Подтекст в метафорах у персонажа

 

Иногда персонажи используют в диалоге метафоры, обогащающие их образ. Это может быть, например, характерная для их рода занятий лексика. Спортсмен будет вкраплять в свою речь спортивные словечки и выражения даже в разговоре на другие темы: «выходим на финишную прямую», «вколотил в корзину» или задаст вопрос: «Вы с ней как, до третьей базы добрались уже?» Юрист, учитель, священник могут назвать что‑то азбучной или прописной истиной, а лучник будет рассуждать о «поправке на ветер». Кинестетик, воспринимающий окружающий мир через тактильные ощущения или работающий руками (медсестра, массажист или, например, скорняк), будет похлопывать собеседника по плечу, поглаживать мех на одежде, растирать кому‑то озябшие руки. В этих случаях метафора содержится в тексте, а не в подтексте, поскольку она просто обобщает то, что мы уже знаем о персонаже.

Иногда используемые персонажем метафоры могут выдавать то, о чем мы только догадываемся, и указывать на «размах» его или ее натуры. Предположим, персонаж говорит нам, что он человек мирный. Он, мол, пацифист, мухи не обидит, войну не приемлет, голосует только за миролюбивых кандидатов (буде таковые найдутся!). Но метафоры в его речи говорят совсем об ином. Они то и дело отсылают к насилию: «резать правду‑матку», «пьяный вусмерть», подчиненных призывает «поразить его новой идеей», неожиданность – это «удар под дых», «правые пытаются нас завалить», «этот тип выбил у меня почву из‑под ног». Если прислушаться, закрадывается подозрение, что он не таков, каким пытается себя преподнести.

Или, скажем, персонаж работает бухгалтером, но его заветная мечта – быть музыкантом. И об этом подспудном желании нам сообщают метафоры в его лексиконе. «У нас с девушкой диссонанс», – жалуется он. Или просит говорить потише: «Пожалуйста, на полтона ниже», и настроение у него бывает мажорным или минорным.

Человек, который втайне хотел бы заниматься живописью, предпочтет сказать «я вижу» вместо «понятно», пессимист у него «все мажет черной краской», оптимист «видит в розовом цвете», а сам он «никак не попадет в нужный колер» с начальством.

Такие метафоры могут быть не только языковыми, они проявляются в том числе в действиях, привычках и жестах. Тот самый бухгалтер‑меломан, не признающийся в своем желании стать музыкантом, будет мурлыкать что‑то себе под нос во время работы и включать фоном музыкальную радиостанцию. Несостоявшийся художник будет рассеянно размалевывать листок, разговаривая по телефону.

Эти метафоры я начала отмечать более сознательно несколько лет назад, после того как взяла интервью у Барри Морроу, который писал сценарий «Человека дождя» с Рональдом Бассом. Он активно пересыпал свою речь религиозными метафорами – мне показалось, из восточных религий и практик, поскольку там было и «расширение сознания», и «погружение в себя», – поэтому я никак не ожидала, что он окажется пресвитерианином. «Хотя на самом деле мне ближе всего буддизм», – сообщил он после паузы и рассказал, как тяжело открыто придерживаться буддийских обычаев в маленьком городке. Своих детей он собирался воспитывать в лоне пресвитерианства, чтобы заложить у них именно этот религиозный фундамент, тем более что его дед был священником и он не видит смысла «раскачивать лодку». «Но в действительности мировоззрение у меня буддийское», – признал он, и по его речи это было заметно.

Несколько лет назад я работала над сценарием, где яркими получались почти все персонажи, кроме главного героя. Я предложила автору попробовать расцветить диалоги с помощью метафор из области чувственного восприятия («как‑то мне кисловато сегодня», «эта мысль меня греет»). Затем мы стали думать, нельзя ли убрать эти метафоры в подтекст. Предположим, наш персонаж чувствует, что им помыкают, но мечтает освободиться, и это отражается в его речи, жестах и поступках. В результате персонаж получился глубже и интереснее.

Вы можете воспользоваться этой идеей – влиять на чувства через язык персонажа и его жесты. Подумайте, где это сработает лучше – в тексте или подтексте. Совсем не обязательно, чтобы все зрители воспринимали смысл на сознательном уровне. Скорее наоборот: нам не нужно, чтобы зритель слишком много думал об истинном смысле реквизита и образов, поскольку в этом случае он отстраняется от происходящего, вместо того чтобы вовлекаться. Вам нужно восприятие на уровне чувств и ощущений. И чтобы помочь зрителю почувствовать подтекст, мы должны разбираться в подсознательном воздействии разных образов и предметов обстановки и реквизита. Для этого полезно почитать книги по психологии (Фрейд и Юнг будут существенным подспорьем). Можно ознакомиться с литературой о толковании снов, о значении разных образов в коллективном бессознательном. Вероятно, придется даже время от времени приводить в действие свой «запас непристойностей» (или, как говорят, «опускаться ниже пояса»), чтобы посмотреть, что творится на этом уровне в реальной жизни, и подумать, нельзя ли обогатить сценарий полутонами и добавлением сексуального контекста.

Работа над образами, реквизитом и деталями обстановки, которые наилучшим образом передадут смысл происходящего, достаточно кропотлива. Но в результате получается замечательное, многоплановое, стоящее кинопроизведение.

 

Упражнения и вопросы для обсуждения

 

1. Посмотрите фильм, известный яркими визуальными образами («12 лет рабства», «Лоуренс Аравийский», «Из Африки», «Английский пациент»). Что означают эти образы? Как они работают на сюжет и персонажей?

2. Можно ли еще больше обогатить образы персонажей, добавив метафор в диалог, жесты и физические действия? Сначала попробуйте насытить ими текст, затем подтекст.

3. Посмотрите несколько фильмов о войне – «Апокалипсис сегодня», «Взвод», «Тонкая красная линия», «Военные потери», «Бесславные ублюдки». Есть ли моменты, когда реквизит – оружие, нож, бейсбольная бита – выполняют не только утилитарную функцию? Посмотрите детективные фильмы с разными орудиями убийства – «Основной инстинкт», «Беглец», «Жар тела». Почему в каждом случае было выбрано именно это орудие убийства?

4. Посмотрите фильмы, где случаются буря, дождь, пожар и т. п., например «Элмер Гантри», «Жар тела», «Гнев» или «Дождь». Как обыгрываются эти стихийные явления и что означают?

5. Прислушивайтесь к образным и метафорическим выражениям в диалоге. Что они говорят нам о персонаже и сюжете?

 

 

Что таит в себе жанр

 

Есть жанры, заведомо предполагающие подтекст, где лишь немногое должно быть на поверхности. В фильме ужасов, когда героя вот‑вот проглотит ревущее чудовище, мы пугаемся – так и должно быть: мы должны испытывать страх. Но иногда чудовище, терроризирующее город, или непонятные ночные шорохи и скрипы – это не просто тревожащие явления. Они могут быть воплощением детских кошмаров или проекцией психических сдвигов у нормальных на первый взгляд персонажей. Чудовище может означать экологическую угрозу, последствия подсаживания подростков на наркотики, разгул коррупции. Жанров, изобилующих скрытыми смыслами, достаточно много.

 

Подтекст в фильмах ужасов

 

Во многих фильмах ужасов присутствуют культурные аллюзии. «Вторжение похитителей тел» некоторые связывают с роботизацией человека как одним из следствий коммунизма, другие – с подавлением всех альтернативных мнений. Японские фильмы о Годзилле показывают последствия мутаций в результате взрыва водородной бомбы и урон от двух ядерных взрывов Второй мировой.

Фильмы о зомби часто обыгрывают понуждение человека жить только материальным. В некоторых звучит мотив распада социальных связей. В «Ночи живых мертвецов» матери не удается убить превратившуюся в зомби дочь, поэтому дочь убивает мать и пожирает ее, подтверждая наш подспудный страх, что дети поглотят нашу жизнь целиком, если мы не установим границы. В более широком смысле перед нами предстает потребительская американская культура, которой мы питаемся и которую, в свою очередь, подпитываем.

Фильм «Зомби в камерах смертников», повествующий о правительственных экспериментах на приговоренных к смертной казни, обращается к вопросу непредсказуемости генетического обследования. Во время казни одного из смертников на электрическом стуле объект эксперимента – новый вирус – мутирует, и все, кто соприкасался с зараженным, превращаются в зомби. «Живая мертвечина» Питера Джексона (здесь я была сценарным консультантом) рассказывает о возмездии, которое получает деспотичная мать, об отношениях родителей и детей и о том, как опасно помещать дикое животное в чужую для него среду.

Фильмы о вампирах – это фильмы о тех, кто пьет соки из окружающих. Из фильма «Нечто» следует, что зло передается контактным путем и мы просто не догадываемся, кто или что скрывается под благопристойной оболочкой. На «темную сторону» может перейти любой из нас.

«Магазинчик ужасов» – фильм о жадности. Растение требует: «Покорми меня!» – и владельцу приходится убивать людей, чтобы насытить мутировавшую венерину мухоловку. В конце концов растение впадает в неутолимое обжорство, перерастает своего хозяина и напоследок пожирает его самого.

При кажущейся второсортности жанра эти фильмы тем не менее содержат определенные суждения и о нашей жизни, и о нашем обществе.