Почему картина называется «Завтрак»?

За столом же никто не сидит!

 

Верно, название не вполне соответствует тому, что показано на картине. Мы не видим сам процесс еды; мы видим то, что происходит после. Но картина сохраняет атмосферу, передает ощущения, связанные с тем, что было еще совсем недавно. Изобразить в центре полотна стол, за которым никого нет, — это смелый и весьма необычный прием. После завтрака все разошлись, но семья наверняка соберется за столом снова. Круглый стол превращается в некий центр — рано или поздно он опять всех объединит, даже если сейчас кто-то отсутствует.

 

В картине много белого

 

Моне отводит белой скатерти важную роль: она словно притягивает к себе свет. Хотя неба мы не видим, картина залита солнечным светом. Платья дам на заднем плане картины играют ту же роль, хотя и в меньшей степени. Но удивительнее всего то, что белый цвет на самом деле представляет собой смесь самых разных оттенков — розового, голубого, сиреневого… Они отражаются, переливаются, вибрируют — но глаз воспринимает результат как белый цвет!

 

Моне писал свою картину в саду?

 

Да, он считал, что художник и предмет изображения должны находиться в одном и том же месте. И если он хотел писать сад, он располагался в саду. В прежние годы — независимо от тем — художники обычно работали в помещении, у себя в мастерской. Там можно было работать в любое время дня и ночи. Однако искусственное освещение не шло ни в какое сравнение с естественным. Моне решительно перешел на пленэр и писал только на открытом воздухе, добиваясь предельной живости изображаемого.

 

Что меняется от того, что художник пишет на пленэре?

 

Меняется практически все. Ведь в природе все пребывает в движении. Освещение ежечасно и ежеминутно меняется, в зависимости от времени суток и от погоды. Секунду назад из-за облаков пробивался луч солнца, но вдруг облака сомкнулись и свет пропал… Нужно ждать, чтобы вновь поймать ту цветовую гамму, тот момент освещения, с которого ты начал. Иногда солнечный свет безжалостно слепит глаза. Все преображается так быстро, что нужно успеть без колебаний добавить нужный мазок — иначе будет поздно, и ты упустишь то, что хотел уловить.

 

Быстро ли писал Моне свои картины?

 

Не так быстро, как может показаться. Разумеется, хорошо было бы орудовать кистью с той же скоростью, с какой меняется все вокруг: наплывает облачко, вспыхивает отблеск на воде, ветерок шевелит шляпными лентами… К сожалению, это невозможно. Готовясь к работе, Моне подолгу изучал натуру и тренировал свой взгляд. И труднее всего было создать иллюзию, будто все запечатленное на холсте возникло там мгновенно, тогда как на самом деле художник мог потратить уйму времени на один-единственный мазок.

 

Почему у Моне все какое-то нечеткое?

 

Когда мы смотрим на что-нибудь, мы чаще всего воспринимаем предмет в целом. Было бы нелепо считать, что, глядя на дерево, мы видим каждый листок в отдельности, со всеми его прожилками и зубчиками. Мы воспринимаем лишь общий объем и цвет. Это и хочет передать Моне. Он отказывается от четких контуров и по существу поступает честно, не искажая то, что видит в действительности.

 

Чтобы изображать нечеткие формы, не нужно уметь рисовать!

 

Ничего подобного! Это просто совсем другая манера работы. Любой предмет можно воспроизвести с предельной точностью, прорисовав каждую деталь: например, розу на столе художник может изобразить с мельчайшими подробностями — лепесток за лепестком, листок за листком. Но Моне делает иной выбор: он пишет предметы так, как они видятся нам. И тогда роза становится просто цветовым пятном. Однако мы ни на миг не сомневаемся в том, что это роза. Такая задача и стояла перед Моне: передать сущность того, что мы видим походя, мельком.