Инновационная лаборатория на колесах

 

Наверное, так можно было бы назвать эту форму организации и комплексного внедрения нововведений. Тут буквально десять вагонов
инноваций – целый железнодорожный состав.

Уникальный поезд периодически курсирует по Южно-Уральской магистрали. Он вмещает все необходимое, чтобы жители линейных станций получили квалифицированную медицинскую помощь, приобрели недорогие товары и, что тоже немаловажно, приобщились к культурной и духовной жизни.

Опыт прошлогоднего рейда показал особую потребность во врачебной помощи. Поликлинике теперь отведены два вагона, плюс вагон с флюорографическим оборудованием.

В вагоне-магазине продают продукты, промтовары, игрушки, причем цены в минимаркете ниже, чем в сельских магазинах. А в вагоне бытовых услуг можно постричься, отремонтировать обувь и бытовую технику, скроить одежду.

Артисты дорожных домов культуры демонстрируют свое искусство в вагоне-клубе. Другой вагон оборудован под православный храм. Здесь совершается крещение и другие обряды.

Самый солидный по возрасту в составе – вагон-музей, построенный в 1910 году. Поначалу предназначался для пассажиров первого класса, в 50-х годах был в распоряжении начальника дороги. Отреставрирован Челябинским депо; мебель, обстановка, светильники – все в нем настоящее, тех времен. Музей в день посещает до 200 человек.

(«Северная магистраль», 2005, 30 сентября)

Мне неизвестно, существует ли по-прежнему описанная в газете лаборатория на колесах. Но идея, согласитесь, очень привлекательная.

Попробуйте доукомплектовать уникальный состав. Придумайте ему свою организацию, а то и организационно-правовой статус. Вспомните, что из уже прочитанного в учебном пособии ложится с этим вариантом в один ассоциативный ряд.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ
И ОБЪЕКТ НОВОВВЕДЕНИЙ

 

Человеку свойственно

Стремиться к новизне

Плиний Старший

Все прогрессы - реакционны,

Если рушится человек.

Андрей Вознесенский

 

И процессы теоретического познания, и практика инновационного поиска неизменно замыкаются на человеке. Это истина, о которой можно было бы и не говорить. Между тем и у истины есть свои сложности. Ей приходится эволюционировать вместе с человеком, а уж в этой-то ситуации какие только стороны личности (ego) не становятся вдруг (или поневоле) достоянием гласности.

Малая толика доброй иронии, которую здесь кто-то способен разглядеть, не должна смущать. Все как раз достаточно серьезно. Человек в поиске нового пробегает сейчас еще один круг своей эволюции. Став когда-то составной частью живой природы и заняв в ней особое «разумное» положение, он стал и частью социума, завершив предопределенное ему видовое развитие впечатляющим социальным взлетом.

По случаю столь знаменательного факта академик В.И.Вернадский предусмотрел для человека уже и более качественную ступень приобщения к цивилизации будущего: «Мы живем на переломе, в исключительно важную, по существу новую эпоху... Человек впервые реально понял, что он может – должен – мыслить и действовать... не только в аспекте отдельной личности, семьи и рода, государств или их союзов, но и в планетном аспекте» /1/.

Не хочу уводить в сторону: возможности человека в инновационной среде не должны восприниматься натужно и со скепсисом, бесконечными ссылками на объективные трудности. Белгородский ученый Г.А.Котельников резонно приводил аргументы коллег, утверждавших, что современные требования далеко не исчерпывают созидательного потенциала человека: во-первых, еще до своего социального становления он обладал мозгом, намного превышающим по мощности его потребности как биологического вида; во-вторых, он соучаствует в поразительно целенаправленной эволюции живой природы, неуклонно ведущей к верховенству разумного начала, а это позволяет многим видеть тут проявление «всеединого космического универсума» /2/.

И как бы обобщает другой исследователь А.В.Шинкин: «И творчество, и инновация есть выражение сущностных сил, всеобщих человеческих способностей целеполагания, идеального преобразования материального мира» под потребности людей. По мнению ученого, соответственно и суть инновационного менеджмента сводится в этом случае к управлению самореализацией личности работников, а в равной мере и коллектива организации, учреждения /3/.

Во всем огромном диапазоне человеческих способностей, потребностей, устремлений присутствует, тем не менее, совершенно естественное свойство людей решать за счет нововведений и свои текущие насущные дела. Не прогресс же ради прогресса!

Этой фразой с восклицательным знаком, должен заметить, заканчивались в первом издании «Социальной инноватики» вводные слова, предшествовавшие начальной главе того же, что и сейчас, раздела. И высокий пафос ее вселял уверенность: вот удачный девиз к материалу, где человек в инновационном процессе предстает как творец всеобщего развития.

Но позднее в Екатеринбурге мне подарил свое четырехкнижие «Человекознание» профессор В.В.Байлук. В последнем томе я невольно «сел мыслью» на процитированную автором строку поэта Андрея Вознесенского: «Все прогрессы – реакционны, если рушится человек». И у меня снова возник вопрос, а так ли уж понимаем мы действительный смысл и предназначение того, ради чего, собственно, творим новое? Или все-таки не «ради чего», а «ради кого»?

К ответам на подобные вопросы так или иначе будет иметь отношение все последующее содержание этой книги.

Глава 13. Самоорганизация и адаптация инноваторов
в условиях рынка

 

Определенная коммерциализация и существенная капитализация общественных отношений резко изменили мотивацию инновационных процессов. Новые условия потребовали, если не полной переориентации отечественных инноваторов, то уж внутренней психологический и нравственной перестройки – это точно.

Из прежних условий остались, пожалуй, лишь глобальные измерения: общецивилизационный процесс, мировая хозяйственная и в какой-то степени социальная интеграция, геополитические разборки с их проекцией на весь XXI век и новое тысячелетие. В них, собственно, и должен вписаться российский рыночный гибрид со всеми своими человеческими производными, чтобы обеспечить хоть какое-то первичное наращивание общественной производительности труда (в широком, не узкопроизводственном смысле слова) и всепрофильную инновационную адаптацию.

То, что в комплексе необходимых мер видят в связи с этим ученые и практики, сводится к трем основным группам целей и задач: а) опережающее формирование инновационной экономики; б) развитие человеческих ресурсов; в) совершенствование институциональности обеспечения процессов развития в России /4/.

Несомненно, упор на инновационную экономику объясним, поскольку от успехов в этом секторе инноватики зависит и все остальное, в частности судьба нововведений в социальной сфере. Другое дело, что человеческие ресурсы и обеспечивающие их дееспособность государственные инструменты не находятся в той гармонии, которая бы располагала к высокой самоорганизации инновационного потенциала.

О причинах сохраняющейся дисгармонии сказано уже немало, и к каждому мнению на сей счет стоит прислушаться. Выделю одно из них –П. Г. Щедровицкий едва ли не первым именно в таком важном ключе касается больной для страны причинной темы. Он утверждает: чтобы соответствовать все более и более усложняющимся требованиям инновационной экономики, необходимы модернизация системы, связанной с использованием человеческих ресурсов, и существенное усиление инвестиций в интеллектуальную сферу. Инновационной экономике нужно инновационное образование. Отечественные психолого-педагогические и методологические школы с начала 1960-х годов создали ряд эксклюзивных технологий обучения и формирования интеллектуальных способностей на разных возрастных уровнях, заложив тем самым предпосылки к развертыванию эффективной и мобильной образовательной сети. Ученый сожалеет, что эти заделы в середине 1990-х оказались потеряны, более того – утрачены стратегические цели и ориентиры, обвально снизился объем ресурсов государства на поддержку инновационных образовательных технологий /5/.

Сторонники перемен, причем на Западе намного раньше нас, убедились: чтобы внедрять сегодня инновации в постоянном режиме, иметь хорошо организованные для этого системы, необходимо обладать соответствующими знаниями. Управление знаниями, подчеркивает Ф.Янсен, – одна из ключевых составляющих управления инновационным процессом. В конкурентном соперничестве победителем будет тот, кто лучше понимает сущность новшеств и имеет более подходящие навыки и умения /6/.

Ослабление образовательной базы и, соответственно, интеллектуального потенциала в инновационной деятельности создает несомненные трудности для адаптации инноваторов к рыночной среде. Неконсолидированные знания порождают неконсолидированный процесс. Еще относительно недавно на вопрос, кто у нас субъект нововведений, предлагался уверенный ответ: разработчик идеи, проекта, а вместе с ним все те, кто своим пониманием, волей и действием осуществляют инновацию как процесс, видят и осознают, ради чего они хотят достичь тех или иных изменений. Теперь нередко субъект нововведения не представляет собой такой цельности, а сам инновационный процесс склонен распадаться на части (команды исполнителей выполняют свою долю внедренческой работы и дальше все идет уже без них). То есть рынок, другими словами, дробит интересы участников процесса, и формальные субъекты могут вместе не доходить до финиша.

Не исключено, что подобный феномен носит временный характер, и российский полурынок просто не справляется с организующей, интегрирующей ролью. В то же время у нас нет оснований перечеркивать и очевидные, общепринятые вещи. Инновационная природа утвердила незыблемый приоритет: любое нововведение существует как совокупность интеллектуальных и духовных актов (воли, мысли, понимания, интуиции, действия и т. д.) многих людей.

Именно в подобном процессе, с точки зрения Д.А.Иванова, инновация как результат, постепенно трансформируясь, становится фактом общественного сознания или даже основанием какой-либо области человеческого бытия. В нашем понимании, пишет он, нововведение означает всегда какое-нибудь приращение. В контексте индивидуального сознания инновация является для человека моментом его личностного роста, приращения личной и профессиональной мощи, силы и пластики духа. В таких приращениях может заключаться главный мотив, личностный смысл работы человека в инновационном режиме /7/.

Поскольку инновационная деятельность в условиях рынка напрямую ассоциируется с конкурентными стратегиями, основной экономический смысл внедрения новшеств – эффективное приращение капитала. И здесь, конечно, личностный аспект работы в инновационном режиме обрастает немалым числом внешних факторов. Стратегия инноватора в целом направлена на то, чтобы превзойти конкурентов, благодаря инновации добиться для своей организации тех или иных экономических выгод, но он озабочен и творческой самореализацией, а следовательно и приращением качества к собственному «Я». Хотя на этом фоне современные исследователи все чаще указывают на присутствие в рыночном инновационном пространстве двух противоположных по характеру и в то же время взаимодополняющих друг друга фигурантов – конкурентов и партнеров /8/. Партнеры ищут возможность ускорить выход на рынок совместно разрабатываемого инновационного продукта, надеясь справедливо поделить успех. Личные же мотивы инноватора становятся еще более многофакторными, их еще труднее приспособит. то к противостоящим, то к ищущим некий рыночный консенсус психологиям.

Работая в инновационном режиме, любой человек и в любых условиях неизбежно должен адаптироваться к изменяющейся среде, иначе нельзя думать ни о каких приемлемых результатах. Адаптация к рынку – тоже данность. Тут тоже нужны условия, высокая самоорганизация, вкус к новому. При наличии еще и знаний, понимания ситуации. Сложно, согласитесь, сохранять творческий настрой и инновационный навык, если отсутствует реальное представление о новых ценностях, устремлениях, перспективах социального развития.

Говоря «высокая самоорганизация», я отнюдь не свожу все к модным синергетическим трактовкам. Подразумевать здесь следует и элементарное умение человека разумно и целеустремленно приспосабливать свои творческие возможности и жизненные планы к окружающей действительности – такой, какая она есть и какой будет завтра.

Что касается синергетики, то ее нынешняя парадигма самоорганизации, на чем делают акцент, к примеру, Е.Н.Князева и С.П.Курдюмов, влечет за собой не только диалог человека с природой, как ранее писали И.Пригожин и И.Стенгерс, но и диалог человека с самим собой и с другими людьми. Нелинейная ситуация, присущая эволюции природы и общества, связана с неопределенностью и одновременно с возможностью выбора. Осуществляя выбор благоприятного для себя пути, субъект ориентируется как на собственные представления об эволюции, так и на свои ценностные предпочтения. С этой точки зрения синергетика для человека есть оптимистический способ овладения нелинейной ситуацией, метод экспериментирования с реальностью, позитивная эвристика. Главная проблема при том, по Князевой и Курдюмову, как управлять, не управляя, как сделать хаос симпатичным, творческим, превратить его в «поле, рождающее искры инноваций» /9/.

«Управлять, не управляя» – сентенция, надо полагать, сугубо фигуральная, условная. Иначе тут и до анархизма не далеко. Однако делать такие уточнения приходится еще и потому, что в серьезном синергетическом лексиконе проскальзывают на сей счет по меньшей мере двусмысленные вещи.

В автореферате докторской диссертации С.Е.Крючковой есть абзац, где резкость формулировок подвергает большому сомнению последующие слова самого же автора о том, что «общие методологические установки синергетики как нельзя лучше соответствуют природе инноваций». В упомянутом абзаце все начинается «за здравие» (социум заявлен с позиций синергетики как сложная нелинейная система со спонтанной «адаптивной подстройкой» к окружающей среде), а заканчивается «за упокой»: «Такой взгляд на общество практически полностью меняет ориентиры управления им, так как показывает бесперспективность традиционного поиска социальных идеалов и последующих попыток конструирования желательных моделей, делает очевидным факт невозможности навязывания обществу пути его развития и ориентирует на учет законов коэволюции природы и человека и организации деятельности в соответствии с существующей тенденцией развития» /10/.

Подчеркнутое мною, полагаю, говорит само за себя и комментировать тут особо нечего. Хочу лишь, чтобы любой читающий подобный текст видел и сознавал взаимоисключающий смысл каких-либо социальных инноваций и «теоретически обоснованного» от имени синергетики отказа обществу, человеку искать приемлемые для них социальные идеалы и модели общественного устройства. Без сознательного изменения, коррекции жизни ни отдельно взятому гражданину, ни стране, государству обойтись еще не удавалось. И самоорганизация – всего лишь разная по форме, но та же по сути коррекция идущих с участием человека коэволюционных процессов.

Да, появление рыночных механизмов в стране – свидетельство радикальной переориентации своей общественной жизни, формирования в социальной психологии потребности критически оценить общественную роль человека. Каждый призван заново отрегулировать в своем сознания баланс между «я» и «мы», чтобы, отстаивая частные интересы, не потерять (в том числе и в инновационном процессе) столь ценные общественные цели и связи.

Не надо никому доказывать, что сами по себе частная собственность, конкуренция или эксплуатация не порочны. Плюрализмом собственности, давно известно, не наполнишь «потребительской корзины» за просто так. Никаким законом не положишь конец неравенству между монополистами и мелко-средними производителями.

Силовое конкурентное и инновационное поведение крупных компаний – так называемых «виолентов» – продолжает оставаться на рынке определяющим. Их отличают масштаб производства, большие затраты на НИОКР, мощные сбытовые сети, и не случайно именно они стали стержнем современной экономики, основным производителем ноу-хау. При том, что доля виолентов среди фирм США, Западной Европы, Японии составляет не более 1-2%, ими создается до половины валового национального продукта и более половины всей промышленной продукции /11/. Одни специалисты видят в этом скрытую эксплуатацию новоделов, растворение их индивидуальности в интересах корпораций, а другие склонны искать здесь некие компромиссы, сознавая одновременно саму неизбежность сильного управленческого начала со стороны организаторов производственного и инновационного процесса.

В подобной ситуации возникает проблема несфокусированного творчества. По утверждению американских исследователей /12/, в каждой из известных им компаний, как правило, есть десятки людей, обладающих творческими способностями и воображением, но слишком часто от них не удается получить реальную выгоду, потому что эти таланты не направлены в нужное русло. Они могут быть незаметно уничтожены уравнивающим давлением, которое оказывает любая большая организация.

Проблема выглядит неоднозначно. Польский профессор П. Штомпка, на мой взгляд, справедливо ищет ее истоки, опираясь на методологию центральной идеи знаменитого «тезиса Вебера». Согласно этой идее, все важные детерминанты макроисторического процесса – в микросфере человеческих мотиваций, отношений и ценностей. Формула немецкого ученого вполне применима к исследованию условий высокоразвитого капитализма (рынка). И многие теоретики шли ей вослед, анализируя самые разные современные коллизии /13/.

Так, Э. Хаген ввел понятие инновационной личности как предпосылки экономического роста, усиления предпринимательства. Он склонен видеть различные, даже противоположные личностные синдромы, типичные и для традиционного общества (авторитарная личность), и для современного общества (инновационная личность). Противоположность эту иллюстрирует таблица 13.1.

 

Таблица 13.1.