Глава 21. Пожалуйста, не жди от меня длинных речей и пылких признаний

Оставшись одна, Гермиона нырнула под плед и свернулась калачиком. Есть ей совершенно не хотелось, но желание Северуса подкрепиться ничуть её не удивило. Пару лет назад в модном маггловском женском журнале ей попалась статья, в которой утверждалось, что подавляющее большинство мужчин сразу после секса хотят либо спать, либо есть. Да и её собственный опыт ничуть не противоречил этому исследованию — ни Рон, ни бывший муж исключением из этого правила не были.

Она непроизвольно улыбнулась своим мыслям: даже странно думать, что Северус тоже может подчиняться каким-то правилам, попадать в какое-то большинство и хоть в чём-то совпадать с другими мужчинами. Как вообще его можно сравнивать с кем-то? Это было невозможно даже до сегодняшнего дня, а уж после того, что произошло…

Сейчас я что-нибудь быстро придумаю с ужином, а потом мы всё обсудим.

Гермиона подскочила, словно её ужалили. Всю недавнюю эйфорию мгновенно смыло ледяной волной накатившего беспокойства.

Мы всё обсудим.

Что он намерен сказать ей? Интересно, а как он вообще расценивает произошедшее? Что это может значить для него? И значит ли вообще что-то?

А если для него это всего лишь… нет, это не может быть просто секс. В его взгляде было нечто большее, чем обычное мужское желание как можно быстрее уложить понравившуюся женщину в постель — там были нежность, теплота и даже восхищение. Не могло же это показаться…

Она поспешно встала, завернулась в плед и подошла к окну. С высоты второго этажа открывался довольно мрачный вид на утопающие в сумерках неприглядные окрестности некогда процветающего и густонаселённого, а ныне пришедшего в упадок промышленного города.

Точно такую же безысходность она внезапно ощутила внутри. Прижав обе руки к груди, удерживая плед, Гермиона почувствовала, как внутри образовывается и начинает стремительно разрастаться ледяной ком разочарования.

Мы всё обсудим.

С чего она вообще взяла, что для него эта близость может что-то значить? На что рассчитывала? Что он рухнет перед ней на колени и признается в любви? Боже, как же можно быть такой наивной дурой?

— Что с тобой?

Она испуганно обернулась. Как привыкнуть к этим его бесшумным внезапным исчезновениям и появлениям?

Облачённый в длинный чёрный халат Северус отлевитировал на прикроватный столик поднос с какой-то едой и быстро подошёл к ней, обеспокоенно вглядываясь в её лицо.

— Что случилось?

Гермиона опустила глаза и крепче сжала пальцы. Не имеет смысла молчать и держать в себе сомнения и домыслы. В конце концов, они же взрослые люди, и лучше сразу правильно расставить акценты.

— Я не знаю, что будет дальше, и будет ли, — она вскинула голову и сама поразилась собственной решимости, — но…

Договорить она не успела. Северус сгрёб её в охапку и прижал к себе с такой силой, что пальцы, вцепившиеся в плед, непроизвольно разжались, и клетчатая шерстяная ткань плотной грудой осела в ногах. Гермиона мгновенно покрылась мурашками — то ли от окатившего её с головы до ног холодного воздуха, то ли от обжигающих объятий.

— Ты дрожишь, — пробормотал Северус, покрывая поцелуями её губы, глаза, лоб. — Что, что ты успела напридумывать себе за эти несколько минут, ледышка?

Выпустив её на миг, он распахнул халат и прижал оцепеневшую Гермиону к своей горячей груди, укрывая её спину полами тёплой ткани.

Сколько они простояли так, вжавшись друг в друга, Гермиона не знала. В какой-то момент, выровняв дыхание и заметно успокоившись, она прижалась губами к его ключице и совершенно неромантично зашмыгала носом.

Не выпуская её из объятий, Северус сел в оказавшееся вдруг рядом с ним кресло и устроил Гермиону у себя на коленях. Она спрятала лицо на его груди, и Северус убаюкивающе обнял её. Ледяной ком внутри, кажется, начал таять.

— Рассказывай, — тихо попросил он. — Что тебя расстроило?

Гермиона медленно выпрямилась и решилась посмотреть ему в глаза. Угольно-чёрные, немигающие, пронизывающие — они словно вводили в гипнотический транс, и Гермиона заворожённо вглядывалась в них, пытаясь проникнуть в эту непроницаемую, бездонную глубину и найти в ней ответ на мучившие её вопросы.

— Гермиона, — едва слышно произнёс он, — давай сразу же договоримся: между нами не должно быть недосказанности. И ещё я не смогу простить лжи. Никогда, — он по-прежнему не сводил с неё глаз. — А то, что ты себе надумала, пока меня не было, полнейшая чушь.

— Ты… ты что, читаешь сейчас мои мысли? — попробовала возмутиться она. — Это нечестно!

Северус лишь усмехнулся:

— В этом нет необходимости — ты и так полностью открыта передо мной. Ты забываешь, что опытные легиллименты могут не просто читать чужие мысли, но и считывать эмоции. Я сразу же уловил исходящее от тебя беспокойство. Тревогу. Разочарование и даже отчаяние. Хотя еще несколько минут назад ты испытывала совершенно другие чувства. Получается, тебя смутили мои слова про то, что нам надо кое-что обсудить?

Она виновато кивнула.

— И что ты себе надумала? — его чувственный шёпот снова заставил её покрыться мурашками. — Хотя нет, не говори. Позволь сначала мне сказать то, что я собирался, а потом, если сочтёшь нужным, расскажешь, идёт?

 

* * *

— Ты совсем ничего не ешь, — удивилась Джинни. — Перехватил что-то по дороге?

Гарри молча покачал головой. После такого всплеска эмоций есть ему совсем не хотелось, но и обижать любимую было бы неправильно, поэтому он взял вилку и нож и приступил к большому сочному стейку.

— Как ты думаешь, — Джинни всё ещё пребывала в шоке от рассказа Гарри о событиях сегодняшнего дня, — если бы мы с тобой не помешали вчера вечером этому Боссу, и Гермиона впустила бы его…

— Я даже думать о нём не хочу, — отрезал Гарри. — Это какое-то невероятное совпадение, что мы решили дождаться её с этого «свидания».

— Это всё моё любопытство. Мне не терпелось узнать подробности. И какое счастье, что сегодня Снейп оказался рядом.

Гарри отодвинул тарелку:

— Прости, совершенно нет аппетита.

Он встал и, немного пройдясь по кухне, остановился, глядя в одну точку. Джинни подошла к нему и встревоженно заглянула ему в глаза:

— Гарри… Что тебя беспокоит?

— Снейп, — не раздумывая, ответил он. — Меня беспокоит Снейп. У них с Гермионой что-то происходит, и я не знаю, как к этому относиться.

— Что ты имеешь в виду?

— Я уверен, что он не случайно оказался в министерстве в это время. Мне кажется, что он ждал её. Возможно, они собирались вместе пообедать. Или же он что-то заподозрил и решил проследить за ней. Не знаю. И потом… Я дважды был у него в доме сегодня, и оба раза не мог отделаться от ощущения, что Гермиона там вовсе не гостья и не ассистентка. Между ними точно что-то происходит, и они сами, скорее всего, ещё не до конца осознают, что именно. Но я это вижу. И я не ошибаюсь, Джинни. Вот скажи, ты можешь представить их вместе?

Она зависла на несколько секунд, как бы взвешивая и прикидывая, могут ли Снейп и Гермиона быть парой, а затем, изумляясь собственным выводам, огорошила любимого:

— Знаешь, могу. Даже удивительно, но… могу. Они же во многом совпадают. Единственное, он не из тех, кто может позволить себе увлечься, потерять голову — это точно. А вот способен ли он на серьёзное, глубокое чувство… Но мы ведь доверяем Гермионе, Гарри? Она обожглась так сильно, что теперь будет очень осторожна. И, если ты прав, и между ними что-то зарождается, то мы должны радоваться за неё — значит, ей хорошо. Значит, она нашла «своего» мужчину. Ведь для нас главное, чтобы она была счастлива, а со Снейпом или с кем-то другим — какая нам разница? Ты согласен?

Гарри поспешно кивнул и обнял любимую.

Она как сестра. Сестра. Сестра.

 

* * *

Она прижалась к его груди ещё сильнее и попыталась унять бешено бьющееся сердце. Ей очень хотелось услышать то, что он скажет сейчас, и, в то же время, было страшно, что это окажутся совсем не те слова, которых она ждала.

Господи, почему это так волнительно?

— Гермиона, то, что произошло… Я был готов к этому и хотел этого так же, как и ты. Пожалуйста, не жди от меня длинных речей и пылких признаний. Я вообще не люблю говорить о чувствах, потому что за мужчину должны говорить его поступки, а они для меня всегда были, есть и будут красноречивее любых слов. Давай воздержимся от каких-либо прогнозов и дадим событиям развиваться естественным образом, — он сделал небольшую паузу, за время которой перед Гермионой мысленно пронеслась вся её жизнь. — Я уже сказал тебе, что все твои чувства и переживания вижу, как на ладони, и ощущаю их так же ясно, как свои собственные. И могу сказать тебе точно — то, что происходит, имеет для меня не меньшую ценность, чем для тебя.

Он призвал из шкафа ещё один чёрный халат и положил его Гермионе на колени:

— Так и будешь сидеть, зажмурившись? — он поцеловал её в макушку, пустив по её телу электрический разряд. — Давай поедим. С обеда прошло уже почти шесть часов.

Гермиона, наконец, выдохнула и почувствовала какое-то невероятное облегчение, словно пружина, сжимающаяся внутри неё, стремительно разжалась. Опустив голову, чтобы скрыть совершенно дурацкую улыбку, против её воли приклеившуюся к губам, она встала с колен Северуса и поспешно запахнулась в халат, который он незаметным движением пальцев тут же подогнал по её фигуре.

— Сегодня всё немного сумбурно, поэтому у нас на ужин всего лишь немного овощей и курицы, но обещаю — я ещё удивлю тебя своими ужинами, обедами… и завтраками.