Проблема сохранения разницы надсата и речи взрослых людей в русском переводе романа

    Для начала разберемся, что значит перевод произведения с одного языка на другой. Согласно Л.С. Бархударову, переводом называется процесс преобразования речевого произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания, то есть значения.[17]

    При переводе надсата необходимо сохранить его отличие от обычной речи, а также затруднить читателям восприятие речи Алекса и его компании, словом, перенести все то, значение надсата, которым его наделил Энтони Берджесс в перевод. Для этого необходимо было разработать систему, благодаря которой язык, основанный на русском, воспринимался бы русским читателем также затруднительно, как, например, британцем.

    Конечно, любой перевод произведения на другой язык, уже отличает произведение от оригинала, поэтому необходимо читать произведения в оригинале для того, чтобы лучше понимать, о чем идет речь и, следовательно, рассуждать максимально беспристрастно, учитывая, что «Заводной апельсин» со своим «русским на английский манер» вполне дает такую возможность большинству русскоговорящих читателей. Однако не у всех такая возможность есть, да и на родном языке воспринимать произведение гораздо легче. Это значит, что необходимо, чтобы текст переводимого произведения обладал такой же эмоциональной окраской и экспрессивностью, что и оригинал, чтобы, в целом, один вариант произведения был максимально приближен к другому.

    Согласно Умберто Эко такое невозможно: «перевод происходит не между системами, а между текстами. И если бы перевод касался бы только отношений между двумя лингвистическими системами, следовало бы принять точку зрения тех, кто считал, что естественный язык навязывает говорящему на нем собственное видение мира, и эти видения мира несоизмеримы друг с другом, и потому перевод с одного языка на другой невозможен».[9]

    Тем не менее, это необоснованно, поскольку, несмотря на различия языковых картин мира, это не исключает возможности перевода с одного язык на другой. Другое дело, что некоторые конструкции несут потери, теряется изначальный смысл, однако хороший переводчик может найти альтернативу потерянной игре слов и на языке, на который он переводит. В качестве примера можем привести перевод В. Бошняка того же самого «Заводного апельсина»:

«There was me, that is Alex, and my three droogs, that is Pete, Georgie, and Dim, Dim being really dim…» [1]

«Компания такая: я, то есть Алекс, и три моих druga, то есть Пит, Джорджик и Тём, причем Тём был и в самом деле парень темный, в смысле glupyi…»[3]

    В приведенном отрывке мы видим, что В. Бошняк изменяет имя Dim на имя Тем, таким образом, сохраняя изначальный смысл, вложенный в это имя в оригинале, слово «dim» переводится как «тусклый», что, в общем-то, говорит о недалекости ума персонажа, которому имя принадлежит.

    Примечательно, что в самом романе о надсате говорят следующее:

«“Quaint,” said Dr. Brodsky, like smiling, “the dialect of the tribe. Do you know anything of its provenance, Branom?”

“Odd bits of old rhyming slang,” said Dr. Branom, who did not look quite so much like a friend any more. “A bit of gipsy talk, too. But most of the roots are Slav. Propaganda. Subliminal penetration.”». — оригинал.[1]

«—  Эк ведь загнул, – покачал головой доктор Бродский, улыбаясь одними губами. – Язык племени мумба-юмба. Вам что-нибудь известно о происхождении этого наречия, а, Браном? – Да так, пожал плечами доктор Браном, который уже не строил из себя моего закадычного друга. – Видимо, кое-какие остатки старинного рифмующегося арго. Некоторые слова цыганские… Н-да. Но большинства корней славянской природы. Привнесены посредством пропаганды. Подсознательное внедрение». — перевод В. Бошняка.[3]

    Интересно также и то, что врачи и санитары с трудом понимают речь Алекса на надсате, переспрашивают его, уточняют смысл сказанных им слов. Этим Берджесс показывает различие между по-разному жестокими Алексом и врачами, которые ставят на нем свои эксперименты, лишая его собственной воли.

    Надсат в «Заводном апельсине» рассматривается как одна из форм сленга. Что собой представляет сленг? В русском языке понятия «сленг» и «жаргон» тождественны в контексте молодежного языка. Это вызвано в связи с повсеместными реформами и такими крупными историческими событиями как революция, например. Иными словами, распространяться жаргон стал в начале XX века. Все началось с тюремного жаргона, а впоследствии стали появляться такие разновидности жаргона как военный, компьютерный, жаргон субкультур — он-то и впечатлил Берджесса на создание надсата. Ведь, по сути, надцатые представляют собой именно молодежную субкультуру, что-то вроде существующих панков или хиппи.

    Очень интересен подход Е. Синельщикова, который заменил слова надсата на слова английского происхождения, использующиеся в русском сленге: «мэн», «герл» и др. В этом переводе надсат еще сильнее приближается к сленгу в том понимании, которое нам привычно.

    К сожалению, переводчики «Заводного апельсина» сталкиваются с рядом проблем, которые делают произведение принципиально непереводимым на русский язык из-за того, что очень трудно перенести на один язык игры слов другого языка. К этим проблемам относятся следующие:

· Равнозначность языков.

Английский и русский языки в произведении равнозначны друг другу.

· Вовлеченность русского языка.

«Заводной апельсин» содержит более 250 слов надсата, но этот язык, в основном, основан на русском языке.

· Два языка.

Поскольку в тексте произведения присутствуют два языка, основной (английский) и дополнительный (надсат, основанный на русском), это делает перевод «Заводного апельсина» еще более затруднительным, чем перевод любого другого произведения.

Из-за этого можно утверждать, что для того, чтобы адекватно воспринять произведение, необходимо читать его именно в оригинале, но об этом мы говорили выше.

    В качестве допустимого выхода из ситуации можно было бы использовать для адаптации надсатых слов какой-нибудь необычный для русскоговорящего читателя язык и переводить слова надсата на него. В СССР, например, когда «Заводной апельсин» не был издан где-то кроме самиздата, людям приходилось читать роман на английском. Выдвигались предположения о том, как будет переведено произведение. Александр Ливергант говорит:

«Об этом романе, я помню, мы очень много говорили. И говорили главным образом о том, как его переводить на русский язык. Если автор вводил для обозначения молодежной банды русский язык в качестве, что называется, бандитского языка, то при переводе это должен был бы быть язык еще более тоталитарного государства. Я помню, мы тогда говорили, что это могли быть какие-то китайские слова».[18]

    О возможных вариантах перевода мы поговорим в следующем пункте.