Глава 11. Объяснение реакции расслабления.

Все мы знаем, что такое стресс. Хоть мы и не в состоянии объяснить его физиологический процесс, но нам понятны чувства, которые мы переживаем во время стресса. Мы говорим о потных ладонях, резком холоде в области позвоночника, мы дрожим как лист дерева, нам присуще наплывающее чувство страха, пребывание в повышенной нервозности, скребущие на душе кошки или же резкие приливы адреналина. Многие используют эти фразы с убеждением, что эти фразы – всего лишь фигуры речи, не осознавая, что они описывают с поэтической точностью очень реальные физиологические процессы. Все эти процессы являются частью бессознательной, рефлексивной реакции, известной как  реакция

«сопротивление или бегство», а по-другому «бей или беги».

 

Эта реакция начинается и осуществляется благодаря вегетативной нервной системе. У этой системы, известной как автономная нервная система, есть две различных, но взаимозависимые части, каждая из которых работает, чтобы мобилизовать ресурсы тела очень разными способами. Одна часть работает, чтобы тратить энергию, другая - чтобы сохранять: первая, наполняет тело энергией, чтобы потратить её на наши действия, вторая же бережёт и сохраняет энергию. Симпатическая нервная система активизируется во время реакции «сопротивления или бегства» по-разному в каждом индивидуальном случае. Что-то происходит во внешнем мире, это передаётся гипоталамусу, который распознает происходящее, как угрозу и выпускает несколько нейрохимических веществ. Некоторые из этих химикатов идут в соседний гипофиз, где они вызывают выпуск гормона АКТГ (адренокортикотропный гормон), который быстро несётся через кровоток к надпочечникам, и это вызывает выпуск кортизола. Кортизол вызывает увеличение сахара в крови и ускоряет метаболизм тела. В то же время другие химикаты идут от гипоталамуса непосредственно в надпочечники, вызывая производство эндорфина, норадреналина и адреналина. Таким образом, выпускается ещё больше сахара в кровь, увеличивается частота сердечных сокращений и дыхания, поднимается кровяное давление. Все эти химические цепные реакции и физиологические изменения служат одной цели: мгновенно подготовить тело для отпора внешней угрозе. В большинстве случаев повышается кровяное давление, кровоток перемещается далеко от пищеварительной системы и периферии тела к сердечным и стволовым мышцам, дыхание становится мелким  и

 

быстрым, таз становится твёрдым, задний проход плотно сжимается, гениталии онемевают, ладони потеют, мышцы становятся настолько напряжёнными, что мы начинаем дрожать, потребление кислорода увеличивается, температура тела повышается. И поскольку гормоны стресса поступают через нервную систему, мы реагируем на все это, как на «прилив адреналина» (adrenalinerush) – это тот толчок приливающей энергии, который позволяет крошечной женщине поднять автомобиль, который наехал на её мужа. Мы находимся, в том состоянии, которое доктор Кеннет Пеллитиер называет «интенсивное состояние недифференцированной гиперэраузэляции (излишняя активация ЦНС)».

У крыс, кроликов, обезьян или людей реакция «сопротивления или бегства» - это удивительно эффективный эволюционный механизм, чтобы позволить человеку или животному защититься от угрожающей им опасности. Биохимический комплекс и физические действия позволяют телу быстро мобилизовать свою силу и мощь для защиты, агрессии или бегства. В ситуациях реальной угрозы животное может ответить борьбой или бегством и, выделив энергию автоматической реакции, может (если животное осталось в живых), залечь в безопасном месте или норе и позволить  последствиям этой реакции исчезнуть. После того, как мы произнесли какую-то важную речь, или чудом избежали автокатастрофы, или спаслись от драки в баре, - нам требуется время, чтобы прийти в себя, расслабиться. Мы все ещё продолжаем дрожать, сердце стучит, дыхание мелкое, мы должны позволить экстренному возбуждению выйти из нас. И как только это происходит, мы чувствуем, что наши мышцы расслабляются, дыхание успокаивается, становится глубже, все тело смягчается с чувством восхитительного облегчения. Все это потому, что мы понимаем, что угрозы больше нет, даже больше, - угроза исчезла, и я все ещё жив!

Но времена меняются, и мы, цивилизованные люди редко стоим перед угрожающими ситуациями. Наши ежедневные угрозы заключаются разве что в нахождении рядом с каким-то идиотом, громко говорящим в ресторане, и тогда мы испытываем желание задушить его, но вынуждены сохранять спокойствие, ведь мы хорошо воспитаны или находимся на важных деловых переговорах…

Большинство вызывающих стресс стимулов, которым  мы противостоим сегодня, являются незначительными, нераспознаваемыми или косвенными: шум и загрязнение воздуха, бизнес, социальное или семейное давление, неопределённые культурные конфликты,    экологические

 

канцерогенные вещества, потенциальная ядерная война, безработица, постоянные страхи перед уличной преступностью, общий антагонизм между полами и другие абстрактные или тайные факторы стресса. «Привычный, хронический, неутихающий стресс заменил такие непосредственные угрозы, как потеря жизни, голод или территориальные войны, которые больше характерны как стрессы для примитивного человека и животного», - говорит Пеллитиер, подводя итог, что современный человек – это «бесконечное состояние неспецифического возбуждения».

Непрерывный стресс, в котором мы находимся, был изучен эндокринологом Гансом Селье. Он описал определённый ряд процессов, которыми человек реагирует на стресс. Последовательность этих процессов он назвал общим адаптационным синдромом (ОАС) или синдромом Селье. Этот синдром состоит из трёх стадий: тревога, устойчивость и истощение. Тревога – наша первоначальная реакция на стрессор, резкая активация реакции «сопротивления или бегства» или же всех внутренних стрессовых механизмов нашего тела. В устойчивости наши тела сосредотачивают своё внимание на отдельном моменте, в котором стресс нападает на нас и переключает устойчивость на те органы, которые больше всего способны к его обработке и борьбе с угрозой. Однако так как наши ресурсы переключаются на контакт с определённым стрессом, наша общая устойчивость к болезням ослабляется. Если угроза продолжается, наши ресурсы становятся опустошёнными, иммунная система исчерпывается, и наше здоровье и тело начинают сдавать, особенно орган или система, которая борется со стрессором.

В конечном счёте, когда затянувшийся стресс не преодолевается, тело приобретает следующие симптомы: сокращение вилочковой  железы (тимуса), селезёнки и лимфатических узлов, исчезновение определённых лейкоцитов или образование язв желудка или двенадцатиперстной кишки. Так же, как и перегруженная работой машина ломается в самом слабом месте, человеческое тело также ломается в его самом слабом месте, так называемом «органе-мишени», который у каждой человека свой и может изменяться в зависимости от жизненного цикла и наследственности.

Выгорание. Чтобы сопротивляться стрессу, у каждого человека есть определённое количество наследственной «адаптационной энергии». Некоторые люди начинают свою жизнь с большим количеством этой энергии, а некоторые с меньшим. Как только это распределённое количество адаптационной энергии тратится на сопротивление стрессу, мы  понимаем,

 

что оно тратится не зря, согласно Селье: как национальные хранилища нефти, эта энергия может использоваться только однажды, и не может быть пополнена. Поэтому люди, которые попали в стрессовый брак, или, скажем, подверглись длительным пыткам или издевательствам, будут расходовать свою адаптационную энергию быстро, начнут быстро стареть и будут более склонны к заболеваниям. Таких людей называют «выгоревшими».

Добавить к проблеме можно то, что человек не похож на других животных, у которых он позаимствовал увеличенную кору головного мозга, которая до некоторой степени принимает на себя контроль над другими частями мозга. В то время, когда наш мозг рептилии и лимбическая система реагируют, чтобы противодействовать сильной реакции «сопротивления или бегства», наша новая кора головного мозга часто налагает своего рода запрет на наши действия. Эта цензура основана на моральных предписаниях, у которых нет никакой биологической основы вообще, но эти предписания целомудренно созданы нашим собственным мозгом. Таким образом, вместо того, чтобы распознать симптомы стресса такие, какие они есть, мы часто пытаемся десенсибилизировать (уменьшить чувствительность) самих себя от этих симптомов. Когда люди напуганы в такой мере, что не могут есть, то они говорят себе, что у них просто несварение желудка. Когда беспокойство отнимает у них сон, они говорят, что у них бессонница, а боли в спине, которые являются реакцией на сильный страх, рассматриваются как проблемы с позвоночником.

Как ни странно, эти реакции, которые на самом деле являются нормальными реакциями на стресс, воспринимаются больными людьми как симптомы их болезни, это ещё больше увеличивает их беспокойство, а потом в свою очередь увеличиваются симптомы. В то время как нормальная реакция человека на стресс – это бежать или яростно защищаться, общество морально ограничило этот призыв тела к действию. Однако, как указывает Пеллитиер, «неподвижность объясняется подкорковыми образованиями головного мозга как признак недостаточной подготовки к сопротивлению или бегству, и эти подкорковые образования начинают более сильные биохимические реакции. Завершение или прерывание этого очень деструктивного цикла может быть ключом к облегчению психосоматических нарушений».

Но как мы можем прервать этот прогрессивно перерождающийся цикл? Согласно Пеллитиеру, нам нужно восстановить способность человека идентифицировать что-либо или реагировать на что-то, а затем отдыхать или

 

расслабляться от напряжённого состояния. Это вмешательство основано на индивидуальной саморегуляции, оно необходимо и естественно возможно».