J I мотивационно-потребностная Сфера

Мотивы и потребности — важнейшие регуляторы поведе­ния человека. Ситуация, в которой оказываются вынужден­ные мигранты, кардинально изменяет всю структуру их мо­тивов, затрудняет удовлетворение потребностей различных уровней — от самых насущных (в еде, крыше над головой) до высших — в самоуважении и самореализации. А. Маслоу

подчеркивал, что невозможность удовлетворения базовых потребностей в безопасности и защите, в принадлежности, любви, уважении, самооценке, идентичности, а также по­требности в самоактуализации ведет к нездоровью и дефи-цитарным болезням — неврозам и психозам (Маслоу, 1999). Изменения в мотивационной сфере начинаются у вынуж­денных мигрантов еще до отъезда, когда препятствия, воз­никающие на пути удовлетворения потребностей различных уровней, приводят к усилению реакций страха, гнева, аг­рессии, постепенно становящихся устойчивыми детерминан­тами поведения (Солдатова, Шайгерова, 1994). Результаты про­веденных опросов вынужденных мигрантов свидетельствуют о продолжающихся негативных изменениях и после переезда. По-прежнему, у подавляющей их части не удовлетворены потребности в еде, жилье, элементарном материальном бла­гополучии.

В соответствии с принципом А. Маслоу об относительном приоритете актуализации мотивов, потребности более высо­ких уровней начинают влиять на поведение лишь после того, как удовлетворены потребности низших уровней (Маслоу, 2001). Без их удовлетворения человек обьино не в состоянии двигать­ся к достижению высших целей. Исследование, проведенное в 6 регионах России в рамках Программы РОКК «Миграция на­селения», охватившее более 200 человек, показало, что почти для 90% вынужденных переселенцев материальные проблемы оказались самыми главными. Также остро стоит проблема жи­лья: более чем для половины опрошенных отсутствие жилья — самый острый вопрос на новом месте. Вынужденные пересе­ленцы с территории бывшего СССР обычно сразу получают регистрацию либо по месту жительства, либо по месту пребы­вания, но собственное жилье имеют меньше трети из них. Та­кая же часть живет в общежитии, около 20% снимают кварти-РУ, 15% живут у родственников и знакомых. Вынужденные мигранты из дальнего зарубежья, как правило, не имеют воз­можности законно зарегистрироваться по месту проживания Даже временно, снимают квартиры или комнаты, объединяясь По нескольку семей (в большинстве своем многодетных), и при этом постоянно находятся под угрозой выселения органа­ми милиции. 256

Психическое здоровье мигранта

Профессиональная сфера человека — связующее звено между удовлетворением низших и высших потребностей. С одной стороны — это источник доходов, позволяющий су­ществовать, а с другой — основа для самоутверждения лич­ности, поддержания ее самооценки. Подавляющее большин­ство вынужденных переселенцев имеют образование выше среднего, но возможность реализоваться в профессиональ­ной сфере на новом месте получили лишь 10% опрошенных. Более половины мигрантов не работают совсем, остальные работают не по своей специальности. Иностранные вынуж­денные мигранты, до последнего времени не имевшие за­конной возможности работать, в лучшем случае подрабаты­вают на рынках мелкими торговцами или грузчиками. В их число входят даже те, кто получил в бывшем Советском Союзе специальность врача, юриста, педагога. Российское законодательство не позволяет лицам без гражданства или статуса беженца получать высшее образование, что приво­дит молодых людей из семей мигрантов из дальнего зарубе­жья к потере смысла жизни и проблемам экзистенциального плана.

Отвержение со стороны местного населения (включая дискриминацию при устройстве на работу, приеме детей в школы и детские учреждения) лишает мигрантов возмож­ности занять достойное место в обществе и использовать свой потенциал. Это чрезвычайно затрудняет удовлетворение важ­нейших потребностей личности — в социальном признании и самореализации. Отсутствие условий для самореализации оказывается в некоторых случаях не менее важным препят­ствием для успешной адаптации, чем неудовлетворенность потребностей низших уровней. Особенно остро это пережи­вается людьми наиболее образованными, прежде преуспева­ющими, привыкшими вести активный образ жизни. Наблю­дения А. Маслоу свидетельствуют о том, что патологическая симптоматика (апатия, утрата смысла жизни, неудовлетво­ренность собой, депрессия, интеллектуальная деградация) у людей с развитым интеллектом часто возникает исключи­тельно в результате необходимости выполнения скучной, не вызывающей интереса работы (Маслоу, 20Q1). Из опрошен­ных вынужденных переселенцев почти четвертая часть отме-

Цсихические расстройства и психологические проблемы... 257

чает, что именно невозможность работать по специальности вызывает сильнейшее беспокойство. Как правило, ощуще­ние успеха или неудачи, удовлетворенности или неудовлет­воренности определяется предшествующими достижениями. Поэтому наиболее неудовлетворенными чувствуют себя те вынужденные мигранты, у которых разрыв между социальным и материальным положением в прошлом и настоящем ока­зался особенно велик.

Неудовлетворенность работой, а тем более безработица, ухудшают психическое здоровье. Те, кто не имеет работы, в большей степени подвержены депрессии, склонны к алко­голизации и самоубийствам. Исследования показывают, что безработица влияет на самоотношение, способствуя нару­шению либо самоуважения в целом, либо отдельных его компонентов. Страдают чувство собственного достоинства и собственная значимость, вырабатывается комплекс непол­ноценности (Feather, 1982; Jackson, 1984). Отмечено, что без­работные становятся вялыми и апатичными, их активность снижается как на психологическом, так и на физиологичес­ком уровне. У людей, не имеющих возможности работать, наряду с экономическими сложностями чаще замечаются трения в семье между супругами, ухудшение детско-роди-тельских отношений.

В связи с отсутствием работы у вынужденных мигрантов появляется достаточное количество свободного времени, тем не менее озабоченность существующими проблемами не по­зволяет использовать это время для организации полноцен­ного досуга. Таким образом, человек лишается одного из ос­новных факторов благополучия, которые придают жизни дополнительную осмысленность, расширяют возможности проявления индивидуальности, укрепляют чувство идентич­ности, позволяя отдохнуть и разрядиться (Аргайл, 1990). Боль­шинство беженцев и вынужденных переселенцев не считают возможным и необходимым уделять внимание своим преж­ним увлечениям и хобби. В совокупности отсутствие прино­сящей удовлетворение работы и практически полное отсут­ствие досуга приводят к ощущению бессмысленности суще­ствования, обедненности внутреннего мира, а порой и к Деградации личности. 258

Психическое здоровье мигранта

Мотивационная сфера иностранных вынужденных мигран­тов характеризуется еще одним моментом — выраженной уста­новкой на отъезд из России. Если подавляющее большинство внутренних мигрантов из ближнего зарубежья и самой России навсегда покинули места прежнего проживания и планируют остаться и адаптироваться на новых местах, то основная масса иностранцев намерена уехать в западные страны. Подобные «транзитные» установки существенным образом сказываются на адаптации в России. Находясь в постоянном ожидании воз­можности уехать, афганские вынужденные мигранты не стре­мятся адаптироваться к российской жизни и практически пол­ностью изолированы от местного населения.

Выход на первый план самых насущных жизненных по­требностей и невозможность удовлетворения ведущих социальных потребностей (отсутствие работы и социального признания) приводят к резкому падению самооценки и сни­жению уровня притязаний. Изменения в мотивационно-по-требностной сфере порождают внутриличностные конфлик­ты. Исследование личностной сферы вынужденных пересе­ленцев из стран СНГ позволило обнаружить ряд тенденций в развитии таких конфликтов (Солдатова, Шайгерова, 2001). Во-первых, стремлению к самореализации, к престижу, до­стижениям препятствует переутомление, ощущение бесси­лия на пути осуществления собственных намерений. Во-вто­рых, выраженная ориентация только на собственное мнение и накопленный опыт, значимость собственной социальной позиции, сверхчувствительность к критическим замечани­ям, обидчивость, высокий уровень агрессивности защитно­го характера вступают в противоречие с сильной потребнос­тью в социальном признании. В-третьих, нежелание менять привычное поведение на принятое в новой социальной сре­де, выраженная обособленность, чрезмерная недоверчивость и чувствительность к внешним оценкам сочетаются с острой потребностью в полноценном общении, насыщенном меж­личностном взаимодействии, стремлением адаптироваться.

Незащищенность, отсутствие основных прав и свобод — свободы выбора деятельности, передвижения, права на по­лучение образования и др., — лишают беженцев и вынуж­денных переселенцев возможности удовлетворения потреб-

<Лсихическиерасстройства и психологические проблемы... 259

достей различных уровней, создавая ощущение постоянной угрозы и способствуя развитию психопатологии.

* кризис идентичности

Травматический опыт и жизненные трудности вынужден­ных мигрантов определяют нарушение у них целостности и тштегрированности личности. Комплекс проблем, отражаю­щих личностные трансформации, можно обозначить как кри­зис идентичности.

Э. Эриксон рассматривал психосоциальный кризис как не­избежный этап на пути обретения личностью новой, более зре­лой идентичности. Он также подчеркивал, что кризис иден­тичности может проявляться у представителей разных групп людей, становясь чем-то вроде «второго рождения» (Эриксон, 1996). Подобное «второе рождение» приходится пережить и по­давляющему большинству вынужденных мигрантов, оказавших­ся в совершенно новой жизненной ситуации.

Кризис идентичности обычно определяется как потеря чув­ства самого себя, невозможность приспособиться к изменив­шимся обстоятельствам, разрыв между требованиями, предъяв­ляемыми новой ситуацией, и прежними установками и взгля­дами (Хёсле, 1994). По мнению Г.М. Андреевой, о кризисе идентичности можно говорить в том случае, когда большин­ство социальных категорий, посредством которых человек оп­ределял свое место в обществе, кажутся утратившими свои гра­ницы и ценность. Одновременно происходит и переоценка своей группы и своего места в ней, а как результат — переоценка и самой ситуации в целом (Андреева, 2000).

Кризис идентичности возникает у вынужденных мигран­тов как в результате событий, ставших причинами мигра­ции, так и вследствие культурного шока и адаптации в но­вой среде. В результате пережитых событий разрушается само основание идентичности — происходит трансформация той картины мира, которая выстраивается с самого рождения и включает в себя широчайший диапазон образов, представле­ний, мнений, убеждений, отношений — от звуков, запахов, климата, природы, родного языка, обычаев и традиций, отношений в семье и на работе до осознания себя граждани­ном страны. 260

Психическое здоровье мигранта

Как правило, у вынужденных мигрантов трансформации идентичности возникают еще до переезда. В каждом конкрет­ном случае принятие решения о вынужденной миграции обусловлено различными факторами, среди которых наибо­лее значимыми и трагическими являются военные действия, представляющие угрозу жизни. Человек, ставший свидетелем войн, кровопролитий, потерявший родных и близких, корен­ным образом переосмысливает нормы и ценности существова­ния; изменяется отношение как к себе, так и к другим лю­дям. При попадании в «мирную», безопасную среду повсед­невные проблемы окружающих кажутся ему мелкими и незначительными. Если кто-то не имеет сходного жизненного опыта, он воспринимается неспособным понять человека, пережившего трагические события и тяжелые потери.

Следующий удар по идентичности личность вынужден­ного мигранта получает в ходе приспособления к условиям жизни в новой социокультурной среде. Именно на этапе адап­тации начавшиеся до переезда трансформации идентичнос­ти становятся критическими. Вынужденный мигрант делает для себя два важнейших открытия, имеющих драматические последствия, — во-первых, начинает осознавать свою непо­хожесть на местное население и, во-вторых, остро чувство­вать свою ненужность и бесполезность.

Через кризис идентичности проходят практически все вынужденные мигранты. В силу объективных и субъективных причин у одних он более выражен, у других менее. Отсут­ствие материальных и жилищных проблем помогает лишь ослабить протекание кризиса, но не избежать его. Кризис идентичности может вызвать такие изменения личности, что человек перестает узнавать самого себя. Представление о себе теряет целостность, идентичность рассыпается. Кто Я? Ка­кой Я? Что Я могу? Ответить на эти вопросы мигрантам ста­новится очень непросто.

Применение известного теста Куна—Макпартленда «Кто Я?» показало, что самоопределение вынужденных мигрантов по сравнению с обычными людьми чрезвычайно затруднено. Ана­лиз утверждений, полученных в результате теста, показывает, что уже само его проведение становится проблематичным. Если в обычных случаях инструкция «Дайте 5 ответов на вопрос "Кто

Психические расстройства и психологические проблемы... 261

Я?"» практически не вызывает трудностей, и выполнение тес­та занимает минимальное количество времени, то для вынуж­денных мигрантов сформулировать ответ оказывается сложной, а иногда и невыполнимой задачей. Стараясь защитить свою пре­жнюю идентичность, в новых условиях человек боится зада­вать себе этот вопрос: более трети мигрантов дают только один ответ или не могут ответить совсем.

Французский психолог С. Московичи предположил, что со­знание индивида строится по типу так называемой «идентифи­кационной матрицы». Ее основу составляет множество принад­лежностей, или идентичностей: общечеловеческая, половая, религиозная, этническая, профессиональная и др. Распределе­нием информации в ней руководит доминирующая в данный момент идентичность или группа идентичностей (Moscovici, 1984). Исследования, проводимые на основе гипотезы иденти­фикационной матрицы, подтвердили правомерность рассмот­рения организации сознания индивида или группы на основе данного подхода (см., например, Солдатова, 1998).

В проведенных нами исследованиях идентичности афганс­ких беженцев в России было обнаружено, что в той или иной степени у них трансформируются все компоненты идентично­сти, в первую очередь, самые важные: гражданская, этнокуль­турная, гендерная, семейная, профессиональная, возрастная. В современном обществе, где каждый человек является гражда­нином своей страны, вынужденные мигранты часто оказыва­ются вне гражданской принадлежности. Получение статуса бе­женца хотя бы наделяет человека определенными правами. От­сутствие даже этого статуса у подавляющего большинства иностранных мигрантов в России усугубляет испытываемые ими трудности и страдания. Осознание себя вне закона, вне при­надлежности к какому-либо государству порождает у человека чувство бесправия, беззащитности, вседозволенности действий по отношению к нему. На задаваемый себе вопрос «Кто Я?» часто напрашивается только один ответ — «никто». Из этого вытекает неуверенность в себе, закономерно снижается само­оценка, уровень притязаний. Ощущение постоянной неуверен­ности порой вырастает до фобических состояний, страхов преследования. Исходящая от беженцев неуверенность перед окружающим, у одних порождая сочувствие, жалость, у других — презрение, негативизм, а сотрудникам милиции по­зволяет безошибочно вычислять беженцев в толпе.

Попадание в новую культуру, сравнение ее со своей зако­номерно влечет за собой трансформации этнической и куль­турной идентичности. Даже если мигранты, особенно из тра­диционных обществ, стремятся избежать влияния чужой куль­туры, при столкновении с ней неизбежно происходит трансформация ценностных систем. Мигранты начинают при­держиваться местных традиций, отмечают местные празд­ники, перенимают способы поведения, а собственные куль­турные ценности постепенно вытесняются новыми.

Одновременно с изменениями культурной идентичности происходит трансформация гендерной и семейной идентично­сти. В семьях афганских вынужденных мигрантов изменяются отношения между супругами, между родителями и детьми. Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, серьезным транс­формациям подвергается и профессиональная идентичность. Претерпевает изменение и отношение афганцев ко вре­мени. Попадание из одной культуры в другую уже само по себе приводит к болезненным трансформациям временной перспективы. Характерная особенность вынужденных мигран­тов, переживших травматические события — нарушение чув­ства времени. Травматическое переживание может стать до­минирующим, вытесняя воспоминания о жизни до травмы и мысли о будущем. В других случаях травматический опыт может усугубить дифференцированность между прошлым, настоящим и будущим человека. Р. Пападопулос, работав­ший с боснийскими беженцами, бывшими узниками конц­лагерей, отмечает, что катастрофические переживания на­рушили их чувство непрерывности, разделив жизнь на три обособленных, не связанных между собой куска: до, во вре­мя и после войны. В известном смысле, беженцы ощущали себя тремя различными «Я». Мирные довоенные годы они видели в идеализированном свете, военный опыт ощущался каким-то нереальным кошмаром, а состояние дезориенти-рованности в Великобритании после войны также воспри­нималось как чуждое и болезненное (Papadopoulus, 1997).

Результаты психологической диагностики и углубленных интервью с беженцами показывают, что наиболее яркие со-

Психическиерасстройства и психологические проблемы... 263

бытия остались в далеком прошлом и связаны с воспомина­ниями о жизни на родине; настоящее видится тусклым и ничего не значащим. Линия времени как бы сжата, так как в течение многих лет жизнь этих людей безрадостна, беспрос­ветна и не наполнена хоть сколько-нибудь приятными собы­тиями. Ярким показателем актуального состояния беженцев из Афганистана стали результаты рисуночных методик («На­рисуй дерево», «Рисунок несуществующего животного», «Тест Вартегга»). В одних рисунках наглядно отражается неуверен­ность в себе, отсутствие опоры в жизни, в других — боль разлуки с родиной, потеря корней. Задача психолога в этих случаях — помочь в осмыслении действительности и себя в этом мире, избавиться от ощущения ненужности, никчем­ности и безнадежности, актуализировать внутренние ресурсы. Представления о будущем часто размыты и неопределен­ны или содержат нереалистично радужные надежды. В каче­стве иллюстрации этого приведем фрагмент первичной ди­агностики С. — беженца из Афганистана, позволяющий по­нять, каким он видит себя в настоящем, прошлом и будущем (Таблица 7).

Таблица 7