Взгляд Цицерона на XII таблиц

 «Циркулировали в списках во время Цицерона заучивались детьми наизусть.»^[145]

 ««как необходимую песнь» и этому благоприятствовал особый ритмический строй текста Законов.»^[146]

«По словам Цицерона, «для всякого, кто ищет основ и источников права, одна небольшая книжица Двенадцати таблиц весом своего авторитета и объемом пользы превосходит все библиотеки философов»^[147]

(«carmen» у Цицерона о XII таблицах).» ^[148]

«Цицерон противопоставлял текст XII таблиц «всем библиотекам». Для точности сопоставления должен говорить об этом тексте, как о рукописи. У Фойгта «XII таблиц подлинные.местами непонятны уже во 2-й половине республики» -не исключает для подлинного текста возможности быть узнанным даже в средние века, не только в эпоху возрождения, а сам по себе произволен, потому что единственное и сомнительное спорное, свидетельство в его пользу загадочная квиринальская надпись прочие тексты, приводимые Фойгтом в прим. 9 к делу не относятся. О древности обломков Одофреда, а следовательно и в пользу правдоподобности его догадки, свидетельствует, что они male scriptae, без punctus пес paragraph us in littera male scriptae обозначают техническую грубость выполнения. Памятник децемвиров невидимка его внешность можно лишь гадательно вообразить на основании косвенных намеков. Для этого нужна критика всего предания о постановке памятника, т. е. где, когда, кем воздвигнут, как выглядел.»^[149]

Памятник

«Медный памятник -конца четвертого века города -между галльским нашествием и этрусской войной.»^[150]

«У Шолля медный памятник погиб в галльском пожаре и уже никогда не возстановлен. Из-за искажения XII таблиц не подлинника нет для поверки, а только изумительна небрежность дипломатики древних. Жаловавшийся на это Цицерон не мало в нем грешен. Плебеи не хотели избрать отдаленное от ростр место. Одофреда «apud Lateranum» так неопределенны и широки, что этому не противоречат. Долго ли сохранился памятник единственно у Одофреда потому не возстановить истории «Римской Правды». Реторические обороты св. KnnpiaHa Карфагенского, Сальмана пресвитера, Сидония Аполлишция исторически не значимы и Петра де Граньона и Франциска Бальдуина. Европейских собирателей над отрывками XII таблиц алхимико-филологические опыты по»^[151]

«дробный отчет о сдаче в архив всей этой ученой трухи дал Дирксен. Что законодательство децемвиров разработано по системе во главе Пухты сомнения в критике системы Годфруа в 1823 г., т. е. до Дирксена. «Все основания Готофреда из не высказанного им, предположения что таблицы -разделы закона, не внешние только части, подобно отдельным страницам книги, а действительные систематические разряды содержания у каждой таблицы особое содержание, что таблица и текст вместе начаты и кончены. Ибо материальные таблицы считает он за одно с систематическими, хотя это б случайно при его предположении неизбежно таблицы неравны по величине, или некоторые отчасти пусты. Закон децемвиров на двенадцати таблицах как рукопись на двенадцати листах на них нет рубрик и промежутков делящих периоды или слова, что незначимо вначале как lex Galliae Cisalpinae. Таблицы -разделы ибо совпало их число и составителей»^[152]

Материал XII таблиц

«Противоречия даже относительно материала, из которого сделан. По большинству на медных таб-«^[153]

«лицах Помпоний называет их tabulae eboreae, т. е из слоновой кости. Скалигер поправил это место на tabulae roboreae к его мнению присоединился Годфруа эту поправку отверг Нибур очень категорично не убедительно. «Таблицы из слоновой кости (eboreae не roboreae) у Помпония в духе эпохи, которая не может себе представить значительное без изысканности и драгоценности материала с мыслью о диптихах из слоновой кости». Очень тонкое не убедительное замечание переправка roboreae на eboreae сделана так, как объясняет Нибур; но приписывать этот предполагаемый дурной литературный вкус Помпонию, а не его переписчику или составителям дигест никаких оснований. Мнение Нибура всецело принято Дирксеном и Швеглером. Фойгт по стопам Санио вернулся к чтению roboreae. В пользу поправки Годфруа говорят приводимые Фойгтом тексты Горация и комментарии на это Порфириона и псевдо-Акрона:»^[154]

«идущую еще от Скалигера поправку eboreae на roboreae приписал Фойгту Крюгер не понял его слов «медные таблицы принадлежат более позднему времени». На внешнюю форму фигуру памятника нет прямого указания. Читаем в источниках, что занимали двенадцать таблиц назывались законами XII таблиц, XII таблицами просто XII — «Duodecim» нет указания что памятник представлял двенадцать отдельных досок, укрепленных на виду у всех в публичном месте. Может досок шесть, но записаны с обеих сторон может один четырехгранный столб (литой или спаянной из четырех досок) может трехгранный столб. Слова Дионисия не помогают потому, что Дюнисий не видал подлинного памятника и потому, что может быть переведено и columna и tabula. Глосса Салемона Duodecim tabellae, qnibus leges a decemviris sunt inclusae, и свидетельство Дюдора не значимы в виду безграмотности первой и традиционного происхождения второго. Слова Одофреда, разобранные не дают точки опоры. Aliquid de duabus tabulis— это слова, на которых можно строить какие угодно предположения.»^[155]

«Уместилось законодательство децемвиров на столбах по Одофреда словам: et de istis duabus tabulis est aliquid apud Lateranum Roinae.»^[156]

«12 деревянных досках-таблицах.»^[157]

           «увековечение законов медными памятниками не соответствовало римским народным понятиям и потому не достигало своей цели. Законы Римлян жили в памяти народа. Принятые в современной немецкой науке воззрения не имеют надежной фактической почвы. На чем основывает Моммсен мнение, будто «все памятники международного права по римскому порядку должны письменно излагаться и публично выставлены на долгую память. Подобная выставка и при других постановлениях, которые власти находят уместным сохранить сейчас и впредь доступными всеобщему сведению: однако она юридически необходима только для международных документов постоянных содержание и форма их не составляют разницы» по более категорическому выражению, «выставка документов международных предписана. Эти утверждения не неверные для самого позднего времени несостоятельные в применении к древнейшим периодам. Правильнее выставляемое им общее положение, что «римский обычай не знает другого общего способа публикации народных постановлений, кроме ренунциации. Это можно сказать и о законах». Сооружение памятников народных решений не входит необходимым звеном в порядок издания законов, а всецело зависит от случая, усмотрения магистрата или особого постановленья сената или закона. Это свидетельствует, что такие сооружения — позднейшее нововведение, не соответствующее первоначальным обычаям.»^[158]

«Памятник -медные столбы, четырегранные колонны.»^[159]

Местонахождение XII таблиц

«у Ливия XII таблиц находились in publico у Помпония pro rostris, а по указанию Дионисия — на «площади» что одинаково может значить и in foro и in comitio. Вопрос о местонахождении XII таблиц может быть разрешен с большою достоверностью, так как источники поддаются согласованно и полному разъяснению. Швеглер обратил внимание что pro rostris у Помпония и Диодора анахронично для эпохи децемвиров. Под rostra, plurale tantum от rostrum (клюв, крюк, корабельный нос), подразумевалась расположенная на границе комиция и форума ораторская трибуна, которой, по преданию, это название присвоено с тех пор, как она украшена в 416 г. от о. г., т. е через 100 лет после децемвиров, корабельными носами захваченных консулом Мением судов Анциатов. Это мнение подтверждается источниками ошибочно, по стопам Моммсена и Гильберта, считать, что 416 год устройства этой ораторской трибуны. В пользу предположения, будто последняя тогда вновь воздвигнута, Моммсен приводит сохранившиеся у Дионисия следы того, что в древности место обращения властей к народу Волканал нет основанья заподозревать достоверность Дионисия из них не вытекает хронологическое сближение Моммзена. В пользу предположения о перестройке ростр приводит упомянутые тексты Помпония и Диодора эта попытка неудачна. Против мысли о первоначальном сооружении ростр в указанном году свидетельствует и текст Ливия, в котором сказано, что suggestum in foro constructnm только adornatum в означенное время; а существовало и раньше имея то же назначеше, что и впоследствии. Подтверждается»^[160]

           «и приводимыми Гильбертом местами Ливия и Цицерона украшение suggestum рострами не инаугурация этого возвышения; а если последнее templum, то освящение его должно произойти раньше, чем украшение. Да и выбор suggestum для укрепления на нем памятника одной из громких римских побед указывает, что ко времени этого сооружения оно уже то видное, заметное место, имевшее важное значение и привлекавшее к себе все взоры Рима, каково оно несомненно позднее по свидетельству многочисленных и недопускающих сомнения мест источников. Данные подтверждают что ростры возглавием форума. Ростры же сосредоточивали себя и его юридическую жизнь, протекавшую в равной мере in comitio и in foro, на границе которых и находились ростры по Нибуру комищй и форум «расположены на одном уровне и топографически образовывали целое, которое в обыденной речи называлось форум». Обломки неизвестного закона о взятках – lex (Acilia, Servilia, incerta) repetundarum — дважды указывают, что место приведет претором судей к присяге, т. е законом назначенное место некоторых его судебных действий, находилось pro rostris. В сохраненном Геллием отрывке Варрона выражение in rostra vocari соответствующее топографически in ius vocare и отличающееся от него юридически тем, что in rostra vocari мог магистрата через ликтора, a in ius vocare — истец ответчика. Таким образом «пред рострам» значило то же что in iure в его обыкновенном значении по толкованию Павла»^[161]

           «так как в городе это место постоянно и передвигалось только в чрезвычайных, исключительных случаях. С установленной точки зрения получаем возможность исправить искаженный текст XII таблиц. Этот передаёт автор ad Herennium и Геллий, текст. Сomitium, как название места, произошло от comitium — народное собрание, ибо на нем эти собрания происходили. XII таблиц не знают слова comitium и ставят вместо него comitiatus не могли знать слова comitium, как топографпческого термина следовательно невозможно, чтобы приведенный закон имел эту редакцию в первоначальном виде. Так как in iure — in comitio aut in foro и in comitio aut in foro — in iure, а выражение in inre децемвирально, то оно в позднейших списках XII таблиц заменено интерполящей (in comitio aut in foro). Слова in inre не являются здесь безполезным по связи текста повторением, ибо в данном законе с точностью указываются срок и место расследования судебных дел магистратами и пояснения позднейших толкователей нельзя считать излишними в виду возможности перемещения преторского трибунала.»^[162]

«неудачна проводимая Куно параллель между децемвирами и Тарквинием Гордым, — параллель, которою он хочет доказать не-традиционное, позднейшее происхождение упомянутых обвинений: на самом деле Тарквиния Ливий обвиняет в другом в единоличном решении уголовных дел. Таким образом мы признали возможным отождествить позднейшее pro rostris с древнейшим in iure, а выражение in iure в тесном смысле его топографического значения счесть равнозначащим in comitio aut in foro. Согласие всех этих выражений примиряет мнимые разноречия источников, так как ростры, находясь на границе комиция и форума, принадлежали к тому или другому в зависимости с какой стороны находился зритель или заседающий магистрат. Естественно избрать для помещения римского зерцала место римского судебного присутствия. Стало быть, если выражение pro rostris и не современно эпохе децемвиров, то свидетельства Помпония и Диодора имеют за себя величайшую внутреннюю достоверность. Сообщение о месте памятника не должно непременно идти от современников его обнародования и назначалось для позднейших потомков и, следовательно, должно сообразоваться с их топографической терминологией. Фантастичная не убедительно обоснованная с обычною самоуверенностью выдаваемая за истину, гипотеза Фойгта, будто XII таблиц первоначально выставлены in atrio Libertatis. Всего сложнее противоречия источников по вопросу о»^[163]

           «кем поставлен памятник. Приписывают децемвирам Дионисний и Помпоний, консулам Ливий и Диодор эдилам по приказу трибунов непоименованные Ливием анналисты. Согласно Дионисию децемвиры первого призыва, начертав законы по греческому праву и собственным обычаям, выставили их на десяти таблицах на рассмотрение каждому допуская поправки всех людей. Оказалось удовлетворительны созвав сенат составили о них сенатусконсульт. Собрав народ в центуриатные комиции в присутствии жрецов, и совершив обряды пустили по центуриям на голоса. По утверждении законов плебисцитом и по начертании их на медных колоннах, публично выставили на площади, выбрав самое видное место. Децемвиры второго призыва, избранные в виду неполноты законов за краткостью срока, в который составлены, написав недостающие законы на двух таблицах, присовокупили их к прежним. Согласно Помпонию децемвиры, избранные для заимствования законов у греческих государств и для обоснования государства на законах, написав их на деревянных таблицах,»^[164]

           «расположили ростр, чтобы легче знакомиться. Они заметили, что кое чего недостает этим первым законам; потому на следующий год прибавили две получили свое название законы XII таблиц. Некоторые передали, что руководитель децемвиров в их издании Гермодор из Эфеса, находившийся в Италии в изгнании. По Ливию, децемвиры первого призыва работали над составлением законов. При самом сильном ожидании граждан, изготовив десять таблиц, созвали народ на сходку предложили читать законы; они насколько хватило ума у десяти человек, всех уравняли в правах; но больше могут умы и советы многих; так пускай обдумают каждую частность, потом обсудят в прениях и перед всеми изложат, какие в чем излишки или недостатки; римский народ получит законы, которые скорее смогут быть сочтены изданными им чем внесенными на утверждение общего согласия. Оказалось, что законы достаточно соображены с суждениями граждан о каждой главе, через центуриатные комиции проведены законы десяти таблиц. Затем распространяется молва, что не хватает двух таблиц, с присоединением которых мог бы завершиться свод всего римского права. Слух причина избрания децемвиров второго призыва. Прошла большая часть года и две таблицы законов прибавлены так что ничего больше не оставалось бы делать, если бы и эти законы проведены в центуриатных собраниях. О комициях помина нет. Когда децемвиры свергнуты и консулам пришлось отправиться в поход, они выставили на форум «XII таблиц», начертав их на меди. Не-«^[165]

           «которые пишут, что дело выполнено эдилами по указу трибунов. По Диoдopу в Риме избраны децемвиры закончили свои законы; децемвиры вторые не смогли закончить своих законов вследствие вызванного ими возмущения, и приостановившиеся законодательные работы закончены только при консулах Валерии и Горации. Потому что из двенадцати таблиц окончено десять остальные прибавили консулы. Двенадцать медных таблиц укрепили на расположенных близ курий рострах. От рассказа Цицерона сохранилось начало выбраны децемвиры для написания законов. Написав десять таблиц, провели на следующий год других децемвиров, о совести и правосудии которых иная слава. Эти остались и на следующий год, прибавив две таблицы пристрастных законов утвердили, чтобы брачное право не плебеям относительно патрициев. Первые децемвиры успели обнародовать, согласно Помпонию на деревянных досках, и провести законодательным путем десять таблиц согласно Дюнисию вслед затем нанести их на медь и выставить близ ростр. Вторые децемвиры (по Помпонию те же первые) прибавили две таблицы, согласно Дионию также немедленно обнародовав их на меди, как они сделали с первыми десятью по завершению законодательных работ, начертали все составленное ими уложение на медном памятнике. Ливий оставляет невыясненным кто вторые таблицы проведены в центуриатных комициях, а Диодор говорит сделано консулами; консулам оба приписывают и сооружение медного памятника.»^[166]

           «Ливий оговаривается, что согласно другому преданию это сооружение произведено эдилами по указу трибунов. Оба писателя указывают, что на меди начертаны «так называемые» XII таблиц, т. е название происходило не от их медного тела. В основе известия Ливия, Диинисия и Диодора одна и та же традиция, которой всецело следовал Диoниcий, которую сократил дополнил из других источников, Ливий и которую в общих чертах привел Диодор. Помпоний и Цицерон пользовались другими источниками от первого из них сохранились клочки без заботы о слоге, компиляторами дигест. Почти все недостатки сохранившихся клочков его энхиридия вина не Помпония, так как нетрудно себе представить, во что могла превратиться его работа после фильтровки ее сквозь историческую сообразительность чиновников византийского законодательного приказа. Компиляторы оставили почти одни имена и заголовки очерка Помпония. В обрывках Помпония много чисто антикварных подробностей, не юридических. Постоянная категоричность и односоставность изложения свидетельствуют, что Помпоний следовал одному источнику. В основе энхиридия Помпония антикварное с оттенком юридического произведение этот источник содержателен и богат антикварно если двукратная переработка со специально юридическими целями не могла изгладить в нем его антикварного характера. В основе энхиридия произведение Варрона— libri XV de iure civili. Об этом сочинении знаем только заглавие сделавшееся достоянием науки с 1847 года, когда Ричль впервые»^[167]

«обнародовал найденный Урликсом в библиотеке сэра Филлипса сравнительный каталог произведения Варрона и Оригена. «Всего неожиданнее..говорит Ричль, встречаются пятнадцать книг de iure civili следа которых не могут обнаружить Невозможно решить понимать ius civile как римское право или как гражданское римское право; вероятнее последнее, потому что Варрон много раз касается ius publicum и ius sacrum, в другом месте одного в humanarum, другая в divinarum rerum antiqnitates стоящие к тем и другим в отношении «домашних» или «частных древностей» к древностям «публичным» или «государственным» и «богослужебным» или «церковным» книги de vita populi Romani не обнимали богатое содержание iuris civilis». Вот все прямые следствия, которые можно извлеч из небогатого открытия Урликса. Санио попытался разрешить намечаемую Ричлем для историков права задачу и проследить влияние Варроновского сочинения на Помпония, энхиридий которого считал за прямую компиляцию из de iure civili Варрона. Поднялись многочисленные и авторитетные возражения. Крюгер утверждает, что antiqnitates и ius civile Варрона «сделались основой антикварных очерков римских юристов». Я не признаю считаю возражения против Санио не убедительными. Помещение XII таблиц pro rostris, встречающееся у Помпония Диодора.расходятся в других частностях, свидетельствует, что это традиционное указание встречалось в двух неизвестных разнородных источниках, и тем обнаруживает распространенность и доброкачественность, достоверность самой»^[168]

«традиции. Roboreae tabulae Помпония свидетельствует о древнем происхождении данных его источников определенной точностью показания: roboreae, а не ligneae. Если источник Помпония отличался древностью, доброкачественностью и богатством антикварных данных, то больше оснований считать его работою Варрона, а не другим произведением современники Варрона, Цицерон в своем изложении следовавший предшествующей им обоим традиции далеко. расходится с Помпонием. Общепринятое и издавна распространенное пренебрежительное отношение к Помпонию несправедливо. Безпристрастный вывод Дирксена «Помпоний не исторический фальсификатор не критический историк права и антикварий» применим ко всем греческим и римским авторам. Критика Дирксена построена на несостоятельных аргументах он оговорился, что «необдуманная горячность порицателей и безусловные превознесения защитнпков Помпония не давали найти лежащую в середине истину». «необдуманная горячность порицателей» особенно резка у Моммсена. Помпония называет невежественным. Это понравилось Кальбу.»^[169]

 «Наиболее резко высказанные мнентя Моммсена всегда несостоятельны.. напр, его характеристика Цицерона и особенно Катона, являющиеся неизвинительным показанием исторической правды. С Моммсеном пылает «необдуманной горячностью порицателя», Шолль. Наша руководящая нить доныне не отмеченное с должною подробностью обстоятельство, что обнародование текста XII таблиц и сооружение медного памятника не совпадают по времени и различны. Во всех источниках предание с особенной подробностью останавливается на ходе законодательных работ и сперва описывает торжественную промульгацию закона — первый проект — на деревянных досках; затем внесение его на первое чтение в сенат, на второе чтение в центуриатные комищи и увековеченье принятого текста медным памятником. Таков действительный порядок издания законов в первое время республики, и применение его к кодификации децемвиров не отступ ление; но памяти народной дороги и важны даже мельчайшие подробности составления уложения. Опубликование двукратное, а в промежутке обсуждение и утверждение законов»^[170]

«Предание не говорит как давали децемвиры народу отчет в своих занятиях.»^[171]

«сперва promulgatio, т. е. сообщениe народу содержания закона его инициаторами на частных сходках и тут же его обсуждение присутствуюицими при участии в прениях предлагающего закон. Если можем принять лишь для позднейшей эпохи в полной его силе категорическое утверждение Моммсена и Крюгера, будто промульгация всегда письменно то это мнение применимо по прямым указаниям источников, объему кодификации, к XII таблиц предложенных письменно как всякий магистратский эдикт написанными на выбеленных деревянных досках, размещенных pro rostris. Досок двенадцать обнародованы постепенно.»^[172]

«древнейшие медные памятники законов касались законов плебейских или изданных в пользу плебеев. В числе таких XII таблиц символ их торжества и свободы ценою борьбы насильно вырванная у патрициев политическая тайна. Само собою поэтому не от патрициев могла исходить мысль увековечить роскошным памятником торжество плебеев на счет плебеев их волей произведено это сооружение. Естественно плебеи, прежде, чем забираться со своими скульптурными демонстрациями к Ромулу и Рему, постарались выставить на глазах у патрициев памятник своей более близкой и существенной претензии перед трибуналом патрицианского судьи мстительно установить начертанное на страх его произволу и злоупотреблениям»^[173]

           «зерцало. Торжественно публиковать утвержденные законы даже в поздней республике иногда значило учинить демонстрацию, порою даже чисто личную напр, заклятый враг Цицерона Клодт укрепил in curiae poste главу направленного против Цицерона закона. Едва ли плебеи ограничились XII таблицами с тою же целью и по тем же побуждениям увековечены медными памятниками и другие leges sacratae, завоеванные плебеями. Увековечивать компромиссы свойственно тем, кто их добился, а не тем, кто на них должен пойти главнейшиe законы сословно компромиссные увековечены медными памятниками; а стало быть, инициатива этих сооружений -плебеев. международным характером сословных компромиссов объяснимы медные памятники договоров, считающиеся, по недостоверным показаниям традиции международными. Плебейским-же демонстративным значением сооружения медных памятников законам объяснимо порицаемое Цицероном всеобщее пренебрежение к этим памятникам. Патриции не могли склоняться к их рассмотрению и изучению, а плебеи едва ли пользовались с мнемоническими целями публичным текстом законов, и без того известных каждому мальчишке. Описываемые сооружения относятся не к эпохе борьбы плебеев за существование, а ко времени честолюбивых политических притязаний окрепшего и усилившегося сословия, едва ли настолько для него существенных и важных, как первоначальные сословные законы. Первая эпоха сравнима с политическим разливом Рима вторая плебейский потоп, поглощающий и растворяющий в себе вековые патрицианские традиции. Медные плебейские таблицы, подобно громоздящимся во время половодья льдинам, сокрушали своим неустанным напором»^[174]

«последние твердыни патрищанской старины. Что их сооружение относится к этой второй эпохе свидетельствует дороговизна таких памятников. Их материал медь, т. е. единственный монетный металл Рима до пятого века города, ибо по Плинию серебро впервые начали в Риме чеканить с 485 г. от о. г., а так как чеканка денег не новость для римлян, то обращение серебра в слитках могло лишь немногим предшествовать его чеканке. Требующий большой технической умелости для сооружения памятник, не говоря о более раннем времени, не мог воздвигнуться при децемвирах, когда только что введена чеканка медной монеты первобытной и крайне грубой. Впоследствии медь утратила древнюю ценность и обнародование на меди стало обычным даже для вновь издаваемых законов по смягчению и сглажению розни сословий, перестало быть специально плебейским делом и начало практиковаться всеми магистратами и даже сенатомъ. Древнейшая — и, стало быть (согласно только что сказанному), преимущественно плебейская — форма таких памятников columnae, медные столбы, а позднейшая вначале преимущественно патрицианская — форма tabulae, медныя доски заменившие деревянные. Сolumnae вышли из употребления и tabulae стали единственною формой. Упоминаемая Плинием columnarnm celebratio -награда только плебеям, консулам Менш и Дуилпо и «начальнику урожая» Мииуцию. Медный памятник децемвирального уложения - первая попытка сооруже-«^[175]

«Заподозревают Вико, Бонами, Гиббон достоверность свидетельства Ливия, Дионисия Галикарнаского и Помпония о посылке депутации в Грецию. Римский»^[176]

«народ усваивал все, что находил полезным для себя. Неправдоподобно, что народное собрание одобрило законы, перенесенные в Рим из чужой страны. Этого не говорят Ливий Дионисий Цицерон Тацит. Слова их истолкованы многими в смысле, что децемвиры импортировали иноземное право. В анналах истории достоверно засвидетельствовано только факт предварительного ознакомления децемвирами с греческими законами. Напрасно искать в них даже слабых намеков на то, что у факта этого равное значение, напр., с заимствованием средневековыми немецкими городами —одним у другого — полных кодексов. В распространении такого взгляда повинны позднейшие писатели отмечая сходство, игнорировавшие различие сравниваемых кодексов. Словесно выражая обычаи, нормировавшие житейские отношения римлян, XII таб -не начальный пункт в первом возрасте права, о котором <до истории доходит обыкновенно лишь невнятный гул», но и не очень отдаленным от него. Составлены когда многие юридические формы, в особенности обязательственного права, едва зарождаются. Полнота и удовлетворительная для раннего кодекса систематичность и ясность изложения не скроют того, что XII таб. не продукт тонкого юридического анализа, а непосредственное проявление римского гения (Ср. Мэн, Древнее право, 12—15)»^[177]

«ния в этом роде: я имею в виду предание об экспедиции в Грецию для ознакомления с кодификационными работами. Достоверность этого предания заподозрена на заре исторической критики Вико сомневался в его правдоподобности до последнего времени вопрос этот не исчерпан, так как непрерывно являлись сторонники положительного отрицательного решения. Эта неустойчивость выводов объяснима тем, что узкий и второстепенный вопросец об экспедиции очень тесно связан с вопросом шире и существеннее — о влиянии иноземных законодательств на XII таблиц самое заезженное в истории римского права, так как возможность, характер и признаки взаимного влияния законодательств не выяснены, даже не намечены. Подавляющее большинство утверждает, что иностранное влияло на децемвиров доказывают ссылками на древних и собственными дополнительными к цитируемым текстам комментариями. Этот взгляд держится только если рассматривать как одно целое все, переплетающиеся в данном общем вопросе, вопросы частные. Внутренних поводов к предположению подобного влияния нет. Мысль «искать в греках правды» не римская даже в позднейшую империю, когда заимствования из Греции разъедали все тело римской жизни, юриспруденция не затронута ими. Заимствования в дигестах немногочислены и так переработаны на римский лад, что сохранили одни чуждые названия. Во всех отрывках XII таблиц нет этимологически заимствованного слова учреждения бытового понятия не дышавшее бы римскою стариной. «Разве не сенат, вос-«^[178]

«клицает Куно старался не допускать чужеземных обычаев?». Заимствования децемвиров оказались бы единственными в своем роде у римлянъ. Какие римские законы до исхода республики не из окружающей жизни, а со стороны? Если целые столетия до и после децемвиров протекали без тени иноземного влияния, то доверять позднейшей басни о том, что оно? Законодательство децемвиров преследовало исключительно кодификационные цели общепринятая много обсуждавшаяся, особенно со Нибура, гипотеза о реформенном будто бы, характере их уложения всецело основанная на формальном предании отвергаю. Если не формальные свидетельства источников нет мысли о влиянии греческих законов на составителей XII таблиц. Так как эта мысль общепринята, а предание об экспедиции тесно связано с предметом нашего исследования мы решили подвергнуть подробному пересмотру весь вопрос о греческом влиянии не стремясь к монографической полноте преследуя только внутреннюю цельность изложения нашей мысли. Это тем более возможно, что в отношении многих частностей могли ограничиться ссылкою на брошюру Штейнгаузена. Ознакомился, когда работу закончил счел необходимым переделать многие частности своих мнений, сохранив места, в которых независимо от Б1тейнгаузена, высказал однородные взгляды. Тщательно отметил свои разногласия с ее автором и обсудил его взгляды, с которыми невозможно согласиться»^[179]

«тексты законов Солона в Древней Греции и XII таблиц написаны с широким использованием метода сравнительного правоведения.» ^[180]

Название

«У Ливия «XII таблиц» -лишь название. 12 таблиц -постепенное название от рукописи децемвиров таблиц не равен объем.»^[181]

«XII tabulae, а не leges XII tabularum или lex XII tabularum как «10 том» без свода законов. В разговоре Duodecim, XII -обычный литературный способ цитирования. У Фойгта lex XII по Фесту и Гаю и leges XII по Фесту. Но у Феста 1. XII 1 -вставка писца, предполагавшего, что»^[182]

«XII -12-я книга; во втором -обрывок где пробел обычно заполняют правдиво не решая что надо точку меж legibus и XII ибо leges XII значило б двенадцать законов, против Феста цитат XII таблиц как XII (duodecim).

У Гая пропуск tabularum после lege XII, так что вставка в авторитетнее изданиях Крюгера-Студемунда и Гушке. Где lex или leges XII tabularum lex очень часто не часть названия законов децемвиров, а его постанов»^[183]

           «лению. В дигестах, у Гая и Ульпиана в множестве мест leх относится к отдельной норме у Гая и в дигестах lex XII tabularum -все законодательство. По всеобщей распространенности их действительного названия такой способ цитирования позднейший плеоназм. Lex или leges -не цитата XII таблиц, а на законы. Вставку пытались сохранить; но вычеркнули, как «удвоение» писца (Герц) или искаженную глоссу (несостоятельно) -у Шолля «без доверия» ибо неправдиво «когда уже столько раз предшествовало в этой главе Геллия упоминание закона, выставлять такое заглавие. Аргумент превратный, опора на ту предпо»^[184]

           «сылку, что «Si in ius vocat» -XII таблиц, как целое. Но у XII таблиц название или lex, leges, leges decemvirales. Значит если не заглавие всего уложения и не нормы то рубрика главы закона абзаца у Цицерона выписав начальные две нормы такой рубрики -не начало 10 таблицы, о которой он. У Цицерона Евинт Туллий (брат) просит его подробней изложить ему и Аттику, прежде «народных законов» о «небесном» законе -у Шелля Цицерона Si in ius vocat не заглавия а отрывок закона, чтоб знать, о каком законе но не безосновательно что они в начале закона но всякий другой отрывок равно мог б стоять на их месте.»^[185]

«сличая место Цицерона с.. упомянутым наизусть учили XII таблиц значит «Si in ius vocat» atque alias eiusmodi leges nomiuare=leges XII tabularum nominare, а не leges XII tabularum et alias nominare ибо и eiusmodi и hoc iussum ас vetitum. Рубрика закона -задача урока. По заглавию цитировали рубрики таблиц -leges и нормы. in secunda tabula secunda lege у Феста -вторая рубрика второй таблицы -особо не значимо.»^[186]

           Юридическая техника

И на той же странице:

«Шолля доказательство обломками закона Kopнeлия о двадцати квесторах и Pyбpиeвым о Цизальпийской Галлии -о ремесленных приемах резчиков, не способах изложения законодателей. Таблицы в рукописях отмечены цифрами. Таблица из leges не нумерованные и рубрики -логические комки близких содержанием норм.»^[187]

Структура XII таблиц

Надо бы оптимизировать рассказ о содержании конкретных таблиц.

 «запечатлены в двух (трех?) медных многогранных колонн, выставленных на римском форуме. О вызове в суд (Табл. I), О вершении исков (Табл. II), О долговом рабстве (Табл. III), О порядке манципации при сделках (Табл. IV)»^[188] («Положения об отцовской власти»^[189])

 «О завещании и семейных делах (Табл. V), О пользовании земельным участком (Табл. VI), О воровстве (Табл. VII), О личном оскорблении-обиде (Табл. VIII), Об уголовных наказаниях (Табл. IX), О порядке похорон и церемоний (Табл. X), О публичных делах в городе (Табл. XI), О неиспрашивании привилегий (Табл. XII).* Многие правоположения древних законов малопонятны уже в век Цицерона, но охватили все важнейшие сферы юридической практики.»^[190]

«XII таблиц изложены по схеме: правила судопроизводства, долговое право, отношения внутри семьи, права собственников, сделки купли-продажи, наказания за преступления.»^[191]

           «Предположив, что Гай следовал порядку таблиц, каждую книгу комментария посвящая двум таблицам: на таблицах I и II о гражданском процессе, на III производство против несостоятельного должника, на IV – об отцовской власти, на V и VI – опека, наследование и собственность, на VII и VIII – обязательственные отношения, на IX и X – jus publicum и sacrum и на XI и XII – дополнения»^[192]

           «но общий обычай древних при начертании на досках писать сплошь до конца, переходя на другую не по содержанию.»^[193]

           «Кюк обособил элементы критики Пухты не достаточно ясно. «попыток Годфруа-Дирксена и Фойгта возстановить начальную систему XII таблиц не могу придерживаться. Даже в первый век империи резчики, начиная главу, очень мало заботились уместить ли целую на одной таблице перенося на следующую таблицу таблицы Сальпензы и Малакки -примеры о постановлений логическом порядке по Гортынскому закону меньше всего заботились». Если каждая таблица не глава закона -невозможно б цитировать по таблицам отдельныхе постановления XII таблиц когда их знали только по рукописям. У Дионисия о выделе сына троекратной продажей»^[194]