И) ответствен за всё происходящее вокруг него.

8. Почему, растворяя свою жизнь в обществе и в истории, невозмож-
Цчхвободиться от ее экзистенциальных проблем?

9. Как вы понимаете тезис экзистенциализма о том, что каждый из
I безысходно одинок? В традиционном ли смысле употребляется здесь

; одиночества?

10. Прочитайте следующее рассуждение известного представителя
экзистенциализма Альбера Камю: «Есть лишь одна по-настоящему се­
рьезная философская проблема — проблема самоубийства. Решить, стоит
или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, — значит ответить на фунда­
ментальный вопрос философии. Всё остальное — имеет ли мир три изме­
рения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категория­
ми — второстепенно... Как определить большую неотложность одного
вопроса в сравнении с другим? Судить можно по действиям, которые сле­
дуют за решением. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь умирал за онто­
логический аргумент. Галилей отдавал должное научной истине, но с нео­
бычайной легкостью от нее отрекся, как только она стала опасной для его
жизни. В каком-то смысле он был прав. Такая истина не стоила костра.
Земля ли вертится вокруг Солнца, Солнце ли вокруг Земли — не всё ли
равно? Словом, вопрос этот пустой. И в то же время я вижу, как умирает
множество людей, ибо, по их мнению, жизнь не стоит того, чтобы ее про­
жить... Поэтому вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из
всех вопросов». Каким образом предлагает Камю пересмотреть все вопро­
сы, проблемы и идеи традиционной (старой, предшествующей) филосо­
фии? Согласны ли вы с тем, что в подавляющем большинстве ее проблемы
были, по сути, «пустыми»? Разделяете ли вы тезис о том, что подлинные
философские вопросы всегда экзистенциальны (посвящены коренным
проблемам человеческого существования)?

11. Сейчас слово «экзистенциализм» стало очень модным и часто упо­
требляется по поводу и без повода. Подумайте, какие вопросы и проблемы
можно назвать экзистенциальными? Приведите примеры кинофильмов
или произведении художественной литературы, в которых затрагиваются
экзистенциальные проблемы.

ГЛАВА VIII

Русская философия

8.1. Особенности русской философии

Как уже говорилось, философия — это прежде всего ее ория, где мы находим основные философские («веч-г») вопросы, проблемы и сюжеты, узкие тропинки и ши-{жие дороги ищущего человеческого ума, мысли, которые ей совокупности и являются не чем иным, как специ-вкой формой духовной культуры человечества — фи­зией. В этой книге кратко освещается история миро-г философии начиная с религиозно-философских учений евнего Востока и заканчивая современными философ-

[ идеями.

Как вы заметили, до сих пор речь шла только о зару-шой философии, причем в основном о западной. И это ihbo: ведь философия, по общему признанию, эво-эционируя от мифологии и религиозно-философских ений Востока, в своем полном и завершенном виде поя-нась в Древней Греции — колыбели западноевропейской низации. Превратившись в мировое явление, она за-атила собой все народы и континенты, не миновав и наше тество. Была ли в России философия? Конечно же, была гь. Только русская философия значительно отличается ¹ западной. О ее особенностях, течениях и наиболее выда­йся представителях пойдет речь в этой главе. По мнению исследователя русской философии |А. Левицкого, «древняя Русь не знала ни богословия, ни

философии...» До XVIII века философские идеи на Руси либо присутствовали в чисто религиозной оболочке, либо проявлялись в искусстве (не случайно древнерусскую ико­нопись часто называют «умозрением в красках»). Преподавание философии в Русском государстве началось лишь в конце-XVII века в первом высшем учебном заведе­нии страны — Славяно-греко-латинской академии.

XVIII век, начавшийся с реформ Петра I, часто имену­ют «веком ученичества» русской философии, веком, когда в России начинает складываться самостоятельное фило­софское мышление, появляются основные философские понятия, начинается обособление философии от религии. В это время зрелые, опирающиеся на вековые традиции философские учения Запада — сначала идеи французских просветителей, а затем и представителей немецкой класси­ческой философии, с которыми мы уже знакомы, — с жа­ром воспринимались и усваивались на российской почве. Однако это отнюдь не означает, что русская философия (как это нередко утверждают) не имеет самостоятельной ценности, своеобразия и значения. При всей важности за­падных влияний и при всем многообразии различных рус­ских философов и течений мысли, можно указать на неко­торые общие черты, в целом характерные именно для рус­ской философии.

В первую очередь бросается в глаза публицистичность, острая полемичность сочинений русских мыслителей, их нелюбовь к чистой теории и отвлеченным, оторванным от, жизни проблемам. Не случайно даже знаменитый русский философ Владимир Соловьев написал работу с характер­ным названием: «Критика отвлеченных начал», а извест­ный философ А. Ф. Лосев говорил: «Русская философия остро недолюбливает... логические,-построения как тако­вые, причем эта нелюбовь очень часто превращается в пря­мую и острейшую ненависть ко всякому отвлеченному по­строению и к самой тенденции отвлеченно мыслить...» Поэтому не удивительно, что функции философии в России

i брала на себя художественная литература. Это очень ю обозначил Евгений Евтушенко, сказав, что «поэт в сии — больше, чем поэт». И в XIX веке — веке высо-1шего расцвета русской литературы — философские ей зачастую высказывались не профессорами в привыч-[ форме трактатов и лекций, но прозаиками и поэтами в?ме романов, поэм и стихотворений. С этой первой особенностью русской философии тесно гаа и вто рая — ее повышенное внимание к моральным, орическим, социальным вопросам, связанным с живым конкретным человеком и смыслом его жизни в мирозда-: и обществе. Поэтому не удивительно, что если публи-1ка и художественная литература часто решали фило-ские проблемы, то от философии, в свою очередь, жда-[ непосредственного руководства практической жизнью. Можно сказать, что русская философия не была фило-[шей в к лассическо м, западноевропейском[^мыслё~этото эва. Вспомним, в начале этой книги речь шла о том, что тософия является специфической формой духовной ьтуры, наряду с другими ее формами — искусством, ре-аей и наукой, но не сводится ни к одной из них, отлича-. особенными, только ей присущими чертами. Так вот, сская философия не была совершенно независимым, от-гьным, специфическим видом духовной деятельности,, напротив, являясь не просто тесно связанной с други-ее видами — искусством, религией, наукой, была как в них растворена, в то время как последние в России ш весьма философичны. В силу этих особенностей рус-эй философии и существует мнение о том, будто бы ее во-s не было. Ее самобытный характер никак не дает основа-[ для такого утверждения. Ведь если нечто проявляется «ой-то особенной, специфической форме, то это не ачает, что его вообще нетлБолее того, может быть, пу-тстичность, художественность, религиозность, соци-юсть, приближенность русской философии к человеку жизни делают ее не в меньшей, а в большей степени

философией, которая, как мы помним, есть не что иное, как любовь к мудрости. И наконец, в каком случае нам бо­лее захочется задуматься и найти истину: когда мы читаем какой-нибудь сложный философский трактат, где через слово надо заглядывать в толковый словарь, или когда фи­лософские проблемы и вопросы разворачиваются перед нами, через образы героев художественного произведе­ния?..

Итак, по общему признанию, развитие самобытной и зрелой русской философской мысли началось в XIX веке, когда усвоившие достижения западной философии, дума­ющие и европейски образованные русские люди — пред­ставители дворянства, оторванного в результате петров­ских реформ от основной массы населения и народной культуры, — с особенной остротой и силой поставили во­прос о месте России в истории мировой цивилизации, об ее культурном своеобразии и историческом предназначении.

Вопросы и задания

1. Как вы думаете, почему самостоятельная философия возникла в
России лишь в XIX веке?

2. Каковы основные особенности русской философии?

3. В России функции философов часто брали на себя писатели и пу­
блицисты. Попытайтесь привести примеры зарубежных прозаиков, поэ­
тов, драматургов, чьи произведения в художественной форме выразили те
или иные философские идеи.

■ ' ' ■ /

8.2. П. Я. Чаадаев, славянофилы и запад­ники об историческом пути России

Появление самостоятельной и оригинальной философ­ской мысли в России приходится на 30-е годы XIX века — мрачную эпоху реакционного правления Николая I. Это царствование было ознаменовано расправой над декабри­стами, господством в обществе жандармов и чиновников,

гениями на вольную мысль (так, в это время даже было ещено преподавание философии'в русских универси-с, поскольку, по словам царского министра просвеще-«польза от философии не доказана, а вред от нее воз-ен»). Вта эпоха — время страшной коррупции и звер-вго крепостнического произвола, эпоха расцвета казен-> патриотизма, когда повсеместно пропагандировалась стная теория «официальной народности», теория на-энальной исключительности и имперского превосход-. России. Наиболее концентрированно этот, как его на-1и, «квасной» патриотизм, выразил не кто иной, как жандармов А. X. Бенкендорф, в следующих вырази-1ьных словах: «Прошедшее России было удивительно, ^настоящее более чем великолепно, что же касается ее бу-jero, то оно лучше всего, что может нарисовать себе са-! смелое воображение». Однако 30-е годы — это, по выражению А. И. Герцена, емя наружного рабства и внутреннего освобождения», вмя, когда в маленьких дружеских кружках, в студенче-аудиториях и в нескольких московских салонах ки-ia интенсивная духовная жизнь, неприглаженно стави-нсь вопросы о смысле русской истории и о реальном вкла-(России в мировую культуру.

На широкое публичное обсуждение эти вопросы решил-вынести Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856), своео-зный и глубокий мыслитель, друг декабристов и шна. Именно ему поэт посвятил ряд стихотворений, в юм из которых восторженно охарактеризовал аева:

Он вышней волею небес

Рожден в оковах службы царской.

Он в Риме был бы Брут, в Афинах — Периклес,

А здесь он — офицер гусарский.

В 1830-е годы, впрочем, Чаадаев уже давно оставил эвы службы царской». Еще раньше, в начале 1820-х го-

Щ

 

дов, именно он, вероятно, послужил прототипом образа Чацкого в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». В 183-6 г. Чаадаев опубликовал в журнале «Телескоп» статью под названием «Философическое письмо» (всего этих «пи­сем» было восемь, однако семь последующих так и не уви­дели тогда своего читателя), в которой остро и резко поста­вил вопросы о том, что такое Россия и что такое подлинная любовь к родине.

Выход в свет чаадаевской статьи А. И. Герцен на­звал «выстрелом пушки в ночи», а ее написание — «подвигом честного человека». Публикация первого «Философического письма» имела вполне предсказуемые в николаевскую эпоху последствия: журнал «Телескоп» был закрыт, его издатель отправлен в ссылку, а Чаадаева пове­лением царя объявили сумасшедшим. (Так судьбу Чацкого неожиданно повторил тот, кто, возможно, был его прототи­пом). На мыслителя сразу же обрушился шквал клеветы, угроз и обвинений. Что же произвело столь сильное впечат­ление? Какие мысли Чаадаева вызвали такое раздражение царских властей и повергли в шок всю читающую публи­ку?

Вот что пишет Чаадаев о России: «Прошлое Ррссии— ' пусто, настоящее — невыносимо, а будущего у нее — нет». «Мы — пробел в нравственном миропорядке», «враждеб­ный всякому истинному прогрессу», и раз уж Бог создал Россию, то как пример того, чего не должно быть, — «что­бы преподать миру какой-нибудь важный урок». «Присмотритесь хорошенько, и вы увидите, что каждый важный факт нашей истории был нам навязан, каждая но­вая идея почти всегда была заимствована». Если на като­лическом Западе Чаадаев находит динамизм и единство исторического процесса, то для России, усвоившей право­славный вариант христианства из Византии, а потому ока­завшейся на задворках христианского мира и надолго очу­тившейся под монгольским игом, по мнению мыслителя, характерны замкнутость, невежество, пассивность, раб-

э. Чаадаев выступил за сближение России с Европой на»ве универсальной идеи христианства. ^ Как уже было сказано, «Философическое письмо» ева вызвало бешеное озлобление среди читающей пу-а. По словам современника, все говорили про «чаада-кую статью», и «чаадаевскую историю» — чиновники, рыни, священники — «все соединились в одном общем не проклятия и презрения человеку, дерзнувшему корбить^Россию». По поводу этих негодующих отзывов сьма верно и точно выразился выдающийся литератур-: критик В. Г. Белинский: «Что за обидчивость такая! аи бьют— не обижаемся, в Сибирь посылают — не аемся, а тут Чаадаев, видите, задел народную честь — s смей: говорить речь — дерзость, лакей никогда не дол­ен говорить!»

П. Я. Чаадаев, которому запретили выходить из дому, глибо публиковать, и, публично объявив «помешан-I», начали его насильственно «лечить» (как известно, в: в. в СССР инакомыслящих также неоднократно объяв-t безумными и принудительно сажали не в тюрьму, а в киатрические больницы), с мужественным достойн­ом выносил свое одиночество. Вскоре он, объясняя свою цию, написал работу под названием «Апология сумас-iero», в которой официальному патриотизму — слепо-^г и самодовольному восхищению государством — проти-поставил новое понимание любви к Родине — честное, |рькое, самокритичное. В «Апологии» он писал: «Я нахо- у, что человек может быть полезен своей стране только в [ случае, если ясно видит ее; я думаю, что время слепых бленностей прошло, что теперь мы прежде всего обяза-родине истиной». «Прекрасная вещь— любовь к честву, но есть еще нечто более прекрасное — это лю-к Истине... Я не научился любить свою родину с за-лми глазами, с преклоненной головой, с запертыми тами».

«Философическое письмо» Чаадаева стало прологом кого спора о прошлом, настоящем и будущем России,

о ее месте в семье европейских народов* о русском народе и
его роли в мировой истории, об истинной и ложной любви к
родине. Чаадаев прочно зафиксировал в национальном са­
мосознании факт экономической, социальной, политиче­
ской и культурной отсталости России — и от этого факта
нельзя было просто так отмахнуться. (Можно сравнить его
с мальчиком из сказки Андерсена, решившим сказать при­
народно шокирующую истину: «А король-то голый!»).
Однако парадоксальным образом произведение, прозву­
чавшее как надгробное слово России и русской культуре,
одновременно явилось началом пробуждения русского са­
мосознания. Поставленные Чаадаевым вопросы требовали
ответа. Выступление мыслителя, вызвавшего на себя огонь
правительственных репрессий и общественного негодова­
ния, стимулировало философскую дискуссию, в которой
оформились две крайние позиции, сторонники которых
вошли в историю под именами славянофилов и западни­
ков..,

Славянофилами стали называть группу мыслите­лей, литераторов и публицистов, наиболее яркими фигура­ми среди которых были А. С. Хомяков, братья П. В. и И. В. Киреевские и братья И. С. и К. С. Аксаковы. Вопреки мнению Чаадаева, славянофилы утверждали, что нет како­го-то единого, универсального, общечеловеческого пути развития, а каждый народ живет своей особой жизнью, имеет свой особый «народный дух». Выступая против ка­зенного патриотизма, против крепостного права, самодер­жавной бюрократии, в защиту достоинства личности, сла­вянофилы тем не менее говорили о чувстве национальной гордости за Россию. Они остро осознавали разрыв интелли­генции с народом и стремились вернуться к «почве», отка­заться от слепого подражания Западу. И всё это не было только декларациями — славянофилы внесли огромный вклад в изучение самобытной народной русской культуры: братья Аксаковы занимались основательным изучением статистики, А. С. Хомяков стал первым русским светским

ргословом, славянофил А. Н. Афанасьев собрал и издал сские народные сказки и исследовал древнерусское язы-гво, П. В. Киреевский также собрал и опубликовал рус-; народные песни, а близкий к славянофилам В. И. Даль автором известного и доселе непревзойденного Толкового словаря живого великорусского языка».

В чем же славянофилы усматривали своеобразие и пре-(ущество России? За что они критиковали западную ци-чизацию?

Подобно Чаадаеву, славянофилы считали, что религия армирует народную культуру и определяет историю. |днако если, по Чаадаеву, католическая церковь создала товия для вызревания «социальной идеи» христианства, s русское православие замкнуто, консервативно, реакци-ю, пассивно и не влияет на общество, то, по убеждению гаофилов, напротив, католическая церковь извратила ристианство, превратив его из источника любви и свобо-в мертвый институт власти и принуждения, тогда как зославная церковь сохранила истину христианства в авоначальном, неискаженном виде. На современном 1аде, по мнению славянофилов, господствует расще-яенность, расколотость — как сознания отдельного чело-вка, так и между людьми, правят бал одиночество и кон-внция. По выражению Константина Аксакова, «на це душа убывает». Иван Киреевский обвиняет запад-культуру в отрыве просвещения умственного от про-ещения нравственного, приводящем к тому, что дости-ения человеческого ума обращаются против самого чело-ш.

Всему этому славянофилы противопоставили идею це-гного знания (истина познается не только рассудком, i и «духом в его живой цельности») и важнейший спаси-ьный принцип соборности, лежащий, по их мне-}, в основе православной веры и всей русской жизни, арность они определяли как «единство во множестве», «хоровое начало», сочетающее ценность личного и об-

о ее месте в семье европейских народов* о русском народе и
его роли в мировой истории, об истинной и ложной любви к
родине. Чаадаев прочно зафиксировал в национальном са­
мосознании факт экономической, социальной, политиче­
ской и культурной отсталости России — и от этого факта
нельзя было просто так отмахнуться. (Можно сравнить его
с мальчиком из сказки Андерсена, решившим сказать при­
народно шокирующую истину: «А король-то голый!»).
Однако парадоксальным образом произведение, прозву­
чавшее как надгробное слово России и русской культуре,
одновременно явилось началом пробуждения русского са­
мосознания. Поставленные Чаадаевым вопросы требовали
ответа. Выступление мыслителя, вызвавшего на себя огонь
правительственных репрессий и общественного негодова­
ния, стимулировало философскую дискуссию, в которой
оформились две крайние позиции, сторонники которых
вошли в историю под именами славянофилов и западни­
ков..,.' ■

С л а вянофилами стали называть группу мыслите­лей, литераторов и публицистов, наиболее яркими фигура­ми среди которых были А. С. Хомяков, братья П. В. и И. В. Киреевские и братья И. С. и К. С. Аксаковы. Вопреки мнению Чаадаева, славянофилы утверждали, что нет како­го-то единого, универсального, общечеловеческого пути развития, а каждый народ живет своей особой жизнью, имеет свой особый «народный дух». Выступая против ка­зенного патриотизма, против крепостного права, самодер­жавной бюрократии, в защиту достоинства личности, сла­вянофилы тем не менее говорили о чувстве национальной гордости за Россию. Они остро осознавали разрыв интелли­генции с народом и стремились вернуться к «почве», отка­заться от слепого подражания Западу. И всё это не было только декларациями — славянофилы внесли огромный вклад в изучение самобытной народной русской культуры: братья Аксаковы занимались основательным изучением статистики, А. С. Хомяков стал первым русским светским

ргословом, славянофил А. Н. Афанасьев собрал и издал сские народные сказки и исследовал древнерусское язы-з, П. В. Киреевский также собрал и опубликовал рус­те народные песни, а близкий к славянофилам В. И. Даль автором известного и доселе непревзойденного Толкового словаря живого великорусского языка».

В чем же славянофилы усматривали своеобразие и пре-iущество России? За что они критиковали западную ци-газацию?

Подобно Чаадаеву, славянофилы считали, что религия армирует народную культуру и определяет историю, зако если, по Чаадаеву, католическая церковь создала товия для вызревания «социальной идеи» христианства, ^русское православие замкнуто, консервативно, реакци-зо, пассивно и не влияет на общество, то, по убеждению зофилов, напротив, католическая церковь извратила ристианство, превратив его из источника любви и свобо-в мертвый институт власти и принуждения, тогда как павная церковь сохранила истину христианства в рвоначальном, неискаженном виде. На современном 1аде, по мнению славянофилов, господствует расще-яенность, расколотость — как сознания отдельного чело-так и между людьми, правят бал одиночество и кон-енция. По выражению Константина Аксакова, «на це душа убывает». Иван Киреевский обвиняет запад-культуру в отрыве просвещения умственного от про-ещения нравственного, приводящем к тому, что дости-вния человеческого ума обращаются против самого чело-

Всему этому славянофилы противопоставили идею цв­етного знания (истина познается не только рассудком, i и «духом в его живой цельности») и важнейший спаси-ьный принцип соборности, лежащий, по их мне-в основе православной веры и всей русской жизни, арность они определяли как «единство во множестве», «хоровое начало», сочетающее ценность личного и об-

щего, добровольный союз людей для совместного действия. Неразрывное единство веры и разума, мысли и чувства, единичного и всеобщего, христианства и светской культу­ры — таков высший идеал славянофилов.

Говоря о православии как соборной религии, они имели в виду не казенную церковь, ставшую после реформ Петра I всего 'лишь частью государственной машины, но — живое единство верующих. «Церковь знает братство, — утверж­дал А. С. Хомяков, — но не знает подданства... В делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть». По мнению славянофилов, в ка­толицизме единство доминирует над свободой личности, в протестантизме свобода^:— над единством, и лишь право­славие представляет собой синтез единства и свободы, т.е. основано на соборности. Таким образом, церковь не есть внешний авторитет, но есть выражение внутренней дети­ны, принимаемой человеком свободно и осознанно.

Свое социально-экономическое воплощение собор­ность, по мнению славянофилов, нашла в русской общине, в которой люди коллективно («всем миром») решают во­просы совместной жизни и труда. В то время как на Западе община давно погибла и востбржествовал дух конкуренции и эгоизма, в России общинность является, по мнению сла­вянофилов, залогом ее великого будущего.

Идеализируя Древнюю Русь, славянофилы вместе с тем ясно видели пороки современной им Российской империи. Хомякову принадлежат знаменитые поэтические строки о России, исполненные, пожалуй, не меньшей горечи и боли, чем «Философическое письмо» Чаадаева:

В судах полна неправдой черной, И игом рабства клеймена, Безбожной лести, лжи тлетворной И лени мертвой и позорной И всякой мерзости полна!

Спасение России славянофилы видели в ликвидации крепостного права, в освобождении церкви из-под ига госу-арства, в уничтожении «немецкой» бюрократии, в разви­тии самоуправления и возвращении к общинным началам веской жизни. Отрицая капитализм, парламентаризм, энституциояализм, как «западные» выдумки, славяно­филы стремились вернуться к (во многом выдуманной ими г) эпохе XVII века — времени допетровской Руси.

Славянофилам противостояла — в московских салонах на страницах изданий — другая группа мыслителей (в сновном состоявшая из ученых и профессоров — истори-ов, юристов и т.д.), получившая название западни­ков. Наиболее ярким представителем этой группы был С Н. Грановский. Западники были убеждены в общности сторического пути всех народов и считали, что Россия Должна двигаться по пути Европы, преодолевая свою от-галость. По их мнению, подлинная история России нача-ась лишь с эпохи Петра I, направившего страну на путь эпейского просвещения. Запад ассоциировался у этих ■гслителей с понятиями «прогресс», «гуманность», «сво-ода» — со всем тем, чего так не хватало в России. В отли-ie от славянофилов и Чаадаева, западники мыслили секу-аризированно, в рамках светской культуры, исходили из цеалов космополитизма (от греч. «космос» — мир + «по-*тэс» — гражданин, т.е. гражданин мира) и абсолютной аномии (независимости) личности. При всех очевидных различиях, противоположность (сежду воззрениями западников и славянофилов не стоит гать абсолютной. Примыкавший в те годы к западни-[ А. И. Герцен подчёркивал: «Наше сердце билось одно, ' головы, как у двуликого Януса, смотрели в разные сто-эны» (Янус — римский бог входа и выхода, изображался | двумя смотрящими в разные стороны лицами). Западники)-своему любили Россию, хотя и ненавидели ее недостат-а славянофилы с большим уважением относились к 1аду (так, Хомяков называл Европу «страной святых чу-

Ш

дес») и лишь подчеркивали самобытность русской, право­славной культуры, способной, однако, воспринять и луч­шие начала европейской цивилизации.

Славянофилы — люди более всех несогласные с Чаадаевым по принципиальным вопросам — одновремен­но более других симпатизировали ему как человеку. Поэт Федор Тютчев, близкий по взглядам к славянофилам, гово­рил о Чаадаеве: «Человек, с которым я больше всех спорю, это человек, которого я больше всего люблю». И западни­ки, и славянофилы относились к одной духовной среде, встречались в одних дружеских компаниях и одинаково глубоко ненавидели рабство и унижение человеческого до­стоинства со стороны николаевского режима. И те, и дру­гие бились над решением одного и того же вопроса — как преодолеть отсталость и несвободу русской жизни, но от­веты давали разные: идти общим путем с Европой, догоняя ее (западники) или же найти в самобытности, непроявлен­ности сил русского народа залог будущего величия России (славянофилы). И славянофилы, и западники создали себе своего^рода «утопии», только «утопия» славянофилов на­ходилась в русской истории (Московское царство XVII века), а «утопия» западников — на современном им Западе. При этом славянофилы, по словам философа Владимира Соловьева, сравнивали идеалы Древней Руси с фактиче­скими грехами Запада. Преимущество, конечно, остава­лось на стороне русских идеалов. Напротив, западники, критикуя Россию, сравнивали западные идеалы гуманно­сти с грешной русской действительностью, причем преи­мущество оставалось, конечно, на стороне гуманного Запада.

Спор западников и славянофилов, начавшись во второй четверти XIX века, длится и по сей день. Несколько меня­ются аргументы и суждения спорящих сторон, но суть спо­ра остается прежней, так же волнуя умы и являясь одним из вечных «нервов» всей нашей общественной и философ­ской мысли, поляризируя и будоража мыслящее обще­ство.

просы и задания:

1. Сравните судьбу П. Я. Чаадаева и его литературного «двойника»
|Чацкого из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».

2. В чем взгляды Чаадаева сходны с позицией западников, а в чем —
|'с позицией славянофилов?

3. Как Чаадаев отвечал на упреки в непатриотичности? Подумайте,
|чем истинная любовь к Родине отличается от «казенного» патриотизма.

4. По мнению исследователя русской философии С. А. Левицкого,
jk «Чаадаеву открылась какая-то страшная правда а России — темная прав-
|^а, от которой нельзя просто отмахнуться». Как вы думаете, о какой прав-
|де идет речь? Согласны ли вы с его мнением? Обоснуйте свою позицию.

5. В чем славянофилы видели своеобразие и самобытность русской
| культуры?

6. Приходилось ли вам слышать о современных продолжателях за-
ников и славянофилов? Если да, то сравните их с их предшественника-

(— западниками и славянофилами середины XIX века.

7. Как и почему оценивали фигуру и деятельность Петра I славянофи-
i и западники?

8. Подумайте, за что западники ценили западное общество и за что
) же критиковали славянофилы?

9. Обращаясь к западникам, А. И. Герцен писал: «Европа нам нужна
с идеал, как упрек, как благой пример; если она не такая — ее надо вы-
лать». Как вы понимаете это высказывание? Актуально ли оно в наши
и? '