Когда родители жестоки по отношению к самим себе

Наркомания и алкоголизм — трагедия и подрост­ков, и взрослых. Иные из этих взрослых родители. И некоторые — именно твои родители.

Мои родители были небольшими пьяницами. Отец время от времени прикладывался к пивку, но я никогда в жизни не видел его пьяным. (Хотя мне казалось забавным хоть раз посмотреть, как он тогда будет себя вести!) Мать иногда выпивала стакан вина за обедом — мы называли ее “пьянчужкой”. На вечерин­ках они весь вечер блуждали среди гостей с одним-единственным коктейлем, и в этом смысле и я, и мои единокровные получили от родителей весьма положи­тельный урок — за что им честь и хвала.

Если у тебя самого есть проблемы с алкоголем и наркотиками, ты, по крайней мере, можешь рассчиты­вать на помощь родителей. Но, когда родители хле­щут без остановки или колются, тут дети практически бессильны. Дети могут даже и не знать, что у кого-то из родителей есть эта проблема: 40 процентов детей алкоголиков утверждают, что лет до 18—19, а то и двадцати с лишним они и не понимали, что родители закладывают по-черному. (Мне кажется, что в боль­шинстве случаев такие люди просто не решаются при­знаться себе в очевидном.)

Алкоголизм — болезнь, которая поражает всю семью, пусть даже в семье только один алкоголик. Важно, чтобы ты был хорошо осведомлен обо всем, что касается этой болезни. Но еще важнее — осознать свою реакцию на родительские пьянки. В США есть организация, объединяющая тех взрослых и детей, которые живут в семьях, где есть алкоголики. Эта организация опубликовала много всякой литературы, в ней говорится о чувствах, которые ты чаще всего испытываешь, если кто-то из твоих родителей — алкаш.

Во-первых, у тебя есть идея-фикс — ты мечтаешь найти способы, которые могут заставить родителя “завязать”. В школе мысль твоя блуждает по одному и тому же пути — от классной доски до папашиного алкоголизма. (Мы чаще говорим об отцах, но ведь хватает и матерей-алкоголичек!) Что же с ним делать? Может, припрятать бутылку? Но это не помогает, потому что пьяница просто купит другую.

Второй момент: ты стараешься скрыть трагедию, врешь друзьям, которые спрашивают — а чего это твой отец дрыхнет до трех часов дня? “Ну, он поет по ночам в рок-н-ролльной группе”, — отчаянно залива­ешь ты, потому что папаша действительно приперся домой поздновато, при этом еле стоял на ногах. В конце концов, ты стараешься сделать так, чтобы дру­зья вообще не приходили к вам в дом. Ты чувствуешь себя униженным, оскорбленным. Давай-ка взглянем правде в лицо: такой отец или мать — не подарок, даже если и протрезвеют на время. Ты испуган еще и потому, что знаешь: алкоголизм — смертельная бо­лезнь, продолжительность жизни алкоголиков на две­надцать лет меньше, чем у непьющих. Ты боишься за отца, а папаша преспокойненько продолжает пить!

Третье: ты полон злобы, ты бесишься всякий раз, когда папаша клянется “завязать”, потому что ты уже понял: его обещания так же пусты, как и его бутылка. Ты в ярости, когда узнаешь, что старика опять выки­нули с работы из-за пьянства. Ты начинаешь думать:

что же это за отец такой?

Четвертое: ты так отчаянно хочешь, чтобы пробле­ма исчезла сама собой, что веришь всему, что соврет отец, — своего рода “страусиная политика”. “Я пере­стал пить, детка, — говорит он. — Действительно перестал”, и ты веришь ему, хотя в глубине души понимаешь, что он лжет. Если после такого заявления отец в течение нескольких дней или даже нескольких недель трезв как стеклышко, ты вздыхаешь с облегче­нием: ну вот, все в порядке! Хотя все далеко не в порядке, и ты это прекрасно знаешь.

Наиболее серьезная проблема — чувство вины: в глубине души ты убежден в том, что это ты виноват, что отец твой — пьяница. Вот если б ты вел себя получше, учился получше, был посимпатичнее — ты и сам не знаешь, в чем еще ты мог бы быть лучше, - тогда отец не был бы алкоголиком. (Все правильно. А если б у меня было три колеса, я был бы трехколесным велосипедом.) Такое ложное чувство вины — невыно­симая ноша для любого человека.