Социальная паспортизация населения

На международной научно-практической конференции в Белгороде (2006 г.) В.М. Геращенко предложил проводить социальную паспортизацию населения регионов страны.

Социальный паспорт – по мысли автора, мониторинговое представление об объекте управления, куда входят все социально значимые сведения о человеке, определяющие его общественные, имущественные, правовые статусы. Создание такого информационного ресурса позволит повысить оперативность и координацию управления социальной сферой территории.

Под социальной сферой, что немаловажно, подразумевается при этом совокупность организаций и структур, непосредственным образом отвечающих за благосостояние, уровень качества и образ жизни людей.

Выступая в роли эксперта, напишите:

· приходилось ли вам что-то ранее слышать об аналогичных предложениях, к какой категории (инновации, ретроинновации) относится данный случай;

· насколько близки между собой социальная паспортизация населения и идеи индексов человеческого потенциала, индивидуального социального развития? Обозначьте их стыки и дайте им свой комментарий;

· сделайте заключение о практической ценности социальных паспортов населения регионов.

 

Дайджест

 

Ставрополь бережет здоровье

Проект «Здоровые города» зародился в канун последнего десятилетия прошлого века в Дании. Вскоре к нему присоединились 177 городов Европы и США. Участники акции понимают здоровье как гармоническое взаимодействие между физическими, психическими, социальными и духовными аспектами жизни людей.

Ставрополь подписал «Аалбергскую хартию» в 1994 году и начал участие в международном проекте с целевой программы «Образование и здоровье». Потом были и другие программы: социальной поддержки и содействия занятости населения, развития физической культуры и спорта, профилактики наркомании и алкоголизма, улучшения охраны труда и так далее.

Среди результатов – увеличение рождаемости, снижение заболеваемости детей, заметное уменьшение детской преступности и беспризорности, существенное сокращение безработицы в городе. В отдельных организациях (например, в центре стандартизации, метрологии и сертификации) сотрудники, которые ведут здоровый образ жизни, по итогам года получают премию в несколько тысяч рублей.

(«Российская газета», 2005, 1 февраля)

 

 

Курильщики глупеют быстрее

В аргументацию противников курения наука добавила еще один убийственный довод. Оказывается, у тех, кто курит, возрастная деградация интеллектуальных способностей идет в пять раз быстрее, чем у некурящих.

Этот факт подтвердил коллектив ученых из Национального института старения США под руководством доктора Леоноры Лоунер. Они протестировали 9200 человек старше 65 лет с интервалом в два года. И выяснили, что умственные способности курящих снижались на 0,16 пункта, а у некурящих – на 0,03 пункта в год. Это явление доктор Лоунер объяснила тем, что курение сужает кровеносные сосуды, питающие мозг, в результате чего ускоряется разрушение мозговых структур.

Данные американцев согласуются с материалами исследований в Великобритании (тестирование 1947 года и 2000-2002 годов).

(«Известия», 2005, 30 сентября)

 

Меньше дурман – полнее карман

На доске объявлений Калачинсного завода строительных материалов (Омская область) появился приказ директора о ежемесячной надбавке в триста рублей всем некурящим работникам. Легко подсчитать: за год здоровый образ жизни обещает к зарплате плюс почти четыре тысячи рублей.

Как считают на заводе, до 80% штата - курильщики. На перекупы у них за смену уходит по часу рабочего времени. В месяц на каждого набегает 24 часа - огромные потери, и вот вместо кнута предпочли пряник. Народу в курилках сразу поубавилось.

("Российская газета", 2008, 13 мая)

 

К батюшке на ковер

Во Дворце бракосочетаний города Воронежа нашли новый способ борьбы с разводами. Перед тем, как расторгнуть брак, супругам предлагается поговорить со священником.

Бракоразводная статистика и демографическая ситуация не могут не тревожить администрацию области. Воронежское управление, ведающее загсами, и Воронежско - Борисоглебская епархия РПЦ подписали соглашение о сотрудничестве, одна из главных целей которого - повлиять на укрепление семейных уз граждан.

("Новые известия", 2008, 28 марта)

 

Курс молодого отца

Власти Липецкой области решили всерьез бороться с повальным разгильдяйством мужского населения и официально посвятили 2006 год отцам, чтобы они, в свою очередь, наконец-то посвятили себя семьям. Ведь по статистике, каждый шестой ребенок в области растет без папы, а потенциальные главы семейств видят смысл жизни не в продолжении рода, но в выпивке.

В областном центре прошел смотр-конкурс «Сын. Отец. Отечество», в котором участвовало более 500 человек. Финалом года должно было стать создание при каждой школе совета отцов. Кроме того, лучших пап будут выбирать сами дети – они напишут рассказы о своих родителях.

(«Новые известия», 2006, 26 февраля)

 

Звание – всем в назидание

Год назад в нашей газете был опубликован материал, который меня буквально потряс (Многодетные родители», «ЛГ», №5, 2006). Сергей Рыков рассказал о петербургской многодетной семье Юрия и Елены Мироновых. Статья – своеобразный гимн отцовству! Автор раскрывает педагогику отцовства и делает это очень убедительно.

После прочтения статьи у меня возникло предложение об учреждении почетного звания «Заслуженные родители…» В сегодняшней России эта социальная технология (почетное родительское звание) сыграла бы положительную роль.

 

Борис Усманов

(«Литературная газета», 2007, 21-27 марта)

 

 

Новый орден "Родительская слава"

Президент страны Дмитрий Медведев подписал Указ "Об учреждении ордена "Родительская слава". Им будут награждаться граждане России за заслуги в укреплении института семьи и воспитании детей.

Статус государственной награды предусматривает, что к ордену представляются родители (усыновители), состоящие в браке, заключенном в органах записи актов гражданского состояния, либо, в случае неполной семьи, один из родителей (усыновителей), которые воспитывают и/или воспитали четверых и более детей, образуют социально ответственную семью, ведут здоровый образ жизни, обеспечивают надлежащий уровень заботы о здоровье, образовании, физическом, духовном и нравственном воспитании детей, полное и гармоничное развитие их личности.

(Официальный сайт Президента России, 2008, 13 мая)

 

 

Глава 22. Социальные технопарки в зонах
управленческого партнерства

 

Объективно меняющаяся социальная политика в стране, появление приоритетных национальных проектов и модернизационных программ стимулируют инновационный поиск на всем социальном пространстве. Это касается социальной инженерии, социономии, управленческих и социальных технологий в самом широком их диапазоне, многих современных направлений научно-исследовательской деятельности. Но новые идеи в социальной сфере и социальной работе пока очень медленно пробивают себе дорогу. Впрочем, не лучше обстоит дело и с модернизацией производства. И все больше слышны разговоры о необходимости всеобщего «принуждения к инновациям» /1/.

Конечно, даже трудный, долго преодолевающий сопротивление среды инновационный процесс в любом случае приносит пользу. Не зря в чисто философском контексте принято считать, что дорога к цели не дается идущему и познающему человеку априори – она прокладывается как раз в ходе продвижения по ней. Не только идущий прокладывает дорогу, но и дорога делает идущего. Пройдя этот путь, он превращается в иного человека /2/.

Кроме того, есть и такой нюанс, как «предел новизны» (Э.Тоффлер). За некий короткий отрезок времени человек способен освоить новое только в границах возможного для себя. Ему может не хватить, допустим, знаний, опыта, психических или физических сил, внятно сформированного общественного заказа – полагаю, всегда что-то готово стать тем самым пределом. Задавая вопрос, как атаковать эту проблему, известный футуролог видел в качестве главного один путь: расширить адаптивные способности человека, в первую очередь – за счет образования, адекватного общему прогрессу /3/.

Та же социализация, о которой говорилось ранее, имеет аналогичные внутренние противоречия. Тут, правда, неприменимы методы типа «поспешай медленно», однако сбалансированность социализационного начала и методологического знания для снятия проблем подразумевается. Ведь, с одной стороны, успешная социализация предполагает позитивную адаптацию в обществе, принятие его изменений и реформаций. С другой – у человека проявляется способность в большей или меньшей мере противостоять общественным аномалиям – тем негативным, безнравственным проявлениям, которые отрицательно, антигуманно влияют на его жизнь, деятельность, самоутверждение.

Методология подготовки социальных работников в вузе, как констатирует петербургский профессор В.В.Горшкова /4/, обязана учитывать эти противоречия. Тот, кто вынужден полностью адаптироваться в социум, принимая не только положительные, но и негативные его проявления, определяет для себя позицию объекта, конформиста. Вместе с тем человек «неадаптированный» тоже может стать жертвой «неполноценной» социализации, выбирая активную позицию субъекта, вплоть до диссидентства или правонарушений.

Процессы модернизации общества, что важно для дальнейших рассуждений, в известной степени провоцируют оба типа социализации. И специалисты социальной сферы должны прийти к пониманию того, что им придется работать с человеком, принадлежащим пока противоречивому и не совсем предсказуемому обществу. Декларация демократических ценностей, призывы к развитию и уважению свободных личностей (и уточню: все это при сохранении вопиющего социального неравенства в российском социуме) на деле продуцируют условия, когда человеку чрезвычайно трудно, а иногда и невозможно демонстрировать с пользой для себя и окружающих свою индивидуальную сущность. Даже столь нужные для эффективного функционирования государства и общества люди-творцы и те нередко становятся социально уязвимыми, поскольку не вписываются в категории «спецов», «исполнителей», а пытаются утвердиться в роли уникальных и независимых творческих личностей.

Этот насыщенный взаимосвязанными направлениями «социальный перекресток» я не случайно обозначаю под методологическим углом зрения. Ведь, казалось бы, есть (или, по крайней мере, формируется) общепринятый инновационный подход. Серьезные научные силы разрабатывают и предлагают в помощь власти модернизационные проекты социальной сферы, специальной рабочей группой во главе с академиком РАН В.И.Жуковым года три назад была представлена на суд общественности «Социальная доктрина Российской Федерации» /5/. Только в период действия приоритетных национальных проектов проговорены многие стратегические и тактические решения… И все равно с методами, способами социальной перестройки полной ясности нет. Какими средствами достигать революционное качество социального продукта, неизвестно.

Разумеется, существует простая и в общем-то типичная схема организации масштабного (плоть до федерального уровня) инновационного действия. На примере ПНП она видна достаточно хорошо, чтобы понять ее принципы. Но эффективно сработать такая схема может, лишь имея предварительно просчитанные и сконструированные подетально звенья, этапы, управленческие механизмы. Причем в подобных масштабах вся совокупная конструкция должна еще быть согласована, сопряжена во множестве узлов с прочими государственными образованиями, смежными сферами и структурами. Далеко не всегда, однако, подобный способ оказывается оптимальным. Организаторы успевают одно и не успевают другое.

И вот в довершение ко всему появляется новая задача, которую надо подключить к уже действующей многосложной схеме. Допустим, мы хотим подкрепить национальные проекты целевой социализацией – то есть реализовать в обществе определенные установки, нормы и ценности, снабдив их соответствующими адаптационными механизмами и т.д. Сюда же в качестве инструмента сопровождения предлагается идея мониторингового контроля на основе индивидуальных индексов социального развития. Словом, готов заработать целый комплекс социальных инновационных технологий. Но ясно в то же время, что сам собой он действовать не начнет. Нужны официальные заказчики, разработчики, управленческий штаб, команда исполнителей… А главное – кто даст толчок к воплощению инновационных идей?

Чтобы попытаться ответить на столь каверзный и беспокойный вопрос, хочу немного порассуждать о роли социологии и смежных ей наук. О возможностях практического использования их ресурсов и некоторых застаревших, требующих критики стереотипах.

Поначалу, полагаю, стоит вспомнить, что когда в середине 1960-х – начале 1970-х годов социология у нас в стране была реанимирована, не случайно вузовские учебные курсы в своих названиях оперировали словами «конкретные социологические исследования». Да и на вывеске головного академического института значились тогда те же слова. Связь с практикой, реальным социальным заказом в подтекстах явно доминировала, поскольку сам изначальный смысл социологической науки ассоциировался не с абстракциями сколь угодно дальнего прицела, а в первую очередь с наиболее актуальными потребностями текущей жизни и общественного развития.

Приведу для иллюстрации давний факт, услышанный мною на лекции в первый аспирантский год. Профессор В.А.Смирнов привел нам, еще неопытным исследователям, любопытный пример. Он касался изучения социологами свободного времени молодых специалистов Рыбинского моторного завода в Ярославской области. Когда ученые показали результаты проведенных опросов и свои заключения директору завода, тот задал резонный вопрос: «Ну, допустим, все так. А что вы предлагаете, чтобы свободное время использовалось полнее и лучше?» Ответа у социологов не было, им казалось, что они и так добросовестно исполнили заказ на исследование. И принципиальный директор отчет не принял!

Через несколько дней ученые снова пришли к директору и предложили идею строительства социально-бытового комплекса, в котором совмещались детский сад/ясли, столовая, библиотека и другие объекты повседневного пользования, которые очень здорово экономили время молодым специалистам за счет ликвидации бестолковых и долгих переходов-переездов из одного места в другое, чтобы решить проблемы семьи, досуговых занятий, элементарного быта. Директор воскликнул: «Вот это решение!» Тут же нашли необходимые средства, и спустя какое-то время комплекс был построен. Благодаря в том числе и социологам.

Еще пример. Лет десять назад, когда обычным явлением была задержка выплат пенсий, социологи предложили использовать для пенсионеров социальные чеки. Правительство Башкирии оперативно откликнулось на такую идею, и в короткие сроки удалось снять напряжение, грозившее большими потерями.

Белгородские социологи три года назад выдвинули – на основе результатов своего исследования – идею образовательно-культурных комплексов. Смысл понятен каждому, кто знает, как трудно сейчас в сельской местности порознь содержать школы, культурные объекты. Первыми такой комплекс построили в Яковлевском районе области. Примечательно, что объединение средств двух ведомств – образования и культуры – позволило сэкономить 8 млн рублей.

Приведенные примеры рождают два предложения.

Во-первых, целесообразно ввести в оборот естественное для научного участия в практике понятие «социологический проект». Оно должно предполагать с той или иной мерой полноты (в зависимости от характера социального заказа) несколько позиций: теоретико-методологическое обоснование предстоящей работы, формы полевых исследований, экспертизы, рекомендации и предложения по внедрению полученных результатов, а в заключение и конструкторско-технологическую часть, которая подводит итог проектированию неких идей, объектов, программных продуктов.

Столь непростая и с участием разных специалистов работа требует соответствующей базы. Поэтому в связи с этим возникает и «во-вторых»: почему не позволить социологам тоже иметь, как и научно-техническим специалистам, свои технопарки? Чем эта прогрессивная и давно оправдавшая себя форма организации исследовательской и опытно-конструкторской практики противоречит направленности и содержанию социальных проектов?

Использование термина «технопарк» – не дань объявленной государством программе воссоздания инновационных центров, специализирующихся на научно-технической разработках. Уже приходилось касаться так называемых «терминологических расхождений». Технопарки – не обязательно буквально «технические парки» или «технологические парки». К термину применима и иная трактовка. Ведь в корне слова «технология» (а также «техника»), если ориентироваться на греческий первоисточник, – искусство, мастерство. Следовательно, по большому счету речь идет о парках мастерства или мастерских, где профиль занятий, специализации может быть самым разным.

Рассматривая технопарк под этим углом зрения, стоит подчеркнуть, что более свободная трактовка термина снимает какие-либо сомнения потенциальных оппонентов, боящихся вторжения социальной инженерии, социологов, психологов в святая святых научно-технических специалистов, и дело сегодня, таким образом, лишь за возможными организаторами и реализаторами поставленной инновационной сверхзадачи.

В идее технопарков меня привлекает еще и то, что проектирование прикладного социологического результата с использованием привычных инструментальных средств могут осуществлять многие смежники. Естественным образом в условиях технопарка произойдет разделение социологов на генераторов идей (научных лидеров), лаборантов (такие и сейчас выполняют всю вспомогательную часть опросов), технологов-проектантов и технологов-производственников, занимающихся воплощением проекта.

Инициативу по созданию социальных технопарков могут взять на себя, к примеру, крупный государственный университет или один из профильных НИИ. Но кто бы это ни был, только с участием солидного и ответственного лидера способна по-настоящему заработать та система, которая призвана в должной мере реализовать инновационный потенциал той или иной территории страны. Здесь необходимо консолидированное участие государства, региональной власти, общественных ассоциаций, связанных с местным самоуправлением, а также профильных научных и внедренческих организаций. Иначе говоря, пришло время озаботиться тем, чтобы со всей серьезностью ставить вопрос о формировании под столь масштабные инновации соответствующей комплексной базы.

Впервые идея трансформации технопарков под социальные цели мною высказана публично на международном социологическом форуме в Казани (2005 г.) и в статье, напечатанной в «Социологическом вестнике» /6/. И потом я ретранслировал ее неоднократно в своих выступлениях и публикациях. Но только спустя какое-то время мне пришлось столкнуться со схожей по смыслу моделью. В интернет-сайтах появилось название «Социально-инженерный парк «Будущая Россия» /7/. Объявлено, что это инфраструктура, реализующая новый тип организации инновационной деятельности с целью инициирования и поддержки осмысленных общественных изменений. Основные направления деятельности парка: разработка методологии нововведений, прикладных методологических дисциплин для различных сфер жизни (политика, экономика, наука и техника, образование и т.д.) и осуществление на их базе общественно значимых проектов и программ, развитие прорывных наукоемких технологий. Одна из задач – смена господствующей технократической парадигмы инновационной деятельности на социально-инженерную и создание новой инфраструктуры такого профиля в России.

Надо сказать, что некоторые дальние подступы к идее социальных технопарков можно рассмотреть (правда, под большим увеличительным стеклом) и в других фактах. Скажем, при желании условные ассоциации найдутся в мотивах создания на базе московских институтов РАН научно-образовательного комплекса в области гуманитарных и социальных наук – по сути, первого официально признанного исследовательского университета в стране. Он организован в 2005 году на основе Государственного университета гуманитарных наук, который возглавлял академик РАН А.Чубарьян /8/. И если исходить из того, что комплекс располагает прекрасной исследовательской базой – его учредителями наряду с министерством образования и науки, Российской академией наук являются академические институты психологии, философии и т.д., то легко предположить за ним высокие потенциальные возможности именно в сфере социальных интересов.

Или такой пример коллективного инновационного творчества. В подмосковных Химках в конце 2006 года проходила открытая деловая игра, в ходе которой отрабатывались идеи создания оптимального по всем своим жизнеобеспечивающим параметрам студенческого городка. Ее участниками были стипендиаты Благотворительного фонда Владимира Потанина. В течение нескольких дней до начала игры студенты общались в интернете, разбились на команды, выбрали капитанов, обсудили свои планы. Затем три дня уже в Химках шла защита инновационных проектов. Победила модель студенческого квартала, которую представила команда студентов МГУ и Высшей школы экономики. Основная ее мысль – иметь в вузовском городке единый координационный центр, способный объединить для конструктивной работы ныне разрозненные волонтерские организации, инициативные группы и прочие формы самодеятельной студенческой жизни /9/.

В таких фактах мне представляются существенными прежде всего два момента-тенденции. Во-первых, стремление актуализировать исследовательскую направленность образовательного процесса, усилить внимание к целеориентированной командной работе в социальных секторах науки. Во-вторых, просматривающийся все больше и больше интерес к взаимодействию, партнерству как альтернативе спонтанному поиску средств самовыживания вузов и научных учреждений.

Оба момента специфичны именно для российских условий, западные критерии здесь мало годятся. Однако в одном все-таки следовать универсальному критерию, несомненно, надо. Попустим, в рейтинге мировых вузов, опубликованном The Times Higher Education в 2009 году /10/, Московский и Cанкт-Петербургский государственные университеты, хоть и улучшили свои позиции по сравнению с предыдущим годом, остались все-таки далеко во второй сотне (155 и 163 места). Им трудно рассчитывать на большее, если примерно 25% от общего итогового балла дают показатели того, сколько выпускников университета получили Нобелевскую премию, а также премию Филдза и Тюринга. И все же главный критерий рейтинга нашим вузам должен быть столь же близок, сколько и другим университетским центрам, ибо иерархия учитывает в первую очередь совокупные научные исследования, которые ведутся в вузе – в том числе их социальную значимость, новизну, участие в открытиях.

То есть российские вузы уступают как раз в научно-исследовательской направленности своей образовательной деятельности. Это дало основание министру А.Фурсенко считать, что в стране современных университетов и институтов не более 10%, и чтобы улучшать в этом отношении ситуацию, надо менять оценочную систему: не формальное количество профессоров важно, а высокие индексы цитируемости, фондовооруженность, ресурсы, международные связи и т.д. /11/.

Разумеется, любые формальные показатели будут одинаково размывать картину, если те же научные исследования в вузе увеличатся в объемах, но не обретут той инновационности, которую предполагают целеориентированность и комплексность технопарков на базе крупных региональных университетов. Может быть, некоторые аналитики и правы, упрекая всю отечественную науку в склонности к неким абстрактным исследованиям, нежелании заниматься истинными инновациями /12/, однако тут, на мой взгляд, скорее стоит говорить об отсутствии четко формулируемой цели, или ее нет, потому что нет подобающей организационной формы, выводящей на практику (как раз это компенсируют технопарки). Или подготовленный теоретиками, экспериментаторами "недоделанный продукт" должен сопровождаться научным маркетингом (кто-то обязан заранее вести поиск социального заказа).

Определенные сдвиги в сторону инноватики в вузовской науке уже произошли. Хотя в полной мере ее перспективы, направления поиска до конца еще не определились. В том числе из-за осложнений в финансировании с момента возникновения кризиса.

Очевидный позитив – выделение инновационной деятельности как основы целей современного университета. При этом предполагается разработка моделей учебно-научно-инновационных университетских комплексов с наличием в них организационных и ресурсных условий, обеспечивающих:

а) генерацию идей, проведение фундаментальных и поисковых исследований, получение патентов;

б) организационное подкрепление прикладных исследований, проведение опытно-конструкторских работ, создание макетных и опытных образцов новой техники и технологии;

в) производство инновационной продукции, организация маркетинговых исследований, передачу готовых проектов и продукции на рынок, диффузию нововведений /13/.

На нынешней стадии при наличии отмеченных сдвигов далеко не всегда, тем не менее, удается проследить связь научно-исследовательской работы с интересами территорий. И не только из-за отсутствия прямых социальных заказов местных администраций на нужные им инновации. Профиль исследований все-таки чаще оказывается преимущественно технико-технологическим, и потому потребительские границы выглядят или слишком размытыми, или заведомо узкоадресными, сугубо отраслевыми.

Такие наблюдения приводят к мысли, что в рамках взаимодействия территориальных органов власти и инновационных центров (включая и вузовские) должна появиться некая общая система договорной инновационной деятельности, рассчитанной на совместный поиск новых проектов, решений, программ развития. Привлечение к общему знаменателю желаний одних (перегруженных каждодневными заботами администраторов) и возможностей вторых (имеющих налаженную технологию оценки опыта, трансформации идей, внедрения новаций) сделало бы гораздо продуктивнее весь комплекс целей и задач, который объединяет находящиеся в регионе организации.

Как минимум возможна та форма сотрудничества местной администрации и инновационного вуза, которая предусматривает лишь начальную поисковую фазу работы с нововведениями. Допустим, университет берет обязательство отслеживать и накапливать, систематизировать идеи под проблемную тематику, которая интересует служащих государственных или муниципальных учреждений. Получая первичную информацию, чиновники сами реализуют предложенную идею. В тех случаях, когда это трудно сделать самим, приглашают к соучастию в реализации университетских специалистов.

Схожая практика за рубежом получила название «брокеринга знаний» /14/. Компании, занимающиеся там инновациями, превратили выработку и тестирование новых идей в систему, которую может воспроизвести любая сотрудничающая с ними организация. Обычно такая система имеет в виду четыре стадии. Первая – отбор нужных идей из множества источников. Вторая - игра с этими идеями, их обсуждение и применение, поддержание их жизнеспособности. Третья - изобретение новых способов применения старых идей, некоторые брокеры поощряют их «перекрестное опыление», создавая физические условия, которые позволяют или даже заставляют людей взаимодействовать друг с другом. Четвертая стадия – превращение многообещающих концепций в реальные услуги, продукты, процессы или бизнес-модели.

Стадийность сотрудничества, естественно, можно регулировать в зависимости от поставленных целей и характера решаемых сторонами задач. Это процесс творческий и достаточно гибкий. Показывая его возможности, надо лишь определить и осознать главное: в инновациях далеко не все должно быть сверхновым, старые идеи в новых условиях дают часто хороший результат именно потому, что «новое это хорошо забытое старое».

Не только применительно к социальным технопаркам, но и к их традиционным видам технопарков совокупный мотив широкоформатного сотрудничества представляется главным в развитии этой формы инновационной деятельности. Когда смотришь на современные трактовки российских подходов к теме, невольно бросается в глаза придание технопаркам своеобразной интегрирующей роли в инновационном обеспечении территорий, отраслей, направлений научно-технического прогресса.

В материале из Орла, например, технопарк выступает организацией, имеющей тесные связи с учебными заведениями и научными центрами, промышленными предприятиями, региональными и местными органами власти. По мнению О.В.Киселевой, он призван осуществлять на примыкающей к нему территории формирование современной инновационной среды для освоения научных знаний, изобретений, новейших технологий и продуктов производства. Причем подчеркивается, что развитие технопарков – это основной шанс России в XXI веке, чтобы создать массовую производящую отрасль критической важности и отработать партнерские отношения государства и бизнеса /15/.

Статус республиканского значения получил в Татарстане инновационно-производственный технопарк «Идея». Ему вменены в обязанности координация деятельности субъектов малого и среднего инновационного бизнеса, организация дополнительных рабочих мест для научных сотрудников и инженерно-технических кадров (студентов, аспирантов, выпускников вузов), предотвращения старения отечественной науки и «утечки мозгов» за границу.

И вот опять же интеграционный мотив высокого общественного звучания: республиканский технопарк призван привлекать инновационные компания и творческие коллективы из Поволжья и других регионов страны, чья деятельность соответствует его приоритетам, заниматься организацией совместных инновационных предприятий с целью создания мощной зоны регионального экономического роста /16/.

Характеризуя стратегию поведения этой «фабрики по производству инновационных предприятий», А.В.Аляев делит существующий здесь управленческий процесс на два основных блока: отбор и размещение компаний в бизнес-инкубаторе и в инновационно-производственной зоне технопарка. Соответственно на каждом этапе они получают под свои проекты и разработки все необходимые условия и услуги. При этом с учетом принципов самостоятельности и самоокупаемости предлагается матричная организационно-функциональная модель. Другие технопарки, как известно, используют иные модели. Скажем, когда они расположены на площадях университетов, им придается научный, финансовый, кадровый потенциал вуза, его техническая база. Такой организационно-функциональной структурой обладают, к примеру, соседи Татарстана научно-технологический парк «Мордовия» и Ульяновский технопарк. В виде автономной некоммерческой организации работает региональный технопарк «Удмуртия» /17/.

В Татарстане ужа многие годы руководство республики делает ставку на инновационное развитие. Идет целенаправленное формирование отвечающей этим целям инфраструктуры, функционирует целая сеть технопарков.

Как подчеркивает президент Татарстана Минтимер Шаймиев /18/, большие надежды связываются со строящимся сейчас технополисом "Химград". В нем предусмотрены специализирующийся на высоких технологиях технопарк, опытно-промышленный центр, парк пилотных установок, бизнес-инкубатор. Крупные инновационные проекты реализуются в агропромышленном секторе. При этом главным условием становления инновационной экономики ("экономики знаний") стали инвестиции в человеческий капитал. А соответственно и особое внимание уделяется образованию, подготовке кадров, в частности готовится капиталоемкая, рассчитанная на новые модернизационные задачи программа развития системы образования республики на 2010-2015 годы.

По мнению лидера Татарстана, в инновационной деятельности государству правомерно отводится ведущая роль. Должна быть создана система стимулирования инноваций, в которой нужны понятные всем критерии и показатели. Пока же для "умной экономики" ни органы статистики, ни субъекты региональной власти так и не смогли предложить достаточно надежные оценочные механизмы, и это снижает как эффективность стимулов, так и возможность ускорить идущие инновационные процессы.

Технопарки любого профиля на той или иной территории должны интегрировать местные интересы и запросы, обеспечивать их реализацию как в научно-техническом плане, так и в непосредственной практике социума. Но нельзя забывать, что в нынешних условиях мы имеем дело с взаимодействием субъектов разных форм собственности, органов власти государства и местного самоуправления. Это не подчиненные друг другу структуры. Формально тут нет управленческой вертикали, которая бы придавала потенциальной системе инновационного поиска достаточную организационную прочность и обеспечивала общую ответственность за результат. А значит и отсутствует административное право, система лишена официальных полномочий жестко контролировать выполнение стратегических целей.

Это серьезное противоречие, тем более если учитывать постсоветскую специфику России. Преодолеть его пока не удавалось в полной мере никому. Однако для судьбы технопарков (особенно социальных) выход видится в использовании идеи управленческого партнерства, высказанной в 2003 году Н.Я.Алейниковым /19/. Первоначально она целиком была ориентирована на снятие проблем в отношениях государственных и муниципальных (самоуправленческих) органов власти. По сути, здесь попытка стыковать местные институты гражданского общества с вертикалью государственного управления, а по форме – договор о целевом взаимодействии структур федерального, регионального и местного уровней в интересах населения данной территории. Тот самый общественный договор, который виртуально подразумевался давними европейскими теоретиками гражданского общества и предполагал делегирование управленческих полномочий государству от лица создающих его общества и граждан.

Концептуально в рамках договора об управленческом партнерстве могут присутствовать разработки и совместная реализация социальных программ адресного назначения и программ социально-экономического развития муниципальных территорий, в том числе:

· поддержка учреждений образования, здравоохранения, культуры, которые зависимы от источников финансирования разных уровней и разной принадлежности;

· юридическое оформление межмуниципальных связей, могущих при посредничестве государства помочь ликвидации социальных «неудобий» (допустим, путем строительства межмуниципальных образовательно-культурных или медико-оздоровительных комплексов);

· привлечение на корпоративных началах и под патронажем федеральных или региональных структур государства личных средств граждан в инвестирование местных инновационных проектов;

· создание единых информационных и коммуникативных систем, в частности для проведения согласованной социальной политики и оказания конструктивного воздействия на социализационные или адаптационные процессы.