Руфь как образец благочестивой женщины в Иудаизме и у ранних отцов Церкви.

Итак, рассмотрев канонический, языковой, идеологический (богословский), жанровый аспекты книги, можем перейти к знакомству с тем, как воспринимали образ язычницы Руфи в иудаизме. Затем бегло ознакомимся с раннехристианской традицией его толкования. Следует сразу же оговориться, что в большей мере мы сосредоточимся на наследии раввинов, а не отцов Церкви, поскольку в иудаизме этому женскому образу исконно отводится особое место. Тем не менее, обе традиции во многом схожи в понимании образа Руфи как образца женственности и благочестия.

I. Руфь как образец благочестивой женщины в Иудаизме

В иудаизме книга Руфь занимает особое место не только потому, что ее главные героини – женщины, но еще и потому, что она затрагивает важный социально-религиозный вопрос: почему стало возможно, что в общество Израиля вошла язычница из народа Моава, с которым, по Закону Моисееву, израильтянам строго-настрого запрещалось сообщаться, в том числе - заключать брачные союзы [26]? Кроме того, с самого начала повествования книги, еще до описания факта ее вхождения в народ Божий, Руфь представлена образцово-показательно: и характером, и поведением. Для раввинов дело осложнялось вот чем: вставала острая необходимость не только объяснить обстоятельства обращения этой женщины в иудаизм, но еще и обосновать ее роль в последующей истории народа Божьего (ведь от нее берет свое начало династия Давида и Мессии Израиля [27]). Мудрецы в своих писаниях затрагивают ряд событий из жизни Руфи, а также особенности ее личности для того, чтобы указать на женские добродетели, которые действительно достойны подражания со стороны всех остальных еврейских женщин. 

I.1. Тема любви и верности

Мидраш «Рут Рабба» (гомилетический сборник на книгу Руфь)[28], рассматривая главную тему книги Руфь, дает явные намеки на то, что в ней «нет вопросов ритуальной нечистоты или нет вопросов ритуальной чистоты, нет запретов и нет разрешений, и написана она для того лишь, чтобы научить тебя, сколь велика награда теми, кто творит милость»[29]. Такая позиция зиждется на утверждении, что ключевым понятием (т.н. «техническим термином») для данной книги является евр. חֶסֶד   [ хесед ]. В Синодальном Переводе (далее - СП) оно обычно передано как «милость», однако, его можно перевести также как «доброта», «верность», «любовь», «верная любовь»[30]. Катарина Дооб Сакенфельд отмечает, что в еврейском языке «хесед – «сильное» понятие. Оно отсылает к заботе и беспокойству о другом человеке, с которым находишься во взаимоотношениях. Забота эта особенным образом проявляется в действиях, направленных на спасение другого человека из ситуации крайней нужды и в обстоятельствах, когда только избавитель в состоянии предпринять необходимое»[31].

Термин хесед является системообразующим элементом книги Руфь и встречается в ее тексте трижды:

(а) в начале, когда Ноеминь обращается к своим снохам, решившим следовать за ней в Вифлеем, со словами: «… пойдите, возвратитесь каждая в дом матери своей; да сотворит ГОСПОДЬ с вами милость, как вы поступали с умершими и со мною»! (1:8 – СП);

(б) в середине, когда Ноеминь снова обращается к Руфи, добывшей еду на поле Вооза: «благословен он от ГОСПОДА за то, что не лишил милости своей ни живых, ни мертвых! И сказала ей Ноеминь: человек этот близок к нам; он из наших родственников» (2:20 – СП);

(в) в конце, когда Вооз хвалит Руфь за то, что она пришла искать помощи у него, а не у кого-то другого: «… благословенна ты от ГОСПОДА, дочь моя! это последнее твое доброе дело [в МТ – חַסְדֵּךְ - «твоя милость»] сделала ты еще лучше прежнего, что ты не пошла искать молодых людей, ни бедных, ни богатых» (3:10 - СП).

Каждый из главных героев книги, так или иначе, проявляет это качество по отношению к другим. Раввины отмечают изобилие «доброты» (ХЕСЕД) в действиях героев, когда ее проявляют больше, чем достаточно. Одно дело - благотворить тому, кто заслуживает этого. Другое дело - благотворить человеку, не имеющему права от тебя этого требовать[32]. Кроме того, доброта Руфи заключалась еще и в том, что она так же, как прародитель Израильского народа Авраам (происходивший из языческой среды), покидает свою родину, дом, родителей и направляется к чужому народу, который, как ей было известно, не примет ее из-за языческого происхождения[33].