средства производства, будь эта собственность государственной, коллективной (групповой) или частной. Нанимателю нет нужды в собственности на свою рабочую силу, но необходимо отчуждение рабочего от собственности на средства производства, ибо тот, кто нанимает рабочего, достоянием которого является только рабочая сила, неизбежно получает право на часть продукта рабочего.

Оценивая ситуацию в данной области, следует сказать: основная задача по изменению системы распределения жизненных благ за годы после революции не была решена; способ распределения этих благ не был приведен в соответствие с обобществлением собственности на материальные средства производства. Если за это время собственность формально, т. е. в виде государственной собственности, была обобществлена применительно к средствам производства, то по отношению к предметам, предназначенным для индивидуальною потребления, этого не произошло. Их основная масса присваивалась непосредственными производителями на базе величины их необходимого труда, стоимости рабочей силы, т. е. на деле реальное обобществление в этой сфере не состоялось.

Принцип распределения по количеству необходимого труда, возникший из недр мелкобуржуазного социализма и сформулированный его теоретиками, в условиях сохранившегося товарного обмена оказался средством сохранения и утверждения наемного характера труда. В результате частнохозяйственный способ распределения жизненных благ оказался в явном противоречии с общественным способом их производства. Не разрешенное обществом противоречие с каждым новым расширением товарно-денежных отношений в сфере распределения жизненных благ обострялось. В этом противоречии и состояла сущность и главная причина кризиса. Наемный характер труда, превращение непосредственного производителя в наемного работника привели к деформации общественной собственности и всего социализма, к потере интереса рабочих и крестьян к труду и его результатам, падению производительности труда, относительному обнищанию рабочего класса. Все это — следствие расширения товарного производства.

Раньше считалось, что при наличии общественной собственности на средства производства и сохранении государственной власти в руках рабочих и крестьян товарное производство и обращение не могут привести к возрождению наемного характера труда и функционированию рабочей силы в качестве товара, к образованию рынка капиталов, безработице и другим неизбежным спутникам товарно-рыночных отношений.

Действительность опровергла прежние представления. Подобно тому, как перевод предприятий на хозяйственный расчет и показатель прибыли в первые годы нэпа привел к взвинчиванию цен и экономическому кризису, так и расширение товарно-денежных отношений, переход к производству прибыли в 60-е годы прошлого века привели экономику к кризису. Произведенные поправки в заложенном реформой стоимостном механизме на время задержали этот процесс (застойный период), но не смогли остановить. Последующая «радикальная» реформа, ориентированная на стоимостные показатели («вал» и прибыль), приблизила кризис, а переход к свободному рынку привел к экономическому краху. Этот переход не мог быть ничем иным, как переходом к рынку капитала и рабочей силы, ибо другие формы рынка, в частности рынок потребительских товаров, у нас существовали и раньше.

Выйти из кризиса и разрешить указанное противоречие можно лишь на основе преодоления наемного труда, передачи собственности на создаваемые рабочими и крестьянами продукты в их собственные руки и утверждении принципа распределения по условиям потребления. Вместо стоимости рабочей силы должна вступить в действие ее потребительная стоимость, а основанием распределения жизненных благ становится потребительная сила труда.

Потребительную стоимость своей рабочей силы работник реализует в живом труде. Особенность рабочей силы как потребительной стоимости состоит в том, что ее реализация предполагает доставление большего количества труда, чем затрачивается на производство жизненных средств рабочего. Их потребление хотя и не входит непосредственно в процесс труда, тем не менее через реализацию рабочей силы в труде, а труда —в созидании продукта приводит к созданию дополнительной потребительной силы общества и человека. Работник, следовательно, может с полным основанием претендовать не только на тот объем жизненных средств, который равен (эквивалентен) стоимости его рабочей силы, но и на дополнительное количество жизненных благ и средств развития, доставляемых его же живым трудом. Тем самым отпадает главный ограничитель благосостояния и развития трудящихся — способ распределения по затратам необходимого труда, осуществляемый пропорционально стоимости приобретаемых им жизненных средств, т. е. стоимости его рабочей силы.

Главное, коренное преимущество распределения по потребительной силе труда, реализованной в потребительной стоимости продукта или полезности, состоит в том, что работники получают право присваивать не только необходимый, но и прибавочный продукт своего труда. Тогда масштаб их потребления уже не ограничивается затратами, стоимостью их рабочей силы, а необходимо предполагает приращение благосостояния тружеников, возможность «прибавочного» их развития. Тем обстоятельством, что они постоянно получают часть прибавочного продукта в качестве своего дохода, работники обязаны уже не только своему труду, но и общественной собственности на средства производства, благодаря которой они превращаются в работающих собственников. Следовательно, воспроизводство работника определяется не одним только трудом. Его отношение к объективным условиям труда как своей собственности выступает не только результатом его труда, но и предпосылкой. Нормой же, по которой распределяется продукт между работающими собственниками, будет отношение потребительной стоимости совокупного общественного продукта к реальным затратам труда.

Принцип распределения, основанный на потребительной стоимости, чаще всего трактуется как распределение по производительности (эффективности) труда: фонд заработной платы на предприятии и оплату труда работника предполагается формировать в соответствии с коэффициентом эффективности труда как отношением полезного результата труда к затратам на его производство. Этим, однако, ограничиваться нельзя. Дело в том, что производительную силу труда надо сначала выразить в его потребительной силе. Если полезный результат берется в натуральных единицах данного вида потребительной стоимости и сопоставляется с затратами, то это будет классическим определением производительности труда. И оно скажет нам лишь о том, что при высокой производительности доставляется больше продукта за ту же единицу времени. Но из этого автоматически не следует повышение благосостояния рабочего.

К тому же условия производства продукции и условия ее реализации существенно отличаются друг от друга. Если первые замыкаются на производительности труда, то реализация продукта зависит еще от ряда обстоятельств: прежде всего от достигнутой пропорциональности отраслей народного хозяйства, от их соответствия структуре общественных потребностей, затем от потребительной силы общественного труда и от того, сколько потребителей будет приходиться на данное количество производителей. Сама потребительная сила общества, в свою очередь, определяется потенциалом существующего способа производства.

Для решения вопроса надо, во-первых, выразить потребительную стоимость (полезность) продукта количеством замещаемого, сэкономленного живого труда за вычетом затрат труда на достигаемый объем экономии, замещения; во-вторых, необходимо перевести исчисляемую таким образом производительную силу труда (в единицах сэкономленного труда) в потребительную силу труда, т. е. определить в итоге потребительную стоимость рабочей силы. Она, с нашей точки зрения, будет измеряться тем количеством сэкономленного рабочего времени, которое, с одной стороны, становится мерой получения благосостояния сверх минимума жизненных средств, а с другой — мерой развития рабочего.

Распределение, следовательно, базируется здесь на законе экономии времени, который, согласно К. Марксу, становится первым экономическим законом на основе коллективного производства. Измерение посредством сэкономленного рабочего времени, отмечает К. Маркс, существенно отличается от измерения меновых стоимостей продуктов затраченным рабочим временем[460]. Очевидно, что распределять жизненные средства на основе сэкономленного труда, достигаемого за счет более высокой потребительной стоимости рабочей силы, можно столь же успешно, как и на основе затраченного труда.

Итак, отвечая на поставленный вопрос, необходимо в заключение сказать следующее: альтернатива в моделях собственности существует лишь между собственностью, основанной на своем труде, и собственностью, основанной на чужом труде. Нельзя отрицать того, чтобы каждый стал собственником, но не собственником за счет чужого, наемного труда, за счет эксплуатации другого человека. Общество призвано на деле воссоединить личность и собственность, восстановить индивидуальную, личную и в этом смысле свою собственность каждого на самой широкой основе —на базе обобществленного, коллективного труда всего общества. Человек должен быть собственником в трех лицах, в трояком отношении.

Во-первых, каждый должен быть собственником как индивид, носитель непосредственной индивидуальной собственности на продукт своего труда. Индивидуальная собственность такого рода может основываться не только на частной собственности на средства производства, но и на общей, коллективной собственности. В этом случае восстанавливается индивидуальная собственность, но не как частная собственность, а как собственность индивида на базе кооперации и общего владения землей и произведенными трудом средствами производства.

Эта база, с одной стороны, позволяет часть произведенных общим трудом общества предметов превратить в личную собственность каждого и в этом смысле их индивидуализировать, сделать достоянием каждого работника, его индивидуальной собственностью. Кроме того, с другой стороны, посредством этой формы собственности присваивается труд в виде той части продукта, которая необходима не для коллективного, совместного потребления, а для индивидуального потребления. (Это — та часть продукта, которая, входя в состав индивидуально потребляемых предметов, должна соответствовать объему потребления, допустимому наличной производительной силой труда, и одновременно обеспечивать развитие индивидуальности личности.)

Можно ли данную задачу в наше время выполнить посредством индивидуальной (частной) собственности, основанной на собственном индивидуальном труде? Практика показывает, что этого сделать нельзя. Фермерам приходится трудиться 14-16 часов в сутки, и ни о каком развитии их индивидуальности речь идти не может. Если кто и развивает свою личность и свое благосостояние, так это та часть общества, которая существует за счет чужого прибавочного продукта — продукта непосредственных производителей, в том числе и фермеров.

Частная собственность на средства производства и землю, даже если она базируется на собственном индивидуальном труде и оправдывается обществом, в современных условиях исключает возможность использования громадных сил всеразвивающегося обобществления труда и производства, которые не могут принадлежать отдельному работнику — носителю обособленного труда и обособленной собственности. В этом случае он лишается могучих потенций современной кооперации труда, без которых невозможно достигнуть нормального развития личности работника.

К этому нужно добавить еще один довод: те, кто связывают свободу личности, ее развитие с частной собственностью, почему-то не задумываются над тем, что все члены общества не могут быть частными собственниками средств производства. Большинству в этих условиях все равно придется оставаться частными собственниками одной только своей рабочей силы, а вовсе не средств производства и земли, собственником которых окажется небольшая часть населения. Собственник же только своей рабочей силы, оставаясь в этом смысле индивидуально-частным собственником, не может получить из результатов своего труда больше, чем затрачивает труда на воспроизводство своей рабочей силы. Эквивалентный обмен его рабочей силы на продукты и услуги, необходимо вытекающий из частно-индивидуальной собственности на рабочую силу, ограничивает развитие работника. Причем стоимость его рабочей силы может упасть настолько, что он окажется за чертой бедности. Ни о каком развитии ему думать не приходится, ему лишь бы выжить.

Во-вторых, каждый кроме собственности на продукт своего индивидуального труда должен иметь в собственности средства и продукт совместного труда, поскольку он является членом определенного трудового коллектива. По отношению к средствам производства член коллектива выступает их совладельцем и одновременно их производительным потребителем. Функция владения ими и использования их в труде дают ему основание претендовать на часть прибавочного коллективного продукта и реализовать его как индивидуальную собственность в личном потреблении посредством отчуждения этого продукта или же получать услуги коллективного пользования, например услуги заводской поликлиники, дома отдыха, и т. д. В итоге члены коллектива присваивают часть коллективного дохода в качестве собственников (совладельцев средств производства), поскольку основные и оборотные средства могут быть продуктом труда других поколений и рабочих других предприятий.