Гибче надо жить: пол сменить – не море переплыть

 

ПРИЧУДЫ СЕКСОМОРЬЯ: ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО…

     Каменные окуни умеют преображаться из самок в самцов, а устрицы – из самцов в самок.         

     Настоящая рыба‑клоун превратила бы мультик «В поисках Немо» в трагедию масштаба «Царя Эдипа».         

     Затравили сверстники? Меняй пол! Так в море принято.         

     Каков стол, таков и пол: у креветок определенного вида превращение в самца или самку зависит от количества водорослей в рационе питания.         

 

     МЕЛОДИИ И РИТМЫ СЕКСОМОРЬЯ:         

     1. «Take a Walk on the Wild Side» – Lou Reed.         

     2. «Dude (Looks Like a Lady)» – Aerosmith.         

     3. «Eye of the Tiger» – Survivor.         

 

……………………………………………………………………………………………

     Жили‑были царь с царицей в некотором царстве, в некотором государстве, и правили они там долго и счастливо, поддерживая мир и порядок. Причем мир там как раз и происходил от порядка, а порядок – от лютого запугивания подданных. Никто не осмеливался просто рта раскрыть, не говоря уже о том, чтобы им перечить. Царица та была статной красавицей, на голову выше царя ростом, да и заправляла всем и во дворце, и в государстве именно она, и все об этом знали, хотя и помалкивали. Перешептывались, правда, что помыкает она царем прямо как сам царь боярами.         

     И вдруг в одну прекрасную ночь царица преставилась. И во мгновение ока взбурлил весь царский дворец какой‑то странной новой силой, да такой могучей, что все стены ходуном заходили. И будто спали с царя оковы злых колдовских чар: почувствовал себя царь как заново родившимся, весь расцвел, ликом просветлел, похорошел – словом, превратился… в писаную красавицу. За пару недель переродился он окончательно и внутренне – и предстала пред очи бояр новая царица, столь же могучая и прекрасная, плодовитая и властная, как и покойная владычица.         

     Засим приблизила царица, из царя вышедшая, к себе пылкого юношу, да и наслала на него те самые злые чары, которые сняла дотоле с себя самой, и превратился тот юноша во взнузданного ею зрелого государя. И стал новый царь под жестокосердным присмотром государыни править с еще пущей немилосердной свирепостью, аки пес цепной, вселяя ужас в подданных, и жили они после этого долго и счастливо, год за годом принося обильный приплод царской икры.         

     Тут и сказке конец.         

……………………………………………………………………………………………

 

Такой бы сюжет, возможно, выбрали братья Гримм, если бы знали что‑то о жизни рыбы‑клоуна и решили сделать ее сказочным персонажем. Да‑да, той самой рыбы‑клоуна. Извиняюсь, друзья, но на студии Pixar[20] что‑то попутали. От слова «совсем».

Если говорить о динамике взаимоотношений между рыбами‑клоунами, то у них разыгрываются скорее древнегреческие трагедии в духе «Царя Эдипа»[21], не оставляющие времени и места авантюрным приключениям, показанным в «Поисках Немо». В правдивой истории, написанной самой Природой, к тому времени, когда Немо вылупился бы из икринки, его отец Марлин, овдовев и оставшись в хозяйстве за главного, превратился бы в самку и заменил собою покойную Марлену. У рыб‑клоунов на место умершей хозяйки всегда заступает доминантный самец из ее свиты, изменяя при этом пол на женский.

Вместо того чтобы гоняться за похитителями своего сына Немо, Марлин, точнее уже Марлена, сидела бы дома, точнее в своей просторной актинии, и ждала прибытия следующего после нее по размеру самца на роль отца будущих детей. Зрелая, готовая и ждущая оплодотворения самка долго бы там в одиночестве не засиделась. Немо же, если бы ускользнул от дайверов‑похитителей и сумел вернуться домой, застал бы в родной актинии полон дом клоунов‑самцов, прибывших на смотрины. Ему бы еще пришлось и живую очередь занимать, чтобы получить аудиенцию у сделавшегося матерью бывшего отца (и спариться с нею), что заметно оттянуло бы счастливую развязку – воссоединение блудного сына в роли любовника с заматеревшей самкой‑отцом.

Нет на тропических рифах ни акул, ни густого леса из медуз, ни морских черепах‑серфингистов, но в том, что касается притч о личностном росте и жизненном триумфе, история реального Немо дала бы сто очков вперед по красочности тому, что показано в кино, поскольку сказка жизни рыбы‑клоуна зиждется на способности изменять пол в процессе самой жизни. И такая стратегия реализована у многих видов рыб и беспозвоночных, которым не приходится гадать, какие ощущения испытывают от секса представители противоположного пола… Они это либо уже знают, либо узнают в будущем на личном опыте.

 

     СТРАТЕГИИ ПЕРЕМЕНЫ ПОЛА: КРАТКИЙ ЭКСКУРС         

В глубинах моря граница между мужским и женским началами, между самцом и самкой такая же зыбкая и текучая, как граница между водными слоями, и куда более подвижная, чем на суше. В той или иной мере склонность к прижизненной перемене пола проявляет чуть ли не вся морская фауна: от тропических рыб‑клоунов типа Немо до креветок из коктейля морепродуктов. Начнешь перечислять всех меняющих пол жителей моря – получишь что‑то наподобие рецепта знаменитой марсельской сборной ухи буйабес: мидии, венерки, креветки и целая простыня названий всяческой рыбы. Но есть среди них и несъедобные – всякие черви, некоторые морские звезды, – зато демонстрирующие уникальнейшие по сравнению с теми же рыбами метаморфозы при переходе из пола в пол.

При всей энергоемкости этой процедуры перемена пола – важнейший стратегический стимул резкого увеличения рождаемости, и вот почему: в некоторых ситуациях^{91} один из полов продуктивнее в плане деторождения при более крупных размерах особей, чем при более скромных, а это, в свою очередь, может быть связано или не связано с возрастом. Проводя параллель с человеком, пик фертильности у женщин приходится на возраст 20–30 лет, а затем способность к воспроизводству начинает снижаться. Но на мужчин это не распространяется. Мужчина способен продолжать зачинать детей^{92} и после пятидесяти, и после шестидесяти лет и даже дольше, но для этого ему нужны новые партнерши детородного возраста.

Теперь представьте, что молодым людям на пике сексуальной озабоченности и с дефицитом жизненного опыта представительницы женского пола массово отказывают в сексе по причине взыскательной разборчивости, побуждающей девушек и молодых женщин зачинать детей только от сильнейших, умнейших и просто лучших по всем параметрам мужчин. При таких обстоятельствах, если бы люди стремились к продолжению рода и плодовитости, выражающихся в том, чтобы произвести на свет по возможности больше детей, и если бы могли свободно менять пол, юношам было бы целесообразнее начать новую жизнь в виде девушек и нарожать детей от мужчин постарше, пока сами молоды и здоровы. Затем, когда к 35 годам способность к зачатию и вынашиванию детей начнет снижаться, можно сменить пол на мужской^{93} и добавить на счет произведенного вами потомства тех детей, которых вы зачнете в качестве отца. И вуаля! – вы по максимуму реализовали свой потенциал производителя дополнительного человеческого народонаселения.

Конечно, придется дважды перенести все тяготы пубертатного возраста… А впрочем, не волнуйтесь, на самом деле вам это не грозит, поскольку биология человека настолько по‑ханжески косная вещь, что не предусматривает возможности гибкого изменения пола. То же самое касается всех млекопитающих, включая даже ластоногих, например морских слонов, которые бы очень выиграли от стратегии перемены пола: ведь все эти мелкие самцы‑изгои, безжалостно изгоняемые с лежбища и близко не подпускаемые к самкам немногочисленными альфа‑самцами, могли бы найти себя в роли самок, за которых бы дрались эти крупные доминантные самцы… Увы и ах, не только млекопитающим, но и большинству позвоночных естественная смена пола как опция недоступна.

Так что рыбы среди позвоночных – исключение^{94}. В этом плане они, наряду с беспозвоночными, данным ограничением практически не связаны. Для них перемена пола – малая цена за получение серьезного репродуктивного преимущества.

 

     ОТ И ДО: КАК ПРОИСХОДИТ СМЕНА ПОЛА         

Формально все виды, способные к изменению пола, считаются гермафродитами, но в отличие от синхронных гермафродитов, у которых одна и та же особь одновременно имеет гениталии и гонады (половые железы), присущие обоим полам, последовательные гермафродиты сначала созревают в качестве полноценной особи одного пола, а через какое‑то время изменяют свой пол на противоположный. При этом в зависимости от различных экологических и социальных факторов, обусловливающих целесообразность смены пола, особи могут с некоторой вероятностью либо сохранять изначальный пол, либо превращаться из самок в самцов или наоборот. Да‑да! В море перемена пола происходит в обоих направлениях.

О видах, у которых самцы со временем превращаются в самок, как у описанных ранее улиток‑блюдечек, строящих под водой многоэтажные бордели, говорят, что им присуща протандрия – от древнегреческих слов πρῶτος (первый) и ἀνδρός (мужчина); при способности к обратному превращению говорят о протогинии – от πρῶτος и γυνή (женщина). Есть и такие редкие виды, у которых особи способны переметываться туда‑обратно между полами на протяжении всей жизни. Предлагаю мнемонический стишок для запоминания этих терминов:

 

«Прото‑» – «перво‑», «андрос» – «муж»,

«Гина» – женщина к тому ж.

У древних греков "андрогин" –

Типаж ни женщин, ни мужчин.

Протандрия – другое дело:

Вначале есть мужское тело

И самки для совокупления,

А позже, если станет лень их

И дальше оплодотворять,

Недолго пол и поменять.

Протогиния – путь обратный:

Отнерестившись многократно

Икрой, под старость стать самцом

И многих выводков отцом^{95}.

 

Многие факторы, определяющие долгосрочную стратегию половой жизни особи на жизнь вперед, напрямую связаны с распределением и возможной монополизацией ресурсов особей обоих полов в масштабах популяции. Как ведут себя самцы? Принято ли у них устраивать массовые сборища для привлечения самок с последующим соревнованием – или же немногие доминантные «быки» по определению пасут и имеют всё «стадо»? Есть ли шансы спариться со многими особями противоположного пола – или лучше удовольствоваться и ограничиться первой согласившейся? В зависимости от ответов на вопросы подобного рода представители разных видов вырабатывают и используют широкий спектр стратегий самоутверждения на почве взаимоотношений между полами.

Для истинно последовательного гермафродитизма трансформация должна быть стопроцентной: отзеркалено или вывернуто наизнанку должно быть абсолютно всё и в физиологии, и в поведении живого организма^{96}. То есть все члены и части тела – включая, естественно, гениталии – реально и до самого основания перестраиваются по лекалам противоположного пола. Рыбы и беспозвоночные видоизменяются до крайности, включая не только строение внутренних органов и физиологические процессы, но и экстерьер (ведь у самцов многих рыб внешние гениталии весьма длинные и увесистые), и окраску, и форму тела, и поведение.

Яркий пример подобного внешнего преображения дает нам бьеха (Scarus vetula) из семейства рыб‑попугаев, с которой многие люди, кстати, косвенно знакомы куда теснее, чем сами подозревают. Рыбы‑попугаи в целом играют на рифах роль «газонокосилок». Не претендуя на славу и почести, они спасают коралловые рифы^{97} от зарастания «бурьяном», безустанно состригая с них излишне кустистые водоросли своими ртами‑клювами. При этом попугаи неизбежно склевывают и кое‑какие «вершки» кораллов, которые их желудок перемалывает в порошок. В результате рыба оставляет за собою в воде шлейф наподобие инверсионного следа, тянущегося за самолетом. А со временем волны выносят эти перемолотые рыбами‑попугаями кораллы на берег – так и образуются любимые отдыхающими пляжи с мягким коралловым песком. Словом, если доведется еще понежиться на белоснежном тропическом песчаном пляже, скажите спасибо за мягкую подстилку и рыбам‑попугаям – песочек‑то состоит среди прочего из их экскрементов.

Будучи юной самкой, бьеха окрашена в приглушенные землистые тона, что помогает ей затаиваться на родном рифе, сливаясь со стенами своего дома. А через несколько лет она меняет костюм цвета хаки на такой карнавальный наряд, от которого и сэр Элтон Джон зашатался бы. На месте разводов буро‑болотного цвета вскипает фейерверк бирюзовых, флуоресцентно‑голубых и ярко‑желтых узоров, сигнализирующий о том, что особь сбросила покров женской загадочности и взорвалась цветомузыкальным фонтаном мужественности[22].

Мощно извивающиеся змеями носатые, или ленточные, мурены^{98} (Rhinomuraena quaesita) служат не менее ярким примером перекрашивания при смене пола в обратном направлении. У подрастающих самцов этого вида на черном как смоль теле проступает идущая вдоль хребта желтоватая полоска, которая делается ярче после того, как самец созревает и обретает ярко‑синюю окраску, превращаясь в плавающее подобие шведского флага. А через несколько лет ярко‑желтая полоса начинает расширяться и вскоре охватывает всё тело, что означает завершение трансформации особи в полнофункциональную самку.

У некоторых видов сменой наряда дело не ограничивается, а видоизменяется еще и форма тела. Одна из крупнейших рифовых рыб – волнистый хейлин (Cheilinus undulatus), он же губан маори, он же шишколобый губан, известный среди ныряльщиков еще и как рыба‑наполеон. Смахивающий на треуголку Бонапарта костный вырост над глазами, однако, образуется у этого царственного великана далеко не сразу и не является, как может показаться по одному из названий, набитой на лбу шишкой, а разрастается и наливается синим лишь ближе к старости, как козырьком погружая в вечную тень глаза достигающих в длину двух с лишним метров самцов. Многие из этих наполеонов с надбровными дугами неандертальцев развились из скромных гладких красно‑оранжевых округлых самочек, которыми были в молодости. У этого вида перемена пола не только придает особи новую окраску, но и приводит к разительному изменению формы черепа^{99}.

Во всех случаях перемены пола крайние проявления внешнего перерождения отражают не менее впечатляющие и фундаментальные изменения внутри организма, начиная с полной перестройки всех половых органов. В общем случае сначала развивается и начинает функционировать новая «оснастка» и лишь затем рассасывается старая^{100}. Так, при протогинии сначала образуются исправно производящие сперму мужские семенники, после чего начинается диссоциация женских яичников. При протандрии всё происходит с точностью до наоборот. А кордебалетом на фоне солистов‑гонад, исполняющих физиологическое танго обмена местами на границе между бытием и небытием, выступают всевозможные гормоны, запускающие различные этапы переходного процесса. Что именно за процессы запускаются гормональными выбросами при смене пола – зависит от вида.

 

     САМЧИКИ‑ЖИВЧИКИ И МАТЕРЫЕ ОСОБО ПЛОДОВИТЫЕ САМКИ: СПЕЦИФИКА ПРОТАНДРИИ         

Чтобы понять, почему в реальности история рыбы‑клоуна больше похожа на античную легенду, чем на приключения Немо по версии студии Pixar, для начала нужно включить мозги и осмыслить следующий факт со всеми вытекающими из него последствиями: чем крупнее вырастает самка рыбы, тем больше яиц она производит. Сам этот принцип «чем крупнее, тем больше яиц» кардинально отличает рыб от млекопитающих, и в частности от человека. У нас все девочки рождаются, грубо говоря, с одинаковым числом сформировавшихся еще в утробе матери зачатков яйцеклеток – ооцитов – около миллиона. А дальше – вне зависимости от роста, веса, расовой и этнической принадлежности и т. п. – женщина до конца жизни располагает ровно тем запасом потенциальных яйцеклеток, который образовался у плода к концу первого триместра внутриутробного развития^{101}. С возрастом запас ооцитов в женских яичниках истощается. К моменту полового созревания и запуска менструального цикла их сохраняется лишь около половины от первоначального числа (но и этого более чем достаточно, если учесть, что полный цикл вызревания и овуляции за всю жизнь пройдут лишь 300–500 ооцитов, а остальные со временем ждет резорбция в организм).

Иное дело рыбы (и многие другие представители фауны моря). У них самки производят яйцеклетки на протяжении всей жизни, причем в количествах, прямо пропорциональных их размерам. Чем крупнее самка, тем больше икринок помещается внутри нее и, если здоровье позволяет, тем больше яиц она способна произвести и выметать. К примеру, у круглоголового луциана (Rhomboplites aurorubens) самка длиной 35 сантиметров выметывает в среднем около 150 000 икринок, а самка длиной 55 сантиметров – 1,7 миллиона икринок^{102}. Следовательно, число произведенных яиц возрастает больше чем на порядок при приросте длины менее чем вдвое. То есть крупные и толстые немолодые женские особи – «матерые особо плодовитые самки» (МОПС)[23], как мы их между собой неформально называем, – способны выметывать икры в разы больше, чем их сестры помоложе и поскромнее размерами.

Могут играть роль и дополнительные преимущества МОПС, помимо резкого прироста числа икры в одном помете. С возрастом приходит если не мудрость, то некий практический опыт, который подсказывает, как не выметывать всю икру за раз подобно молодым самкам, а разносить ее по разным кладкам. За счет этого пожилые самки диверсифицируют риски и хеджируют ставки^{103} в плане повышения усредненных показателей выживаемости потомства по всем местам кладок с различными внешними условиями. Все эти факторы по совокупности свидетельствуют о предпочтительности и благотворности нереста МОПС, а возможно, и о его очевидном вкладе в сохранение популяции в долгосрочной перспективе.

Прямого отношения к перемене пола эффект зависимости приплода от размеров самки не имеет. Кем бы она ни родилась – самцом или самкой, – крупная женская особь выметывает икры значительно больше, чем мелкая, и вносит тем самым пропорционально более весомый вклад в воспроизводство популяции. Но для видов, способных к перемене пола, сама эта «опция» открывает дополнительный рычаг воздействия на объемы получаемого приплода, особенно если речь идет о рыбах, образующих индивидуальные пары на весь период нереста. Именно так, отметим, и обстоит дело у рыб‑клоунов, способных изменять мужской пол на женский, но относящихся при этом к элитному клубу редких видов подводной фауны, склонных к образованию строго моногамных пар.

Расцветкой и размером похожие на леденцы рыбы‑клоуны (они же амфиприоны по латинскому названию рода Amphiprion) селятся внутри актиний и живут в них и при них, как на привязи. Сами же актинии, или морские анемоны, будучи отдаленными родственниками медуз, также стрекаются ядовитыми щупальцами, которые расположены по периметру «рта», ведущего в полость кораллового полипа, отчего он становится для рыбы‑клоуна надежной крепостью^{104}. Но вот проблема: хорошие анемоны – вещь дефицитная. Взрослой рыбе‑клоуну подыскать новое обиталище весьма проблематично, все пригодные анемоны заняты сородичами. Как на курорте в разгар сезона: во всех гостиницах «мест нет». Малькам проще. Будучи невинными детьми, не представляющими угрозы полновластию взрослых особей, можно к кому‑нибудь из «тетушек» и подселиться, если ее актиния еще не набита под завязку другими мальками. Так молодь рыб‑клоунов и выискивает себе нюхом анемону поприличнее и, если ее не гонят, присоединяется к населяющей ее общине.

Являясь узниками своей анемоны, эти рыбки обречены на сожительство лишь с теми, кто под боком. Это как если бы нам ни с кем, кроме ближайшего соседа или соседки, встречаться было категорически немыслимо. Тут ведь вот еще какой момент важен: в одной анемоне могут сожительствовать 4–6 особей, но спариваться между собой имеют возможность только две – единственная на всю «семью» самка‑старейшина и самый крупный из самцов. Вот тут и становится понятно, почему МОПС – самый что ни на есть удобный статус для рыбы‑клоуна. В сущности говоря, молок на оплодотворение всей производимой самкой икры с лихвой хватило бы даже у самого мелкого самца. Таким образом, численность производимого парой приплода всецело зависит от яйценоскости самки. Следовательно, чем крупнее МОПС, тем лучше и для нее, и для него. Вступив на стезю репродукции в роли самца, особь производит от крупной самки максимум потомства, будучи мелкой и молодой, а как повзрослеет, так тут партнерша и умрет, а самец преобразится в матерую самку, обзаведется новым партнером‑самцом из стоящих на очереди сожителей и продолжит высокопродуктивное воспроизводство потомства, но теперь уже в роли МОПС. Такие вот клоуны эти актиниевые амфиприоны, из чего и следует, что в анимационном фильме про Немо показан полный вздор.

Секрет индивидуального сексуального успеха рыбы‑клоуна, однако, не сводится к одной лишь способности к перемене пола – важно еще не подпускать к МОПС других самцов. Поэтому и топ‑самец, и самка ведут безостановочную психологическую войну против младших приживалов, затравливая мелких клоунов‑сожителей до полной остановки их полового развития. Это тонкое искусство, надо сказать. Самка изводит крупнейшего самца ровно до той степени, чтобы он не вырос слишком большим (и не превратился в самку‑соперницу), но не настолько, чтобы он утратил способность к выполнению супружеских обязанностей по приумножению потомства. Затюканный самкой старший самец вымещает раздражение на следующем по рангу и размеру самце, но уже не дозируя агрессию и доводя того до приостановки полового созревания^{105}. Второй по рангу и размеру самец, вконец заклеванный первым, в свою очередь, вусмерть запугивает третьего – и так далее по цепочке до самого низа иерархии, так что в итоге каждый знает свое место^{106} в этом чистилище неполовозрелых.

Нелегкая, на первый взгляд, жизнь затравленного и остановившегося в развитии младшего самца рыбы‑клоуна имеет, однако, и свои преимущества при всей ее мучительности. По крайней мере, она никак не бесперспективна: со смертью самки ее быстро замещает^{107} сменивший пол старший самец, которому не терпится вознаградить себя долгожданным обильным икрометанием, следующий по старшинству за это время взрослеет и отращивает яйца – и репродуктивная клоунада возобновляется. Никому из обитателей актинии не приходится выплывать куда‑либо из‑под ее сени в поисках партнеров.

Рыбы‑клоуны не одиноки в своем протандрическом образе жизни. Многие двустворчатые моллюски также познают друг друга (в библейском понимании) с обеих сторон брачного ложа. Самые популярные у гурманов виды устриц, включая и американскую виргинскую (Crassostrea virginica), и плоскую европейскую (Ostrea edulis), и японскую из Кумамото (Crassostrea sikamea), и прочие морские деликатесы – со всей их дивной, маслянистой, солоновато‑копченой, по‑гедонистически сочной гаммой вкусов, – как один при жизни умели превращаться из самцов в самок. Неплохой, надо добавить, талант при такой, как у этих моллюсков, жизни – от рождения до смерти увязнув в липкой грязи.

Живая стеновая кладка устричных рифов, или банок^{108}, состоит из многих поколений устриц‑кирпичиков, оседающих крошечными свободно плавающими личинками из поверхностного слоя до спин своих предков и прочно прилепляющихся к ним. В летний любовный сезон^{109} устрица, резко сомкнув створки раковины, выметывает в окружающую водную среду несметное количество сперматозоидов или яиц, где они перемешиваются с гаметами соседних особей. В одной из последующих глав мы этот вопрос обсудим подробнее, пока же ограничимся констатацией факта: у животных, которые, подобно устрицам, прочно привязаны к фиксированному месту обитания и не способны к пространственному перемещению, выпуск в свободное плавание своих гамет – единственный шанс найти вторую половинку и произвести потомство. Для повышения вероятности оплодотворения такие животные выкачивают из себя колоссальное число яиц и сперматозоидов. У крупных самок тут преимущество, поскольку производительность яичников у них значительно выше, в точности как у старых рыб‑клоунов. Взрослая самка устрицы способна выметывать за раз свыше миллиона яиц, а нередко они делают это по несколько раз за сезон. Самцы значительно мельче самок, но запасов энергии им вполне хватает на выработку достаточного числа мужских гамет – весьма легковесных по сравнению с богатой жирами и энергозатратной в производстве яйцеклеткой. При этом у них в организме остаются еще и резервы питательных веществ для продолжения роста. Следовательно, протандрия тут вполне целесообразна, поскольку позволяет самым крупным самцам устриц^{110} перенаправить энергию на репродукцию по женской схеме, и в выигрыше от этого оказываются все.

Размер имеет большое значение, но не он один обусловливает необходимость в перемене пола. Важную роль играют и социально‑демографические факторы. Говоря словами доктора Джулианы Хардинг, специалиста по двустворчатым моллюскам из университета Костал Каролина, «какой смысл метать мужские гаметы, если кругом одни самцы?». И следующая логическая итерация: «Зачем менять пол самому, если его только что сменил твой сосед?» Хардинг объясняет, что устрицы улавливают биохимические сигналы, исходящие от соседей, определяют, в каком соотношении окружены самцами и самками, и просчитывают, не пора ли и нужно ли вообще менять пол: «На конечный продукт влияют как размер, так и социальные сигналы».

Физически смена пола начинается сразу после выметывания молок и опустошения гонад. Но в отличие от многих других последовательных гермафродитов, способных перескочить из женского состояния в мужское или наоборот за считанные дни, устрицам с этим делом приходится изрядно повозиться. Хардинг проводит следующую аналогию: «Тут как при поэтапном выводе из эксплуатации одной технологической линии и параллельном запуске и отладке другой с тщательными приемочными испытаниями нового оборудования перед окончательным списанием в утиль старого. С эволюционной точки зрения важно ведь всегда быть в состоянии произвести не одни, так другие гаметы, чтобы не упустить возможности внести вклад в пополнение будущих поколений». По этой же причине устрицы отличаются еще и постоянным «подтеканием» спермы или яиц в перерывах между нерестовыми выбросами на протяжении всего сезона размножения.

На индивидуальном уровне смена пола происходит не у всех устриц. У некоторых видов, в частности, часть самцов рождается с ориентацией на смену пола на женский через несколько лет, а другая часть изначально настроена оставаться самцами до конца жизни. Похоже, такая дифференциация путей индивидуального развития заложена у них на генетическом уровне^{111}, хотя влияние окружения и сказывается на сроках перерождения в самок у тех, кто на это запрограммирован. У тихоокеанской устрицы Crassostrea gigas, к примеру, самцы с сочетанием хромосом MF в генотипе (аналог гетерогаметного сочетания XY у мужчины) – истинные самцы и к перемене пола не способны, а вот устрицы с сочетанием FF (аналог сочетания XX у женщин) являются протандриями – рождаются самцами, а через год, два или более могут сменить пол на женский. Никаких строгих временны_́х рамок для смены пола их генетической природой не установлено. Всё определяется сочетанием двух факторов – возраста и внешних условий: при дефиците питания или иных жестко неблагоприятных обстоятельствах смена пола у индивидуума может откладываться и откладываться. С другой стороны, депопуляция самок, например в результате распространения какой‑то болезни или массовой добычи человеком, может запустить механизм превращения самца в самку раньше обычного^{112}, дабы новые самки успевали выметать хоть несколько партий икры, прежде чем их скосит болезнь или срубят на салаты. И подобная вариативность в перемене пола – лишь один из примеров фундаментального влияния внешних факторов на половую жизнь морской фауны.

Трансформация самца в самку – вершина айсберга разнообразных подводных изменений пола. На порядок чаще встречается (по крайней мере среди морских рыб) стратегия последовательного достижения и закрепления сексуально‑репродуктивных успехов особи, следующей по предначертанному природой жизненному маршруту из самок в самцы, – ведь именно такой путь является идеальным для стайных рыб, нуждающихся в сильных и умудренных опытом вожаках косяков.

 

     БУДУЩИЕ СУЛТАНЫ ГАРЕМОВ И КОРОЛИ НЕДВИЖИМОСТИ: СПЕЦИФИКА ПРОТОГИНИИ         

Для представителей видов, где сексуальный успех самца подразумевает господство над самками и/или территорией, размер и сила – главный козырь. Не обладая массивной тушей, практически невозможно отстаивать от посягательств соперников и внешних врагов ни собранный вокруг себя косяк самок, ни первоклассное место для спаривания, на которое эти самки так охотно клюют. При подобных системах выстраивания отношений между полами особи выгодно поначалу достичь женской половой зрелости, поупражняться несколько лет в спаривании с доминантным самцом, а затем, набрав достаточно веса, силы и опыта, сменить пол, обернуться дюжим великаном‑силачом и на правах неотразимого альфа‑самца начать иметь всех самок в стае. Такова в общих чертах стратегия протогинии – последовательного гермафродитизма у особей, рождающихся самками, а со временем превращающихся в самцов. Время для перемены пола должно выбираться предельно расчетливо. Ведь с рыбы‑претендента на роль доминантного самца спрос особый, и любая ошибка для нее/него чревата. Для начала самке нужно в полной мере изучить все повадки и линии поведения (взгляды и убеждения оставим под вопросом) успешного самца, необходимые для обеспечения его конкурентоспособности на фоне других самцов и привлекательности для самок. А затем самке предстоит понести немалые энергозатраты на формирование в своем организме новых, мужских, репродуктивных органов и демонтаж старых, женских. Но как женской особи подгадать время для решительного нырка в омут трансформации с выныриванием на мужской стороне?

У большинства видов процесс смены пола начинается с завладения лакомым участком подводной земельной собственности^{113}.

Самцы, способные успешно охранять первоклассные территории, отбоя от самок не знают – те сами к ним тянутся. Мы уже видели это на примерах самцов, соблазняющих прекрасно расположенными и обустроенными гнездами для кладки яиц. Другие категории «элитной недвижимости», на которые приманиваются самки, – места с изобилием пищи или идеальными условиями для свободного выметывания икры в воду. В любом случае нужен, с поправкой на специфику вида, эквивалент благополучного и уютного семейного очага в окружении дружелюбных соседей.

Одним из примеров такого подхода служат губаны‑чистильщики (Labroides). Представители этого рода семейства губановых имеют типичную сигарообразную форму, размер не больше ладони (из‑за чего их часто называют «губанчиками»), желтую окраску спереди, переходящую в голубоватую ближе к хвосту, и ярко выделенную горизонтальную черную полосу вдоль всего тела, расширяющуюся клином от мордочки к хвосту. Как нетрудно догадаться по их обиходному названию, эти рыбешки держат на рифах сеть полулегальных «чисток» для рыб покрупнее. Вокруг них образуются подобия модных салонов для местных тусовщиков и тусовщиц, только вместо парикмахерских услуг и депиляции там предлагают очистку от паразитов. Рыбе, желающей пройти такое обслуживание, достаточно подплыть к подобному придорожному рифовому сервису и зависнуть в нужной позе, пошевеливая плавниками и открыв рот. Губанчики тут же примутся за работу и тщательно выклюют всех паразитов, все мертвые и поврежденные чешуйки с тела рыбы‑клиента. И эти пункты чистки располагают всех посетителей к соблюдению полнейшего нейтралитета, так что крошечные чистильщики безбоязненно заплывают даже в самую пасть к крупным хищникам наподобие каменного окуня. И как в приятном и привычном салоне красоты, что по соседству, постоянные клиенты не просто лояльны, а прямо‑таки привязаны к нему – и посещают чистильщиков ежедневно.

Так что если вы – самец‑чистильщик, сумевший открыть салон на самом рыбном месте рифа и способный защитить свой бизнес и сплотившийся вокруг вас дружный коллектив чистильщиц, считайте, что вы в игре. Самки‑губанчики будут так и виться вокруг, обслуживая и вас наравне с клиентами. У этого рода принято, чтобы наложницы хранили верность султану гарема до последнего… Но не станет султана (попадется на удочку или просто смотается куда‑то), гарем и без него не разбежится. Старшей жене на превращение в нового султана требуется… не более часа ^{114} после исчезновения предшественника.

А вы как думали? Верность верностью, но тут не до сантиментов!

А теперь вот просто представьте на секундочку, как живется чистильщику‑самцу… Нет, понятно, любвеобильных самок у него полный гарем. Но как его оставить? Ни праздников тебе, ни выходных… Либо берешь всех наложниц с собой, либо по возвращении поймешь, что значит «поднял хвост – место занято». Вернулся домой, а там недавно еще покорная и услужливая старшая жена обернулась коварным донжуаном, да и соблазнила в новом мужском обличии прочих бывших верных жен. И теперь она – султан, у нее твой бывший гарем, а сам ты никто и звать тебя никак.

Природа всё‑таки милосердна: несколько часов отлучки самцу губана‑чистильщика она отпускает без последствий, поскольку за это время крупнейшая из его самок успевает разве только раскатать губы и начать по‑рыбьи неслышно покрикивать на младших жен, но с возвращением законного властелина тут же приутихает и даже виду не подает, что порывалась было тут воцариться на его месте в его отсутствие.

Для самки же, которой реально пора заступать на пост самца, главным приоритетом является присмотр за гаремом, дабы будущие жены не расплылись кто куда, пока она только готовится к исполнению султанской миссии. На выращивание физиологически полнофункциональных мужских органов, как ни крути, уходит две‑три недели, но всё это время перерождающаяся в доминантного самца особь ведет себя уже стопроцентно по‑мужски – и тем самым понуждает остальных самок в стае продолжать вырабатывать яйцеклетки. Таким образом, по завершении процесса смены пола на физиологическом уровне новый самец может сразу же приступить к делу. Понятно к какому, главное, что уловка сработала. Самки помельче даже и почувствовать не успели, что их теперь имеет кто‑то другой, – не настолько уж они и разборчивы, эти рыбы. Инстинкт диктует им одно: спаривайся с самой крупной, сильной и доминантной особью. И вот тут‑то и вступает в дело актерская наработка – умение абсолютно достоверно сыграть роль предыдущего самца, изобразив все его особенности. Пока что, по крайней мере, всё выглядит именно так в нашем понимании.