Алексей Черкасов, Полина Москвитина

какое будет в тайге. Дорога трудная. Ехать придется толь­ко вьючно.

— Знамо дело, вьючно, — согласился Павлуша. — А задаток? Я ить без задатка никуды не тронусь.

Я поспешил тут же вручить деловому пареньку 500 руб­лей задатка и 500 рублей страховых. Это на тот случай, если Павлушин «пеганок» погибнет в таком опасном пути.

Много раз я потом вспоминал, что тогда этот с виду хрупкий белобрысый паренек словом не обмолвился о том, как труден будет наш путь. Точно я его подрядил на самую обычную работу.

Солнечное затмение застало нас на высоком снежном хребте горы километрах в пятнадцати от Артемовска. Это было забавное явление. Город приискателей был виден, точно на ладони, и так сверкал, словно был полит сереб­ром. Внизу перед нами в отдалении гулко шумел полно­водный Кизыр и темнел хвойный лес, а по обе стороны от нас тянулся белый хребет с редким хвойным лесом... И вдруг яркий солнечный день постепенно начал тем­неть, точно между землею и небом летела какая-то ги­гантская птица, отбрасывающая огромную тень на землю. Небосклон в этот момент был чистый и приятно, по-июньски, голубой. И вот совсем потемнело. Павлуша встревожился и подъехал на своем пеганке вплотную ко мне.

— Что же это? — спросил он. — И долго это будет? А в
стеклышко-то разве что видно?

— Видно, Павлуша, видно, — ответил я. — Вот по­
смотри сам. — И я передал моему, проводнику темно-
синее стекло, через которое наблюдал, как медленно на­
двигался темный лунный шар на солнце.

— Глянь-ка, солнышко-то темнеет, а по бокам вроде
как брызги летят! — сказал Павлуша и вдруг пожалел: —
Эх, дяди Ефима нет!..

— Какого дяди Ефима?

— Да нашинского, курагинского. Он у нас старик

554

 

РАССКАЗЫ

мудрый, на всю округу славится. Тут бы он и сказал, к чему затмилось солнце. Он бы сказал!

Я объяснил Павлуше причину солнечных затмений. Павлуша прослушал внимательно и ничего не возразил, но, помолчав немного, заметил:

— А все-таки дядя Ефим занятнее объясняет — что к
чему. А сколько он годов прожил! Говорят, ему больше
ста лет. Он весь белый и бороду носит за поясом, чтобы
не мешала. Живет на бакенах, в землянке на берегу Тубы.
А книги у него какие! Нашему учителю Авдею Николае­
вичу такие и во сне не снились... Вы к нему понаведай­
тесь, он все знает.

— Понаведаюсь, Павлуша, обязательно побываю у ва­
шего мудреца, — ответил я, и мы тронулись дальше.

Путь был трудный. Нагруженные тяжелыми сумами, кони проламывали корку наста и грузли в мокром снегу по грудь. Мы все время шли пешком и вели за собой коней. Часто они ложились на снег, и нам приходилось их подстегивать, особенно моего солового. На соловом я приехал в Артемовск из Минусинска, где я купил эту ло­шадь в одном степном колхозе. И это было моей ошиб­кой: степные лошади плохо ведут себя в тайге.

К вечеру мы перевалили Марьин хребет и заночевали в огромной долине, полной талых весенних вод. Спали мы с Павлушей почти в воде. На другой день усталые кони, плохо отдохнувшие за короткую летнюю ночь, ле­ниво тащили нашу поклажу на подъем высокой горы, где никогда не таяли снега. Мало сказать, что путь был труд­ным, он становился невыносимым. Мой соловый, фыр­кая, прядая ушами, часто падал, спотыкался и в кровь избил колени передних ног. Павлуша морщился и что-то бурчал себе под нос о том, что люди, не бывалые в тайге (такие, вероятно, как я), берут первую попавшуюся ло­шадь и думают по буреломам да по горам ехать так же спокойно, как по тракту из Курагиной в Артемовск. Я, разумеется, помалкивал, тем более что Павлушин пе­ганок принял на свой хребет больше половины поклажи со спины моего солового.

Подниматься на гору было трудно, а спускаться и того труднее. Спуск с огромной горы начинался головокружи­тельной крутизной. Там, где мы ехали, тропы не было.

555

Алексей Черкасов, Полина Москвитина

Был сплошной лес, толстые наметы обледеневшего снега и затеей на деревьях, заплывшие слезками смолки, сде­ланные когда-то и кем-то. Вот эти-то затеей и подвели нас к головокружительному спуску. С вершины горы от­крывался вид тайги на сто верст. Впереди синели далекие горы, темнели леса, виднелись в разливе реки — Сесим и Жебек. Много рек и речушек было видно с высоты — там, где мы остановились и раздумывали: спускаться ли нам здесь, где ведут затеей, или поискать другое место. Признаюсь, меня вовсе не радовал прелестный пейзаж. Реки в разливе пугали своей неприступностью, а леса, — те, темные, далекие, — какие еще неожиданности таили они в себе?

— Что же, спускаться будем? — спросил Павлуша.

И я заметил на его лице беспокойство: этот спуск пугал юного, пятнадцатилетнего проводника.

— А выдержат наши лошади? — спросил я.

— Может — выдержат, может — не выдержат.

— Но если мы, Павлуша, разобьем лошадей, то ведь
груз, который мы везем, нам не дотащить?

— Знамо дело — не дотащить.

— Тогда надо поискать другой спуск.

— Другого нет.

— Это почему ты так думаешь?

— А потому: раз затеей здесь, значит — другого нет.
Люди-то до нас тоже, верно, искали другой спуск, да не
нашли. Нет, другого нет, — решительно заявил Павлуша
и, обнажив голову, пригладил свои всклокоченные и мок­
рые белесые волосы.

Я был почти согласен с моим юным проводником, но
все-таки решил побродить по горе в надежде найти где-
нибудь другой, более отлогий спуск. Потерял почти пол­
дня и ничего не нашел. Подле горы бурлил страшный
Жебек. Белые, пенящиеся воды этой реки широким реву­
чим потоком бились у самого подножия горы. И только в
одном месте, там, где стояли наши лошади, можно было,
умеючи, спуститься благополучно.                    ■-_

Ждать больше не имело смысла, — сильный холодный горный ветер прохватывал нас до костей. Сначала мы об-кайлили обледенелую тропу, дабы не разбились лошади, наточили напильником шипы у подков, а потом уже по-

556

РАССКАЗЫ

вели, — вернее, не повели, а начали спускать наших ло­шадей. Павлуша додумался привязать веревки к хвостам пеганка и солового. Захлестывая веревки за деревья, мы удерживали скользивших вниз лошадей. Пеганок сошел хорошо, а соловый съехал на разбитых коленях, оставляя кровянистый след на ледяной тропе спуска... Теперь предстояло главное — переправиться через бурлящий, беснующийся Жебек,

Ночевали мы у берега, обдумывая, каждый по-своему, способы предстоящей переправы. Ночь была ясная, июнь­ская, звездная, а на берегу,горно-таежной реки было так холодно и сыро, что мы с Павлушей уснули только на зорьке, когда хорошо обогрелись у костра и просушились. После завтрака Павлуша долго бродил по берегу, выбирая брод. Ширина Жебека была не более двадцати метров, но течение так стремительно рвалось по каменистому руслу, что страшно было ступить в бурлящие воды. Глубина реки сразу у берегов превышала сажень. Павлуша шестом еле доставал дно. А главное, огромные, облизанные водой камни-валуны угрожающе возвышались на середине реки. Помню, я долго смотрел на один камень, который высту­пал над пенящейся и шумящей водой более чем на метр. Учитывая глубину, нетрудно было определить, что этот камень был величиной с хороший дом. Я смотрел и думал: а вдруг нас снесет к такой громадине да трахнет об нее!..

— Тьфу ты, проклятая! Ить где ни меряю, везде глыб-
ко! Ить это погибель, — проворчал Павлуша, вытаскивая
шест из воды и отбрасывая его в сторону. — Я так приду­
мал, — сказал он, подходя ко мне. — Мы завалим вон тот
высокий кедр, — и по кедру перетащим на ту сторону
груз, а потом уж поплывем на конях. Как думаете?

— Да что же тут думать, когда ты придумал? — ответил
я Павлуше, теперь уже всецело полагаясь на сметливого
парня.

Не прошло и пяти минут, как мы в два топора уже ру­били высокий, стройный, красивый кедр. Дерево звонко отдавало звуки наших топоров, точно стонало от боли. Влажные желтоватые щепы падали к нашим ногам. По-

557

РАССКАЗЫ