Массовая культура и глобализация: угроза или новые возможности?

Массовая культура обладает исключительной способностью к репродуцированию всей системы. В отсутствие единой и сквоз­ной, фундаментальной и вертикальной иерархии, упирающей­ся в трансцендентные основания - «истоки истоков», массовая культура налаживает стабильное и безопасное, весьма комфорт­ное существование для подавляющего большинства членов сообщества.

Социальные функции массовой культуры

• социализация личности в условиях индустриальной и постиндустриаль­ной цивилизаций; • выработка общего ценностно-смыслового восприятия реальности; • аккумуляция и тиражирование знаний, создание новых возможностей самореализации; • стандартизация интересов и потребностей населения; • оправдание реальности на основе ее мифологизации и симуляции; • обеспечение стабильного и комфортного существования; • сглаживание и «канализация» деструктивных тенденций; • регуляция психического и нравственного состояния общества, снятие стрес­са личностного выбора и социальной ответственности; • эффективное манипулирование общественным сознанием и личностью; • маркетизация практически всех интересов и потребностей, создание пред­посылок консюмеризма и эффективного маркетинга непрерывного мас­сового потребления (МК как «машина желаний и соблазна»). Ergo: МК = эффективный механизм консолидации общества

 

Фактически заменяя государственные институты, массовая культура выступает манипулятором-регулятором психическо­го и нравственного состояния общества. Уже сегодня массовая культура представляет собой сформировавшуюся законченную и самодостаточную систему Возмущение, которое подчас вызы­вает ее продукция, не мешает ей развиваться в поликультурном пространстве современности, практически полностью освоен­ном ею. Более того, сами первоначально эпатажные продукты масскульта оказываются пробными шарами, пилотами разви­тия и трансформации цивилизации.

Именно массовая культура обеспечивает консолидацию и стабильность современного общества. Она оказывается не толь­ко проявителем деструктивных тенденций, которые обрели уг­рожающий характер на стадии «Заката Европы», но механиз­мом защиты от них. Разумеется, «приходится жертвовать ре­альностью, транспонировать всю культурную наличность в спасительное поле чистых фикций и таким образом выстраивать барьеры перед натиском разбушевавшейся массы, уже не сдер­живаемой ни Богом, ни Чертом. Симуляция, свойственная масскульту, в этом смысле - мера вынужденная и неизбежная, хотя и закономерная в череде эволюционного движения. В этом смыс­ле - и только в нем - совершенно справедливо считать масскульт показателем "вырождения" и "деградации", "детерминативом то­тального декаданса новоевропейской культурной стратегии". Возникая в традиционном обществе или проникая в него массо­вая культура начинает постепенный подъем по пирамиде ценно­стей, фактически, редуцируя их к первичным» (А. Мэслоу).

Если в обществе сложились социальные институты, закреп­ляющие иерархию ценностей, то экспансия по вертикали, или «игра на понижение», осуществляемая массовой культурой не опасна: форма, каркас ориентиров социализации сохраняется, а масскульт только поставляет массовые и качественные про­дукты материального и духовного потребления. Опасности под­стерегают, когда в обществе отсутствуют такие институты и от­сутствует элита - тренд, задающий ориентиры, подтягивающий массу. В случае же омассовлении самой элиты, прихода в нее людей с массовым сознанием (или «пиарящих» под таких), за­пускается механизм «игры на понижение», усиливающий, а не гасящий главную тенденцию. Общество деградирует в усилива­ющемся популизме. Собственно популизм - это и есть массовое сознание в политике, работающее на упрощение и понижение идей и ценностей.

Хотя из ее природной особенности - потакать человеческим слабостям - следует основная тенденция «игры на понижение», сама по себе массовая культура амбивалентна. Поэтому в обществе должны существовать фильтры и механизмы противодей­ствия, сдерживания этих негативных тенденций. В цивилизо­ванном обществе имеют право на демонстрацию и защиту самые различные позиции и интересы, если они не разрушительны для самого общества. Именно наличие таких сдержек и фильтров способствовало оформлению системы ценностей, свойствен­ной массовой культуре США и западного общества в целом с Доминированием семейных ценностей, личного счастья и жиз­ненного успеха как воздаяния за честный труд и т. п. Если такие социальные сдержки отсутствуют, то происходит то, что слу­чилось после I Мировой войны с Германией и Россией, в кото­рых социальные скрепы были расшатаны, а то и сметены. По­лучившиеся в результате дисперсные общества оказались бес­сильными перед напором массы. Сталинский тоталитаризм и опыт нацистской Германии вскрыли откровенно манипулятивный характер идеологий, апеллировавших к традиционным ев­ропейским ценностям разумного и справедливого социального обустройства. Марксизм и ницшеанство оказались великими ис­кушениями цивилизации, а попытки взять их в качестве осно­вы практических преобразований обернулись чудовищным на­силием. В результате крайним оказались опять же просвеще­ние и рациональность.

Европейские страны, например, до конца 1970-х годов актив­но противостояли натиску «американской» массовой культуры и массового искусства. Так, во Франции для защиты националь­ного кинематографа, литературы, языка в конце 1960-х были приняты соответствующие решения. В Великобритании были приняты меры по экономическому спасению национального кинематографа от полного его подчинения американским ки­нофирмам. Раздаются голоса об опасности американской культуры для всего человечества. В современной России часто под­черкивается, что якобы все сферы духовно-художественной и эстетической жизни отданы во власть массовой культуры и ис­кусства американского типа, что особую опасность для форми­рования молодых поколений россиян представляют стремитель­но развивающиеся по американским образцам рекламная мас­совая культура и телевизионный шоу-бизнес, формирующий у молодежи ценностные установки американского типа - оценки человека не по его делам и творческим достижениям, а по счету в банке. Сегодня нет телешоу, рекламы, которые бы не проповедывали возможность случайного обогащения, выигрыша. В та­ких оценках, при всей их демонстрируемой патриотичности, кроется некое лукавство. Особенно если вспомнить об экономической составляющей. Показательно, что по мере становления российского кинематографа, освоения им блокбастерных жанров громы и молнии в адрес засилья голливудского кино сме­нились гордостью за отечественные фильмы, «ничем не уступа­ющие голливудским образцам», вроде «Севильского цирюльни­ка», «Ночного дозора», «Турецкого гамбита».

Ценностно-негативные оценки выносятся целым жанрам. Особенно достается телевизионным клипам - «музыкально-во­кальному» и «поэтически-прозаическому хламу», которым пере­полнено наше телевидение, в частности по той причине, что «вся­кий, имеющий деньги, может заплатить за съемку клипа, а потом и за его показ по тому или иному каналу». Клипам приписыва­ются почти демонические качества: в них слились реклама и при­митивные потуги на художественность, где невозможно увидеть признаки какой-либо образности. Клип, как проказа, разъедает сегодня все традиционные виды искусства, даже литературу, те­атр, начинает проникать в оперу и балет. Мелькания чего-то, по­хожего на картинки, кадры, музыкальные звуки и примитивная ритмика, пластика, обязательные сексуально-эротические эле­менты - основной набор средств выразительности клиновой куль­туры... Примерно так же клеймили в свое время фотографию, потом кинематограф, а потом и телевидение как разрушающие и разъедающие традиционные жанры.

Иначе как снобистской трудно квалифицировать и позицию, с которой постмодерн и масскульт полностью утрачивают «ис­тинный гуманизм», полностью «безнациональны», создавая грандиозный симулякр «бесплодного уникульта», и являют со­бой лишь «спекуляцию на давней мечте людей о едином чело­вечестве, об общих ценностях, которые бы соединили их в мире без конфликтов и войн», подменяя эту мечту экспансией аме­риканского образа жизни. Довольно длительный период успеш­ной экспансии американских ценностей можно объяснить дву­мя основными факторами. Во-первых, более ранним по отно­шению к другим странам вступлением американского общества в стадию массовой культуры. Во-вторых, тем, что именно в американских условиях «страны-новодела» и наиболее чистой модели капиталистической экономики и демократии массовая культура получила исключительно благоприятные возможности развития. И наконец, в-третьих, ни о какой экспансии гово­рить было бы невозможно, если бы эта массовая культура и ее продукты не были бы столь привлекательны.

Если в эпоху массовой культуры еще и сохранилось что-то, чему можно ее противопоставлять, то оппозицией массовой культуре является отнюдь не культура элитарная, народная, «подлинная» или «настоящая». В настоящее время все они являются только секторами, личинами самой массовой культу­ры, которая очерчивает практически весь горизонт современ­ной цивилизации. Если ей что-то и противостоит, то это куль­тура «нефиктивная, онтологически предзаданная» - в том при­мерно смысле, в каком И. Кант говорил об априорных формах апперцепции. Но даже сам человеческий, антропологически предзаданный характер освоения и осмысления действительности, вплоть до телесности, в наши дни испытывает серьезные испытания.

Но при этом масскульт, при всей его «стандартности», от­нюдь не исключает реализацию ярких, своеобразных и само­бытных явлений в искусстве, культурной жизни. Наоборот, дает им дополнительные возможности. Только уникальное гло­бально. Поэтому возможности создаваемого массовой культу­рой глобального информационного и культурного простран­ства дают исключительные возможности реализации и прояв­ления уникальности и неповторимости. Более того, они остро востребованы.

Массовая культура в условиях глобализации и постинфор­мационного общества предполагает ясное и внятное самоопре­деление, осознание содержания и возможностей собственной уникальности. Только в этом случае любое общество имеет шанс достойно войти во всемирное экономическое, информационное и культурное пространство. Успешные опыты такого самоопре­деления имеются, и они перед глазами: Япония, Сингапур, Фин­ляндия... В самое последнее время это почти уже удалось Ки­таю и Индии. На старт встала Украина.

Массовая культура, рыночная экономика, бизнес сами по себе ни хороши, ни плохи. Они, как любой объективный факт, фено­мен, состояние общества содержат в себе как позитивные, так и негативные тенденции. Более или менее эффективно противо­стоять негативным тенденциям, как показывает опыт стран с раз­витой рыночной экономикой и развитыми институтами граждан­ского общества, можно при условии структурированности соци­альной жизни, наличия в обществе социальных форм, традиций, которые создают систему социальных ориентиров, позволяющих сформировать культурную идентичность, выработать соци­альную и жизненную позицию личности.

Великий гуманистический проект Возрождения и рациона­лизм Просвещения, превративший человека в самоцель и выс­шую ценность, на наших глазах приобретают новые краски. XX век принес осознание того, что главное не борьба за свобо­ду и даже не достижение свободы, а переживание свободы, спо­собность ее вынести. Это переживание может быть бегством от свободы, уходом в невменяемость. Может оно обернуться и сво­бодой воли как волей к неволе. Может обернуться и прямым произволом, насилием над природой, обществом, другим чело­веком. Но может открыть гармонию мира, меру и глубину от­ветственности за нее. Огромные технические и социальные энер­гии взорвали антропоцентрическую цивилизацию и грозят раз­давить человека в столкновении безличных коллективных и материальных сил. XX век останется в политике веком тотали­тарных режимов, в искусстве - утратой человека в живописи, музыке, литературе.

К началу нынешнего тысячелетия стало ясным, что человек - это не всегда хорошо, а культура и гуманизм - это не только прекрасное и высокое. При неумелом с ними обращении, они могут быть опасны.

В этой ситуации тем более важна роль эффективного менед­жмента в социально-культурной сфере.