СССР готов к отпору агрессору

Совершенно иной была позиция СССР. 19 сентября 1938 г. чехословацкое правительство передало Советскому правительству просьбу дать как можно скорее ответ на вопросы:

а) окажет ли СССР, согласно договору, немедленную действительную помощь, если Франция останется верной и тоже окажет помощь;

б) поможет ли СССР Чехословакии как член Лиги наций^[17].

Обсудив 20 сентября этот запрос, ЦК ВКП(б) счел возможным дать на оба эти вопроса положительные ответы^[18].

Советскому полпреду в Праге в тот же день были даны следующие указания: «1. На вопрос Бенеша, окажет ли СССР согласно договору немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени правительства Советского Союза утвердительный ответ. [195]

2. Такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос...»^[19].

Полпред в Праге С. С. Александровский немедленно передал этот ответ чехословацкому правительству. О нем была поставлена в известность и Франция. Таким образом, Советское правительство в этих трудных и опасных для Чехословакии условиях снова официально подтвердило, что СССР выполнит свои обязательства по пакту об оказании ей помощи в случае нападения Германии.

Рассмотрев вопрос о позиции советской делегации на предстоявшей очередной ассамблее Лиги наций, Политбюро ЦК ВКП(б) сочло необходимым, чтобы советский представитель еще раз четко и ясно разъяснил там позицию СССР в отношении помощи Чехословакии^[20]. В соответствии с этим решением М. М. Литвинов, выступая 21 сентября 1938 г. на ассамблее Лиги наций, снова обстоятельно изложил позицию Советского правительства по вопросу о борьбе с агрессией. Он подчеркнул, что против агрессора должны быть приняты меры, намеченные уставом Лиги наций, причем решительно, последовательно и без колебаний, и тогда агрессор не будет введен в искушение и «мир будет сохранен мирными средствами». М. М. Литвинов в своей речи разоблачил позорную политику попустительства агрессии, когда дело доходит до того, что едут к агрессору «за получением диктатов и ультиматумов, принося ему в жертву жизненные интересы того или иного государства». Глава советской делегации на ассамблее во всеуслышание изложил заявления, которые Советское правительство передало 2 сентября правительству Франции и 20 сентября — правительству Чехословакии^[21].

Однако Лондон и Париж по-прежнему оставались глухи к советским предложениям. Абсурдность такого положения очень ярко показана в мемуарах Черчилля. «Советские предложения, — писал он, — фактически игнорировались... К ним отнеслись с равнодушием, чтобы не сказать с презрением... События шли своим чередом, так, как будто Советской России не существовало. Впоследствии мы дорого поплатились за это»^[22].

Выполняя экстренные указания своих правительств, в ночь на 21 сентября английский и французский посланники в Чехословакии решительно заявили чехословацкому правительству, что, в случае если оно не примет англо-французских предложений, французское правительство [196] «не выполнит договора» с Чехословакией. «Если же чехи объединятся с русскими, — подчеркнули они, — война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне»^[23]. Даже один из самых влиятельных членов английского правительства Сэмюэль Хор впоследствии вынужден был признать, что это была одна из наиболее бесстыдных акций в истории британской дипломатии^[24].

Подчиняясь англо-французскому давлению, чехословацкое правительство капитулировало, дав согласие удовлетворить берхтесгаденские требования Гитлера.

М. М. Литвинов неоднократно подтверждал готовность СССР оказать помощь Чехословакии также в беседах с иностранными дипломатами и политическими деятелями. Так, 22 сентября нарком имел в Женеве встречу с членом английского парламента лордом Бутби. Возвратившись сразу же в Лондон, Бутби изложил содержание этой беседы Галифаксу. Бутби передал ему сообщение Литвинова, что он на протяжении последней недели несколько раз виделся с чехами и каждый раз заверял их в готовности Советского Союза оказать Чехословакии в случае нападения на нее Германии эффективную помощь. «Литвинов считает желательным также созвать совещание заинтересованных держав, — сообщил Бутби, — и полагает, что общий ультиматум (Англии, Франции и России), предъявленный Германии, может все еще оказаться эффективным. По его мнению, твердое заявление, что Россия примет участие в случае войны против Германии, является единственным средством, которое может произвести впечатление на г-на фон Риббентропа»^[25].

М. М. Литвинов имел в Женеве беседу с английскими представителями на ассамблее Лиги наций лордом-хранителем печати де ла Уарром и заместителем министра иностранных дел Англии Р. Батлером.

Батлер телеграфировал в Форин оффис об этой беседе: Литвинов заявил, что «если Франция вступит в войну, чтобы оказать помощь чехам, то русские также выступят». Он сказал, что «давно стремится начать переговоры между Великобританией, Францией и Россией и во время этой неофициальной встречи хотел бы предложить нам созвать совещание названных трех держав вместе с Румынией и другими небольшими государствами, предпочтительно [197] в Париже, чтобы показать немцам, что мы собираемся действовать»^[26].

Ознакомившись с этими высказываниями наркома в беседе с де ла Уарром и Батлером, Чемберлен пришел чуть ли не в ужас. Он увидел в них «огромную опасность» (!?), так как осуществление их могло, по его мнению, «усилить большевизм во всем мире»^[27].

В течение последующих четырех дней английское правительство заседало почти непрерывно, обсуждая все осложнявшееся положение, по Чемберлен и Галифакс даже не упомянули о предложении М. М. Литвинова, скрыв его от членов кабинета. Молчал по этому поводу и присутствовавший на всех заседаниях де ла Уарр.

Хотя Советское правительство и не могло знать о реакции Чемберлена на предложение наркома, оно совершенно правильно оценивало создавшееся положение и возможные перспективы. 23 сентября НКИД писал наркому в ответ на его сообщение о беседе с де ла Уарром и Батлером, что сомнительно, чтобы Франция и Англия согласились на созыв конференции с участием СССР, так как до сих пор они игнорировали Советский Союз^[28].

Даже многие буржуазные политические деятели и историки были вынуждены признать безукоризненность позиции СССР в отношении оказания помощи Чехословакии. Например, видный деятель английской консервативной партии^[29]. Эмери отмечал, что «Россия во время всего этого кризиса занимала абсолютно ясную позицию». Советский Союз, писал он, «последовательно отстаивал идею коллективной безопасности» т. Американский историк А. Фэрниа в своем исследовании «Политика умиротворения» также признает, что, в отличие от Англии и Франции, «Советский Союз действительно проявлял полную готовность оказать военную помощь Чехословакии»^[30].

Твердую и решительную позицию Советское правительство занимало и в связи с тем, что вкупе с гитлеровскими агрессорами против Чехословакии выступали в то время и польские. Еще 17 апреля 1938 г. Б. С. Стомоняков констатировал, что «Польша все более и более открыто выступает как фактический участник блока агрессоров. Торопясь не опоздать, она сейчас же после аншлюса предъявила ультиматум Литве и добилась насильственного установления дипломатических и всяких иных сношений с Литвой, которые она... рассматривает лишь [198] как начало постепенного освоения ею Литвы. В германских планах разрешения чехословацкого вопроса Польша играет активную роль. Она открыто провоцирует обострение тешинского вопроса... Польша, как это теперь очевидно для всех, прочно связана с Германией и будет и дальше идти по ее пути»^[31].

25 мая 1938 г. Э. Даладье со своей стороны информировал советского полпреда в Париже Я. З. Сурица, что его зондаж о позиции Польши в случае германской агрессии против Чехословакии дал самый отрицательный результат. Не только не приходится рассчитывать на поддержку со стороны Польши, сказал Даладье, но «нет уверенности, что Польша не ударит с тыла»^[32].

Ю. Бек направил 19 сентября 1938 г. польскому послу в Берлине Ю. Липскому сообщение, что через два дня Польша будет располагать у чехословацких границ значительными военными силами и что он готов вступить в личный контакт с Гитлером или Герингом по вопросу о согласовании действий Германии и Польши против Чехословакии ^[33]. На следующий день Липский сделал Гитлеру соответствующее заявление, подчеркнув, что Польша с целью осуществления своих требований не остановится «перед применением силы». Гитлер заверил Липского, что в таком случае третий рейх будет на стороне Польши^[34].

21 сентября польские правители предъявили чехословацкому правительству ультимативное требование о передаче Польше некоторых районов Чехословакии, а также денонсировали польско-чехословацкий арбитражный договор 1925 года^[35]. В то же время продолжалась концентрация польских войск у чехословацких границ. Польский военный атташе в Париже информировал французский генеральный штаб, что в случае вторжения германских войск в Судетскую область поляки оккупируют, в частности, Словакию, которая будет затем поделена между Польшей и Венгрией^[36].

22 сентября чехословацкое правительство, сообщая о непосредственной опасности нападения со стороны Польши, обратилось за поддержкой к СССР. Откликаясь на это обращение, на следующий же день Советское правительство передало польскому правительству заявление о том, что, в случае если бы польские войска вторглись в пределы Чехословакии, СССР считал бы это актом агрессии и денонсировал бы договор о ненападении с [199] Польшей^[37]. Чехословацкий посланник в Москве З. Фирлингер сразу же был поставлен в известность об этом заявлении^[38]. Таким образом, Советский Союз снова решительно выступил в защиту Чехословакии.

Касаясь политики Советского Союза, английский историк Дж. Уилер-Беннет писал: «Он использовал любую возможность, чтобы продемонстрировать свою готовность выполнить свои обязательства перед Францией и Чехословакией. Все снова и снова, к полному замешательству английского и французского правительств, это подчеркивалось в Лондоне, Париже, Праге, Женеве, а также в Берлине. По всем имеющимся данным, позиция России на всем протяжении чешского кризиса была образцовой. Она пошла даже дальше буквы своих обязательств, пригрозив денонсировать свой договор о ненападении с Польшей, если последняя приняла бы участие в нападении на Чехословакию»^[39].

И это все происходило в условиях, когда положение было весьма опасным и для самого Советского Союза, так как польское правительство вынашивало планы совместного похода германских и польских войск против СССР. Польский посол в Париже Ю. Лукасевич заявил У. Буллиту 25 сентября, что «начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом» и что в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией.

Польское правительство уверено в том, заявил Лукасевич, что «в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства»^[40].

Благоприятную для агрессоров позицию заняла также Румыния. Информируя итальянское правительство о позиции Румынии, румынский посланник в Риме Замфиреску заявил министру иностранных дел Италии Чиано, что Румыния возражала, возражает и будет возражать против прохода советских войск через ее территорию с целью оказания помощи Чехословакии. Что касается обострения отношений между Полыней и СССР из-за Чехословакии, то румынский посланник сказал, что «Румыния будет на стороне Варшавы и что в любом случае союз с Польшей будет иметь приоритет перед обязательствами в отношении Праги»^[41].

Это означало, что в случае вооруженного конфликта, который возник бы в результате германской и польской агрессии против Чехо-Словакии [200] и в котором участвовал бы Советский Союз, Румыния, несмотря на союз с Чехословакией, могла оказаться на стороне агрессоров^[42].

Япония также продолжала занимать по отношению к СССР угрожающую позицию. 26 сентября Геринг сообщил английскому послу в Берлине Гендерсону, что в случае германо-советского конфликта Япония обязалась напасть на СССР^[43]. Советское полпредство в Японии также писало 21 сентября в НКИД, что японские газеты подняли злобный вой против СССР, целиком солидаризируясь с нацистами в чехословацком вопросе. Раздаются призывы о превращении антикоминтерновского пакта в военное соглашение Германии, Италии и Японии^[44].

И тем не менее Советский Союз по-прежнему был готов выполнить свои договорные обязательства в отношении Чехословакии. Для этого заблаговременно были приняты и необходимые военные подготовительные меры. Еще 26 июня 1938 г. Главный Военный Совет Красной Армии принял постановление преобразовать Белорусский и Киевский военные округа в особые военные округа^[45] 21 сентября, в условиях резко обострившегося кризиса, были даны указания о приведении ряда воинских частей в боевую готовность. Одновременно были осуществлены и другие мероприятия по усилению войск западных приграничных военных округов и повышению их боеготовности. В общей сложности в боевую готовность были приведены: 1 танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых, 1 мотострелковая и 12 авиационных бригад и т. д.^[46] Для отправки в Чехословакию было подготовлено 548 боевых самолетов^[47].

25 сентября 1938 г. Народный комиссариат обороны СССР поручил советскому военно-воздушному атташе во Франции Васильченко передать начальнику генерального штаба Франции Гамелену следующее: «Наше командование приняло пока следующие предупредительные меры:

1. 30 стрелковых дивизий продвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий.

2. Части соответственно пополнены резервистами.

3. Что касается наших технических войск — авиации

и танковых частей, то они у нас в полной готовности»^[48].

На следующий день эти сведения были переданы [201] французскому генеральному штабу. В ходе состоявшихся в те дни англо-французских переговоров о них было информировано и английское правительство. При этом глава французского правительства Э. Даладье особенно положительно отозвался о советских военно-воздушных силах, которые не уступают немецким. Советский Союз располагает 5000 самолетов, сказал он, и в Испании русские самолеты успешно сражались с немецкими^[49].

В последние дни сентября в Киевском, Белорусском, Ленинградском и Калининском военных округах были приведены в боевую готовность еще 17 стрелковых дивизий, 22 танковые и 3 мотострелковые бригады и т. д. Мобилизационными мероприятиями был охвачен и ряд других военных округов, вплоть до Урала В Вооруженные Силы СССР было дополнительно призвано в общей сложности до 330 тыс. человек^[50].

Приведенные факты наглядно свидетельствуют о том, что позиция всех основных участников рассматриваемых событий четко определилась. Фашистские агрессоры действовали с каждым днем все более нагло. В союзе с ними выступали польские правящие круги. Позиция же Англии и Франции становилась все более капитулянтской. Они не только не оказывали никакой поддержки Чехословакии, но, наоборот, помогали фашистскому рейху в деле аннексии Судетской области, с тем чтобы он мог осуществить ее, не вызвав общей войны в Европе, в которую были бы вовлечены и западные державы. И только Советский Союз продолжал занимать твердую и последовательную позицию, решительно заявляя о своей готовности выполнить свои договорные обязательства по отношению к Чехословакии и оказать ей эффективную помощь.