Глава I. Тайна тысячи островов

Тур Хейердал

Мальдивская загадка

 

ОДА МОРЕПЛАВАНИЮ

 

Северную часть Индийского океана образно называют "океаном нагретых вод". Здесь нет холодных течений, здесь - царство кораллов. Самые длинные цепочки коралловых островов - Мальдивские и Лаккадивские. Они венчают подводный горный хребет. Мальдивские острова протянулись вдоль меридиана 73° в. д. на 875 километров. Самый северный атолл лежит на 07°06' с. ш., самый южный - на 00°42' ю. ш. Архипелаг назван по главному атоллу Мале. Заметим также, что английское слово "атолл" произошло от мальдивского "атолу", что как будто бы означает "кольцо из островов".

Мне трижды посчастливилось побывать на Мальдивских островах, причем не только в столице архипелага Мале, расположенной на самом крупном острове, входящем в состав атолла Южный Мале, но и на нескольких других атоллах и островках. Не все из 1196 островов архипелага заселены. Постоянное население есть только на двухстах островах....Коралловые острова чуть-чуть возвышаются над океаном, и, когда подходишь к ним, сначала видны только перистые кроны пальм и часть стволов, как будто торчащих из воды. Затем различаешь прямо под пальмами белое кружево прибоя. Словно в немом кино, пена взлетает ввысь и опускается, исчезая из виду. Еще ближе - и слышен глухой рокот прибоя. Через проход в коралловом рифе попадаешь в лагуну с безмятежной зеркальной поверхностью. Сколько раз доводилось это видеть, но всегда производит неизгладимое впечатление.

По лагуне скользят рыбачьи челноки, как правило, с треугольным, косым, реже прямым парусом. Подходят к борту нашего судна. Мальдивцы - красивые, хорошо сложенные, но невысокого роста - жестами приглашают на берег, где под сенью пальм и других тропических деревьев прячутся их плетеные домики. На шестах вялится рыба, тут и знаменитый тунец, известный в соседних странах под названием "мальдив фиш". Около хижин пасутся козы. К сожалению, языковой барьер не позволяет подробнее узнать о жизни мальдивцев. Говорят они на языке дивехи, называя себя "дивехи" - "островитянами", а свою страну "Дивехи Рааджаре" - "царством островов". Тем неожиданнее для нас было услышать на Мальдивах русскую речь. В столице я познакомился с Абдуллой Самадом - выпускником ленинградского медицинского института. Теперь он врач в местном госпитале. Есть еще два врача - мальдивца, окончившие высшие учебные заведения в нашей стране.

С Абдуллой мы побродили но Мале. И надо сказать, по сравнению с моими прошлыми посещениями он мало изменился. Городок небольшой, чистый, беленький, какой-то сказочный, словно ходишь по придуманному Александром Грином Гель - Гью. Кварталы прямые, точно расчерченные по линейке, под ногами похрустывает мелкая коралловая крошка, которой посыпают улицы. На торговых улицах оживление - группы иностранных туристов, главным образом из ФРГ, Италии, приобретают на свои марки и лиры мальдивские сувениры: изделия из черного коралла, черепаховые гребни, вазы и чаши, покрытые желтым и черным лаком. "Чтобы привлечь туристов, говорит Абдулла, а это самая существенная статья нашей экономики, правительство разрешило беспошлинный ввоз товаров. Многие из островков атолла Мале сдаем в аренду иностранцам и предприимчивым мальдивцам, чтобы они создавали, как это называется у вас, туристические базы".

На другой день мы побывали на таком островке, арендованном приятелем Абдуллы Мохаммедом. На белоснежном коралловом песке на берегу лагуны ряд тропических бунгало, в которых живут туристы. В центре острова ресторан и кинотеатр. К услугам туристов опытные аквалангисты из ФРГ, с которыми можно совершить увлекательные подводные прогулки. Узнан, что меня интересует история острова, доктор Самад заметно оживился. "О Мальдивах говорят как о стране без истории. Приезжают иностранцы. Что их здесь интересует? Пляж, подводная охота, прогулки на яхтах. Устав от моря, они денек-другой побродят по Мале, осмотрят минарет Джума, откуда муэдзин с помощью репродукторов призывает к молитве, и приходят к выводу, что о каких-то древностях на Мальдивах говорить бессмысленно. Но они ошибаются. Я бывал на многих островах и видел древние развалины - хавитты. Недавно на атолле Ари нашли голову Будды и привезли сюда, в Мале. Встречаются дагабы. Ясно, что все это появилось на Мальдивах раньше, чем мы стали приверженцами ислама. Хорошо бы заняться нашей историей всерьез..."

С археологической экспедиции Тура Хейердала дело сдвинулось: оказалось, что Мальдивы одна из самых древнейших стран Индийского океана.

В предлагаемой вниманию читателей книге известный норвежский ученый Т. Хейердал высказывает гипотезу и о возможных трансокеанских путях между цивилизациями на берегах Индийского океана и Центральной Америки. Примечательно, что в этой гипотезе полукругосветного морского пути особая роль отводится Мальдивским островам.

С незапамятных времен и до наших дней мореплавание оказывало и оказывает влияние на развитие человеческих цивилизаций. Его история - это история и судостроения и судоходства, в которой прослеживается эволюция морских судов, совершенствование навигационного искусства, обогащение лоции морских путей. Специалисты в принципе сходятся во мнении, что самым первым мореходным средством, созданным руками человека, был плот. Предполагают, что еще 12000-14000 лет назад в водах Юго-Восточной Азии плавали бамбуковые плоты. Следующий шаг в эволюции морского судостроения - камышовые лодки, достигшие со временем, как считает норвежский ученый Тур Хейердал, исключительного совершенства. Именно на камышовых бунтовых судах, по мнению Хейердала, и были совершены самые выдающиеся плавания в древнем мире.

На заре мореплавания неолитические плоты выходили в открытое море, если видели на горизонте неведомую землю. Шли века, и мореплаватели неолита стали предпринимать намеренные плавания для поиска новых земель. Конечно, существовали и случайные плавания (дрейфовые), когда плот относило к неизвестной суше. Таким образом, основы мореплавания закладывались еще в неолите. Человек каменного века был способен преодолевать довольно значительные водные пространства. Хотелось бы сказать о несостоятельности теории "сухопутных мостов". А дело в том, что инерция сухопутного мышления проявляется и в наши дни. К сожалению, теории "островных мостов" придерживаются не только представители гуманитарных наук, но и некоторые естествоиспытатели. По их представлениям, дальние океанские плавания были возможны лишь при наличии островов, на которых древние мореплаватели останавливались перед каждым последующим этапом своего путешествия.

Известный советский океанолог, профессор Н. Н. Зубов, предполагал, что предки гавайцев переселились на свои острова из центра полинезийского треугольника через цепи островов Эллис, Гилберта, Маршалловых и затем на восток-северо-восток против северо-восточного пассата "от одного острова к другому". Теперь этих островов нет. Но ученый указал на батиметрической карте на ряд погруженных коралловых островов, о которых напоминают лишь горы - гайоты, находящиеся на 500-700-метровой глубине под уровнем океана. Действительно, многие из них были настоящими островами задолго до того, как появился Homo sapiens.

Примерно аналогичная история и с открытием Австралии. По современным представлениям, считается, что заселение пятого континента произошло 20-28 тысяч лет назад. Предки австралийцев -выходцы из Южной Азии, перемещаясь с одного индонезийского острова на другой, конечно, приобретали навыки мореплавания. Однако некоторые специалисты придерживаются мнения, что предки австралийцев перебрались на континент по суше, якобы существовавшей между южными островами Малайского архипелага и Австралией. В то же время геологические данные не подтверждают гипотезы. Подводный северный выступ Австралийского материка, в значительной степени заполняющий Тиморское и Арафурское моря, был сушей сотни тысяч лет назад. В монографии "Народы Австралии и Океании" высказывается компромиссное предположение, что предки австралийцев перебрались на свою новую родину через Новую Гвинею, а затем по "островному мосту" Торресова пролива. Авторы данного маршрута подчеркивают также, что "островной мост" Торресова пролива 20 000 лет назад был более монолитным, поскольку еще существовали банки между островами, исчезнувшие в послеледниковый период. Конечно, "островной мост" упрощает дело, но до него переселенцы должны были прежде преодолеть пролив, отделяющий континент от Новой Гвинеи, и совершить значительный переход по самому острову. А может быть, логичнее предположить, что предки австралийцев, уже знающие толк в мореплавании, не стали бы забираться так далеко на восток, да еще таким сложным путем, а форсировали непосредственно Тиморское или Арафурское море?

Сравнительно недавно в индонезийской печати появилось сообщение о необычном плавании девяти индонезийцев с острова Дамар во внутреннем море Банда. На парусной лодке они отправились за кокосовыми орехами на островок Нила в 75 милях к северо-востоку от Дамара. Когда индонезийцы возвращались домой, налетел жестокий шторм. Сорвало парус, а затем переломилась мачта. Лодка, оказавшаяся во власти стихии, стала дрейфовать... А поскольку в это время года господствовал муссон, небольшое суденышко неуклонно относило на юго-восток. Оно продрейфовало мимо островов Бабар, расположенных на стыке с Арафурским морем. Дрейф продолжался в этом море, где людям не приходилось ждать новых встреч с островами. Оставалась только надежда, что муссон сохранит силу и вынесет их к побережью Австралии. Потянулись томительные дни и ночи. К счастью, люди не испытывали нужды в пище и питье: то и другое им давали кокосовые орехи. По ночам они страдали от холода, а днем от палящих солнечных лучей. Через три недели невольные мореходы увидели наконец кейп-донский маяк на Австралийском континенте.

Не моделирует ли трехсотмильный дрейф индонезийского прау события глубокой древности? Не является ли он еще одним аргументом в пользу того, что заселение Австралии шло чисто морским путем?

Дадим волю фантазии. Сначала Зеленый континент был открыт случайно. Так же как прау с девятью индонезийцами, плот или неолитический челнок протоавстралийцев подхватил муссон и отнес к неведомому материку. В другой сезон, когда преобладающий ветер дул в противоположном направлении, мореплаватели могли вернуться на индонезийские острова и сообщить о своем открытии. И тогда люди каменного века, захватив с собой собаку динго, каменные топоры, завернутые в кору запасы пищи, отправились на новую родину.

У аборигенов полуострова Арнемленд пустынный мыс Кейп-Дон считается священным местом. По преданию здесь вышла из морских волн богиня-прародительница, сотворившая австралийцев и все окружающее. Кто знает, может быть, девять индонезийцев, высадившихся у этого мыса, в точности повторили маршрут протоавстралийцев?

Плоты в древнем мире были пригодны не только для дрейфовых плаваний, но и для переходов в более сложной навигационной обстановке. Если экспедиция на плоту "Кон-Тики" была совершена в весьма благоприятных условиях с попутным пассатом и течениями, то древние перуанцы, владевшие искусством маневренного плавания с использованием выдвижных швертов-гуаров, пускались на тех же плотах в рейсы и за пределами пассатной зоны. Так ими был открыт лежащий в умеренных широтах остров Пасхи, где навигационные условия далеки от оптимальных. Большие трудности были и в обнаружении затерянного в океане острова. По-видимому, поисковая флотилия древнеперуанских мореплавателей, состоящая из десятков плотов, "прочесывала" океан, двигаясь веером.

Как уже упоминалось, огромную роль в мировом мореплавании сыграли камышовые суда. Т. Хейердал, совершивший три океанских плавания на судах такого типа - на папирусных судах "Ра" и "Ра II" и бунтовой ладье "Тигрис", на собственном опыте убедился в том, что камышовые суда не только обладают прекрасной плавучестью, гибкостью, но и приспособлены к морскому волнению. В "Мальдивской загадке" Т. Хейердал обращает внимание на это их свойство, получившее отражение в аллегорической форме в мифах и изобразительном искусстве древних народов - жителей разных континентов. Боги и легендарные герои часто изображались плывущими на плоту из змей. Это и ацтекский бог Солнца и индуистский бог Вишну и вождь Кон-Тики в древнем Перу. Т. Хейердал вспоминает, что, когда он ходил на камышовых ладьях, было такое ощущение, словно плывешь на связке извивающихся змей, - так чутко отзывалось судно на морские волны, большие и малые. "Может быть, сходство легенд у этих народов объясняется тем, что они пользовались одинаковыми судами? - спрашивает Хейердал.- Или сходство судов вызвано тем, что у них были одинаковые легенды?" Положительный ответ на любой из вопросов подразумевает контакт между цивилизациями. И здесь следует вспомнить глобальную концепцию самого Тура Хейердала, признанного знатока и смелого экспериментатора в области древнего мореплавания: для людей отдаленных эпох океаны не были непреодолимым препятствием; наоборот, они не разъединяли, а соединяли человечество. Много лет Т. Хейердал посвятил исследованию камышового судостроения в Старом и Новом Свете. Он изучает сохранившиеся изображения камышовых судов, посещает различные районы на Американском континенте, где сохранилось ремесло древних корабелов, исследует камышовое судостроение на острове Пасхи, у индейцев аймара и кечуа на озере Титикака в Перу и Боливии, а также у индейцев племени церис в Мексике.

В Старом Свете центров камышового судостроения оказалось больше. Это, в частности, "папирусная цивилизация" в Египте. Правда, с умением вязать папирусные лодки Т. Хейердал столкнулся не в Египте, а на озерах Тана и Звай в Эфиопии, а также на озере Чад в одноименной республике. Но, вероятно, самые древние центры обнаружены на Азиатском континенте: в Двуречье, где была построена камышовая ладья "Тигрис", и в стране Мелухха (так называлась Древняя Индия). Небезынтересно, что Тур Хейердал во время визита в нашу страну в 1982 году побывал в Гобустане (в 75 километрах от Баку), где ознакомился с наскальными изображениями камышовых лодок, типологически сходными с древними лодками Двуречья.

Совершив плавание на бунтовой ладье "Тигрис", Тур Хейердал доказал реальность торговых морских путей, соединяющих самые древние цивилизации человечества: шумерскую, протоиндийскую, египетскую. Возможность трансокеанского контакта цивилизаций древнего Средиземноморья и Американских была продемонстрирована плаванием "Бумажных корабликов" "Ра" и "Ра II".

И вот спустя несколько лет на островах Мальдивского архипелага он проводит археологические раскопки и этнологические исследования. Экспедиция Тура Хейердала проводилась с перерывами с осени 1982 по февраль 1984 года. Она как бы подразделялась на четыре этапа-путешествия. В промежутках между ними участники экспедиции посещали страны Индийского океана - ближайших соседей Мальдивов. Результаты исследований Т. Хейердала впечатляющие.

Во-первых, он доказал, что Мальдивы страна со сложной и весьма древней историей. Пока еще не ясно, кто был их первооткрывателем, однако не вызывает сомнений, что официальная дата заселения архипелага мореходами отодвигается на много веков в глубь истории. Исследования Т. Хейердала подтвердили, что в домусульманские времена на Мальдивах побывали мореплаватели индуисты и буддисты.

Во-вторых, он показал, что Мальдивы были страной, известной в древнем мире и игравшей связующую роль между цивилизациями не только Индийского океана. Здесь будет уместно обсудить с навигационной точки зрения гипотезу Т. Хейердала о морских контактах древних цивилизаций Старого и Нового Света.

Гипотеза опирается на факт появления в Новом Свете шестнадцати - хромосомного вида хлопчатника, который в незапамятные времена возделывали в долине Инда, а также на культурные параллели, свойственные Американской и Индоокеанской цивилизациям: сходная манера каменной кладки, наличие камышовых судов, обычай удлинять мочки ушей. Итак, первый этап плаваний в Индийском океане.

"Зимой попутный северо-восточный муссон благоприятствовал плаванию от Мальдивских островов к южной оконечности Африки", пишет Т. Хейердал. Северная часть Индийского океана образно именуется "морем муссонов". Сезонная смена господствующих ветров - муссонов - является главной чертой метеорологического режима этой части океана, определяющей и поверхностную циркуляцию вод. Действительно, зимний муссон и Муссонное течение способствуют плаванию парусных судов в юго-западном направлении. Для летнего сезона характерно противоположное направление муссона, соответствующим образом перестраивается и поверхностное течение. Эта природная закономерность издавна использовалась мореходами в Индийском океане. В кенийском порту Момбаса несколько лет назад я видел арабские парусники, ожидавшие наступления летнего муссона, чтобы плыть к берегам Персидского залива и Аравийского полуострова, откуда они прибыли с зимним северо-восточным муссоном. Но "море муссонов" имеет свою границу, за которой воздействие муссонов прекращается. Она проходит примерно по 10° ю. ш., тогда как южная оконечность Африки находится в умеренных широтах, около 34° ю. ш. Поэтому зимний муссон не будет сопровождать мальдивский парусник до мыса Игольного. Выйдя из зоны муссонов, он должен попасть в штилевую полосу, а затем в сферу действия юго-восточного пассата и Южного Пассатного течения. Здесь при общей тенденции сноса судна в западном направлении возможны два варианта: во-первых, имеется возможность обогнуть огромный Мадагаскар с севера и попасть в воды Мозамбикского течения, направленного на юг между Мадагаскаром и Африканским континентом. Моряки парусного флота рассказывали о коварстве ветров и водных круговоротов в Мозамбикском проливе. Недаром для африканцев с их немореходными лодками этот пролив был непреодолимой преградой, а вопреки географической логике Мадагаскар был заселен с востока малайскими мореплавателями, пускающимися в плавание на своих легких суденышках. Второй вариант - плыть в южной ветви Пассатного течения, вливающегося затем в Агульясское течение, и с ним обогнуть Африку. Это мощное устойчивое течение, сохраняющее направление на юг-юго-запад зимой и летом. Его скорость не менее 1,5 узла. Известно, что плавание вокруг мыса Игольного, особенно если дует юго-западный ветер штормовой силы, вершина мореходного искусства. При юго-западном ветре появляются очень крутые, горообразные волны, обрушивающиеся с огромной силой на палубы судов. Известно, что их не выдерживали даже современные стальные супертанкеры. Тем не менее, несмотря на встречный штормовой ветер, судно даже небольшой осадки все же продвигается на запад с Агульясским течением. В подобной ситуации оказался в 1958 году одиночный мореплаватель Джон Газуэлл на небольшой яхте "Трекка". Когда задул юго-западный ветер, он лег в дрейф, но за 10 часов яхта все же прошла на запад добрых полсотни миль.

В Атлантическом океане бунтовая ладья продолжила бы плавание с холодным Бенгельским течением, переходящим в Южное Пассатное. Попав в зону пассатов, парусное судно может вполне благополучно пересечь Атлантику. Затем плавание продолжится вдоль берегов Южной Америки в сторону Карибского моря, куда направлено мощное Гвианское течение. Вероятно, конечным пунктом этого плавания будет полуостров Юкатан, омываемый водами Карибского моря, где процветала цивилизация ольмеков.

Таким образом, вариант полукругосветного плавания от Мальдивских островов до Центральной Америки, предлагаемый Т. Хейердалом, весьма сложный и длительный, но не абсолютно безнадежный с навигационной точки зрения, хотя и не лишенный случайностей, которые могут свести на нет все предприятие. Добавим также, что имеются источники (увы, не очень надежные) о более поздних плаваниях малайских мореходов тем же путем до острова Св. Елены в центре Атлантического океана.

Нам представляется, читатель с неослабевающим интересом прочтет "Мальдивскую загадку", несущую огромный заряд информации об увлекательной истории, археологии, этнологии древних стран бассейна Индийского океана.

Оригинально уже само построение книги: автор вводит читателя в свою "творческую лабораторию", показывая, как при рассмотрении добытого исследователями материала рождаются импульсивные догадки. Одни из них рушатся под натиском новых фактов, другие - укрепляются, обретают черты завершенности. Читатель видит, как через сомнения и раздумья проклевываются ростки истины.

Своими исследованиями норвежский ученый внес весомый вклад в утверждение гипотезы, что именно Индийский океан был колыбелью мирового мореплавания. Наверное, пора ее считать теорией.

В. И. ВОЙТОВ, кандидат географических наук

 

 

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

 

Путешествие первое

 

ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

 

Второе путешествие

 

ТРЕТЬЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

 

Третье путешествие

 

 

ЧЕТВЕРТОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

 

Четвертое путешествие

 

 

В логово льва

Собираясь охотиться на львов, вы не поедете ни в Шри-Ланку, ни в Норвегию. В фауне этих стран львов нет и никогда не было. Тем не менее в Шри-Ланке можно увидеть изваянные в древности львиные лапы, намного превосходящие величиной лапы египетского сфинкса, а норвежский герб с давних времен украшает изображение льва, который, стоя на задних лапах, передними держит секиру. Почему же шриланкийцы не выбрали для изображения слона, а норвежцы - медведя?

Дело в том, что древний человек странствовал. Он не был заточен в четырех стенах. Корни сложившейся в той или иной стране национальной культуры уходили в другие регионы. Что-то было принесено с собой из прежних мест обитания, что-то заимствовано у других народов. Как созидатель древний человек ничуть не уступал современному, но он был также способен учиться и воспринимать влияния извне. Лев Старого Света и его эквивалент в Новом Свете - пума - были древнейшими символами богоданной королевской власти всюду, где в последние три тысячелетия до новой эры процветала доевропейская цивилизация. Неудивительно потому, что изображение льва сопутствовало мореплавателям, основавшим свое королевство в Шри-Ланке за несколько столетий до нашего летосчисления. И что викинги заимствовали символ, столь широко распространенный в их охотничьих угодьях по берегам Средиземного моря.

На Гааф-Гане мы смогли установить, что представление о льве опередило на мальдивских атоллах понятие об арабской лошади. В самом деле, лев, бык и солнце украсили большую хавитту задолго до того, как ее лишили этих символов и замазали белой известкой другие богомольцы, которые пользовались сооружением рединов до прихода мусульман. Легенды о свирепых "кошачьих людях" могли быть местного происхождения, но раскопанные нами фигурки львов говорили о связях с внешним миром. Лев, бык, цветок лотоса, длинноухие изваяния, бусы из самоцветов, медные гвозди, "пальчиковая" кладка и классические контуры блоков в основании хавитт говорили о связях мальдивских художников и зодчих домусульманского периода с основателями континентальных культур. Один за другим или все вместе эти элементы были принесены на Мальдивы мореплавателями из других стран.

Но каких именно? Надо было искать концы за пределами архипелага. И сразу же после первого знакомства с археологией Мальдивов мы начали поиск кусочков мозаики, которые могли стыковаться с тем, что сами доставили в столичный музей. Увлеченные мальдивской загадкой, все мы между очередными посещениями архипелага путешествовали по разным странам Азии и знакомились с музейными коллекциями, библиотеками и археологическими раскопками, стараясь общими усилиями заполнить пробелы.

Первое подозрение пало на ближайшего соседа - Шри-Ланку. Именно с этого материкового острова приезжал на Мальдивы Белл, усмотревший наличие сингальского периода в истории Мальдивов. Государство Шри-Ланка было одним из важнейших центров буддизма. Не говоря уже о том, что оно же было родиной древнего "львиного народа".

Не каждый из нас решился бы вместе с древним человеком выйти на его судах в открытое море, проникнуть в девственные джунгли, опуститься в его пещеры, подниматься на отвесные скалы. Если говорить о высоте, то она явно не пугала людей "львиного народа". Во всяком случае, их короля Кассапа, правителя Шри-Ланки в V веке, который поместил свой дворец на вершине скалы Сигирия. Когда я после плоских как блин Мальдивских островов очутился у подножия его каменной твердыни, у меня было такое чувство, словно мир вздыбился. Путь наверх пролегал по отвесу скалы, которая вздымалась почти на двести метров над джунглями наподобие огромной цилиндрической шляпы. Во многих местах даже горный козел не смог бы пройти по нависающим уступам. Тем не менее королевские строители, пользуясь тогдашними техническими средствами, сумели прорубить дорогу. И всякий, кто не страдает одышкой и головокружением, может получить немалое удовольствие, поднявшись по лестницам короля Кассапы.

Ныне Сигирия-выжны и туристический объект в "культурном треугольнике" Шри-Ланки. Я и пришел туда как турист, но с одним преимуществом: моим гидом был руководитель раскопок, ученый Сенаке Бандаванаяк, потомок "львиного народа". То, что он мне рассказывал, было историей его собственных предков. С удивлением я узнал, что и этот памятник тоже был заброшен и почти забыт, пока уже знакомый нам отважный исследователь Г. С. 11. Белл в 1894 году не приступил к расчистке леса и первым раскопкам.

Через остатки заложенного в V веке увеселительного сада с мраморными фонтанами и прудами, куда вода поступала по подземным водоводам, мы вышли к подножию Львиной скалы и начали подниматься по широкой лестнице между громадных живописных глыб. "Это уже не львиное логово, а орлиное гнездо", сказал я себе, когда просторная лестница сменилась диагональю крутых узких ступенек, прилепившихся в отвесной стене.

Высоко на склоне, где отвес над нашей головой сменился навесом, каменщики короля выложили удобную галерею. Узкий покатый пол был огражден с внешней стороны кирпичной стенкой, покрытой отполированной штукатуркой, которая за полторы тысячи лет не утратила прочности и зеркального блеска.

Вот где начиналось самое волнующее для человека, пересекшего три океана в погоне за длинноухими мореплавателями! Ибо здесь они явились его взору. В виде живописных изображений прекрасных женщин в половину натуральной величины. Благодаря тому, что навес и ограждение защищали фрески сверху и спереди, линии и краски остались такими чистыми, словно здесь потрудился наш современник. Что до изящества композиции и подбора красок, то современный художник мог бы многому поучиться у своего древнего коллеги. На оштукатуренной скальной стене естественного небоскреба короля Кассапы сохранился подлинный шедевр декоративного и портретного искусства.

Мужских портретов тут не было, только женские. Причем модели явно были выбраны за их редкостную красоту. Лишь цветные набедренные повязки покрывали полуобнаженные тела прелестниц, чьи пышные бюсты и узкие талии обеспечили бы им первое место на любом конкурсе секс-бомб. Неудивительно, что ограждающая стенка напротив фресок изобиловала позднейшими надписями, восхваляющими красоту молодых женщин. Сенаке перевел мне несколько сингальских надписей, большинство которых оставлено посетителями в период с VII по XI век. Один мужчина удивлялся, как это король Кассапа решился выставить напоказ своих дражайших подруг. И только одна зрительница той далекой поры написала критический отзыв: "Изображение юной женщины с глазами лани на горном склоне вызывает во мне возмущение. Она держит в руке ожерелье и всем своим видом бросает нам вызов".

Две юные красавицы держат в руке цветок лотоса, заставляя вспомнить египетские параллели, а второй рукой то ли расправляют, то ли обрывают лепестки. Другие несут большие букеты ярких цветов на подносах. Кожа у всех светлая, профили почти греческие, хотя разрез глаз скорее восточный. Судя по стройной осанке, грациозным изгибам тонких рук, длинным пальцам с узкими ногтями, драгоценным украшениям и пышным высоким прическам, перед нами представительницы знати. Об этом говорит и общая для всех них черта, пусть не очень привлекательная, зато такая, которая может служить элементом нашей мозаики. Все красавицы - длинноухие. Продырявленные мочки ушей сильно растянуты, и в отверстия вставлены большие диски, так что уши свисают почти до плеч.

Помимо изысканных ожерелий и браслетов, у каждой красавицы роскошный, весь в драгоценных камнях головной убор, напоминающий рафинированные моды майяской знати. Яркие самоцветы, такие, как красный агат и зеленый нефрит, в мастерски выполненной золотой оправе символизируют солнце и цветки лотоса.

Здесь, как и на Мальдивах, солярные знаки и лотос были излюбленными символами людей, удлинявших свои ушные мочки. А выше на скальной стене помешался лев - символ, настолько важный для короля, что по нему назвали не только всю его сказочную резиденцию, но и сам народ. И это на острове, где никогда не водились львы.

За галереей с прекрасными девами часть лестницы осыпалась, но по узкому современному железному мостику можно было пройти дальше к уцелевшим ступенькам, которые поднимались к широкой террасе.

Ступив на террасу, я замер. Ух ты! Куда ни повернись - потрясающие картины. Если стать спиной к скале, перед тобой открывается панорама редкостной красоты - на десятки километров простерлось зеленое море джунглей, омывая дикие горы, вздымающиеся островами над горизонтом. Повернись спиной к панораме-оказывается, ты стоишь между лапами такого огромного льва, что его голова и грудь, пока их не разрушила эрозия, наверно, были видны врагам и друзьям за много километров. Одни только пальцы лап этого исполина вдвое больше настоящего льва. Материалом для скульптур послужил кирпич, покрытый слоем известки, и детали выполнены так тщательно, что на лапах вплоть до огромных острых когтей воспроизведены шерстинки. Между лапами брала начало широкая лестница, продолжавшаяся внутри груди и головы скульптуры. После того как она рассыпалась, на оголившейся скале укрепили железные лесенки с перилами, чтобы наиболее отважные посетители могли подняться на вершину и обозреть развалины дворца и большой пруд.

Перед львиными лапами стояла обтянутая проволочной сеткой клетка, способная вместить несколько живых львов, хотя лапа их рукотворного собрата туда не влезла бы.

- Это еще зачем?- удивился я.

Сенаке указал пальцем наверх.

На скале над нами прилепились огромные гнезда горных ос.

- Иногда они нападают на экскурсантов, - объяснил Сенаке.- Клетка предназначена для людей, а не для ос. В ней можно живо укрыться, по лестнице так скоро не спустишься.

Я поблагодарил его за предупреждение, а он меня за то, что я не настаиваю на продолжении подъема до самой вершины. И заверил, что потеря невелика: единственное, что мы сможем там увидеть,-огромные известняковые блоки, поднятые наверх подданными короля Кассапы.

Перед тем как спускаться, я еще раз внимательно осмотрел передние лапы льва. Почему не допустить, что творцов этого исполина вдохновило лицезрение сфинкса в Египте? Известно ведь из римских источников II века, что египетские папирусные ладьи доходили до этого острова задолго до того, как Кассапа построил свою крепость. Однако я знал также, что Кассапа не нуждался в импульсах извне: он считал самого себя потомком льва.

 

Историю о происхождении короля Кассапы мне поведали вечером того же дня у подножия его скалы. Прежде чем я лег спать в своем номере в комфортабельном отеле "Сигирия вилледж", группа приветливых шри-ланкийских исследователей поделилась со мной тем, что они знали о "львином народе". На Шри-Ланке хранится множество письменных памятников, содержащих предания и исторические факты, записанные буддийскими монахами больше тысячи лет назад. Как и на Мальдивах, тексты собраны в книгах - когда из листовой меди, когда из пальмовых листьев в деревянных переплетах. Недавние раскопки позволили обнаружить ценнейшие книги из тонкого листового золота. Во всей Азии ни одна другая страна, кроме Китая, не располагает такими детальными летописями, охватывающими больше двух тысяч лет.

Согласно этим древним летописям, на Шри-Ланку в конце VI века н.э. вторглись арии из Камбейского залива, на северо-западе Индии. Эти мореплаватели называли себя сингалами, то есть "львиными людьми", потому что их предводитель, король Виджая, утверждал, что в его жилах течет львиная кровь. По преданию его венценосная бабка была замужем за священным львом. Не поладив с отцом, сыном льва, принц Виджая собрал 700 своих сторонников, и на двух кораблях они вышли в море. На борту находились целые семьи-мужчины, женщины и дети. Посетив сперва несколько других островов, они наконец достигли Шри-Ланки и основали свое первое поселение вблизи Путталама на западном побережье. Шри-ланкийский календарь ведет отсчет от года этой высадки. Наш 1982 год соответствовал их 2525 году (после прибытия Вид-жаи). Стало быть, "львиный народ" пришел на Шри-Ланку около 543 года до н. э., и лингвистические данные указывают, что он принадлежал к группе народов, которых принято называть ариями.

 

Но следует ли считать "львиных людей" первыми облтателями Шри-Ланки? Или еще до них кто-то сумел перебраться с континента на этот большой остров?

Мои сингальские собеседники говорили о растущем числе свидетельств того, что ко времени прибытия на Шри-Ланку "львиных людей" там уже существовала по меньшей мере одна цивилизация. До сих пор мало сделано для выяснения, что это был за народ. В буддийском периоде монахи, составлявшие шри-ланкийские летописи, изрядно потрудились, чтобы стереть память о древнейших жителях острова. О них писали как о трех классах "демонов" - якха, нага иракхаса,- поклонявшихся воде, огню и богу плодородия.

Идя в свой номер после беседы с сингалами, я говорил себе, что эти люди, как и мальдивцы, одержимые религиозной гордыней, желают предать забвению свою древнейшую историю. Однако в наши дни, когда современная наука распознает людей под личиной так называемых демонов, необходимо принимать в расчет этих последних, когда изучаешь происхождение мальдивцев. Кем бы ни были предки "демонов", рассуждал я, в роду их были корабелы, ведь, сколько существует человек, остров Шри-Ланка никогда не соединялся с континентом. Так что если доискиваться, кто из обитателей этого огромного острова доходил до Мальдивов раньше мусульман, нельзя ограничиваться одним лишь буддийским периодом. Те же "львиные люди" плавали по морям до того, как стали буддистами; эту веру они приняли уже в III веке до н. э., через три столетия после прибытия на Шри-Ланку. До той поры они, надо полагать, исповедовали веру предков, создателей цивилизации долины Инда, возможно несколько видоизмененную из-за контактов и породнения с уже жившими на острове якхами и их современниками.

Ну, а якхи - кто они?

"Якхи подлинные творцы гидротехнической цивилизации Шри-Ланки", ответил я сам себе, повторяя определение, которое внушал мне один местный исследователь. Придя несколько дней назад в гостиницу в Коломбо, он настойчиво уговаривал меня прочесть его труд.