В которой заразительно смеются над абсурдом, присутствующем в части 1 «золото манит нас» главы 3 «северные скелеты в шкафу» из книги А. А. Бушкова.

 

Вообще, данная глава богата на глобальные ошибки автора. Вот первая из них: «Американская экономика имела свою специфику и в налоговых делах. Подоходный налог в США был введен только в 1913 г. - на несколько десятилетий позже, чем в ведущих европейских странах. А ведь государственная казна пополняется в значительной степени как раз за счет подоходного налога…»

Среди значительного количества новаций, которые привнесла Гражданская война в общественную жизнь США, был и подоходный налог. Впервые правительство Соединенных Штатов ввело его с 5 августа 1861 г. - т.н. «The Revenue Act of 1861», согласно которого налогом облагалась ежегодный доход любого человека, живущего в США, полученный из любого вида собственности, из любой профессиональной деятельности, работы или призвания в США или в другом месте, или из любого источника вообще.

Ставка данного налога была установлена в размере 3% от доходов, полученных в США, превышающих 800 долларов (сегодня это было бы порядка 17 630 долларов), и 5% свыше тех же 800 долларов, если они были заработаны вне США.

1 июля 1862 г. был издан «The Revenue Act of 1862», который установил, что с дохода свыше 10 000 долларов взимается налог в размере 5%.

Одновременно при министерстве финансов США была создана Служба по внутренним доходам (The Internal Revenue Service (IRS). Первоначально она состояла из председателя (первым председателем был Джордж Сьюэлл Ботвелл) и трех служащих. Но уже к 1863 г. на Бюро работали около 4 000 специалистов. Эта численность оставалась неизменной на протяжении 50 лет до 1913 г., когда Конгресс принял, а штаты ратифицировали 16 поправку к Конституции США, которая дала Федеральному правительству право начислять и взимать подоходный налог. К 1920 г. в Бюро работали 15 800 служащих.

То есть, как видите, администрация Линкольна не только установила подоходный налог, но и обеспечила механизм контроля за его исполнением.

16-я поправка к Конституции США, принятая в 1913 г., передала полномочия по установлению налогов от законодательной власти власти исполнительной.

Кроме того, А.А. Бушкову следовало бы знать, что в США сбор налогов и сборщики налогов всегда были предметом иронии и далеко не безобидных шуток - но упаси господь перейти от теории уклонения от налогов к ее практике. Кто не верит, пусть расспросит поподробнее об этом вопросе тень господина Альфонсо Капоне - он вам много расскажет о невеселых последствиях махинаций с налогами…

«Как же выходила из положения американская казна? Главный упор там делался на акцизные сборы - этакую накрутку, которую государство добавляет к цене продаваемых населению товаров или услуг. Подобные накрутки, в общем, оставались для народа незаметными: если обычный американец из глубинки покупает импортный товар, на который казна успела сделать накрутку, он, ручаться можно, так никогда и не узнает, сколько этот товар стоил в Европе, а следовательно, и ведать не ведает, сколько себе заработало государство».

Во-первых, обычному американцу не важно, сколько стоит эта вещь в Европе - ему важно, сколько стоит импортная вещь в Америке по сравнению с аналогичной продукцией местного производства. Во-вторых, автор «Неизвестной войны», подобно персонажу известного анекдота, думает про тариф, но пишет про акциз. В-третьих, тариф для того и существует, чтобы уровнять в цене импорт и товары местного производства. А главное - автор пытается представить импортные тарифы за «накрутку» как бы на все «продаваемые населению товары и услуги». И все свои дальнейшие эскапады строит именно на этой подмене.

 

«Когда в 1791 г. Конгресс США в поисках средств для казны установил налог на виски, это ударило по каждому фермеру: практически каждый гнал из излишков самогон у себя на заднем дворе. Сборщики налога, отправленные президентом Вашингтоном, очень быстро поняли, что работенка им досталась не сахар - по ним начали весело постреливать из-за каждого куста, из-за каждой изгороди. Налог в конце концов собрать удалось, но для этого пришлось срочно созвать ополчение и приставить к каждому сборщику полдюжины вояк…».

Был такой эпизод в истории США. Ну а насколько наврал читателям автор «Неизвестной войны» - судите сами…

Налог на торговлю спиртным - первый в истории США прямой общенациональный внутренний налог - был введен в 1791 г. по настоянию министра финансов Александра Хэмилтона, который, однако, утверждал, что данная мера «более мера социальной дисциплины, нежели источник дохода». Закон предусматривал внесение данного налога наличными средствами чиновнику графства, назначенному федеральными властями для проведения фискальных сборов. Иными словами, помимо задач пополнения бюджета, истощенного расходами на ведение войны за независимость, новый налог был еще и своеобразным тестом на лояльность населения, а также пробой сил нового правительства страны.

Недовольство данным налогом было достаточно избирательным. Он, во-первых, коснулся мелких производителей алкогольного дистиллята - крупные производители алкоголя платили налога по 6 центов с галлона, в то время как мелким производителям галлон обходился в 9 центов налога. Кроме того, особое недовольство налогом проявили жители западных территорий - при отсутствии инфраструктуры, они не имели возможности транспортировать образовавшиеся излишки зерна на рынки Атлантического побережья, и потому фермеры из Кентукки и Иллинойса предпочитали консервировать неликвиды в виде спиртных дистиллятов. Излишне говорить, что налог на производство виски в западных штатах повсеместно игнорировался, причем во многих округах не удавалось даже назначить сборщика налогов.

Недовольных, впрочем, хватало не только на границе, но и в таких штатах, как Южная Каролина, Джорджия, Мэриленд, Вирджиния и Пенсильвания. В последнем штате средоточием недовольства стали четыре графства на юго-западе - Аллегени, Файетт, Вашингтон и Уэстморленд.

В дополнение к сути закона 1791 г. у фермеров хватало претензий и к его форме - все производители алкоголя подлежали регистрации, а конфликты подлежали разрешению не в магистратских, а лишь в федеральных судах. Недовольство людей становится легко объяснимым, учитывая, что во всем штате Пенсильвания в конце 18 века был лишь один федеральный суд - в Филадельфии, а расстояние от западных границ штата, где, собственно, и был центр волнений, до его столицы составляло немалые для гужевого транспорта 300 миль, да еще и по гористой местности.

Недовольство фермеров приобрело сколько-нибудь объективную форму лишь к 1794 г. Летом этого года в окрестности поселка Саут-Парк Тауншип, графство Вашингтон, штат Пенсильвания, что примерно в 10 милях от Питерсберга, прибыл федеральный маршалл Дэвид Леннокс, задачей которого было вручить повестки в федеральный суд нескольким фермерам, числящимися злостными неплательщиками «спиртного налога». 15 июля 1794 г. Леннокс и сопровождающий его местный чиновник по налогам Джон Невилл вручили повестку в суд фермеру Уильяму Миллеру. Чуть позже их догнала возмущенная толпа соседей Миллера. Кто-то из них выстрелил в сторону Леннокса и Невилла, но пуля не причинила им вреда.

На следующий день, 16 июля, группа противников налога осадила дом Невилла, полагая, что федеральный маршалл до сих пор пребывает там. Невилл встретил нападавших с оружием в руках и убил Оливера Миллера, сына злосчастного Уильяма Миллера. Нападение фермеров было отбито при помощи рабов сборщика налогов. 17 июля нападение на дом Невилла повторилось уже силами 500 инсургентов и местных милиционеров, однако объект атаки уже заручился помощью федерального гарнизона из форта Питт. В результате конфликта был убит предводитель оппозиции Джеймс Макферлейн, однако фермеры в отместку полностью сожгли имение Невилла.

Насилие прокатилось по южным графствам Пенсильвании. В округе Файетт сожгли дом налогового агента Бенджамена Уэллса. Были ограблены несколько почтовых фургонов. Группа заговорщиков, переодетых женщинами, напала на еще одного сборщика налогов, остригла ему волосы, вываляла в смоле и перьях и похитила его лошадь.

В августе 1794 г. стало ясно, что противники налога насчитывают уже несколько тысяч человек и готовы к вооруженной борьбе. Военный министр Генри Нокс потребовал от губернаторов штатов Мэриленд, Пенсильвания, Нью-Джерси и Вирджиния мобилизации 12 950 вооруженных милиционеров. Президент Джордж Вашингтон, в попытке урегулировать конфликт, направил министра юстиции Уильяма Брэдфорда, сенатора от штата Пенсильвания Джеймса Росса и члена Верховного суда штата Джаспера Йейтса для переговоров с оппозицией. Переговоры заняли примерно месяц, но 24 сентября 1794 г. окончились безрезультатно. 25 сентября Вашингтон издал заявление о том, что «не может позволить меленькой территории диктовать свою волю целом народу» и двинул почти 13-тысячный отряд милиции из пенсильванского поселка Карлайл, где они были сконцентрированы, в направлении мятежных округов. Президент лично возглавил «карательную экспедицию» - первый и предпоследний случай в истории США, когда действующий президент лично осуществлял командование войсковой группой (вторым и последним прецедентом стали события 1812 г., когда Джеймс Мэдисон лично возглавил войска во время отступления из столицы).

Впрочем, введя милицейские формирования в городок Бедфорд, президент вернулся в столицу, оставив во главе войск генерала Генри Ли (в не столь уже отдаленном будущем - отца Роберта Эдварда Ли).

В конце октября, когда уже выпал снег, милиция вступила в мятежные графства. Никакого сопротивления фермеры не оказывали, и потому милиция попросту занималась арестами наиболее видных функционеров мятежа (попутно проявив большой интерес до чужого добра, за что получила презрительное прозвище «арбузной армии»). Под стражу было взято 150 человек, большинство из которых вскоре отпустили по недостаточности улик. Томас Джефферсон, например, полагал, что и одного реального виновника беспорядков не было задержано вообще. Из 20 человек, остававшихся в заключении, двоих приговорили к казни через повешенье - Филиппа Вигола и Джона Митчелла (оба они были участниками нападения на дом Невилла). Впрочем, президент помиловал обоих, указав, что один из них «простак», а второй - «безумец».

Еще двое оппозиционеров были приговорены к тюремному заключению. Бывшего судью Роберта Филсона освободили по личному приказу президента. Второму узнику повезло меньше - квакерский проповедник Герман Хасбанд, также освобожденный по приказу Вашингтона, умер по пути домой. Хасбанду было в ту пору уже 73 года, а предшествующее освобождению 8-месячное заключение было достаточно тяжелым.

Еще 26 человек были подвергнуты штрафу от 5 до 15 шиллингов каждый.

Налоги на алкогольный дистиллят был отменен в 1803 г., и одной из причин такого решения была его неэффективность.

И не то что бы мы в претензии к автору «Неизвестной войны» за недостоверность цитаты, просто злит умение А.А. Бушкова сводить любое историческое событие к пошлому анекдоту…

«Как видим, северяне неплохо устроились, присосавшись к Югу, словно клещи. Естественно, они всячески препятствовали попыткам Юга наладить вывоз хлопка и торговлю им собственными силами. Интересные цифры: Юг вывозил своей продукции примерно на 213 миллионов долларов в год, в то время как Север - лишь на 47 миллионов (главным образом зерно западных штатов)».

Между нами, паразитологами, говоря, утверждение автора «Неизвестной войны» представляется нам бредовым, поскольку продукция на сумму $110 602 697 была вывезена на британских кораблях39.

«И наконец, вовсе уж ошеломляющая статистика: Юг обеспечивал 80 процентов всех налоговых поступлений в американский бюджет - хотя на Севере обитало 22 миллиона человек, а на Юге - 13».

Собственно говоря, вокруг данной глобальной ошибки автора «Неизвестной войны» и строятся все его бестолковые теории. Впервые данное «открытие» сделано было еще в книге А.А. Бушкова «Русская Америка», а вот в «Неизвестной войне» автор разгулялся уже по полной программе.

Давайте еще раз воспроизведем цепочку рассуждений А.А. Бушкова. Юг - богатейшая аграрная страна, которая не только способна обойтись без Севера, но и, фактически, его кормит. Следовательно, северяне не могут позволить Югу отделиться, поскольку после отделения потеряют 80% доходов в государственный бюджет. Следовательно, северянами движет лишь алчный интерес получать процент с чужих доходов… и далее по тексту «Неизвестной войны».

Если мы правильно поняли рассуждения автора «Неизвестной войны», то все они разваливаются, если окажется вдруг, что Юг не обеспечивал 80% поступлений в государственный бюджет…

А он их и не обеспечивал. Заявление А.А. Бушкова - редкостная глупость. Причина?.. Да ее еще А.И. Куприн озвучил в повести «На переломе» («Кадеты») - «Глюп, туп, нерэзвит... эттэго, что мало бит».

Начнем с того, что федеральный бюджет США до начала войны был сравнительно невелик. Вот как выглядела структура расходов правительства США за 1859-1860 фискальный год:

- $6 500 000 - зарплата госслужащих, включая губернаторов территорий и их расходы (канцтовары, книги, командировочные и т.д.);

- $1 200 000 - Иностранные расходы. Содержание посольств, консульств, проведение демаркационной линии с Канадой и т.д. Кстати, $28 303,42 было потрачено на «устранение работорговли». Видимо, речь идет о взятках африканским правителям в качестве откупных за запрет работорговли;

- $20 000 000 - Разное. Почта, береговая охрана, сбор налогов, памятник Вашингтону, здание Патентного бюро, отопление Белого дома и т.д.;

- $4 000 000 - Министерство внутренних дел, включая $2 700 000 для помощи индейцам, военные пенсии $956 000, морские пенсии - $135 000,;

- $16 400 000 - армия;

- $11 500 000 - флот;

- $17 600 000 - обслуживание государственного долга.

Доходы:

- $53 200 000 - потребительские налоги;

- $1 800 000 - продажа государственных земель;

- $20 700 000 - продажа ценных бумаг (сертификаты и облигации);

- $1 000 000 - «разные и случайные» доходы.

Далее. Не «Юг обеспечивал» максимальные поступления средств в государственный бюджет, а потребительские налоги (тариф на импортные товары), которые и составляли около 80% доходной части бюджета. Например, в 1850 г. доходы бюджета составили 49 100 000 долларов. Из них от тарифов $39 700 000. Как раз 80%.

Однако, судя по приведенной А.А. Бушковым численности населения, он говорит о состоянии государственного бюджета США непосредственно перед войной. А за 1859-1860 фискальный год доходы государства составили 76 752 033 доллара и 89 центов. Из них от тарифного обложения поступило $53 187 511 долларов и 87 центов40. Это уже не 80, а только 69%. Откуда получены были прочие средства, вы уже прочли выше.

Здесь так же уместно добавить, что население США в 1860 г. составляло 31 443 321 человек и никогда до войны не равнялось 22+13 миллиона человек, о которых рассказывает А.А. Бушков. Равно с ним, неверные данные приводит он и об объемах экспортируемых из США товаров, который равнялся $400 122 296, а не 213 000 000+47 000 000 долларов. Интересно, откуда автор вообще взял такие числа? Ведь экспорт в США никогда и ни в каком году не был равен $260 000 000.

Любопытно, какой степенью интеллектуальной недостаточности надо обладать, чтобы вообразить, что все импортные товары потреблялись (и, соответственно, извлекались потребительские налоги) только на Юге? Что импортные изделия из хлопка, шелка, шерсти носили только в Диксиленде? Особо интересно отметить, что импортным товаром, дававшим наибольшее поступление в бюджет, являлся неочищенный сахар (получено от тарифного обложения $7 430 396,40). Ведь производство собственного сахара было сосредоточено как раз на Юге. Там не надо было зависеть от мифических «северных перекупщиков». Наоборот, этот тариф охранял именно южное производство, что опровергает авторские инсинуации о том, что «Вашингтон, защищая своих производителей, как раз и установил немалые накрутки на все товары, получаемые Югом из-за рубежа».

Добавим, что еще $1 251 437,04 налогов на импорт давал продукт производства того же сахара - меласса. $1 700 000 взималось с ввоза еще одного конкурента южного производства - табачных изделий.

Куда же тратились эти средства? Наибольший расход бюджета был на армию и флот - $27 922 917,29. В интерпретации А.А. Бушкова, армия была «вотчиной южан». Тогда, даже если представить, что автор «Неизвестной войны» искренне верит в свой тезис о спонсировании бюджета южанами, то совершенно неуместно его возмущение. Ведь получается, что значительную часть этих денег южане тратили на себя.

$17 613 628 выплачивались как проценты по ценным бумагам. Опять же, если южане их покупали, оплачивая государственный бюджет, то они же и получали доход от государства. $20 658 607,92 проходят под категорию «разное». Наибольшая статья здесь, $8 196 009,26 - расходы Почтового ведомства. Весьма сомнительно, что южане считали их бесполезными для себя.

Если же автор «Неизвестной войны» по своей предельной занятости перепутал бюджет США с такой несопоставимой величиной, как валовой национальный доход государства, так и здесь он демонстрирует свою профессиональную несостоятельность: весьма сомнительно, что "экспорт из США обеспечивал 80% поступлений в государственный бюджет... - вывоз хлопка в лучшие годы составлял 4% от валового национального продукта США (по состоянию на 1860 г.), а весь экспорт, соответственно, - не более 8%.

В заключение - два дополнительных аргумента, подчеркивающих крайнюю неосведомленность А.А. Бушкова по вопросу, о котором он взялся судить. Если с отделением Юга Север автоматически потерял 80% поступлений в госбюджет - на что же он тогда воевал, вкладывая 2,5 миллиона долларов за каждый день войны (на Юге эти вложения составили 1,6 миллионов долларов в день)?

И еще для сведения: в начале войны стоимость всех промышленных товаров, изготовленных во всей Конфедерации, составляла менее ¼ стоимости товаров, произведенных в одном только штате Нью-Йорк.

«На Севере сложилась прослойка… нет, пока еще не олигархов, но безусловных богачей, которым у себя определенно не хватало места».

А по нашему мнению, правильнее будет сказать так: на Юге сложилась прослойка... нет, пока еще не хлопко-баронов, но безусловных богачей, которым у себя определенно не хватало места и которые зарились на соседние земли, где можно было бы получать сверхприбыли, эксплуатируя рабов (Канзас, Куба...). Чтобы не толковал А.А. Бушков про «олигархию Севера», но до начала войны 60% самых богатых людей в США проживали на Юге.

«Они уже сколотили состояния, приобрели немалый опыт по эксплуатации ближнего своего, им становилось тесно на Севере. Надо отдать этим людям должное: они умели смотреть вперед и готовы были распространить свою деловую активность на весь земной шар. Еще в 1846 г. один из них, Уильям Джилпин, которого называют «первым американским геополитиком», советовал президенту Полку превратить устье реки Колумбии в штате Орегон на Тихоокеанском побережье в «форпост похода за присоединение Азии к внутреннему рынку для американских сельскохозяйственных производителей» (245). Речь шла не о хлопке, а о северном зерне».

Ну и при чем здесь Юг и вообще гражданская война? Автор «Неизвестной войны» рассказывает нам как раз о попытках рабовладельцев распространить рабство за пределы, обусловленные миссурийским компромиссом (разделение Небраски, Юта...). Но где примеры декларированной Бушковым «агрессивности северян»?

«Другой оборотистый коммерсант, Айза Уитни, сделавший состояние на торговле с Китаем, носился с идеей строительства трансконтинентальной железной дороги. Одна неувязочка - дорогу эту пришлось бы частью проводить по земле частных собственников Юга, которые отнюдь не горели желанием ее отдавать…».

Опять фантазии Бушкова прямо противоположны реальности. Эйза Уитни (кстати, родственник изобретателя хлопкового джина) предлагал самый северный, между 47 и 49 параллелями, маршрут трансконтинентальной железной дороги. Он никак не мог проходить по «южным» территориям. Линия Мейсона-Диксона, напомним, проходит на 39-й параллели.

«Вообще железнодорожные магнаты смотрели на южные земли с особенно обильным слюноотделением. Специфика наживы этих господ заключалась в том, что в Америке тогда существовал особый порядок строительства «чугунки»: правительство, как уже говорилось, выделяло частной компании, собравшейся прокладывать дорогу, земли по обе стороны пути - шириной примерно десять миль справа и слева. Выделяло в полную и безраздельную собственность».

«Мысль изреченная есть ложь» (Ф. Тютчев). От себя добавим - озвученное недомыслие есть писатель А.А. Бушков…

Все не так. Операции с землей при строительстве железных дорог регулировались правительственными постановлениями (railroad acts). Земля выделялась для продажи, чтобы покрыть расходы на строительство дороги, поскольку иначе, как землей или займами правительство никак не могло спонсировать такие проекты (государственный бюджет был слишком мал, о чем мы писали выше).

Для примера, в разделе о земельном обеспечении из постановления от 1 июля 1862 г., как раз для трансконтинентальной железной дороги, присутствуют следующие существенные ограничения:

1. В предоставленные земли не могли входить проданные, зарезервированные или так или иначе использованные правительством, предназначенные для преимущественного распределения (как лучшие земли) или наделения усадебной землей (гомстеды).

2. Все минеральные богатства не передаются в собственность компании. Она может только использовать растущий на данной территории лес для строительных нужд.

3. По истечении 3 лет после окончания работ, все земли, которые не были проданы, чтобы окупить строительство, выкупаются государством назад, по цене 1,25 доллара за акр41.

«Один пример из множества махинаций: в 1856 г. в штате Висконсин железнодорожная компания «Лакросс-Милуоки» отхватила в собственность миллион акров федеральных земель по обе стороны своей магистрали (то есть полмиллиона гектаров). Ей в этом посодействовали губернатор штата и 13 из 19 членов законодательного собрания, которым благодарная компания отвалила в качестве вознаграждения акций и облигаций на 900 тысяч долларов. Вот только через два года компания объявила о своем банкротстве, акции и облигации моментально превратились в пустые бумажки - но земля целиком осталась в собственности ловкачей из «Лакросс-Милуоки»… (58)».

(58) - это у нас «Народная история США» Ховарда Зинна. О своем отношении к данному «народному историку» мы уже писали. Поэтому излагаем версию не «народную», а просто достоверную.

Сам того не ведая, А.А. Бушков приводит нам пример неизбежности воздаяния за такие грехи, как спекулятивные операции с недвижимостью, в основе которых лежит подкуп должностных лиц. И дело вовсе не в «избыточной» земле - в данном случае, суть махинации заключалась как раз в том, что местные чиновники за взятки включали в предоставляемые земли зарезервированные, лучшие участки (известно, что губернатор штата Коулс Башфорд получил $50 000 в ценных бумагах и еще $15 000 - наличными, а всего компания потратила на подкуп законодателей и членов Верховного суда штата $400 000 долларов). В результате, фактическая стоимость того самого миллиона акров, оказалась равной $17 000 000 вместо номинальных $2 000 000. Разумеется, данная схема быстро раскрылась, губернатор успел продать компании свои ценные бумаги и покинул пределы штата, хорошие земли изъяли, после чего у компании осталось реальной стоимости земли всего на $280 000. Что, естественно, привело к ее банкротству.

Абсолютно неверна и инсинуация А.А. Бушкова, про «множество», таких случаев - проектов такого уровня были единицы. И, главное, этот механизм вполне успешно работал во всех случаях, кроме Висконсина.

Первый пример использования земли, как источника средств на строительство, был в проекте железной дороги «Центрального Иллинойса». Как раз успех данного мероприятия и определил дальнейшую практику выделения земли компаниям. Там под обеспечение строительства было выделено 2 000 000 акров бросовой земли, которая в то время стоила, в среднем, $0,12 доллара за акр. После окончания строительства, земля, благодаря наличию на ней железной дороги, поднялась в цене и была продана по $2,5 за акр. Что и позволило компании окупить строительство и вернуть затраченные деньги.

Иными словами, земли, выделяемые для строительства железных дорог, были тем ресурсом, который, в конечном счете, использовался для финансирования строительства. И совершеннейшим абсурдом было бы продавать эти земли за бесценок до окончания постройки дороги, выдавая себя за банкрота.

Но, боимся, для автора «Неизвестной войны» данная мысль чересчур сложна.

«Все это творилось исключительно на Севере: Юг железнодорожных магнатов к себе не допускал, что их крайне печалило».

А вот нас крайне печалит очевидное раздвоение личности автора «Неизвестной войны» - любой пассаж А.А. Бушкова им же самим и опровергается.

Сначала автор «Неизвестной войны» долго и с надрывом рассказывал читателям о том, как северные перекупщики заполонили весь южный рынок, монополизировали трансатлантическую работорговлю, подмяли под себя доставку хлопка в Англию, диктовали свои условия при импорте товаров. И тут же, в контротезе, наступает на горло собственной песне и рассказывает о гордой и неприступной южной промышленности, которая устояла перед грязными домогательствами северных магнатов...

В реальности каждый штат, в том числе и рабовладельческий, был крайне заинтересован в строительстве железных дорог именно на его территории. Прорабовладельческие фракции в Конгрессе прилагали огромные усилия для прокладки трансконтинентальной железной дороги по «южному маршруту» - по 32-й параллели через Техас и купленные в долине Джила территории.

Сравните два нижеследующих отрывка.

«Что касается Юга, главное здесь в том, что Юг в обмен на свой хлопок старался покупать необходимые ему промышленные товары не на Севере, а в Англии, где всё было и качественнее и гораздо дешевле. Но поскольку вся внешняя торговля Юга находилась в руках Севера, Вашингтон, защищая своих производителей, как раз и установил немалые накрутки на все товары, получаемые Югом из-за рубежа. Что на Юге, как легко догадаться, восторга не вызвало - кому приятно переплачивать втридорога?»

И далее.

«Грабеж достиг крайнего предела в 1857 г., когда под давлением северных денежных мешков Конгресс США принял так называемый «Закон Моррилла о тарифах». Теперь накрутка на любой товар, ввозимый с Севера на Юг, составляла ни много ни мало сорок семь процентов. Цензурных комментариев по этому поводу на Юге не делалось…»

Откровенно говоря, цензурных комментариев по поводу бушковских бредней и у нас осталось совсем мало. А сейчас их запас существенно уменьшится.

До того, как пустить в ход действительно убедительные аргументы, давайте попробуем прибегнуть к той самой «формальной логике», которую так обожает А.А. Бушков.

Вам не кажется, что данные отрывки друг другу, несколько, скажем мягко, противоречат? Пусть Север устанавливает акцизы на импортные товары в целях усиления экономической конкурентоспособности своей продукции, но для чего ему добавлять 47% к стоимости собственных товаров при продаже их на Юг? Чтобы неподъемностью этих цен доказать южанам, что товары легче приобретать в Великобритании?

Формальная логика заболела и тихо скончалась в попытке дать ответ на этот вопрос.

А вот теперь - ранее обещанные убойные аргументы.

Во-первых, на товар, «ввозимый с Севера на Юг», вообще не было «накруток». Никаких. Облагались только товары, ввезенные из-за границы - импорт.

Во-вторых, «накрутка» была далеко не на «любой» товар, ввозимый из-за рубежа.

В-третьих, ни на один товар в 1857 г. не было «накрутки» в 47%.

Тот случай, когда истина была известна даже К. Марксу: «Война между Севером и Югом, - так гласит первое оправдание, - есть просто война из-за тарифа, война между покровительственной системой и системой свободной торговли, и Англия стоит, разумеется, на стороне свободной торговли. Должен ли рабовладелец пользоваться всеми плодами труда рабов или же он должен быть обманным образом лишен части этих плодов протекционистами Севера? Вот вопрос, о котором будто бы идет речь в этой войне. Газета «Times» ограничилась этим блестящим открытием; «Economist», «Examiner», «Saturday Review» и tutti quanti {иже с ними} развивали тему дальше. Для данного открытия характерно, что оно сделано не в Чарлстоне, а в Лондоне. В Америке каждому, конечно, было известно, что в 1846-1861 гг. господствовал фритредерский тариф и что депутат Моррилл провел в конгрессе свой протекционистский тариф 1861г лишь после того, как мятеж уже вспыхнул. Таким образом, сецессия произошла не потому, что в конгрессе прошел тариф Моррилла, а в лучшем случае, тариф Моррилла прошел в конгрессе потому, что произошла сецессия»42 (статья «Гражданская война в Северной Америке»).

Разумеется, истинное положение дел - то есть постепенное снижение тарифа на протяжении 1846-1861 гг. - никак не укладывается в апокалипсическую картину предвоенной Америки, которую тщиться преподнести читателям автор «Неизвестной войны».

Однако в период 1857-1860 гг. тарифные ставки в США были одними из самых низких в мире и колебались в диапазоне от 17 до 21%. Попутно заметим, что данные ставки тарифа не имели никакого отношения к Джастину Смиту Моррелу. Когда закон его имени был введен в действие в 1862 г., ставка тарифов выросла до 26%, впоследствии продолжала увеличиваться и к концу войны действительно достигла размера от 38 до 48% (что вовсе не является пределом - в период 1825-1830 гг. тариф в США превышал 50%).

Тот из читателей, кто посчитал версию А.А. Бушкова хотя бы в малом похожей на истину, да устыдится собственной легкомысленности. Очевидно, что повышенные ставки тарифа были ориентированы исключительно на собственную экономику и ни коим образом не касалась экономики Юга. Доход от тарифов в бюджет США в период 1861-1865 гг. составил $345 000 000, то есть примерно 43% от всех фискальных доходов Соединенных Штатов за данный период.

 

Глава 11,

в которой отмечены случаи шельмования в части 2 «Подрос звереныш!» главы 3 «Северные скелеты в шкафу» из книги А.А. Бушкова.

 

«Картинка из жизни: члены Сената сидят в шляпах, закинув ноги на столы, а мимо них шествует опоздавший на заседание Джон Рэндолф из Роанока - в сапогах со шпорами, с кнутом в руке (только что охотился и переодеваться не стал – какие церемонии среди своих?). Следом за роанокским сенатором шествует его гончая собака, залезает под стол на свое обычное место и, как всегда, устраивается спать - а сенатор, распространяя вокруг на три ряда ядреный запах алкоголя, плюхается на свое рабочее место и первым делом орет служителю: - Привратник, принеси-ка виски!.. …И тот, конечно же, несет…»

Нарисованная картинка, действительно, вполне могла иметь место. Современники вспоминают, что Джон Рэндолф из Роанока имел обыкновение одеваться с роскошью, а на заседания Конгресса его сопровождали рабы и охотничьи собаки. Прямой потомок Джона Рольфа и Покахонтас, Рэндолф страдал редким заболеванием - хромосомной аномалией, известной в медицине как синдром Клинефелтера, и от того был маленького роста, тщедушного сложения, безбородый и с высоким детским голосом. Он слыл человеком эксцентричным, много пил, употреблял опиум, интересовался исламом, но, несмотря на все это, пользовался громадным уважением современников, считался одним из лучших ораторов своего времени и был человеком не робкого десятка - например, дрался на дуэли с Генри Клеем.

Вот только не вполне понятна логика автора, учитывая, что Джон Рэндолф - классический вирджинский аристократ-рабовладелец. Джоном Рэндолфом из Роанока его зовут исключительно для того, чтобы не перепутать с однофамильцами, при этом «Роанок» - обращение не к одноименному городу, а к плантации Рэндолфа, расположенной в графстве Шарлотт, штат Вирджиния. И потому фраза «роанокский сенатор», не знаем, намеренно или случайно, дезориентирует читателя - Рэндолф избирался в Конгресс США как конгрессмен и как сенатор от штата Вирджиния.

 

«С Канады и начали «экспорт революции». Уже летом 1775 г., когда США еще не существовали, но война с британскими войсками уже полыхала вовсю, отряд американских ополченцев с налету захватил канадский форт Тикондерога и разослал по прилегающим территориям прокламации типа «Мы пришли дать вам волю!» Вслед за передовым отрядом в Канаду браво ворвался полуторатысячный американский корпус под командованием генерала с интересной фамилией Шулер. Поначалу янки везло: захваченные врасплох британские подразделения отступали, губернатор Канады, переодевшись пролетарием, бежал в Квебек, канадскую столицу, к которой тут же подступили американцы… …Но потом дело как-то застопорилось. Население Канады отчего-то увидело в американцах не освободителей, а самых обыкновенных захватчиков - против «революционеров» поднялись даже фермеры французского происхождения, в общем, никогда не питавшие любви к британской короне. К британским войскам с превеликой готовностью примкнула масса вооруженных канадцев (как и американцы, умевших неплохо обращаться с мушкетами и набравшихся боевого опыта в стычках с индейцами)… …А тут еще появились три британских военных фрегата… Сняв осаду Квебека, американский корпус не просто отступил, а сделал это со всей возможной скоростью, улепетывая что есть мочи и по собственной территории (хотя британцы их не особенно и преследовали). Так закончилась первая попытка «экспортировать американскую революцию» на сопредельные земли».

Начнем с того, что «интересную фамилию» А.А. Бушков придумал сам, поскольку лишь его необузданная здравым смыслом фантазия смогла превратить Schuyler’а в «Шулера». Боимся себе представить, как прочтет автор «Неизвестной войны» название фильма/комикса Spiderman.

В отечественно литературе фамилия генерала транскрибирована как Шайлер, генерал Филипп Джон Шайлер.

Обстоятельства Канадской экспедиции вновь порядочно перевраны автором «Неизвестной войны». Причем здесь «экспорт революции», когда речь шла о попытке выбить англичан с их опорных баз в Северной Америке? Правильнее будет назвать данный поход «экспортом национально-освободительного движения». Абсолютно разумное и рациональное решение, к сожалению для американцев, оказавшееся неудачным.

Не последнюю роль в принятии решения о направлении экспедиции в Канаду сыграла эйфория, царившая в Континентальном конгрессе после страшных потерь англичан в битве при Банкер-хилле.

В экспедиции участвовали два отряда - один под командованием генерала Шайлера (примерно 1700 солдат), второй - Бенедикта Арнольда (приблизительно 1100 солдат). Участие Шайлера в экспедиции было сугубо номинальным, поскольку он заболел в самом ее начале и передал командование бригадному генералу Ричарду Монтгомери.

Отряды объединились в начале декабре 1775 г. После длительного перехода в их распоряжении оказалось не более 950 человек. Отряд Арнольда, например, в ходе 560-километрового марша потерял около 500 человек наличного состава.

Штурм Квебека, начавшийся в ночь на 31 декабря 1775 г. стал катастрофическим - погиб Монтгомери, был ранен в ногу Арнольд, попал в плен отважный командир милиционеров Дэниэл Морган.

Но даже при всем том, осада Квебека продолжалась вплоть до весны 1776 г. и была снята только после подхода к Квебеку по реке Святого Лаврентия английской эскадры под командованием капитана Чарльза Дагласа. Как вы сами прекрасно понимаете, никакой активной поддержки со стороны франкоговорящего местного населения англичане не получали, как, впрочем, не получали его и американцы.

Как видите, версия событий от А.А. Бушкова выглядит тенденциозно: никакого поспешного бегства, просто неудачно сложившаяся военная экспедиция на территорию противника. Дальнейшие события вам известны - англичане предприняли контрнаступление, одержали несколько побед, но увязли в позиционных боях под Саратогой и вынуждены были отступить.