Реалистическое и постмодернистское в романе Битова «Пушкинский дом».

Роман «Пушкинский дом» оказался не только этапным произведением в творчестве А. Битова, но и заметной вехой в развитии отечественной словесности. В нем отчетливо просматриваются элементы постмодернистской поэтики. Этот как бы филологический роман о русской культуре, о музее русской культуры - Пушкинском доме в Петербурге - оказывается романом о русской и советской ментальности, об интеллигенции и революции, о прошлом и настоящем, о «герое нашего времени», о достоинстве человека. Битов изображает в своем произведении достаточно отделенный от житейских реалий мир внутри литературы (совсем в постмодернистском духе). Герой романа Лева Одоевцев, молодой ученый-литературовед. Но через этот образ культуры, «вторую реальность», пробиваются проблемы самой настоящей жизни, а не романные, что напрямую воссоединяет «Пушкинский дом» с традицией русской классики. Битовский роман - роман-кентавр: в нем очевиден прорыв к новым литературным формам (постмодернистским), к новому мировидению и столь же безусловны преемственные связи с русской классикой, с ее глубинным интересом к человеческой природе и стремлением к сопереживанию и участию в судьбе героя.

«Пушкинский дом» - сложное жанровое явление. Это роман о жизненной судьбе и духовном пути центрального героя - Левы Одоевцева, но его жанровая природа вбирает в себя черты семейно-бытовой хроники, мемуарной и эпистолярной литературы, а также в романе присутствуют научные жанры - литературоведческие статьи, эссе, комментарии и приложения. В «Пушкинском доме» четко прослеживается авторская тенденция к обнажению искусственности повествования, к интертекстуальным связям и использованию надтекстового аппарата, что так характерно для европейских постмодернистов. Жанровая «эклектика» и структура подчинены основному принципу повествования - его антидетерминизму. Пространственно-временная свобода отличает и хронотоп романа. Можно даже сказать, что природа хронотопа в романе Битова творческая: здесь и теперь перед нами творится текст романа, подчиняющийся свободе ассоциаций авторского сознания. А текст романа можно назвать «генотекстом», рождающимся прямо перед нами. Однако за этой иллюзией свободного повествования, лишенного какого бы то ни было детерминизма, встает сложная взаимосвязь различных контекстов. В частности, автор-повестователь, романист, несет в себе, в своей субъективности, намеренно провозглашаемой, контекст литературы, культуры, а с образом Левы Одоевцева в роман включается контекст современности, реальных социально-нравственных проблем. Реальная жизнь героя и его поколения основывается на правильных с точки зрения советской идеологии представлениях о жизни, а не на самом реальном опыте жизни. Поэтому контекст современности - это в истинном смысле симуляция жизни.

С точки зрения высших ценностей Автора-творца жизнь Левы и его поколения как бы не существовала, была мнимостью. Это поколение, рожденное с компромиссностью в сознании как основным свойством личности, а потому лишенное настоящей индивидуальности, подлинности существования, несмотря на вполне активное функционирование, социальное и профессиональное. В отличие от Левы его дед и дядя Диккенс не принимают готовых представлений мире, ставших нормой духовной жизни советского человека. А именно это ведет к подмене реальной жизни, к некоей фикции. Битов пишет о стариках: «Недвижимостью их была личность». Личность, в огромной степени достигшая внутренней свободы, которая как раз и является главной проблемой для героя, Левы Одоевцева, и всего романа.

Если существование Левы, которое образует контекст современной действительности, оборачивается мнимостью, то, быть может, реальностью окажется контекст культуры? В текст «Пушкинского дома» активно включаются ассоциации и цитаты из русской литературы XIX и XX веков. Они включаются не как иллюстрация к авторскому тексту или его подтверждение, а существуют с ним на равных началах. Такие цитации в битовском романе мощно представляют русскую культуру от Пушкина до Бахтина. Кроме собственно литературных цитат, по преимуществу из классики, представлен в романе и советский фольклор, массовая культура и т.д. Автора-повестователя в тексте часто сменяют, а иногда и просто вытесняют другие голоса, текст становится интертекстом. Писатель использует в романе множество эпиграфов, названий из русской классики, но всегда со смещением акцентов или прямо пародийно - «Бедный всадник», «Поэма о мелком хулиганстве», название эпилога «Утро разоблачения», или «Медные люди» и т.д. Показательно, что для объяснения современной эпохи, феномена «советского человека» Битову потребовалась едва ли не вся «периодическая система» русской классики.

Таким образом, снижение культуры в цитациях романа Битова - это констатация потери в сознании человека и общества советского периода истории ключа к культуре. Она, по-настоящему не востребованная, а иногда сознательно отвергаемая, превращается в зашифрованный текст - сфинкса, загадку которого уже невозможно отгадать. Быть может, основная мысль многоуровневого романа Битова, с ярко выраженным игровым началом, интертекстуального по своей природе, достаточно проста и вовсе не замкнута на сфере культуры: сознание, отравленное компромиссностью, конформизмом, подменой непосредственного ощущения реальности регламентированными представлениями о ней, не способно к подлинной связи с культурой прошлого. Оно беспощадно, что грозит разрушением и самой культурной традиции, к которой такое сознание прикасается.

Лева Одоевцев - герой романа, литературовед, живущий внутри культуры, культурой; «творец», создавший - «сочинивший» историческую новеллу «Три пророка», совершает страшную акцию разгрома музея - Пушкинского дома. Остаются ли у культуры шансы выжить в таком мире? По Битову, эти шансы связаны с аристократией, представителем которой в романе является Модест Платонович Одоевцев. Естественно, Битов имеет в виду аристократию в духовном смысле. Только духовная элита принесет реальности гармоническое равновесие, спасет общественное осознание от новых призрачных идеологий.

В тексте «Пушкинского дома» полноправное место занимают отрывки культурологической монографии «выдающегося русского филолога Модеста Платоновича Одоевцева - „Бог есть“». Наряду с другими литературоведческими текстами, эти отрывки - попытка размышлений о культуре и ее судьбе. Коллажность текста «Пушкинского дома» - еще одна черта постмодернистской природы романа.

Роман «Пушкинский дом» заключает в себе художественно осмысленный через судьбу семьи Одоевцевых образ социально-исторической реальности и образ культуры. Возникают интертекстуальные цитации, рождающиеся в профессиональных занятиях главного героя-литературоведа Левы Одоевцева, в «надтекстовом» авторском аппарате. Диалог двух этих персонажей, автора и героя, в тексте «Пушкинского дома» дает некоторые основания определить роман А. Битова как метароман. Роман о творчестве и об Авторе, создающем художественный текст. Несмотря на то, что писатель поднимает в романе множество сложных вопросов, главным для него, по-видимому, были проблемы творчества, самосознание писателя. Битов самой многоуровневой структурой, несколькими повествователями отвергает авторитарность, даже творческую. Ему чужда позиция писателя-учителя жизни. Неисчерпанность истины данным текстом, неисчерпаемость истины в искусстве вообще, открытость произведения - те черты постмодернистского мировидения, которые просматриваются в романе А. Битова 60-х годов «Пушкинский дом». Видимо, этой авторской устрановкой объясняется создание Битовым новых своеобразных комментариев к «Пушкинскому дому», обнажающих полемический диалог с культурой соцреализма, - «Близкое ретро». Очерчивая границы русской литературы от Александра Пушкина до Александра Блока, Битов, несомненно, подчеркивает ее непреходящую духовную ценность, какие бы тяжелые времена ни переживала Россия, ее народ и сама культура. А это совсем не постмодернистская идея. Роман А. Битова «Пушкинский дом» - переходное явление: в условиях тяжелейшего идеологического давления писатель средствами искусства и только искусства ищет пути к обретению достоинства личности, используя и совершенно новые для русской литературы художественные приемы.