Глава 14. Творцы нововведений: роли и позиции

 

В конечном счете, независимо от формирующейся специфики российской рыночной среды, инноваторы всегда сохраняли и сохраняют свою исконную природу, выступают носителями совершенно определенных, свойственных только им черт характера, сознания, поведения. В сущности, как отмечал А.И.Пригожин еще на этапе зарождения отечественной инноватики, речь идет о социально активном элементе общества, который вносит в нашу действительность конструктивную новизну. И хотя категорию инноваторов можно при этом считать своего рода социальным меньшинством, относиться к ней необходимо с максимальным вниманием, ибо иначе трудно будет надеяться на успешную «ассимиляцию продуктов ее деятельности в интересах всех» /1/.

Полагаю, по ходу того, как формировались подходы к пониманию инновационной природы человека, становилось все яснее, что при совпадении наиболее общих характеристик («социально активный элемент») по мере расширения инновационных пространств неизбежно дифференцировались роли и позиции участников нововведений. В частности, Л.Я.Косалс одним из первых в нашей научной литературе развел сообразно их специфике инновационное сознание и инновационное поведение /2/, и в этом нашла свое отражение не просто сама тенденция, а был зафиксирован непреложный факт: теория и практика инноватики демонстративно сблизились в оценке субъективного фактора. Спустя какое-то время наступил момент, когда в отдельную исследовательскую ипостась стало оформляться и инновационное управление (инноваторская ориентация руководителя).

Что касается инновационного сознания, то здесь, на мой взгляд, многое совпадает с пониманием Э. де Боно сознания как системы, создающей модели. Исходить следует из того, что действие информационной системы человеческого сознания основано на формировании и распознавании моделей. По мере появления в мыслительном аппарате неких вариантов избирательный механизм «полезности» производит их сортировку и оставляет те, которые годятся к «употреблению». Особенность сознания в том, что, даже будучи пассивно, оно создает среду, в которой информация может стать самоорганизующейся. Память фиксирует все происходящее вокруг нас. И это «все» оставляет после себя след. Он либо сохраняется надолго, либо быстро исчезает, но в любом случае клетки мозга выполняют функцию регистрирующей или запоминающей поверхности. Подобной функцией обладает, например, ландшафт местности. Контуры земной поверхности создают условия для накопления дождевой воды. Стоит появиться более или менее постоянному руслу стока, как водные каналы начинают обретать свой рисунок – оставлять информационные следы-модели /3/.

В творческом акте роль человеческого сознания, оперирующего памятью и системно сложенной в ней информацией, видимо, строго индивидуализирована. Именно из этого, как я понимаю, исходит представление современных ученых о степени одаренности первооткрывателя, которому одновременно удается обнаружить и инновационную проблему, и способы ее оригинального решения.

Касаясь этой темы, П.В.Симонов ссылается на авторитетное заключение Артура Шопенгауэра: талант попадает в цель, в которую никто попасть не может; гений же – в цель, которую просто никто не видит. Впрочем, этот вполне философский афоризм нуждается в уточнении, и наш соотечественник добавляет, что сознание любого исторического периода, оперируя опытом, не в состоянии породить нечто новое, совершенно свободное от этого опыта. В голове первобытного гения не могли родиться теория относительности или замысел «Сикстинской мадонны» /4/.

Сознание инноватора привыкает действовать в режиме естественного отбора. Память собирает и сортирует информацию, организует плацдарм для формирования моделей, на основе которых рождаются затем идеи нововведений. Привычка к «дежурной» систематизации случайного материала в инновационном сознании несопоставимо ярче выражена, чем в иных мыслительных кальках, и потому результаты мыследеятельности, процент творческих решений у человека с таким типом сознания, конечно, выше. Выявление и собирание людей с подобными задатками, несомненно, усиливает инновационный потенциал организации, научной группы, делает реальным своеобразный профессиональный отбор создателей нововведений.

Инновационное сознание активно влияет на становление особой психологии человека. Вопрос ведь не только в складе ума, но и в способности мобилизовать обнаружившийся в себе инновационный ресурс и трансформировать его в действие. Тут мало знать, что надо делать, как подойти к решению творческой задачи – еще больше усилий требуется для реализации идеи, ее моделирования и материализации. Внешняя обстановка и внутренняя сила инноватора должны воплотиться – путем многократной ротации опыта – в четко выраженную типологию поведения, локальную, социальную технологию. Простое наращивание инновационного качества в человеке, периодически выдвигаемого на роль создателя в результате естественного и одновременного сознательного отбора, приводит в конце концов к возможности дифференцировать это качество в сугубо личностном измерении. Появляется основание и право классифицировать человеческий фактор в инновационных процессах.

В середине 1980-х годов такую попытку классификации сделал Б. Санто. Пять крупных блоков, в которые он сгруппировал ролевые особенности людей, нельзя воспринимать без оговорок – это все-таки довольно общий срез, причем больше технологический, но здесь важна сама логика поиска, ведь никто не может запретить идентифицировать инновационное поведение с разных точек зрения.

Во-первых, венгерский исследователь выделяет человека-созидателя. Он видит его изобретательным, творческим, рассматривает «как элемент инновационного процесса». Однако для Б. Санто показательно, что у способности к творчеству, изобретательности имеются, наряду с личностными, еще и общественные корни и движущие мотивы. У общественной атмосферы может обнаруживаться не только животворное, но и, наоборот, «обжигающее» воздействие на созидательное начало. Например, атмосфера Ренессанса, создав весьма благоприятные условия для морального и материального признания изобразительных искусств, вынесла на поверхность таких гигантов, как Леонардо да Винчи и Микеланджело Буанаротти.

Во-вторых, в классификации значится «чемпион». То сопротивление, на которое обычно наталкивается оригинальная новая мысль, способен преодолеть лишь человек, сочетающий познание неизведанного с оптимизмом, стойкостью и социальной активностью. Он тот человек, что видит кроющуюся в новшестве потенциальную силу и поэтому охотно вступает за нее в борьбу. Он тот «чемпион», который способен бескорыстно постоять за дело даже тогда, когда другие уже отвернулись от него. Он тот, кто ощущает доверие к исполнителям и берет на себя дополнительные хлопоты, связанные с недовольством людей, коим новое «перебежало дорогу». Причем делает это лишь потому, что видит несправедливость в отношении высоко оцениваемой им идеи, боится за конечный результат ее внедрения.

В-третьих, Б. Санто включает в свою табель о рангах многозначную фигуру «посредника». Внешне подчиненная, второстепенная, она в действительности весьма существенна. Ведь цепь инновационного развития слагается из посреднических звеньев. Посредник – это то лицо, которое по своим задачам, роли, компетенции, личным амбициям или другим признакам способствует внедрению нововведения, обеспечивая прохождение инновационного процесса через границы технологически связанных организационных структур. Действуя как фильтр, посредник обрабатывает полученную от окружения информацию и организует дальнейшее движение лишь той ее части, ценность которой он признает /5/.

Из двух оставшихся в классификации Б. Санто блоков – «коллектив» и «руководитель» – один не совсем, по-моему, на месте (о коллективных формах инновационного поиска пойдет разговор в следующей главе), а второй я собираюсь рассматривать здесь же, но чуть позже, когда на первый план выйдет управленческая функция в инновационном процессе.

Продолжая же тему посредников, как их интерпретирует венгерский исследователь, стоит заметить, что в известной степени эту роль – добровольно, осознанно или по административно-технологическому принуждению – выполняют по-своему все члены организации, причастной к внедрению нововведения. Формально они должны использовать для общего успеха полный личностный ресурс, однако на деле так не получается.

Профессор Ю.Д.Красовский по этому поводу заключает: любая инновационная программа реализуется противоречиво, поскольку осуществляется разными работниками, с разным уровнем подготовки к нововведениям и разнообразной реакцией на реорганизации – от инициаторов до консерваторов /6/. В инновационной теории, по его представлению, выделяются обычно шесть типов таких работников.

Инноваторы – инициаторы, предлагающие собственные идеи и отстаивающие их. Они часто могут идти на конфликт, чтобы «пробить» свое начинание. Не всегда видят реальные возможности для внедрения своих предложений, потому что слишком увлечены новым. Иногда им важно помочь осознать инициативу в сопоставлении с полным объемом предстоящих внедренческих работ, чтобы понять истинный масштаб задач и забот.

Сторонники нововведений – люди, очень быстро воспринимающие, как правило, новое содержание, когда убеждаются в его несомненной полезности. Именно на таких работников и необходимо опираться руководителю, если он хочет, чтобы инновация была внедрена.

Колеблющиеся в отношении нового, которые либо недопонимают его значимость, либо видят в нем больше «минусов», чем «плюсов». Нередко в этой категории оказываются достаточно эрудированные люди и к их мнению всегда прислушиваются остальные. Тут важно оценить, насколько высока степень проникновения колеблющегося в суть новой идеи. Ведь существует такая историческая закономерность: наибольший вклад в прогрессивное развитие вносят отнюдь не эрудиты, а творцы идей и обстоятельств.

«Нейтралисты» – люди, безразличные к нововведению. Но проявление безразличия – это тоже позиция, по крайней мере – отрицание нового. При определенных условиях они могут занять конформистскую позицию, подпадая под влияние тех, кто только делает вид, что готов принять новое, а на самом деле все хочет сохранить так, как было раньше. И тут следует понимать, при каких условиях они могут выступить против инновации, а когда могут ее и поддержать.

Скептики – работники, которые ищут в нововведениях прежде всего негативные последствия. Однако они обычно не предпринимают никаких реальных шагов, чтобы помешать изменениям. Будучи по натуре перестраховщиками, они со временем могут и принять нововведение как нечто неизбежное. Но примут только под давлением большинства своих коллег. Поэтому, опираясь на мнение своих единомышленников, автор инновации или его руководитель должны при нужде сформировать сильное позитивное мнение, которое бы повлияло на настроения скептиков.

Консерваторы – люди, у которых доминируют традиционные взгляды на окружающий порядок вещей. Они могут воспринимать новое только тогда, когда оно становится традицией, привычкой. Характер мышления таких работников не позволяет им ориентироваться на изменения, особенно радикальные, они чувствуют себя уютно лишь в неизменной среде. Делать из них союзников инноваторам тяжелее всего /7/.

Иную сторону участия в инновационном процессе подразумевает выделение основных рабочих ролей, или ключевых функций, которые имеют решающее значение для успеха нововведений. Один из таких вариантов /8/ имеет в виду: генерацию идей, предпринимательство как борьбу за идею, руководство проектом, информационный контроль, поддержку и инструктаж участников. Анализ нескольких тысяч личных характеристик работников зарубежных фирм выявил типичные качества исполнителей, соответствующие той или иной из названных ролей. Некоторые люди обладают при этом возможностью выполнять несколько разных функций. И это помогает с меньшими суммарными издержками реализовывать инновационные проекты, особенно когда приходится испытывать определенное сопротивление отдельных лиц или группировок

Поскольку в большинстве раскладов неизменно обнаруживаются типажи, каждый по-своему сопротивляющиеся изменениям, у меня возник естественный вопрос: только ли это связано с разным характером, разными психологией и психикой, особенностями социализации людей или же за всем этим может быть еще и некий социально-интуитивный защитный рефлекс, своего рода скрытый социоприродный протест?

Ведь, согласитесь, тот же скепсис бывает и здоровый (здравый), когда наученный жизненным опытом человек небезосновательно подозревает кого-то в корысти, пусть он и называет себя изобретателем, новатором (допустим, предлагается новый проект, чтобы под благовидным предлогом положить часть субсидированных бюджетом денег в личный карман; или ради получения заранее поделенной премии вносится инновация, которая заведомо не принесет пользы делу, хотя формально и повлечет за собой изменения в организации труда). Более того, В.В.Байлук справедливо замечает, что творчество, привычно воспринимаемое исключительно как прогрессивный процесс и продуктивная деятельность, создает порой новый, но однозначно регрессивный и даже реакционный общественный продукт (к примеру, фашистские концлагеря, антисоциальные «изобретения» преступников, многообразные формы зловредности людей и т.д.). В этом случае мы имеем результатом явление, «порождающее отчуждение людей от самих себя и от общества» /9/.

Приведенные мотивы не исчерпывают всех, в том числе и гораздо более мягких вариантов, заставляющих окружение инноватора рефлексировать по поводу «подозрительного нового». По сути, речь идет о банальном недоверии к любым переменам, которые человек поневоле и как бы «на всякий случай» примерочно проецирует на свой относительно стабильный уклад жизни и сопутствующие ему проблемы. Если учитывать универсальность и масштаб такого в общем-то бытового феномена, то надо, видимо, четко и без надуманных психологических околичностей соотносить все ролевые оттенки в инновационном процессе именно с этим настороженно рефлексирующим и отнюдь не оптимистическим социальным фоном.

В более свободном функциональном переложении рассматривает ту же проблему ролей и позиций А.И.Пригожин. Система исполнения в инновационном процессе, по его мнению, связана с разделением труда. Однако вопрос не столько в том, какую кто получит роль, сколько в разной по своей активности и заинтересованности позиции – одни готовы подкреплять процесс собственной инициативой, другие склонны бездействовать, третьи подумывают чуть ли не о противодействии. Именно потому мало поделить участников нововведения на профессиональные и организационные группы (организаторы, разработчики, проектировщики, изготовители, пользователи), нужно оценить позицию каждого из них, дать характеристику составу исполнителей (отношение к инновации и отношения с партнерами, вклад в результативность, качество изменений). В сумме может получиться относительно системная картина межролевых отношений /10/.

То есть, беря во внимание типологию, в основе которой исполнительные, трудовые функции (вариант, близкий к Б. Санто), и данные позиционного анализа (вариант, близкий к Ю.Д.Красовскому), по пригожинской методологии можно просчитать или хотя бы прикинуть, в каком направлении следует искать средства для интенсификации инновационных процессов.

Впрочем, в каком бы направлении не искать, все равно любое решение бумерангом вернется к субъекту инновационного процесса. Меры к интенсификации освоения нововведений неизбежно упираются в человеческий фактор – единодушно отмечали отечественные и зарубежные исследователи и десять, и пятнадцать, и двадцать пять лет назад. В частности этому посвятил немало публикаций профессор Б. В. Сазонов /11/, авторитетное мнение которого по целому ряду моментов представляет несомненный интерес.

Существенными, с точки зрения ученого, являются, к примеру, американская классификация участников нововведений – деление на ранних реципиентов, раннее большинство, позднее большинство, поздних реципиентов, а также основанный на этом их социально-психологический портрет. Важное значение приобрели такие фигуры, как «лидеры влияния» – лица, имеющие общественный вес и чуткие к рождению нового, и «агенты изменения» – профессионалы в сфере распространения нового /12/.

Весьма показательной в советских исследованиях 1980-х годов была оценка неформальных отношений и выхода за рамки формальных полномочий тех, кто инициирует нововведения или активно их поддерживает. Это положение кажется достаточно очевидным и даже естественным, поскольку нововведение – чем радикальнее, тем больше – влечет за собою организационные, технологические, а порою и психологические перестройки и плохо вписывается в сложившуюся структуру обязанностей. Однако Б.В.Сазонову оно не кажется столь естественным, он склонен объяснять его феномен неоправданно широкой практикой, санкционированной определенными управленческими теориями: считалось, что оптимальным вариантом должно быть четкое разделение процессов деятельности на отдельные функционально значимые элементы и закрепление таких элементов за работниками. Между тем это вступает в противоречие с требованиями перманентной инновационной трансформации /13/.

Жесткий функционализм, рассуждает Сазонов, казалось бы, способен стать адекватным инновационной деятельности, вводя специальные роли, ответственные за разработку и внедрение нового. Никуда не деться: профессиональные проектировщики, организаторы и им подобные люди призваны создавать новое, а руководители разного ранга – помогать им в тиражировании нововведений. Анализ различных профессиональных ролей показывает, что именно специалисты такого рода в массе своей наиболее позитивно относятся к нововведениям; позиция же руководителей значительно более ситуативна и определяется как личностными характеристиками, так и общей обстановкой в организации. При этом уровень исполнения формально записанной инновационной роли может быть очень разным, вплоть до создания видимости разработки нового, если к тому побуждают дополнительные факторы, а эффективный разработчик, в своей деятельности так или иначе выходит за рамки формальных обязанностей, вступает в неформальные отношения с кооперантами, в том числе беря на себя частично их функции.

Выводы, которые со ссылками на многочисленные исследования делает профессор Сазонов, радикально не отличаются от других известных. Он напрямую связывает успехи нововведений с личностными качествами тех, кто в них вовлечен. В первую очередь выделяет фигуры непосредственно инноватора и его руководителя – «без их сверхзаинтересованности и сверхотдачи новшество почти наверняка обречено на неуспех» /14/. С самим инноватором все относительно ясно. Во всех случаях он был и остается главной фигурой. А вот насколько «героем» является руководитель инноватора, как оценивать его инновационную роль?

На мой взгляд, руководитель любой инновационной системы (команды, организации – кому как удобно) обеспечивает в большинстве своем львиную долю забот о благополучии нововведения. Девять из десяти попаданий в «яблочко» – это, как правило, его достижение. И в этом нет преувеличения, ибо какое бы звено инновационной цепи ни взять, за него обязательно крепко держится прежде всего управляющий. «Если цепь уже есть», – возразите вы мне, а я с вами соглашусь, поскольку понимаю, что первейшее условие – признание руководителем самой необходимости наступательной инновационной политики. Кстати, и Б. Санто исходит из того, что повсюду в мире личность руководителя и методы руководства ставит в центр внимания именно сознательное (осознанное!) управление инновационным процессом /15/.

Разумеется, инновационное управление (как и инновационное сознание или инновационное поведение) при желании можно трактовать односторонне и с любым поворотом – в удобном случае делать акцент на правильной стратегии руководителя, подчиняющего ей все варианты обновления социального продукта, а в другом случае, при изменившихся обстоятельствах, поворачивать все в пользу «сверху» (от лица государства) заданных ролей и функций. Однако или есть предпочтение идеологии инновационного развития, или этого предпочтения нет – вот, собственно, определяющий мотив действия. Когда он присутствует, за ним выстраивается в очередь все остальное.

Все остальное – это и разные руководящие роли в инновационном процессе. Такие роли один лидер организации выбирает, сообразуясь с характером позиций своих работников по отношению к предложенным нововведениям – и Ю.Д.Красовский подразумевает здесь выработку определенной тактики делового поведения на всех стадиях реализации инновационной программы, включая сюда и охрану инновационных коммуникаций из-за опасности преждевременного разглашения информации о сути новшества /16/. Другой лидер ищет себя в противоборстве с психологией консерватизма: в игре о столь неопределенным исходом, какой является программа инновационного развития, с одной стороны, хочется сохранить видимость стабильности и безопасности, а с другой – разум толкает отдать предпочтение аргументам в пользу нововведений, не смириться с кажущимся спокойствием неизменного состояния /17/. Но важно, чтобы оба лидера (или сколько угодно еще) сознавали цену руководящего импульса и гармонии в отношениях между участниками инновационного процесса.

Уточню со ссылкой на Б. Санто: существенна именно гармония инновационных отношений, а не меньшая или большая дифференциация элементов процесса по степени их значимости – ведь дисфункция хотя бы одного из элементов делает невозможным достижение общего успеха. Нужно, чтобы каждый участник нововведения видел и признавал цели, программы, тактику, препятствия. И если исходить из такой данности, главная задача инновационного управления должна заключаться в том, чтобы достичь общественного согласия (консенсуса) на фоне реально обозначенных нововведений /18/.

В подобном ключе стремятся сегодня осознать себя многие профессиональные группы и сообщества. Показательно, что в канун 2006 года на конференции с характерным названием «Бизнес в стиле инноваций» представители ведущих малых предприятий страны выступили как раз за то, чтобы расширить понимание предназначения инноваций и воспринимать их как стиль управления вполне традиционным бизнесом /19/.

У такого взгляда на вещи есть не просто резон. Инновационный стиль – это в значительной мере оценка действий того типа руководителя, которого классификаторы относят к приверженцам новых технологий и отношений, сторонникам социальных изменений и приращений. Такой стиль – это отказ, если следовать Р.Уотермену, от привычки, которая больше всего сопротивляется переменам. И кроме того, инновационность управления отражается в образах поведения, координатах внимания к тому, что руководители считают важным для развития своей организации /20/. Иными словами, можно утверждать, что в принятом общей стратегией инновационном стиле управления характер функций каждого участника команды или корпоративной группы приобретает не только более целеустремленный вид, но и более интегральное качество.

Об интегральном качестве, замечу, есть повод говорить и в более широком смысле. К отдельному типу участия в инновационном процессе можно отныне относить категорию «партнеры, готовые к переменам» /21/. Причем это в значительной мере связано как раз с социальной сферой инноватики, где именно партнерские соглашения позволяют консолидировать инвестиционные силы для разработки и внедрения совсем нерыночных нововведений.

Рассмотрев, таким образом, основные роли и позиции участников инновационного процесса, нельзя не отметить системную взаимосвязь сознания и поведения людей, а вместе с тем и координирующего, направляющего начала. Что роли, что позиции свойственны не просто абстрактным личностям, а субъектам и объектам управления – и это принципиальное отличие. Качество каждого человека в отдельности прирастает к общему качеству управляемого процесса. В этом смысле и инноватор, и соучаствующие в инновации «посредники» – системные люди, а инновационный процесс – система, в рамках которой достигается новый искомый результат.

Принадлежность к системе производства нововведений делает инноватора и его формальных и неформальных сподвижников системными людьми в значительной мере номинально – главным образом по функциональным признакам. Но есть у этого «благоприобретенного» качества и другая, оборотная сторона. Участник инновационного процесса в ходе утверждения нового, борьбы за справедливое решение судьбы своего детища поневоле приобретает дополнительные личные навыки, получает характеристики, позволяющие говорить о нем, как о высокоорганизованном, системном человеке.

Инновационная практика наделяет людей опытом, умением особого свойства. Преодоление сопротивления скептиков, консерваторов, включение в свои союзники за счет активной разъяснительной и агитационной работы колеблющихся, нейтралов («нейтралистов»), организация поддерживающих новую идею социальных технологий и другие многосложные процедуры, контакты заставляют людей «инновационной команды» мобилизовывать, достраивать свои внутренние ресурсы в том направлении, которое и формирует в них устойчивые системные координаты, системное сознание и системное поведение.

Эта сторона личности человека-инноватора вместе с привычной работой в системной связке с соратниками снимает всякие сомнения, когда задается вопрос, системные ли они люди, творцы нововведений. Ответ однозначен: системные! Им просто не выжить без этого качества.

 

Источники

1. Пригожин А. И. Инноваторы как социальная категория // Методы активизации инновационных процессов. – М., 1988. – С. 4-5.

2. См.: Косалс Л. Я. Социальный механизм инновационных процессов. – Новосибирск, 1989.

3. Де Боно Э. Латеральное мышление: Пер. с англ. – СПб., 1997. – С. 32-35.

4. См.: Симонов П.В. Мозг и творчество//Вопросы философии. – 1992. – №11. – С. 14.

5. Санто Б. Инновация как средство экономического развития: Пер. с венг. – М., 1990. – С. 179-181.

6. Красовский Ю. Д. Управление поведением в фирме. – М., 1997. – С. 286.

7. Там же. – С. 286-287.

8. Бовин А.А., Чередникова Л.Е., Якимович В.А. Управление инновациями в организациях. – 3-е изд., стер. – М., 2009. – С 291-295.

9. Байлук В.В. Человекознание: в 4-х кн. – Екатеринбург, 2003. – Кн.4. – С. 16-17.

10. Пригожин А. И. Нововведения: стимулы и препятствия (Социальные проблемы инноватики). – М., 1989. – С. 105-128.

11. См.: Сазонов Б. В. Субъект в процессах нововведений // Нововведения как фактор развития. – М., 1987; Его же. Деятельностный подход к нововведениям // Социальные факторы нововведений в организационных системах. – М., 1980; Его же. Проблемы и пути интенсификации инновационных процессов // Нововведение в организациях. – М., 1983 и др.

12. Сазонов Б. В. Субъект в процессах нововведений… – С.85.

13. Там же. – С. 85-86.

14. Там же. – С. 86.

15. Санто Б. Указ. соч. – С. 184.

16. Красовский Ю. Д. Указ. соч. – С. 287.

17. Санто Б. Указ. соч. – С. 185-186.

18. Там же. – С. 186.

19. См.: Федотова И. Новации – это не только хай-тек // Известия. – 2005. – 13 декабря.

20. Заречкин Е.Ю., Усманов Б.Ф. Стиль управления и управление стилем. – М., 2006. – С. 110-111.

21. Управление инновациями: Пер. с англ. – М., 2008. – С. 179.

 

Дидактический аутотренинг

 

Вопросы для проверки:

1. Кто субъект, а кто объект инновационного процесса, если ориентироваться на обозначенные в главе роли и позиции?

2. Как вы понимаете категории «чемпион» и «посредник»?

3. В чем проявляются, на ваш взгляд, инновационное сознание и инновационное поведение? Какова между ними разница?

4. Кто, по-вашему, наиболее близок интересам инноватора и кто наиболее далек в помыслах и действиях от этих интересов?

 

Ваши варианты

Предлагаю рассмотреть три категории участников инновационного процесса (по описанию характеризующих их признаков). Задание же сводится к тому, чтобы «аттестовать» типажи по ролям и позициям: кто есть кто?

а) Человек видит в инновации много положительного, но некоторые моменты его смущают. Он склонен перепроверить свои ощущения и оценки. С интересом слушает комментарии и консультации специалистов и своих товарищей по работе.

б) У этого работника преобладает согласие с существующим положением вещей, он не настроен на поддержку нововведения. Комфорт и уют в неизменной среде ему дороже всего остального. Он опытный профессионал, его, как он считает, «на мякине» не проведешь. Зачем рисковать достигнутым?

в) Человек демонстрирует безразличие к нововведению, энтузиазму его авторов и сторонников, но внутренне готов при изменении ситуации и появлении неких дополнительных доводов на коррекцию своей позиции – в какую сторону, он пока не знает, но его это не очень-то беспокоит.

 

Войди в образ!

Представьте, что вы на сцене и вам надо понравиться театральному жюри (художественному совету), которое должно утвердить просматриваемых исполнителей на роли в пьесе под названием «Хорошо забытое новое». Прочитать перед высоким жюри надо всего ничего: известную любому человеку строку «Ничто не ново под луной» с добавлением к ней монолога-экспромта, десятка собственных слов. Нюанс один – воплотить эти слова следует в образе трех различных типажей.

Короче, вы на сцене и… как бы вы «сыграли» предложенную строку с продолжением, если бы стали на время:

– инноватором-чемпионом;

– скептиком-оппонентом;

– философом-прагматиком?..