Одна восьмая минимума калорий

 

В диетологии есть такое понятие — уровень базального метаболизма. Это количество калорий, которые организм тратит на свои основные функции: дыхание, сердцебиение, пищеварение, создание новых клеток и т. д. Это то, сколько калорий потратит человек, если будет весь день лежать неподвижно в теплом помещении. Для современного худого и невысокого человека пенсионного возраста соответствующий уровень равен примерно 1200 ккал. Для женщины средних лет малого роста и небольшого веса — 1400 ккал. Для мужчины средних лет тоже малого роста и небольшого веса — 1600. Для ребенка, 13 лет он существенно выше (до 2400 ккал), поскольку растущему организму требуется больше питания. Возьмем наименьшее из этих значений — 1200 ккал — и будем на него ориентироваться в нашем дальнейшем исследовании.

Если рассчитать все нормы по ленинградским карточкам на 1 октября 1941 года, когда осада только начиналась, когда было еще тепло и отоваривались все карточки на мясо, крупу, жиры и сахар, а не только на хлеб, то получается, что питание рабочего составляло примерно 1620 ккал, служащего — 940, иждивенца — 780, ребенка — 940. Почти все категории населения, кроме рабочих уже стали получать меньше минимума, необходимого для простого поддержания работы организма. Это количество калорий рассчитано при условии, что в магазине человек получал по карточкам качественное мясо без костей, без хрящей и без субпродуктов (печень, почки и другие субпродукты имеют в два раза меньшую калорийность), масло — без примесей соапстока, крупу и макароны — без добавленных жмыхов и отрубей, сахар — в чистом весе без суррогатов. И если вес на магазинных весах был точным. В противном случае калорийность становилась еще меньше.

Все расчеты калорийности сделаны автором по современным усредненным значениям для каждого продукта. Если посчитать, сколько составлял вес ежедневной нормы всех продуктов иждивенца на 1 октября 1941 года, то он равнялся лишь 293 граммам. Нормы питания красноармейцев на передовой Ленинградского фронта составляли 3500 ккал, а в тыловых частях — 2660 ккал. А если посчитать вес ежедневной нормы довольствия солдата на передовой на 1 октября, то он составлял 1820 граммов всех продуктов, а для солдата тыловых частей — 1300 граммов. И это были уже сокращенные нормы, почти выполнявшиеся, хотя впоследствии они уменьшились и происходили некоторые сбои питания. В октябре солдат на передовой Ленинградского фронта получал в 4,5 раза большее питание, чем мирный иждивенец. А солдат, служивший в тыловых частях — более чем в 3 раза.

К концу ноября 1941 года положение значительно ухудшилось — и разница в питании возросла. Если рассчитать нормы по карточкам, начиная с 20 ноября, когда хлеба стали выдавать уже 250 и 125 грамм, а на руках еще находились карточки на мясо, крупу, жиры и сахар, то при условии их полного отоваривания качественными продуктами (что стало недостижимым в полном объеме в конце ноября и тем более — в декабре), то питание по рабочей карточке оказывалось на уровне 930 ккал, по карточке служащих — 515 ккал, иждивенческой — 400, детской — 610. То есть иждивенец стал получать питание в 3 раза меньшее, чем требовал самый минимальный уровень поддержания жизнедеятельности организма.

Положение военнослужащих тоже ухудшилось, но далеко не так, как у гражданского населения. Вот как описывал питание красноармейцев будущий начальник снабжения Красной армии Д. В. Павлов, в период с осени 1941 года и до января 1942 года, занимавший должность специального ответственного Ставки за распределение продуктов в Ленинграде: «С середины ноября [1941] до февраля 1942 года суточный паек солдата первой линии составлял 2593 калории, а тыловых частей — 1605 калорий. Гражданское население получало продовольствия намного меньше». То есть по утверждению начальника снабжения Красной армии, нормы питания военнослужащих в целом выполнялись и в декабре 1941-го, и зимой 1942 года. В ноябре 1941-го солдаты на передовой Ленинградского фронта получали питание по нормам уже в 6,5 (шесть с половиной!) раз более калорийное, чем иждивенцы. Но даже этим дело не ограничилось.

В ноябре начались повсеместные сбои с отовариванием остальных карточек, кроме хлебных. В декабре выдача по этим карточкам существенно снизилась, а с 20 декабря практически прекратилась. Многие жители остались только на хлебе. И такое положение продлилось примерно до середины января. Если рассчитать калорийность только хлебной нормы по рецептуре декабря — с высоким припеком и содержанием целлюлозы — то тогда получится, что рабочий получал 290 ккал, а служащий, иждивенец и ребенок — по 145 ккал. Или меньше одной восьмой от минимума калорий уровня базального метаболизма. Или почти в 20 (двадцать!) раз меньше нормы солдата в окопах на передовой всего-то в двадцати километрах от вымиравшего города.

Если оценить, насколько упала реальная калорийность питания иждивенца с 1 октября до 20 декабря 1941 года, когда практически прекратилось отоваривание остальных карточек, то получится, что она уменьшилась больше, чем в шесть раз. Для солдат на передовой за то же самое время уменьшение по нормам составило примерно на четверть по официальным сообщениям, но в реальности несколько больше. Для основной массы рабочих — в 5,5 раз, но для рабочих самых важных предприятий и людей, находившихся на спецснабжении, положение выглядело иначе.

 

Если сохранять предельно строгий подход, то надо оперировать официальными цифрами. Ответственный за снабжение Ленинграда Д. В. Павлов сообщает, что в последней декаде декабря 1941 года полностью прекратились выдачи по крупе и жирам — настоящий факт можно считать официально признанным. Но по его словам все-таки частично отоваривались карточки на сахар и на мясо. Из свидетельств и воспоминаний блокадников мы знаем, что по мясным карточкам иногда удавалось получить немного студня из кишок. По сахарным карточкам выдавали не сахар, а дурандовые конфеты из жмыха с небольшим содержанием сахара. По нормам декабря рабочему полагалось в день 50 граммов сахара (вес современной шоколадной конфеты — 15 граммов), служащему 33 грамма, иждивенцу 27 граммов и ребенку 40 граммов. Конфеты были мало-сладкими, но все-таки представляли дополнительное питание. И за ними требовалось долго стоять на морозе в очереди, а выдача производилась не каждый день, а один раз за 10 дней. Терпеливо растянуть такой небольшой вес на декаду мог далеко не каждый голодающий. Поэтому в реальности ежедневным питанием оставался только хлеб.

Однако если представить, что всем блокадникам удавалось отоварить в дополнении к хлебным карточкам еще и карточки на сахар и мясо в том виде, в каком сказано выше в соответствии с официальной информацией ответственного за снабжение лица, то тогда иждивенец получал 235 ккал (меньше одной пятой минимума калорий), а служащий 280 ккал (меньше одной четвертой). Это был максимум возможного. В реальности по карточкам в первую очередь отоваривались в столовых предприятий. По воспоминаниям жителей Ленинграда в магазинах получить что-то, кроме хлеба по норме, было в те дни почти невозможно. Правда, существовали места с еще более худшими условиями для выживания населения. Так в Ораниенбауме, отделенном от Ленинграда и снабжавшемся через Кронштадт, норма выдачи хлеба составляла 100 граммов. До войны в Оранинбауме проживали 35 тыс. человек.

25 декабря 1941 года первый раз произошло увеличение норм выдачи хлеба до 300 граммов рабочим и 200 граммов служащим, иждивенцам и детям. Городские парторги сразу организовали резолюции рабочих коллективов с выражениями радости по поводу теплой заботы товарища Сталина о ленинградцах. И многие радовались искренне: люди надеялись, что в город уже пошло продовольствие. Но радость умирающих незаметно омрачало то, что остальные продукты уже не выдавались — решение городских властей еще не означало увеличение норм питания. Норма увеличилась по хлебным карточкам, но остальные продукты исчезли. Если рассчитать калорийность новой хлебной нормы по декабрьской рецептуре хлеба, то рабочий получал по ней 370 ккал, а служащий, иждивенец и ребенок — 260 ккал или чуть больше одной пятой калорийного минимума. Теперь в кусочке хлеба служащего, иждивенца и ребенка содержался эквивалент 80 граммов муки — чуть больше трех столовых ложек — а остальное по-прежнему составляли вода и целлюлоза.

После 1 января 1942 года стало постепенно улучшаться качество хлеба и примерно в середине января (точных данных по дате изменения рецептуры нет) калорийность той же самой хлебной нормы возросла примерно до 510 ккал для рабочих и около 345 ккал для служащих, иждивенцев и детей за счет исключения целлюлозы и замены ее настоящей мукой. Но при этом до середины января другие продукты практически не выдавали. Доступен доклад Ленинградского управления НКВД о настроениях трудящихся, в котором сообщается, что за две первые недели января для населения города поступала только мука и больше никаких других продуктов с «Большой земли» не завозили. Сведения из настоящего источника можно считать официальными.

Количество хлеба медленно увеличивалось, но по остальным продуктам положение оставалось очень плохим. 13 января городские власти заявили о разовых выдачах продуктов по карточкам. Они сообщили, что в счет январских норм будет единовременно произведено отоваривание мяса — 100 граммов, крупы — 200 граммов и муки в счет крупы — еще 200 граммов. Эту норму выдавали в больших очередях. С учетом такой маленькой добавки в первой половине января 1942 года рабочие получили питание примерно на уровне 440 ккал, а остальные категории — 315. Или едва больше одной четверти от минимального количества, необходимого для поддержания организма.

После 20 января состоялась еще одна разовая выдача за 10 дней. Крупы выдали: рабочим — 400 граммов, служащим — 200, иждивенцам и детям по 100 граммов. Еще всем выдали по 50 граммов масла, детям — 75. И опять всего один раз. Эти продукты также отоваривали в очередях.

24 января снова немного повысились нормы по хлебу. Рабочие стали получать 400 граммов, служащие — 300, иждивенцы и дети по — 250. После повышения нормы и с учетом уже улучшенного качества хлеба и единовременной выдачи упомянутого маленького дополнения к хлебу средняя калорийность питания в последнюю неделю января составила примерно: у рабочих 775 ккал, у служащих — 580, у иждивенцев и детей — 480 или 40 % от минимума. Или в 4 раза меньше, чем по норме солдат Ленинградского фронта во всех тыловых частях. Или в 5,5 раз меньше, чем по норме солдат в боевых частях на передовой.

Нельзя забывать, что январь 1942 года выдался особенно холодным. По архивным метеосводкам в январе 15 дней среднесуточная температура держалась ниже отметки в 20 градусов мороза по Цельсию, а со среднесуточной температурой теплее десяти градусов мороза выпало лишь 3 дня. Чтобы отоварить карточки на другие продукты, кроме хлеба, требовалось стоять на морозе. Но хлеб уже выдавался почти без очередей. Кроме того, с 23 января из-за недостатка дров и морозов железная дорога не смогла подвезти торф на 5-ю электростанцию в Уткиной Заводи. Она единственная из всего города потребляла торф, а не уголь, и поэтому еще работала. После прекращения её работы встали водонапорные станции, и замерз городской водопровод. С этого дня ленинградцам пришлось ходить на Неву за водой.

Январь 1942 года стал самым тяжелым месяцем в жизни осажденного Ленинграда. Только официально городские власти зарегистрировали 96 751 умершего. 11 февраля 1942 года произошло еще одно увеличение норм выдачи хлеба. Рабочие стали получать 500 граммов, служащие — 400, иждивенцы и дети — 300 граммов. Условия жизни ослабленных ленинградцев очень медленно улучшались.