Переключение на внешний регламент и угасание личного

 

Но хотелось бы сказать о «личном». Человек во время работы (даже если речь не идет о формах захвата личности) все же испытывает потребность в мотивации, и если не находит подлинных оснований, то возникает риск подмены стимула на внешнюю для себя доктрину. Человек может утратить себя, стать функцией процесса, механизированным придатком системы. Для понимания вопроса важен и применим опыт узников (анализ мемуаров узников концлагерей). Если человек погружается в регламентированную обстановку, не сохраняет личного отношения к происходящему, то способность к принятию самостоятельных решений начинает атрофироваться. Т.е. происходит переключение на предложенный внешний регламент.

Стоит признать, что регламент в современном офисе не всегда плох. Иногда можно говорить о том, что цель регламента – облегчение условий работы через ее алгоритмизацию.

Не будем утверждать, что супермаркет, где работают люди, преследует цель уничтожения сознания человека. Однако, что есть, то есть: все бизнес-процессы прописаны, человек изо дня в день выполняет одну и ту же работу. Если личность на глубинном уровне не сформировалась, если не выработано отношение к происходящему, если сознание находится в состояние регрессии, и работник выполняет свою функцию чисто механически, то открывается возможность для формирования условного рефлекса. Человек не принимает в отношении ежедневного труда решения (или во время работы не принимает решения, относящиеся к личности и не связанные напрямую с трудом; например, «надо бы перевести дух и хоть немного помолиться»), не смотрит на рабочий процесс своими глазами, как личность. Эмоциональная тупость переходит и на прочие эмоциональные сферы. Такой человек все менее способен чувствовать собеседника, время, ситуацию, он лишь механистически выполняет программы.

В статьях и лекциях (объединенных общим названием «Остаться человеком: Офисы, мегаполисы, концлагеря») подробно разбирались такие явления, как работоголизм, ургентная зависимость. Согласно мнениям профессора Короленко Ц.П. и академика Дмитриевой Н.В., изложенным в книге «Психосоциальная аддиктология», суть этих двух явлений состоит с следующем. Человек погружается в рабочий процесс, пытаясь успеть все больше дел во всё уменьшающийся промежуток времени, и на каком-то этапе ст о роны его личности, напрямую не связанные с работой, начинают нивелироваться. Человек теряет способность понимать ближних, наслаждаться музыкой, любоваться природой и вообще задумываться над чем-то, кроме работы. А в выходной он ничего не может сделать. Он отвык принимать самостоятельные решения, не связанные с рабочим процессом. Выходной превращается в пытку. Хаос нерешенных проблем, отодвигаемых во время рабочей недели, всплывает именно в этот момент и угнетает. Человек принимает зачастую парадоксальное решение – работать дальше, чтобы «не думать» (или решает выпить или посвятить время экстремальным увлечениям, чтобы забыться).

История узников дает нам понимание того, что человек, фиксируясь на внешнем регламенте, на механическом выполнении своей функции, утрачивает способность принимать самостоятельные решения. Мозг входит в состояние регрессии, нарастает апатия (как вариант – лихорадочная активность, а не только бездействие; через лихорадочную деятельность человек пытается убежать от настигающего во время паузы ощущения дискомфорта). Человеку позволяет выжить в таких условиях только собственная точка зрения на происходящее, которая не завязана на текущую систему. Если мозг живет и способен увидеть ситуацию со стороны, то человек имеет надежду на развитие, даже в условиях алгоритмизируемого подхода к работе.

 

О книге Виктора Франкла «Сказать жизни: "Да"» и не только о ней

 

Виктору Франклу, о котором пойдет речь в беседе, в лагере помог выжить навык смотреть на происходящее с позиции специалиста. Он предполагал, что если выйдет из лагеря живым, то по прошествии лет будет читать лекции по психологии узника. Его точка зрения была вынесена за пределы лагеря. В это же время любой другой узник оценивал происходящее с точки зрения лагерной системы (достать еды, получить освобождение от тяжелой работы), когда все мысли замкнуты на текущий процесс.

Виктор Франкл был верующим человеком, и на его опыт часто ссылаются. Считается, что именно профессиональные знания помогли ему выжить. Но при всем уважении к его страданиям (он пробыл в лагере около 4 лет) можно отметить, что за время пребывания в концлагере подошел к опасному состоянию апатии, за которым кто-то может сорваться в бездну регрессии[3]. Вид трупа человека, с которым он еще недавно беседовал в лагере, Виктора Франкла уже не трогал. Это тревожный сигнал. Если человек не реагирует на страдания других, то консервируется в своем травматическом переживании, утрачивая способность к принятию личных решений и к проявлению реакций (таких людей в лагерях называли «живыми трупами»).

И насколько его опыт разнится от описания опыта, например, русских женщин, членов общества «Молочный источник»! Их арестовали за веру, одна из сестер шила фуфайки красноармейцам под дулами автоматов, при постоянной угрозе расстрела. Она жила годами в этой системе, но, когда вернулась, не стала разрушенным человеком, плачущим по ночам при воспоминаниях о лагере. В ней была вера и любовь к людям.

 

О Викторе Франкле, апатии, о женщинах из общины «Молочный источник» и прочих христианах, опыт которых разнится от опыта людей, пишущих о ПТСР (посттравматическом стрессовом расстройстве) см. в главе «Ядро травматического опыта и его растворение» в части 2.2 статьи «Преодоление травматического опыта: христианские и психологические аспекты»

http://solovki-monastyr.ru/abba-page/solovki_page/2082/

 

Еще один образ представлен в книге Е.Н. Невесского «Первый эшелон», где описан человек и самые первые дни войны, когда апатия охватила людей. Он побывал много раз в плену, бежал, прошел через экстремальные условия, в нем продолжал биться пульс жизни. После войны он вернулся к научной деятельности, у него появилась семья, и пережитый травматический опыт над ним не довлел.

 

Об Е.Н. Невесском в указанной части 2.2 см. главу «Иммунитет к боевой психической травме и книга "Первый эшелон"».

 

В части 2.2 указанной статьи приводились источники, которые были написаны христианами в годы гонений. Если мировая психологическая литература может сослаться, в основном, только на Виктора Франкла и Бруно Беттельгейма, то опыт христиан насчитывает десятки примеров. Люди проживали и б о льший срок в заключении, и выходили из заключения без каких-либо травматический последствий. Люди с конструктивным подходом к жизни и способностью воспринимать жизнь с иных позиций не столько боролись с этим последствиями, сколько становились выше их. Этот опыт можно применить и к теме современных офисов.