Билет 18. История вопроса классификации ошибок аргументации.

Существует множество классификаций правил и ошибок аргументации, изложенных в научных трудах и учебниках. Способов классифицировать правила и ошибки аргументации имеется всего два. Можно сначала рассмотреть уже известные ошибки и потом изложить правила, нарушениями которых эти ошибки являются. Другой способ — сделать ровно наоборот, сначала описать правила и затем показать, как нарушения этих правил приводят к ошибкам в рассуждениях.

Если бы все правила аргументации были бы выявлены и составлены в специальный свод и количество ошибок — нарушений правил этого свода стало бы величиной постоянной, использование первого или второго пути стало бы делом вкуса. Трудность состоит в том, что работа по выявлению и документированию правил оказалась непростой задачей. Начало ей было положено древнегреческими мыслителями, и с тех пор логики и языковеды на протяжении более чем двух тысяч лет ее продолжают. Несколько столетий назад к ним присоединились философы, позже психологи, социологи, математики и исследователи коммуникативных процессов. За это время количество всевозможных ошибок в рассуждениях выросло с 13, предложенных Аристотелем, до двух с половиной сотен, обнаруженных в нынешних учебниках по логике и основам аргументации современным канадским ученым Д. Уолтоном.

Самая древняя классификация принадлежит Аристотелю. Основы своего учения об аргументации древнегреческий мыслитель изложил в «Топике», где рассмотрел разные способы отыскания аргументов в зависимости от того, каковы тема беседы и ее предмет, каков характер беседы и хорошо ли подготовлена аудитория и пр. Эти способы отыскания аргументов Аристотель расположил согласно предикабилиям — наиболее общим типам (классам) сказываемого о предмете. К предикабилиям относятся род предмета дискуссии, собственный признак предмета, или его видовое отличие, его определение и привходящий (случайный) признак предмета. Аристотель полагал, что всякая обсуждаемая проблема или вопрос связаны с одной из предикабилий, поэтому и аргументы для обсуждения нужно подыскивать исходя из них. Общие структурные схемы аргументации Аристотель назвал топами, или местами, отсюда и название произведения

— «Топика». Например, топ «от противоположного», примененный к виду, означает, что аргументирующий должен подыскать в роде обсуждаемого предмета нечто противоположное тому, что в беседе хотят этому предмету приписать. Противоположное виду (предмету) непременно должно находиться в противоположном роде, гласит топ «от противоположного», а значит, не может быть приписано предмету как виду.

Душа спокойна, только когда наслаждается сотворенным добром; и над нею не смеются. Вот почему не смеялся Христос. Смех источник сомнения.

(У. Эко. «Имя розы»)

Смех как источник сомнения противоположен спокойствию души (род), а душа Христа (вид), полагает один из героев романа монах Хорхе, наслаждается сотворенным им добром и, значит спокойна, т. е. не сомневается, поэтому смех Христу несвойствен.

Областью применения искусства отыскания аргументов на основе предикабилий и топов Аристотель считал диалектические проблемы и вопросы. К ним относятся правдоподобные положения о чем-либо, мнения известных и уважаемых людей, общепринятые представления. Древнегреческий мыслитель предложил называть такие положения диалектическими в тех случаях, когда мнение уважаемых людей расходится с общепринятыми представлениями и поэтому нуждается в обсуждении, или когда по какому-либо важному вопросу в обществе нет согласия. Обучающее и дидактическое обсуждение вопросов и проблем древнегреческий мыслитель тоже относил к области действия диалектики. Применительно к сегодняшним реалиям можно сказать, что диалектическая проблема — это дискуссионное положение по какому-либо существенному вопросу.

Иначе следует обсуждать вопросы судебного характера, политические аспекты жизни людей, частные и конкретные ситуации, требующие принятия решений. Этому Аристотель посвятил трактат «Риторика», где изложил свое учение о способах и приемах убеждения, полезных к применению в различных сферах деятельности людей. В «Риторике» Стагирит говорит о том, как подобрать, расположить и преподнести аудитории аргументы в зависимости от того, судебная ли это речь, эпидейктическая (хвалебная или порицающая) или речь-обсуждение.

Ошибки в рассуждениях Аристотель понимал двояко. Если нарушена логическая правильность рассуждения, то средством обнаружения такой ошибки, равно как и ее устранения, являются каноны логики. Иначе обстоит дело с уловками, которые использовали софисты, чтобы привлечь внимание к своему искусству, а заодно и запутать собеседника, если это нужно. Обстоятельный компендий по диалектике «Топику» Аристотель дополнил небольшим сочинением «О софистических опровержениях», в котором составил перечень уловок софистов и объяснил, как их избежать. Под софистическими опровержениями он понимал способы парировать приемы софистов, запутывающие рассуждения. Стагирит разделил уловки софистов на две группы: языковые, т. е. происходящие в силу неправильного употребления слов и выражений, и внеязыковые, связанные со способами рассуждения. Первая группа ошибок — ошибки амбивалентности, или неясного словоупотребления, дошла до нас в практически неизменном виде. Вторая группа претерпела значительные изменения. Количество этих ошибок с семи, обнаруженных Аристотелем, увеличивалось многократно. Некоторые были добавлены средневековыми схоластами и мыслителями эпохи Возрождения, часть появилась благодаря Ф. Бэкону и Дж. Локку. По мере того как ученые обнаруживали

новые перспективы развития теорий речевого взаимодействия и открывали ранее неизвестные его характеристики, корпус правил и ошибок аргументации подвергался пересмотрам.

Сам Аристотель не следовал ни первому, ни второму пути изложения правил и ошибок рассуждений, потому что обе части его учения между собой непосредственно не связаны. Он считал, что ошибка в рассуждении случается тогда, когда умозаключение в нем похоже на правильное, но на деле таковым не является. Лучшими и первыми кандидатами на роль таких ошибок стали приемы и уловки софистов, целью которых и было создание видимости обоснованного рассуждения. В дальнейшем развенчание этих софистических уловок превратилось в обязательную часть корпуса логического знания. Преднамеренные ошибки в рассуждениях, имеющие своей целью запутать собеседника или аудиторию, стали называть софизмами.

с легкой руки Аристотеля установилась традиция раздельного рассмотрения правил и ошибок в рассуждениях. В соответствии с ней ошибки трактовались как нарушения правил рассуждений вообще или нарушения правил, относящихся к какому-либо из структурных элементов рассуждений (тезису, аргументам, демонстрации), а правила, нарушениями которых эти ошибки являются, рассматривались в соответствующих разделах логических дисциплин.

В XX в. обнаружилось, что сами правила не представляют единого канона рассуждений, как это имеет место в логике, но отличаются в зависимости от того, является ли рассуждение монологом или диалогом, если диалогом, то к какому виду диалогов относится, и пр. Выделив в рассуждениях логические, риторические и прагматические уровни, ученые стали соответственно разграничивать группы правил. К этому времени количество ошибок в рассуждениях и то, как они рассматриваются в учебниках по логике, стали предметом острой дискуссии в среде логиков, философов и специалистов по аргументации.

Попытку унифицировать правила и ошибки предпринял логик Ч. Хемблин. В своей книге «Ошибки рассуждений» («Fallacies»), вышедшей в 1970 г., он предложил различать логические правила и диалектические; вторые, считал он, регулируют проведение диалогов и не сводятся к первым. Бóльшая часть ошибок в рассуждениях, за вычетом нарушений логических правил и правил словоупотреблений, относится именно ко второй группе. Хэмблин считал важным изучать не только ошибки, влекущие необоснованные заключения, как это было со времен Аристотеля, но также исследовать, почему данная ошибка является систематической, т. е., что заставляет рассматривать разные спорные доводы в различных диалогах как одну и ту же ошибку. Он первым сформулировал идею о том, что ошибки целесообразно рассматривать в связи с правилами, нарушениями которых они являются, а не наоборот и не порознь.