Глава 25. Рождественские подарки

Часть 3

– Это бесполезно, Джордж. Я прошел много миль от леса до этих полей. Она может быть, где угодно. В песке! В кустах! Даже в речке, из которой я пил! Скоро стемнеет, и мы точно её не найдем. Поехали домой, а? Я так уста-ал...
– Уильям, ваша тетя будет очень...
– Недовольна? А мне всё равно! Это всего лишь...
– Всего лишь фамильная драгоценность, которая столетиями передавалась из поколения в поколение в семье Эндри? Всего лишь память о ваших предках? Символ клана, во главе которого...
– Ой! Ну, прости! Прости, что для меня это всего лишь кусочек металла, украшенный камешками! Мне всё равно, чем закалывать плед. Булавка обычная ничем не хуже. Да, тетушка огорчится, но что поделаешь? Мне вообще незачем было национальный костюм надевать! Ты хоть понимаешь, что я в нём похож на инопланетянина?
– Простите?
– А что? Нормально, по-твоему, я выгляжу? Мальчик в юбке, играющий на пузыре с трубками... С луны свалился, вот уж точно! А-а, забудь. Ты не поймешь.
– Что произошло, Уильям? Вы... кого-то встретили?
– Ага. Маленькую плачущую девочку под деревом на холме. Не волнуйся! Мальчик в юбке – то еще зрелище... Она больше не плачет. Я надеюсь.
– Говорите, маленькая девочка... Совсем одна? В той стороне? За Южным полем? Уильям, а брошь была при вас, когда вы оставили эту... Юную леди?
– Нет... Не помню. Какая разница? Я там уже искал. Ой, ну, брось, Джорж! Ты бы тоже не прошел мимо плачущего ребенка! Волноваться не о чем. Даже если она обо мне расскажет кому-нибудь, это будет странная история о пришельце с пузырем.
– Уильям, за Южным полем не так много мест, где маленькая девочка могла бы жить. Скорее всего она из сиротского приюта. Я ничего не утверждаю, но... Вероятно, вы не нашли брошь там, где обронили, поскольку девочка взяла её после вашего ухода.
– Зачем? Разве девочки такое носят? Хотя... Может быть, ты и прав! Я же ушел, как только убедился, что она в порядке. Очень быстро. Исчезающий пришелец с луны, неплохо звучит, как думаешь?
– Уильям...
– Ладно, допустим, та малышка нашла брошь, но как бы она мне её вернула? Инопланетянина с пузырем след простыл! Стих в туманной дали скрип улиток... Не обращай внимания. Ты не поймешь. А что это еще за "сиротский приют" такой? Сирота – это же... Когда родителей нет? Значит, получается... дом для таких, как я?
– Нет, Уильям... Не совсем.

Джордж объяснил, что такое сиротский приют. Он избегал таких слов, как "искушение" и "присвоила", ни в чем не упрекал девочку, которая в жизни своей не видела  таких драгоценностей. Однако его воспитанник должен был получить урок, чтобы впредь не терять ценные вещи. Не всем можно верить. Даже дети грешат, если приходит нужда, их воспитанию не уделяется время, а иной раз потому, что взрослые подают плохой пример.

 

Уильям слушал его молча. Солнце садилось за Южным полем, там, где жили сироты – такие же, как он сам, только с большим количеством причин, чтобы плакать. Тоном, не терпящим возражений, как истинный глава клана, он сказал своему наставнику: "Едем".

 

Джордж кивнул, понимая, что мальчик вынес из этой истории более ценный урок. Мир полон несправедливости и печали, поэтому так важно помнить, что подлинное сокровище в нём – не драгоценности вовсе, а доброе слово, которое может осушить слезы и вызвать улыбку ребенка. Еще ценней совершить доброе дело, помочь нуждающимся, подать достойным пример. Совсем не странно, что об этом задумался мистер Леган, вечно не успевающий уделить время воспитанию своих детей. Ведь за потерю фамильной драгоценности будущий глава клана Эндри в его присутствии отвечал.

Старинная золотая брошка вернулась к Уильяму через много лет. Он держал её на ладони, наблюдая за отблескам огня на крыльях орла – символа клана, во главе которого он встал сегодня. Та девочка выросла и, смущаясь, призналась, что в её глазах он был сказочным Принцем с холма. Он не мог удержаться от улыбки, вспоминая об этом: "О, Кенди, уж лучше бы я был пришельцем". Он думал о мире, в котором люди лгут и присваивают чужое, и жалел, что не может унестись к звездам. Только брошка его и утешала.

 

Ведь Джордж ошибся.

В курительную комнату вошла та, которой он всегда мог доверять.

Наконец-то вдвоем, предоставленные в эту рождественскую ночь сами себе – "Принц с холма" и "та девочка". Оба верили, что желания других важнее, чем их собственные. Оба не раз жертвовали своими интересами, мечтами, тем, что дорого, а подчас и тем, без чего жизнь теряла смысл. Альберт выбрал долг перед людьми сознательно. Кенди просто не знала границ в своей доброте. В тихой, радостной встрече сквозила печаль невысказанного. Он не любил виски, не увлекался скачками, был ярым противником лисьей охоты и плохо переносил табачный дым. И все же он был в этой комнате, созданной для распития алкоголя, курения сигар и бесед на подобные темы – скоро ему придется проводить здесь многие часы.

 

А она вошла в неё, думая, что собирается его спасти.

 

"Я должна уйти ради тебя", – подумала Кенди с тем особым воодушевлением, в котором горечь мешалась с высоким, отрадным чувством самоотдачи. Она улыбнулась Альберту, сражаясь со слезами. Он улыбнулся в ответ: "Ты не должна ради меня оставаться".

 

Давние друзья понимали друг друга без слов.

 

Кенди беспомощно развела руками над своим разорванным бальным платьем. Альберт тихим смехом ответил на её виноватый взгляд. Ведь его собственная прическа была в беспорядке, рубашка – слишком вольно расстегнута, костюм – помят. Он подвинулся, освобождая для неё место рядом с собой перед камином. Кенди счастлива была совершенно забыть о своем облике и манерах и усесться прямо на пол.

– Ну, дела... – вздохнула она и принялась загибать пальчики. – Бросила вас на балу, обманула полицию, заявилась в самое непристойное для леди место, какое только вообразить можно, с тетушкой поругалась, с Элизой вообще подралась... Не кажется ли вам, что глава клана Эндри теперь просто обязан меня хорошенько отчитать?

– Даже не знаю, Кенди... Спрошу его, когда встречу!

Вместе они, как ветер и солнечный свет, шутя обходят преграды.

– Вам нужно быть тверже, мистер Альберт! А не то своенравные девицы, вроде меня, избалуются и сядут вам на шею.

– А как тебе идея: всех своенравных – на далекий остров? Пусть годик другой там посидят и подумают о своем поведении.

– Уже лучше! Хочу предложить первого кандидата на островную ссылку. Догадываетесь кого? Он заставил меня так волноваться, а сам... Ух! Даже не знаю, чего мне сейчас хочется больше, защитить его или поколотить.

– Прости, Кенди. Твои  волнения и на моей совести. Мне докладывали, что Нил попал в неприятности. До сих пор точно неизвестно, что за люди ему угрожали, и чего от них можно ожидать. Я  был спокоен, зная, что Нил в укрытии. За ним приглядывал надежный человек.  О том, что тебя в известность не поставят, я признаться, не подумал. Можно ли говорить о помиловании с учетом того, что мы с Нилом заботились о твоей безопасности?

Кенди с грустью улыбнулась.

– Для ваших доверенных лиц я – фарфоровая кукла, да? Драгоценная, хрупкая и пустоголовая. Наряды и балы должны заботить меня. От серьезных проблем и трудностей куклу следует ограждать... Простите... Я не сержусь на вас. Только на себя. Я бросилась на помощь Нилу, думая, что его судьба никого не волнует. Надо было больше вам доверять... Но что же теперь будет? Выходит, я только хуже сделала? Нил вышел из секретного укрытия... Если бандиты узнают, что он не исчез из города, то снова попытаются напасть?!

– Тише, тише! Спокойно, Кенди. Тюрьма – самое безопасное место для Нила сейчас.

– Ох... Об этом я не подумала, – Кенди покачала головой. – Надо будет извиниться перед тетушкой Элрой. Я так разозлилась, когда она отказалась возвращать Нила домой... Но ведь он вернется, правда?

– Если захочет, – Альберт внимательно посмотрел на неё.

– Конечно, захочет! Ведь вы – его семья. Я три месяца не навещала дом Пони. Так соскучилась...

Альберт заставил себя улыбнуться.

– Мадам Элрой обещала отпустить меня ненадолго... – Кенди сохраняла беззаботный тон, но тяжелый вздох вырвался сам собой, –.если я буду посещать уроки танцев. Но потом я сама же все откладывала и откладывала. Вначале хотела помочь госпиталю. Благотворительность – занятие не из легких, должна признать. Потом Нил пропал.

– Но теперь ты можешь уехать, – легко подхватил Альберт, отводя взгляд, – представляю, как обрадуется мисс Пони. И дети... Уверен, они тоже по тебе соскучились. Хочешь сделать им рождественский подарок, Кенди?

– Вы просто мысли мои читаете, мистер Альберт!

– А потом... В Нью-Йорк?

Она помедлила с ответом.

– Да. В Нью-Йорк.

Их взгляды встретились.

– Но вряд ли надолго... Судя по тому, как трудно мне дается учеба! Сколько в мире болезней – это ужас... Все названия, все симптомы, все методы лечения надо выучить... Голова кругом идет. А знаете, кто с самого начала был не в восторге от моей идеи стать врачом? Доктор Мартин! Он отправил меня в медицинский колледж здесь, в Чикаго, чтобы я своими глазами увидела, что мне предстоит. Среди будущих студентов гораздо больше девушек, чем я думала, но они так перепугались в анатомичке, бедные. Некоторым стало дурно! Нас привели на вскрытие, чтобы показать женщину, которая умерла, потому что врач неверное лечение назначил. Как страшно стало при мысли, что я вот так же глупо так ошибусь! Не хочется потом жалеть, что даже не попробовала, но, кажется, для такой ответственной работы у меня ни смелости, ни ума.

Альберт нежно взял её за руку.

– Знаешь, для девушки, которая побывала на вскрытии, но испугалась лишь того, что может совершить ошибку, ты к себе слишком строга. Но я должен спросить тебя...

Сердце Кенди замерло, когда он  умолк и отвел взгляд. "Почему – Нью-Йорк?" Боже, у неё было столько хороших ответов, чтобы оправдать решение учиться на врача в Нью-Йорке, но сейчас она не могла вспомнить ни одного... Потому что не умела лгать Альберту. Она уставилась на свою руку в его руке, с волнением спрашивая себя, а дружеский ли это жест? Если он попросит её остаться в Чикаго, что она скажет? Если он...

– Как поживает доктор Мартин? Прогнозы врачей были не слишком утешительными, когда я уезжал.

Кенди беззвучно выдохнула. "Какая же я дура..." Она сжала его руку.

– Приготовьтесь услышать большую новость, мистер Альберт... Наш безнадежный больной... выздоровел! Я не знаю – то ли это экспериментальное лечение доктора Пирсона помогло, то ли его любовь исцелила. Послезавтра доктор Мартин женится. Считайте, что вы тоже приглашены на свадьбу. Советую отложить все дела и пойти. Жених будет очень рад, сами знаете,  и потом, невеста  его держит лучшую пекарню в городе. Пироги готовит – пальчики оближешь...

– А ты проголодалась, Кенди? – Альберт отпустил её руку, чтобы взять тарелку с подноса, стоящего на кофейном столике. – Тетушка ворчала, что ты ничего не ела за ужином... Может, сейчас не откажешься от рождественского гуся? Я попросил принести для тебя пару крылышек.

– О! Спасибо! Спасибо, мистер Альберт! – она в самом деле сильно проголодалась.

– Постараюсь не пропустить эту свадьбу, – с улыбкой наблюдая за тем, как она расправляется с крылышком без ножа и вилки, он уже по ней скучал. – Я рассказывал тебе, как получил первый опыт ветеринара? Пес нашего садовника отравился. Я слышал, что в таких случаях собаке надо дать раствор поваренной соли. Было страшно, я не знал, сколько нужно соли, и вообще не был уверен, что не сделаю хуже. Но кроме меня бедняге некому было помочь. Нужна одна столовая ложка соли на стакан воды. Теперь я знаю. Ты тоже со временем многое узнаешь. Но даже самые лучшие учителя не смогут подготовить тебя ко всему. Как ты и сказала, в мире много болезней. Именно поэтому так важна твоя работа. Не бойся ошибиться в будущем. Думай о том, что знания и опыт, которые ты получаешь, могут пригодиться, чтобы помочь кому-то. Значит, твоя подготовка к поступлению в любом случае даром не пройдет.

Когда он говорил, Кенди верила. Всему. Само его присутствие дарило ей чудесную уверенность, что все будет хорошо.

 

Если бы она только знала... Невозможно отправить на далекий остров всех тех, кто создает проблемы. На самом деле, лучшим выходом было бы отправиться туда самому. Альберт немало времени провел, обучаясь искусству убеждать, которое необходимо лидеру. Он смотрел на Кенди, и нежность переполняла его от мысли, что он дарит ей свободу, которой лишен сам.

Давние друзья учатся понимать друг друга без слов.

Кенди отложила тарелку и потянулась за салфеткой, лежащей на столике, через его плечо.

– Справитесь тут без меня, мистер Альберт?

– О, меня лет с пяти для этого тренировали.

Пахло от неё Рождеством, сладкой подливой, яблоками. Локоны струились по плечам в свете огня, как жидкое золото.

– Но без тебя, Кенди... – его голос чуть заметно дрогнул, – некому будет расколотить оставшиеся в доме дурацкие вазы.

– Всё шутите? – Кенди толкнула его кулачком. – А я серьезно. Мне было бы спокойнее, если бы рядом с вами оставались друзья. Конечно, есть Джордж, Арчи, тетушка...

– Думаешь, стоит выписать Пупи из Лейквуда? Она точно высшему обществу спуску не даст.

– Я думаю, – Кенди окончательно посерьезнела, – что вам с Эльвендорком надо помириться. Характер у него, конечно... Не всякий вытерпит. Но так, как он, меня здесь никто не понимал. Мне бы хотелось, чтобы рядом с вами тоже был тот, кто понимает...

Она умолкла на полуслове, видя, что Альберт хмурится, но от своей миротворческой роли не отступила. Элиза опасна, доверять ей нельзя, какие бы гарантии она ни предоставила. Но если Эльвендорк встанет на сторону Альберта, это всё равно, что армия скунсов. Армия скунсов-переростков, вооруженных сарказмом и булавами.

Кенди невольно улыбнулась.

– Если это не секрет, почему вы опекали его? Из-за матери? Потому что она ваша кузина?

– Из-за матери, – кивнул Альберт, его взгляд, будто что-то искал в огне, уголки губ опустились, и Кенди, сама о том не подозревая, увидела, как рушится выстроенная за долгие годы стена молчания. – Но больше из-за сестры. Она его очень любила.

– Да? – в представлениях Кенди о мистере Альберте все перевернулось с ног на голову, и не скрывая удивления, она спросила. – А вы что, с ней тоже знакомы?

– Прости... Что? – деревянным голосом откликнулся Альберт, глядя на девушку так, словно она нечто крайне бестактное ему только что заявила.

– Ну, я... – Кенди неуверенно улыбнулась. – Может, я ошибаюсь. Но, по-моему, она очень любит Эльвендорка до сих пор. Хотя по ней и не скажешь... Так, вы знакомы?

– С кем? – теперь Альберт выглядел встревоженным.

Так мало понимания между ними не было никогда.

– С мисс Пирсон, – осторожно ответила Кенди, а потом нахмурилась. – Подождите, но если она сестра Эльвендорка, значит, и вам тоже родственница? Или я чего-то не...

Альберт отрывисто вздохнул.

– Кенди! О ком ты сейчас говоришь?!

"Никто не должен узнать, что у Эльвендорка Хайверхилла есть сестра..."

 

Кенди вспомнила, что обещала молчать, и заколебалась. Но это же был мистер Альберт... Если ему нельзя доверить секрет, то кому вообще можно?

– Помните доктора Пирсона? Вы договаривались о том, что он будет лечением доктора Мартина заниматься? У него недавно гостила племянница из Нью-Йорка. Доктор пригласил меня к чаю. Там был Эльвендорк. Он сказал, что племянница доктора – его сестра. Зовут её Молли. Мистер Альберт, что с вами такое? Вы побледнели! Вам плохо? Я сейчас...

– Кенди, стой.

Она так и замерла с кувшином и стаканом в руках.

– Эта... Эта женщина... Племянница доктора... У неё... Рыжие волосы? А глаза? Глаза голубые?

Кенди просто кивала, всей душой желая, чтобы мистер Альберт перестал выглядеть так, словно вот-вот сознание потеряет.

– Не может быть, – он затряс головой. – Что... Нет... Кенди, как бы ты её описала? В трех словах. Не раздумывая. Скажи!

Кенди подняла глаза к потолку.

– М-м... Рыжая... Колючая... Язва...

Шло время, а мистер Альберт все смотрел на неё невидящим взглядом, оцепенев, и лишь по его учащенному дыханию и бледному, как мел, лицу она могла догадаться о его мыслях. Кенди чувствовала себя так, словно у её пациента приступ, а она стоит, как дура, с этим кувшином, и не знает, чем помочь.

– Вы её знаете, эту Молли? – спросила она с невольной досадой.

Рыжая, колючая язва, которой Терри доверил её памятный подарок, конечно, вызывала некоторое раздражение, но Кенди ровно относилась к мисс Пирсон. Ради доктора Пирсона и Эльвендорка Кенди даже готова была эту женщину полюбить... Пока она каким-то образом не привела в такое плачевное состояние её любимого мистера Альберта.

Он ответил едва слышно:

– Если Молли – та, о ком я думаю, то... Нет. Похоже, я совсем её не знаю.

Кенди не разобрала, что он пробормотал перед уходом. Что-то золотистое и блестящее бросилось ей в глаза. Она подняла с ковра фамильную драгоценность семьи Эндри.

– Мистер Альберт, подождите! Вы опять потеряли... – никто не ответил ей в пустом коридоре, –... свою брошь.

 

Часть 4.

Марта была убеждена, что приличные люди по ночам в гости не ходят, но дверь все-таки открыла. В конце концов, в этом доме она сама была в гостях... А хозяйка уже должна была вернуться. Еда стынет. Мало ли что случилось?

Марта открыла, думая, что уж она-то не попадется в ловушку: "Вам скучно? Позвольте вас развлечь." Нет, сэр, даже не надейтесь.
– Что ты здесь делаешь? К невесте своей иди! – окинув сэра Хайверхилла сердитым взглядом, она с подозрением уставилась на огромный мешок, лежащий у его ног.
– Подарок для твоей хозяйки! – весело объявил юноша.
У Марты было много разных возражений, но высказать их она не успела. "Подарок" громко икнул и начал заваливаться на бок.
– Ой, Батюшки... Мистер Леган! – она схватилась за сердце. – Ранен?
– Не-ет, – сэр Хайверхилл легонько пнул "подарок" мыском сапога. – Пьян.
Всплеснув руками, Марта наклонилась к юноше, тот снова икнул и замычал с выражением муки и протеста, пряча лицо в ладонях.
– Помоги мне перенеси его на диван! – скомандовала она, беря юношу под руки. – Что с ним случилось?
– Бог его знает... – сэр Хайверхилл со вздохом взялся за ноги. – Говорят, сильный испуг избавляет от икоты. А у этого наоборот всё... Перепугался и начал икать. Много жидкости выпил... тоже, как видишь, не помогло.
– А что это была за жидкость, скажи на милость? – Марта поправила подушку под головой несчастного мистера Легана, который, как ей было известно, пострадал за правое дело. Она сурово воззрилась на сэра Хайверхилла. – Кто его избил?
– Ну... – сэр Хайверхилл мило улыбнулся, опустившись в кресло, – я оставил тот синяк, что под правым глазом. А за левый в ответе лошадь. Он сам виноват. Мы дали ему виски, потому что другой жидкости не было... И, кстати, здравствуй, дуэнья. Как поживаешь?
Марта оглядела лежащего на диване юношу. Грязного, потрепанного, пьяного, икающего, с двумя фонарями и ссадиной в уголке рта, но... живого.
– То-то Кенди обрадуется! – вздох облегчения вырвался у неё.
– Знаю! – сэр Хайверхилл самодовольно усмехнулся. – Будет выхаживать его, как больного котенка. Только предупреди её, что в библиотеке он водился с кошечками, от которых мог подцепить блох. Она поймет.
– Не нравишься мне ты... и твои намеки, – Марта решила, что мистер Леган еще немного потерпит без стакана воды. – Нечего тебе здесь делать в такое время. Уходи.
– Хорошо выглядишь, – сэр Хайверхилл поудобнее устроился в кресле. – Похудела?
– Да, – Марта оправила складки на юбке, – присесть некогда на новой работе, старая одежда висит, как на вешалке, вот только новое платье купила... Но ты всё равно уходи!
– На улице так холодно... и темно... По-моему, я заслужил чашечку чая. М-м... А чем так вкусно пахнет? Ты испекла те самые булочки, да?
– Кенди вечно с этих приемов приходит голодная... – Марта покачала головой. – Ну ты и подлиза! Ладно, выпьешь одну чашку, расскажешь, что стряслось с мистером Леганом, но потом, уж будь любезен, уходи. Сам знаешь, добром твои  визиты  не кончаются.
– Не томи, – этот нахал еще и подмигнул ей, – я слышу запах корицы.
Марта, ворча, удалилась на кухню.

Сэр Хайверхилл окинул скучающим взглядом икающего Нила, встал и прошелся по комнате. Её запах, её вещи... Маленькая ёлка, украшенная разноцветными ленточками, звездочками из фольги и конфетами. Как тут не поддаться сентиментальному настроению? Сэр Хайверхилл начал мурлыкать под нос полузабытый рождественский гимн. А потом, словно гром среди ясного неба, раздался резкий, дребезжащий звук. Брови сэра Хайверхилла взлетели вверх. С тем же неодобрением, с которым Марта открывала ему дверь, он поднес к уху телефонный рожок.
– Алло?
–...
– Алло? Кто это? Вы смотрели на время? Что за наглость!
Сэр Хайверхилл повесил рожок на рычаг и сказал себе, что это может быть кто угодно. Он вернулся в гостиную, где его ждали горячие булочки, чашка превосходного чая, не самая плохая компания, ёлка и запахи Рождества, но настроение петь пропало.

***

Сюзанна оглядела свое отражение в зеркале и пригубила шампанского. Шум вечеринки приглушали двери, но ритмы этой новомодной музыки вызывали желание танцевать. Зеркало показывало ей, что юноша в вечернем костюме неподвижно стоит у столика с телефоном.
– Что такое, Терри? Вы уже поговорили? Так быстро?
Она подошла и, не задумываясь, смахнула с его плеча конфетти. Наверное, это нехорошо, что такие жесты вошли у неё в привычку, но она просто не могла перестать любоваться Терри в этот вечер. Они были слегка пьяны, веселы и совсем не важно, что она выбрала это серебристое платье, поскольку в нём роскошно смотрится рядом с ним. Важно – почему он смотрит на телефон так, словно не знает, что с ним делать, хотя минуту назад всё казалось предельно ясным. Она сама сказала ему: "Позвони!"
– Там какой-то...
По его лицу всё было понятно.
– Может, ты ошибся номером?
– Нет... – казалось, он надевает  еще одну карнавальную маску. – Я уже звонил по этому номеру. Девушка, горничная, наверное, сказала, что она вернется поздно... Шампанское еще осталось?
Сюзанна спрятала улыбку, протягивая ему бокал. Она бы пустилась в пляс, если бы могла.
Вот так рождественский подарок... Кенди себе кого-то нашла.