Мы уже не можем следовать святым отцам

Рубский. «Поскреби либерала — найдешь ортодокса»

О новой роли духовника и «захожанах»

Протоиерей Вячеслав Рубский — один из немногих священников, которые не только публично говорят о проблемах в Церкви, но и предлагают пути их решения. Как быть верующим в XXI веке, откуда взялась разобщенность среди духовенства и мирян и почему происходит стагнация в нашей духовной жизни? Об этом корреспондент «Правмира» Артем Левченко поговорил с отцом Вячеславом.

— Отец Вячеслав, сейчас много говорят о кризисе православной духовности и нестроениях в Церкви, рисуют мрачные прогнозы — массовую фрустрацию, расколы и так далее. Посмотришь вокруг — множатся церковные скандалы, авторитет духовенства падает, миряне чуть ли не дерутся между собой по любому поводу… Все и правда так плохо? Вот вы как видите будущее православия — в России и не только?

— Я оптимист и верю в способность Церкви и церковных людей преодолеть сегодняшние трудности. Верю даже в тех людей, особенно представителей духовенства, которые пока вообще не видят проблем. Им трудно меняться, но трудно — это не значит невозможно. Рано или поздно придется.

Рубский. «Поскреби либерала — найдешь ортодокса»

О новой роли духовника и «захожанах»

Протоиерей Вячеслав Рубский — один из немногих священников, которые не только публично говорят о проблемах в Церкви, но и предлагают пути их решения. Как быть верующим в XXI веке, откуда взялась разобщенность среди духовенства и мирян и почему происходит стагнация в нашей духовной жизни? Об этом корреспондент «Правмира» Артем Левченко поговорил с отцом Вячеславом.

— Отец Вячеслав, сейчас много говорят о кризисе православной духовности и нестроениях в Церкви, рисуют мрачные прогнозы — массовую фрустрацию, расколы и так далее. Посмотришь вокруг — множатся церковные скандалы, авторитет духовенства падает, миряне чуть ли не дерутся между собой по любому поводу… Все и правда так плохо? Вот вы как видите будущее православия — в России и не только?

— Я оптимист и верю в способность Церкви и церковных людей преодолеть сегодняшние трудности. Верю даже в тех людей, особенно представителей духовенства, которые пока вообще не видят проблем. Им трудно меняться, но трудно — это не значит невозможно. Рано или поздно придется.

Мы уже не можем следовать святым отцам

— А в чем суть и причина проблем? И что нужно менять?

— Проблема в том, что православная парадигма мышления и исторически сложившийся тип подвижничества не соответствуют верующему человеку XXI века.

В период христианских империй сложился унифицированный шаблон христианина. За образец для жителей городов и всех христиан вообще были взяты отшельники и насельники общежительных монастырей с их образом жизни, принципами, уставами, духовными практиками… Архетипический образ бесстрастного монаха настолько поразил воображение христианина, что оформился в некую мечту, в интроекцию этого образа на себя. Произошла унификация христианства по единому шаблону, которую мы наблюдаем до сегодняшнего дня.

Сегодня мы живем в раздробленном социуме. Монахи уже не приемлют древних практик самоуничижения. Если современного монаха поругать или обличить, он покажет себя совершенно несмиренным. Да, он говорит о смирении, о потере своего «Я», но к этому он не стремится. Современные миряне — то же самое. Получается, мы бессознательно избегаем тех состояний, в которые нас влечет святоотеческая аскетика.

Главная проблема в том, что мы желаем следовать святым отцам, но уже не можем им следовать. Потому что та парадигма, в которой мыслили они, и тот мир, в котором они жили, были совсем другими. Соответственно, переживаемые ими ощущения, эмоции и мысли сегодня воспринимаются и переживаются нами по-другому. Современный человек совершенно иначе переживает свое чувство вины, низкую самооценку, свое безволие, бесправие. Современный тип подвижничества все менее способен быть последователем святых отцов «Добротолюбия».

Мы, конечно, тащим на себе все эти костюмы, уставы, чины, пытаемся как-то словесно имитировать святоотеческое благочестие, говорить о том, что мы стремимся к смирению, к самоумалению, ищем поругания и отрицания своего «Я», но на самом деле внутри православия уже давно вырос и окреп другой тип личности, который не воспринимает смирение святых отцов как норму, не воспринимает пост как подавление своего организма.

И тут каждый христианин может задуматься: за кем он идет? Действительно ли монах-отшельник или средневековый святитель может служить для нас примером? Вообще, нужно ли за кем-то повторять? Если я буду за кем-то повторять, значит ли это, что я прожил свою жизнь?

К сожалению, не находя ответов на эти вопросы, многие люди уходят в отрицание православия. Люди отходят от православия, потому что им не говорят ничего нового.

Поэтому православным нужно переосмысление главного: как быть верующим в XXI веке? Потому что, продолжая имитировать древность, мы все больше ощущаем фальшь, тяжесть и ненужность этого груза. В то же время мы не готовы согласиться с новой «попсой», принять те лозунги, зачастую очень примитивные, которые сегодня звучат из тик-тока и телевизора. То, что еще проходило в девяностых, в нулевых, сегодня уже не проходит. Еще недавно мы боролись с глобализацией и штрих-кодами, а сегодня это выглядит просто смешно.

— По-моему, просто образ врага сменился, а сама идея и потребность борьбы с чем-то никуда не делась — мы это прекрасно видим.

— Это есть, но это относится не только к православной среде. Каждому сообществу необходима антагонистическая идея, которая бы сплачивала, которая интегрировала силы и идентифицировала членов этого сообщества. Негативная идентификация — «мы против того-то» — наиболее понятна, потому что в ее основе лежит страх. Это гарантирует успех, страх всегда срабатывает.

Когда православные борются с глобальным злом (чипизация, секуляризация и так далее), это придает им вес в собственных глазах, дает некоторую статусность, даже величие. Когда православный может сказать: «Может быть, я греховен и недостоин, но я занимаюсь величайшим делом. Это вам не дома строить, мосты или дороги. Я занимаюсь более фундаментальным!»

Это работает в любой среде. Даже транснациональные корпорации все чаще заявляют о своей миссии — будь то борьба за экологию или против бедности в развивающихся странах. Эта миссия спасения человечества нужна людям для того, чтобы не быть чистыми потребителями. Православные тоже в этом нуждаются, вот и все.