Сколько людей в осажденном Ленинграде получали «спецснабжение»?..

 

Кто же потреблял 38 % мяса, 26 % жиров, 44,2 % круп, 17,3 % сахара и порядка 23 % хлеба в городе сверх карточек в октябре 1941 года?

Куда же делись эти огромные объемы продовольствия в то время, когда город уже подходил к порогу голодной смерти?

Важно отметить, что с начала сентября в столовых Ленинграда постепенно вводился зачет обедов «с вырезом». То есть у любого, обедавшего в школьной или институтской, или больничной столовой, вырезались в зачет соответствующие талоны по весу использованных для данного блюда продуктов. В конце октября такой зачет был в основном введен по всем продуктам. И с тех пор стало уже неважно, где ленинградец отоварил свои скудные талоны на продукты: в продовольственном магазине, отстояв длинную очередь, или пообедав в столовой предприятия или школы, или детского сада, в любом случае карточки у него должны были вырезаться и, соответственно, они оказываются включенными в наш расчет общего расхода продуктов. Этот зачет карточек как будто действовал, как нам официально сообщалось, и для заводов, и для школ и ВУЗов, и детских садов, где работали столовые. Везде существовал строгий учет. Но при этом в уже голодающем городе мы увидим и в дальнейшем, а не только в октябре, огромный перерасход в десятки тонн в день мясных продуктов, масла, круп, сахара и хлеба относительно суммы карточных норм.

По поводу правил зачета талонов в столовых общепита осажденного города мы имеем официальную и точную информацию. По данным Д. В. Павлова в его книге «Ленинград. Блокада. Подвиг», до середины сентября при обедах в столовых общепита вырезалось 50 % затраченных на приготовление полученных порций по мясу и хлебу, а остальные продукты не вырезались вообще. С середины сентября стали вырезать уже 100 % по весу мяса и хлеба, но по остальным продуктам зачета еще не было. Этот принцип действовал для всех столовых, с дословной оговоркой «за исключением небольшого количества столовых закрытого типа (на оборонных предприятиях)». В сентябре и октябре это позволяло жителям города получать дополнительное питание сверх норм, обедая в общепите, по крайней мере, по крупам, жирам и сахару. И тогда райисполкомы заметили увеличение желающих обедать в столовых и открыли по городу еще дополнительно около 300 заведений общепита. Но уже с начала ноября был введен 100 % зачет карточек во всех столовых, опять же за исключением особо важных предприятий. Возможность получать дополнительное питание у обычного населения закончилась.

Важно понимать, что этот расход продуктов сверх карточных норм в октябре 1941 года санкционировался на самом высоком уровне, а именно — решениями Военного совета Ленинградского фронта. По некоторым видам продуктов прямо указывался расход «для закрытых учреждений и общепита», по другим он не указывался отдельной строкой, но легко вычисляется, как мы уже видели выше.

Кто же в октябре 1941 года потреблял эти продукты?

Это были не только посетители «спецраспределителей» номенклатуры ВКП(б), не только служащие военизированной охраны («вохровцы» получали 400 граммов хлеба в ноябре 1941 года) или службы местной противовоздушной обороны (МПВО), но и значительное число рабочих и служащих наиболее важных предприятий и учреждений Ленинграда.

Такой значительный перерасход продуктов по сравнению с карточными нормами позволяет сделать вывод о том, что «спецпитание» как в явном, так и в неявном виде, в октябре 1941 года предоставлялось достаточно большому числу жителей блокадного Ленинграда. Общие суммы продуктов, отпускавшихся сверх карточек (в октябре в день примерно 166 тонн хлеба, 49 тонн мяса, 19,6 тонн жиров, 79,5 тонн круп и макарон, 33,9 тонн сахара), позволяют примерно оценить, что в октябре 1941 года на дополнительном снабжении в Ленинграде состояли от 500 до 600 тыс. человек или примерно одна пятая часть населения города с частью области внутри линии фронта, не включая военнослужащих Ленинградского фронта и Балтийского флота. Именно на такую численность получателей дополнительного питания указывает найденный нами ежедневный перерасход продуктов, если его оценивать по нормам снабжения на уровне военнослужащих тыловых частей (то есть по нормам начала октября еще дополнительно почти две мясных котлеты в день, кроме одной, полагавшейся по обычным рабочим карточкам, в сравнении с четвертью котлеты в день для иждивенцев и детей). Соотношения разных продуктов в «избыточном» объеме в целом пропорциональны средним нормам питания и все 5 цифр для разных продуктов примерно подтверждают одна другую. Скорее всего, по состоянию на октябрь 1941 года на хорошем питании сверх карточек находилось большинство рабочих Ленинграда и часть служащих.

Кроме того, в октябре скорее всего дополнительное питание сверх норм могли получать в своих столовых еще и воспитанники ВУЗов, школ, детских садов, больниц и просто посетители заведений общепита. Дело в том, что «сверхнормативные» объемы продуктов октября 1941 года настолько велики, что ими не могла изолированно пользоваться лишь какая-то одна социальная группа населения, даже такая большая, как рабочие, не говоря уже о сравнительно малочисленной партийной элите. И хотя последние имели великолепные варианты снабжения из спецраспределителей, но следует признать, что найденные объемы «дополнительного снабжения» многократно превосходят даже их роскошные возможности.

Известно, что многие заводы Ленинграда снабжались по нормам тыловых военных частей, то есть имели нормы питания в несколько раз большие, чем у служащих, иждивенцев и детей. Но даже имея в несколько раз большее питание, чем у иждивенцев, отдельные заводы просто не могли вместить в себя весь огромный объем продуктов сверх карточных норм октября. Это было возможно только при потреблении через большинство заводских столовых или даже дополнительно через заведения общепита, и столовые учебных и дошкольных заведений. Однако, скорее всего, уже с конца октября круг распределения дополнительного объема продуктов сверх карточек был сильно сужен.

Мы можем сделать предварительный вывод о том, что власти города изначально создали наряду с официальной системой распределения продуктов осажденного города через карточки еще и дополнительную огромную систему привилегированного снабжения по своему усмотрению. И эта система действовала через ведомственные и заводские столовые, а объем продуктов и дополнительные нормы снабжения определялись городской властью, исходя из прагматических соображений. Можно сделать предварительный вывод, что изначально было принято решение условно разделить население города на две большие группы. В одной были наиболее нужные рабочие промышленности и служащие, и, конечно же, представители власти всех уровней с партноменклатурой. Их предолагалось снабжать продовольствием по усиленным нормам. А оставшиеся иждивенцы, дети и другие служащие сразу оказывались в категории лиц с довольствием «на остатках».

Попробуем теперь оценить фонды продовольствия сверх карточных норм за следующие месяцы ленинградской осады и увидеть, какие изменения претерпевала подобная система распределения продовольствия.

Д. В. Павлов в книге «Ленинград. Блокада. Подвиг» приводит данные о ежедневном отпуске мяса, круп и сахара для мирного населения в сентябре, октябре, ноябре и декабре. Его данные даются в средних значениях за месяц в отличие от уже рассмотренных нами значений только на 1 октября. Это дает возможность произвести расчет уже на середину октября.

Информация Павлова в среднем за октябрь логически соответствует данным вышеупомянутого постановления военного совета от 1 октября. Если посчитать по средним данным за октябрь по мясу (в день расходовалось в октябре 119 тонн), используя численность населения и нормы на 15 октября, то процент расхода сверх карточек оказывается равным 34,4 % мяса. Если оценить расход крупы (по данным Павлова в октябре в среднем в день уходило 220 тонн), то процент ухода крупы сверх карточек составляет 54,3%. То есть после 1 октября расход крупы для закрытых учреждений и общепита увеличили, и в среднем за октябрь уже больше половины крупы уходило сверх норм. Что касается сахара, то по нему ситуация обратная. По данным Павлова в октябре в день уходило 142 тонны сахара, но при этом сумма всех карточных расходов сахара составляет 161 тонна. То есть сахара уже в октябре недодавали по карточкам. И такой результат вполне логичен, поскольку с 1 ноября нормы на сахар снизились, и после этого его должно было уходить в день по суммам всех пайков мирного населения на 15 ноября примерно 101,2 тонны. Последняя оценка позволяет увидеть, что раз в октябре по сахару уже происходили сбои отоваривания, то действительная норма питания ленинградцев была ниже уже в октябре.

Итак, мы опять получили достаточно высокие доли разного рода дополнительного снабжения сверх скудных норм питания рядовых ленинградцев в октябре 1941 года. Причем мы сделали оценки по всем продуктам и сразу по двум официальным источникам, оба расчета подтверждают друг друга. Попробуем теперь понять как же доля специального снабжения и вообще сама система распределения изменялись с течением времени и по мере истощения продовольственных запасов осажденного города.

В ноябре 1941 года по данным ответственного за продовольственное снабжение Ленинграда Д. В. Павлова мясопродуктов в день в среднем уходило 92 тонны. При этом по сумме расходов карточек в середине ноября получается расход примерно 74,7 тонн. То есть сверх норм уходило 18,8 % мяса, при условии 100 % отоваривания. Нормы ни на какие продукты кроме хлеба с начала ноября до января для гражданского населения уже не менялись.

Крупы в ноябре в среднем уходило в день 140 тонн по официальным данным, а по сумме карточек должно было уходить примерно 96 тонн, то есть перерасход сверх всех норм — 31,4 %. Расход сахара в день официально значился на уровне 140 тонн, а расчетный на всех ленинградцев — 101,2 тонны, и это означает, что 27,7 % уходило сверх карточек. Как мы видим, процент расхода продуктов сверх норм в ноябре немного снизился по сравнению с октябрем, однако на основании этого не следует делать вывод о том, что именно такой стала доля спецснабжения. Надо учитывать, что с начала ноября уменьшились нормы по сахару и жирам, и, соответственно, снизилась калорийность снабжения. В ноябре продовольственные карточки кроме хлеба уже отоваривались не полностью, и потому действительная доля спецснабжения была определенно выше. Павлов официально признал такие сбои, и особенно с выдачей жиров в ноябре.

Кроме того, в ноябре началась активная выдача суррогатов вместо настоящих продуктов, но те, кто находились на привилегированном снабжении, должны были получать и лучшие продукты с меньшим количеством заменителей или даже вообще без них. Но в абсолютных величинах общие объемы дополнительного снабжения сокращались вместе с общим истощением запасов в городе.

Мы видим, что за месяц к середине ноября «дополнительные» фонды продуктов сократились по общему весу примерно на 20–30 %. Сокращение норм питания простых жителей города за период с середины октября до середины ноября выглядело примерно так же. Другое дело, что даже сокращенные нормы уже переставали выдаваться. И очевидно, что даже при одинаковом относительном сокращении гораздо больше страдали те, у кого меньше доля, то есть простые жители города. С октября по ноябрь разница в питании лиц на дополнительном довольствии и рядовых ленинградцев еще более усилилась. С переводом на полный зачет по карточкам всех столовых общепита, учебных и дошкольных учреждений, дополнительный объем снабжения концентрировался только в столовых заводов, важных государственных учреждений и конечно же — в спецраспределителях партийной номенклатуры.

В ноябре 1941 года, с началом перебоев с выдачей продовольствия по остальным карточкам кроме хлебных, постепенно в городе стало формироваться уже не две, а три группы населения, сильно различавшиеся между собой по снабжению. Раньше, в октябре, это были во-первых те, кто получали дополнительное питание, и, во-вторых, те, кто не получали его, то есть большинство жителей. Теперь это были по-прежнему получатели «спецснабжения», уменьшившиеся численно, затем те, кто имел возможность получать гарантированное питание по карточным нормам, но не более того через разные столовые (производственные, институтские, школьные, детских садов, больничные). На последнем месте оказались те, кто не был прикреплен ни к каким ведомственным столовым, и потому они не смогли уже отоваривать свои талоны в магазинах в полном объеме среди нараставшего дефицита. К последней группе относились большинство пенсионеров, часть детей, поскольку некоторые школы перестали работать, значительная часть служащих, работавших в небольших организациях, или потерявших работу из-за войны и имевших карточки служащих. Несомненно, что третья группа оказалась самой многочисленной.

Городские власти осознанно сформировали дифференцированный подход ко всем трем группам населения. В первую очередь в ноябре снабжались по усиленным дополнительным нормам структуры власти и наиболее важные заводы и учреждения даже при том, что часть заводов стали останавливаться из-за нехватки электроэнергии. И по мере уменьшения количества продуктов круг «избранных» постепенно сужался. Однако он все равно остался очень значительным и многочисленным. Во вторую очередь снабжались остальные предприятия и организации, ВУЗы, школы, детские сады и больницы. Вторая группа населения имела большую или меньшую гарантию питания по нормам в зачет своих талонов через столовые. Этот круг тоже постепенно сужался.

Наконец, самой большой группой населения стали все остальные жители города, стоявшие в очередях в магазинах в надежде отоварить свои скудные нормы, но с каждой последующей неделей ноября и декабря шансов у них становилось все меньше и меньше. Совершенно очевидно, что городские власти вполне осознанно пошли на перенаправление продуктов в первую очередь в столовые и «закрытые учреждения», а лишь затем и по остаточному принципу — в магазины для всех остальных.