Вдова из сарепты - женщина, которая мужественно отнеслась к испытанию веры

"Вера проявляется не только в самих делах, но и в последствиях дел. Она является продолжительным поведением сердца; послушанием, которое не спрашивает. Важнейшее, чем занимается вера, это - обетования Божий".

Освальд Зандерс

"По прошествии некоторого времени этот поток высох; ибо не было дождя на землю..." (3 Цар. 17,7-24).

Вдова живет в портовом городке Сарепта, между Тиром и Сидоном в Финикии, земле между Кармилом и Ливаном. Ее муж умер, и кажется, что она и ее маленький сын тоже скоро должны последовать за ним, так как уже длительное время в стране царит засуха, и из-за нее голод. Не падает ни капли дождя.

Запас воды кончается, и иссохшая земля больше ничего не может произвести. Склады пищевых продуктов тоже пусты.

Как у всех жителей, так и у этой вдовы нужда чрезвычайно возросла. Хотя она еще имеет немного масла и муки, но этого хватит как раз на один последний обед для нее и ее ребенка. Потом больше ничего не остается делать, как только ожидать смерти.

Она вышла, чтобы собрать немного дров и развести огонь. В последний раз... У городских ворот она видит мужчину в длинном, свободном одеянии, подпоясанного кожаным поясом. Она его не знает. Это чужой, Илия, пророк в Израиле.

Он окликает ее: "Дай мне немного воды в сосуде напиться".

По его одежде она видит, что это святой, муж Божий. Она думает: "Я не могу его разочаровать, хотя у меня, собственно, и нет лишней воды. Я должна сделать, что он просит". Бог Илии не является ее Богом. Она язычница, но она достаточно слышала о Боге Израилевом, чтобы испытывать перед Ним благоговение.

Когда она пошла, чтобы принести воды, то снова услышала голос: "Возьми для меня и кусок хлеба в руки свои".

Тут она ему рассказывает, как у нее обстоят дела.

"У меня ничего нет печеного, - говорит она, - а только есть горсть муки в кадке и немного масла в кувшине; и вот я наберу полена два дров, и пойду, приготовлю это для себя и для сына моего, съедим это, и умрем".

Она ожидает, что ее трезвое сообщение убедит его в том, что она к сожалению не может выполнить его просьбу. Но это оказывается совсем не так.

"Не бойся, - говорит он, - пойди, сделай, что ты сказала; но прежде из этого сделай небольшой опреснок для меня, и принеси мне; а для себя и для сына твоего сделаешь после. Ибо так говорит Господь, Бог Израилев: мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет до того дня, когда Господь даст дождь на землю".

Это необыкновенные слова.

Такого она еще никогда не видела, чтобы что-нибудь можно было использовать без того, чтобы оно уменьшилось. Она лично не имела никакого дела с Богом Израилевым. Вероятно, этот муж говорит от имени Бога. Но кто ей гарантирует, что по Его заданию это так и произойдет? Для себя самой она бы возможно рискнула. Но дело идет и о жизни ее ребенка, ее единственного сына...

От этой язычницы требуется акт большой веры. Веры в Бога, которого она лично не знает. Ей предлагается довериться словам человека, о котором она не знает, действительно ли он является слугой Бога и достоин ли он доверия. Но в словах пророка выражается так много силы, такой авторитет, что она отваживается.

Когда она принесла пророку кушанье, то действительно осталось муки и масла для нее и ее сына!

Так продолжается на другой день и в каждый последующий. Она переживает то же самое, что и первые израильтяне в пустыне (Исх. 16), что Бог Сам заботится о ней, чтобы на каждый день она имела достаточно пищи для жизни. И все-таки остается ежедневное испытание ее веры. Съестных припасов она получает только на один раз и откладывать ничего не может и рассчитывать на больше. Ее доверие должно опираться исключительно только на Божие обещание. Каждый новый день требует слепой, действующей веры в то слово, которое ей было сказано.

Ежедневно она переживает чудо. Ежедневно для всех троих есть пища... Так продолжается многие дни.

Как моряк, который в шторм бросает свой якорь и замечает, что он находит опору на крепком дне, что этой почве можно доверять, так и ее вера начинает основываться на Боге. Без "факта", заслуживающего доверия, человек соблазняется преувеличенными эмоциями или необузданной фантазией. Так же невозможно отделить веру от Слова Божия.

Потом происходит нечто совершенно непостижимое. Илия тем временем поселился в ее доме. Он жил в одной неиспользованной горнице. Автор Послания к Евреям говорит, что через страннолюбие можно, не зная того, оказать гостеприимство ангелам (Евр. 13,2).

Она это испытывает: голод, который жадно ищет жертвы, не может ее настигнуть. Ангел смерти остается за дверями.

Но то, что теперь случается, она никак не может понять.

Ведь это совсем непонятно! Как может Бог, Который сохранил ребенка от голодной смерти, допустить, что смерть - совсем неожиданно - настигает его с совершенно другой стороны? Этого она не может понять. Хотя, через пребывание в ее доме мужа Божия, ей стало ясно, что она является грешницей.

Но должен ли поэтому умереть ее сын? Требует ли грех своей платы?

В отчаянии она задает эти вопросы Илии.

"Дай мне сына твоего", - это единственное, что он говорит.

Потом он берет мертвого мальчика с собой в свою горницу и ложит его на свою постель. Илия борется с Богом о жизни ребенка.

"Годподи, Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее?"

"Да возвратится душа отрока сего в него!" - молит Илия, в то время как он трижды простирается над отроком. Как будто он желает жизнь и тепло своего собственного тела передать холодному, безжизненному телу отрока.

К его невыразимой радости Бог слышит его молитву. Перед его изумленными глазами жизнь опять возвращается к отроку. Несколько мгновений спустя Илия возвращает его матери совершенно здоровым.

Между тем мать переживает кризис веры. Во время чуда неиссякаемости запасов ее вера возросла. Она познала и поверила, что задание пророка было настоящим, что его слово было словом Божиим и что ему можно доверять. Но она никогда не говорила об этом.

Она так сильно погружена в события, что, захваченная врасплох и испуганная, она не может познать, что Бог намеревается сделать с ней еще большее. Глубочайшее горе должно возбудить более твердую веру. Все же вначале вера должна быть проверена, что она истинная. Бог хочет знать, насколько она сильна. Поэтому Он допускает скорбь. Только та вера, которая выдерживает испытание огнем скорби, является настоящей (1 Пет. 1,6-7; 4,12-13).

Позже, когда голод кончается, она оглядывается на двойное благословение. Она пережила не только ежедневное продление жизни, но также и воскрешение из мертвых. Ее сын является первым человеком в Библии, который был воскрешен из мертвых.

Последствием испытания является ясное вероисповедание.

"Теперь-то я узнала, что ты человек Божий, - говорит она. - Слово Господне в твоих устах истинно".

Она никогда больше не будет сомневаться в Слове Божием. Второе испытание веры было более глубоким, чем первое. Но она выходит из него более обогащенной и зрелой.

Эти чудеса происходят не в Израиле. Нельзя ли среди народа Божия - среди тех, которые не преклонили свои колена пред Ваалом - найти никого, кто хотел бы помочь Его притесненному пророку? Вынужден ли Бог искать спасение пророку по ту сторону границы?

Во время исполненного горем периода в истории Своего народа Бог сохраняет жизнь Своего слуги с помощью язычницы, вдовы, которая принимает вызов верить Слову Божию. Эта вера настолько ценная, что многие столетия позднее Господь Иисус говорит о ней и тем навсегда избавляет ее от забвения" (Лук. 4,25-26).

Эта женщина узнала, что за веру Бог назначил высокую награду (Евр. 11,6). Она пережила невидимый, но все-таки реальный мир веры. Вера стала для нее действительностью, правдой и надеждой (Евр. 11,1.2). Она выдержала испытание.