Субкультуры и стихийная социализация

Влияние субкультуры на стихийную социализацию человека особенно в подростковом и юношеском возрастах очень сильно, что позволяет рассматривать его как специфический механизм социализации, кото­рый условно можно назвать стилизованным механизмом.

Однако сразу необходимо отметить, что субкультура влияет на социализацию человека постольку и в такой мере, поскольку и в какой мере группы, которые являются ее носителями, референт­ны (значимы) для него. Чем в большей мере человек соотносит свои ценности и нормы с нормами и ценностями референтной группы — носительницы конкретной субкультуры, тем эффек­тивнее она на него влияет.

В зависимости от характера той или иной субкультуры и возра­ста ее носителей ее влияние на стихийную социализацию челове­ка может быть более или менее обширным. Далее кратко остано­вимся на некоторых, по-видимому, универсальных аспектах вли­яния практически любой субкультуры на стихийную социализа­цию ее носителей.

1. Имея более или менее явные особенности, ценностные ори­ентации субкультуры влияют на самоосознание и самоопределение ее носителей, на выбор сфер и предпочитаемых способов саморе­ализации и т.п. В зависимости от характера (просоциального, асо­циального, антисоциального) и специфики субкультуры это вли­яние может быть более или менее позитивным или негативным (вплоть до формирования криминальных норм и ценностей и са­моразрушительных способов самореализации).

2. Влияние субкультуры на стихийную социализацию связано с тем, что субкультура, будучи объектом идентификации человека, является одним из способов его обособления в обществе (хотя одновременно и приспособления к нему), т.е. становится одной из ступеней автономизации, что и определяет ее влияние на само­сознание человека, его самоуважение и самопринятие.

Например, в молодежной субкультуре следование моде — один из конституирующих ее признаков. Одеваясь в соответствии с по­следними веяниями моды, подростки, юноши, девушки осознанно или неосознанно решают несколько задач.

Во-первых, выделиться по отношению к взрослым, которые следуют моде менее последовательно. Желание выделиться внеш­не среди взрослых было свойственно молодежи всегда, не случай­но именно она всегда была пионером в потреблении моды.

Во-вторых, следование моде в одежде для молодежи — способ ощутить свою принадлежность к обществу сверстников, к его суб­культуре, утвердить свою «похожесть на всех». Это обстоятельство очень точно отметил еще в конце 60-х гг. XX в. шестнадцатилетний москвич Алик в письме, опубликованном «Комсомольской прав­дой»: «Мне кажется, что джинсы или майка с короткими рукава­ми (мода тех лет. — А. М.) — не просто удобная одежда для нас, еще растущих по 4 —5 сантиметров год. Но это как будто и уни­форма, как будто мы — игроки одной команды или служащие цирка».

В-третьих, следование моде в одежде, как это ни странно, позволяет выделиться среди сверстников, утвердить свою непохо­жесть на всех, что становится крайне важным в ранней юности. Другое дело, что выделялись по-разному, в зависимости от воз­можностей. Так, например, в конце 40-х — начале 50-х гг. XX в. тех, кто выделялся неукоснительным следованием моде (а такие материальные возможности имели немногие), называли стиляга­ми. Называли их так и сверстники, среди которых они резко выде лялись, и взрослые. И у тех и у других стиляги вызывали резко отрицательное отношение (хотя параллельно существовала и мас­совая «малая» мода: так, юноши носили летом сатиновые шаро­вары с пуговицами у щиколоток, позднее — пиджаки-букле и натянутые до предела хлопчатобумажные тренировочные брю­ки). В середине 1950-х гг. появляются новые обозначения для вы­деляющихся костюмом — пижоны (юноши носили брюки-ду­дочки, туфли на платформе — «на манной каше», пиджаки с «плечами», широченные галстуки с рисунками обезьян, пальм и прочей экзотики). Взрослые относились к ним в основном так же, как и раньше к стилягам. Но среди сверстников отношение к ним было более терпимое (хотя их и преследовали комсомоль­ские оперотряды), да и количество пижонов было больше, чем стиляг.

С середины 60-х гг. большая часть молодежи имеет возможность одеваться в соответствии со стандартами моды (хотя, конечно, сохраняются качественные различия). Это стало нормой, призна­ком молодежной субкультуры.

Следование моде в одежде, обладание определенным набором одежды имеет огромное субъективное значение для молодых лю­дей. О том, сколь страстным может быть отношение к модной одежде, свидетельствует внутренний монолог юного немца Эдга­ра Вибо — героя романа У. Пленцдорфа: «Представляете себе жизнь без джинсов! Самые благородные штаны на свете!.. Джинсы я ни на что на свете не променяю — ну, если не считать самого смака (секса. — А.М.). И, может, музыки... А говорю я про настоящие джинсы, само собой. Сейчас настрочили всякого барахла и все джинсами называют. Тогда уж лучше нагишом ходить. Например, с молнией впереди — это уже не джинсы. Вообще настоящие джин­сы бывают только одного фасона. Кто носит настоящие джинсы, тот меня поймет. Хотя, конечно, если кто носит настоящие джин­сы, это еще не значит, что он и толк в них знает. Джинсы надо с толком носить. А то натянут и сами не понимают, что у них на ляжках. Терпеть не могу, когда какой-нибудь двадцатипятилетний хрыч втиснет свои окорока в джинсы, да еще на талии стянет. Это уже финиш. Джинсы — набедренные штаны! Это значит, они дол­жны быть узкими и держаться просто за счет трения, иначе они у тебя с бедра сползут. И тут, конечно, нельзя, чтобы бедра были толстые, а уж толстый зад и подавно — тогда они просто в за­стежке не сойдутся... Вообще, джинсы — это весь человек, а не просто штаны».

Субкультура способствует обособлению и благодаря влиянию на стихийную социализацию человека такого ее яркого признака, как жаргон. Жаргон в наибольшей степени позволяет почувство­вать принадлежность к своей возрастной, социальной, профессио­нальной и иным группам, в общении с которыми он выступает как своеобразный пароль, дающий право на фамильярный кон­такт с их членами. Он воспринимается «как намеренный отказ от соблюдения речевой условности, от этикета, вежливости, сло­весного благоговения, почтительности, чинопочитания и т.д. По­этому все такие элементы, если они наличны в достаточном ко­личестве и в намеренной форме, оказывают могущественное вли­яние на весь контекст, на всю речь: они переводят ее в другой план, ставят ее всю по ту сторону всякой речевой условности. Поэтому такая речь, освободившаяся от власти норм, иерархий и запретов общего языка, превращается как бы в особый язык, в своего рода арго по отношению к официальному языку. Тем са­мым такая речь создает и особый коллектив — коллектив посвя­щенных в фамильярное общение, коллектив откровенных и воль­ных в речевом отношении».

Особо важную роль жаргон играет в социализации подрост­ков, юношей и девушек. Это связано с его специфической функ­цией: как бы заново открывая мир и себя в нем, подростки, юно­ши, девушки стремятся обозначить свои уникальные, с их точки зрения, открытия по-своему, не так, как это принято (этому и служат жаргонные слова и выражения). Жаргонные слова и выра­жения оказывают "прямо организующее влияние на всю речь, на стиль, на построение образов" (М.М.Бахтин) носителей моло­дежной субкультуры в целом, а особенно в рамках автономных юношеских субкультур.

Некоторые субкультуры таковы, что обособление их носите­лей имеет явно негативные последствия. Помимо явно антисоци­альных подобное может происходить и в асоциальных субкульту­рах. Например, это хорошо видно на примере металлистов. Кроме специфического внешнего вида и жаргона им присущ и своеобраз­ный субъективный мир — конкретный, приземленный, в нем нет места сомнению, рефлексии, чувству вины и т.д. «Абстрактные понятия» и рассуждения здесь не приветствуются. Межличност­ным контактам присущи прямота, открытость, простота, широ­кое использование кличек вместо имен (Т.Ю.Борисов, Л.А.Радзиховский).

3. Еще одна сторона влияния на стихийную социализацию ха­рактерна для более оформленных субкультур, которые выполня­ют по отношению к своим носителям своеобразную психотера­певтическую функцию. В какой-то мере эту функцию можно оха­рактеризовать словами Э.Эриксона, который считал, что по ло­гике развития личности людям присущи избирательность в обще­нии и жесткость по отношению ко всем «чужакам», отличающим­ся социальным происхождением, вкусами или способностями. Такая нетерпимость является защитой для чувства собственной идентичности, от обезличивания и смешения.

Субкультура помогает человеку ощутить себя принятым себе подобными и смягчает чувство одиночества или избавляет от него. В то же время вхождение в субкультурную общность позволяет приспосабливаться к социуму не напрямую, а через соответству­ющий фильтр ценностей, норм, пристрастий. А также обособ­ляться в обществе не индивидуально, а в составе «своих» что психологически комфортнее и поведенчески проще.

Наиболее явно психотерапевтические возможности проявля­ются в подростково-юношеских субкультурах. Особую роль в этом играют жаргон, эстетические пристрастия, фольклор.

Так, с помощью жаргона подростки, юноши и девушки ком­пенсируют эмоциональную и «словарную» невозможность выра­зить свои эмоции, чувства, реакции, переживания. Жаргон дает возможность выражать рвущиеся наружу эмоции, чувства не в общепринятой лексике (она воспринимается как слишком «высо­кая»), а в низких словах и выражениях, через многозначность многих жаргонизмов и т.д.

Другой пример — музыка. Благодаря своей экспрессивности, связи с движением и ритмом музыка позволяет молодым людям пережить, выразить, оформить свои эмоции, смутные чувства и ощущения, которые невозможно передать словами, что так важ­но в этом возрасте, когда сфера интимного огромна и очень слабо осознаваема. Как писал испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка: «Музыка в себе — это страсть и тайна. Слова говорят о человече­ском; в музыке выражается то, чего никто не знает, никто не может разъяснить, но что в большей или меньшей степени есть в каждом».

Чувственность, разбуженная созреванием, стимулируется му­зыкой, формируется ею, наконец, частично изживается в ней. Слушание музыки, переживания при этом для одних — «воспо­минания о будущем», ощущения, не актуализированные сегод­ня, не актуализированные вчера, а предвосхищаемая возможность их актуализации в будущем. Для других — это опьяняющее чувство дистанции по отношению к своему сегодня, чувство духовного освобождения, отключения от прозы будней. Для третьих — вос­поминания о прошедшем. Наконец — почти всем музыка дает раз­рядку эмоционального напряжения, яркие телесные пережива­ния, а также создает ощущение коммуникативной легкости, пол­ного слияния с группой.

В целом влияние субкультуры на стихийную социализацию молодежи, особенно до границ зрелости, определяется тем, что наличие вариативных субкультур в рамках молодежной субкульту­ры создает возможность для подростков, юношества, молодежи внешнего и внутреннего диалогов, содержанием которых становятся различные логики и стили мышления, стратегии поведе­ния, стили жизни и пр.

В процессе этих диалогов «примеряются», формируются, ме­няются имидж (созданный костюмом, прической, бижутерией, макияжем, и пр.), поведение (нормы, манеры, походки, позы, жесты и др.) и другие характеристики носителей субкультуры.