За то, что Кацэ вышел в город один – рыжий совершенно не волновался. После фееричного знакомства с «омелой» мальчику совершенно ничего не угрожает.

*******

Бредя по улице, Кацэ не переставал удивляться оживлённости города. Похоже, он решил выйти в самое неудачное время. С часу до двух практически всех работников различных организаций распускали на обеденный перерыв. Они торопились, нервно следя за счётом времени на циферблатах наручных часов, совершали мелкие пробежки, следовали за бесконечным потоком однородных рабочих винтиков, коими являлись. По правде говоря, мальчик не запомнил, как именно по правилам положено переходить дорогу, потому просто присоединился к этому потоку. Останавливался, когда все стояли, выходил на проезжую часть, когда стадо срывалось вперёд. Вечное движение Столицы пугало его, неумолкаемый шум слившихся в унисон многочисленных звуков раздражал, вынуждая нервничать в такт ритму мегаполиса.

Сегодня Лоял не рисовал. Раненное нынешней ночью правое плечё давно зажило, но продолжало напоминать о полученном ущербе, угнетало ноющей болью. Он по уже выработавшейся привычке сидел на излюбленной скамейке близь площади имени Великого Вождя и скучающим взглядом следил за проходящими мимо людьми через тёмные стёкла очков. Глаза и волосы, свидетельствующие о благородной крови – его проклятье. У горожан цвет радужки в основном карий, шевелюры тёмные, или русые. Невзрачный средний класс.

Прямо перед ним нерасторопно прошествовала горделивая пара патрульных. Привилегии, безусловно, портят людей.

Как же хочется есть…

Желудок сводит от голода. Процесс восстановления отнимает слишком много сил, опустошая резервы и настырно требуя подпитки. Хотелось застонать в голос от того, как всё паршиво. За те десять лет, что он уже провёл лишённым титула принца, Лоял успел привыкнуть к чувству стыда, голода и холода. Первое время это сводило его с ума. А сейчас прижилось как-то, притерпелось. И так, ведь, можно жить, вот только зачем? Убив Инга, он ничего не вернёт. Добьётся своего, но это не изменит сложившегося порядка вещей. По достижению своей цели ему приятнее было бы как можно скорее умереть. Удовлетворённым.

Среди массы людей неожиданно бросились в глаза знакомые приметы. Длиннющий полосатый шарф, зелёная куртка, взлохмаченные чёрные волосы, резко выделяющаяся седая прядь чёлки. Достаточно запоминающийся образ. Мальчик лет двенадцати, которого Самурай недавно заметил в компании Бави, прошёл мимо. Угрюмый, настороженно озирающийся по сторонам, в обнимку с бумажным пакетом из продуктового супермаркета. Еда… Желудок рефлекторно заурчал от одной лишь мысли. Лоял сложил руки на животе, чуть ссутулившись, и раздосадовано нахмурился. Наплевать на остатки гордости и напроситься в гости?? Как унизительно… Но, ведь, Столица огромна, а этот мальчик вот именно сейчас оказался вот именно здесь. Быть может, это сама судьба воспротивилась тому, что бы великий Самурай так нелепо умер с голода, и предоставляет ему шанс?

- Как там Бави? – внезапно окрикнул Лоял уже прошедшего мимо ребёнка.

Кацэ остановился, медленно, с недоброжелательной миной обернувшись к незнакомцу. С ног до головы в чёрном, лицо скрыто за крупными очками и козырьком фуражки. Собственно, приблизительно таким образом выглядел едва ли не каждый горожанин. Солнце сегодня действительно яркое:

- А вы кто? – уточнил Кацэ недовольный тем, что к нему обратились.

- Моё имя врят ли тебе о чём-то расскажет.

- Вы из Омелы?

- Нет.

- Вы его друг?

Сколь же актуальный вопрос он умудрился озвучить. И Лоял и Бави думают об этом, но никто из них не рискнёт задать его в лоб, всё ходят вокруг, да около. А, ведь, и правда. Что Лоялу ответить?

- Наверное.

- А меня откуда знаете?

- Я тебя не знаю. Видел однажды вместе с ним.

- И чего вы хотите? – не намереваясь церемониться, прямолинейно спросил Кацэ.

Мальчик не сводил с пасмурного незнакомца недоверчивый взгляд. И если Бави ему хотелось называть загадочным, то этого человека – именно пасмурным. Даже не ведя с ним задушевных бесед, по одному лишь виду, можно было с уверенностью утверждать, что у него жизнь не сложилась, день не задался, и вообще всё ужасно, без просветов. У рыжего вот хрен разберёшь, что на душе твориться:

- Что бы ты передал Бави привет. В последнюю нашу встречу я был с ним излишне груб.

- Да? А почему?

- Так вышло. Я очень удивился, встретив его. Возможно, даже испугался.

Скоро до Лояла дошёл весь абсурд сложившейся ситуации; перед ним стоит сопливый мальчишка с суровым видом и будто ведёт допрос сдавшегося с поличным преступника, который, в свою очередь, отвечает. Честно. Похоже, голод отразился на рассудке, потому что после короткой паузы Лоял решил продолжить исповедь:

- Испугался, что потом он опять уйдёт, и мы вновь не увидимся так же долго, как не виделись до того момента. А сложилось так, что я сам его прогнал.

Кацэ даже проникся искренностью сказанного. Незнакомец выглядел отстранённо, как бы и не осознавал, что говорит всё это вслух. Вдруг его желудок предательски заурчал, наплевав на трогательность момента. Настойчиво так заурчал. Лоял застыл, мысленно помолившись о том, что бы вот прям сейчас провалиться сквозь землю в глубины ада и сгореть там со стыда. Мальчик же сочувственно поинтересовался:

- Есть хотите?

- Ты даже не представляешь как. – вдумчиво ответил Лоял, глядя куда-то в толпу. – но это всё ерунда. Заключённые в концлагерях лагерях получают по куску хлеба на сутки и живут, а я не ел лишь со вчерашнего вечера.

Кацэ сомнительно покосился на меланхоличного молодого человека, а после недолгого молчания, зависшего в их беседе, констатировал:

- Вы какой-то странный. Чего же тогда домой не идёте?

- У меня больше нет дома. – прозвучал отчуждённый ответ.

- У меня тоже. Ну, пойдёмте тогда к Бави, раз вы его друг. Врят ли он будет против. Я как раз купил кое-что, на троих хватит.

- Я не могу.

- Почему?

- Видишь ли, мальчик… есть такое понятие, как гордость и…

- Да бросьте. Очень глупо отказываться от еды, если предлагают. Идёмте.

*******

Бави был занят тем, что крестом валялся посередь гостиной и скучал. Меланхоличным взглядом изучал трещины на штукатурке потолка. Кацэ ушёл уже довольно давно, так что рыжий с минуты на минуту собирался активировать режим беспокойства за судьбу мальчика, но грандиозные намеренья пришлось отменить, так как с лестничной клетки донеслись приближающиеся к квартире экс-омеловца шаги. И будь Бави чуть внимательнее – он уже тогда заметил бы, что шаги принадлежат не единственной паре ног. Скрипнули ржавые петли входной двери, в прихожей началась приглушённая возня и вот тогда, наконец, рыжий удосужился подняться, дабы встретить юного подопечного:

- Котёнок, ну ты чего так долго? Я и сам уже жрать захотел, а ты…

Бави так и застыл в дверном проёме с разинутым ртом и замеревшей на животе под футболкой ладонью, которая мгновение назад выполняла функцию «почёсывание». Кацэ вернулся не один. Пока угрюмый мальчик, утомлённый, видимо, рейдом за покупками, стягивал куртку – незваный гость подобно самому хозяину квартиры вкопанным столбом стоял на месте. И смотрел на Бави. Так, будто это именно рыжий завалился к нему без предупреждения. Лоял. Как всегда мрачнее тучи. Недоброжелательная недоброжелательность. Неприветливая неприветливость:

- Этот человек сказал, что он тебя знает и что ему стыдно за то, что когда-то тебе нагрубил. – Кацэ поднял с пола бумажный паке с хавчиком и двинул на кухню.

Произнося последние свои слова, мальчик, само собой, не обратил внимания, какие эмоции вызвал на лице Лояла. Бровь дрогнула. Бледная физиономия исказилась досадным изумлением. Ну никак он не мог ожидать столь острой прямолинейности от этого ребёнка, который посмел унизить его, извинившись перед рыжим от чужого имени:

- Да неужели? – наконец скинув с себя вуаль оцепенения расслабленно хмыкнул рыжий и продолжил почёсывать пузо.

- И ещё он голодный. – крикнул с кухни уже гремящий тарелками Кацэ.

А сначала, ведь, показалось, что более унизительной ситуация уже стать не может… Лоял так и стоял на месте с гордо расправленными плечами и столь невесёлой физиономией, будто мгновение назад его насильно заставили прожевать самый кислый лимон, какой только мог существовать:

- Ааа… - с ироничным пониманием протянул рыжий, скрестив руки на груди, плечом опершись о дверной косяк и кивнув. – вон оно в чём дело-то. Ну, тогда добро пожаловать.

*******

- Эй!