Мирный договор 1611 года между шведским королем и Новгородом.

1) Быть вечному миру между обеими Державами, на основании Теузинского договора. Мы, Новогородцы, отвергнув Короля Сигизмунда и наследников его, Литву и Ляхов вероломных, признаем своим защитником и покровителем Короля Шведского с тем, чтобы России и Швеции вместе противиться сему врагу общему и не мириться одной без другой.

2) Да будет Царем и великим Князем Владимирским и Московским сын Короля Шведского, Густав Адольф или Филипп. Новгород целует ему крест в верности, и до его прибытия обязывается слушать Военачальника Иакова Делагарди во всем, что касается до чести упомянутого сына Королевского и до государственного, общего блага; вместе с ним, Иаковом, утвердить в верности к Королевичу все города своего Княжества, оборонять их и не жалеть для того самой жизни. Мы, Исидор Митрополит, Воевода Князь Одоевский и все иные сановники, клянемся ему, Иакову, быть искренними в совете и ревностными на деле; немедленно сообщать все, что узнаем из Москвы и других мест России; без его ведома не замышлять ничего важного, особенно вредного для Шведов, но предостерегать и хранить их во всех случаях; также объявить добросовестно все приходы казенные, наличные деньги и запасы, чтобы удовольствовать войско, снабдить крепости всем нужным для их безопасности и тем успешнее смирить непослушных Королевичу и Великому Новугороду.

3) Взаимно и мы, Иаков Делагарди и все Шведские сановники, клянемся, что если Княжество Новогородское и Государство Московское признают Короля Шведского и наследников его своими покровителями, заключив союз, против Ляхов, на вышеозначенных условиях: то Король даст им сына своего, Густава или Филиппа, в Цари, как скоро они единодушно, торжественным Посольством, изъявят его величеству свое желание; а я, Делагарди, именем моего Государя обещаю Новугороду и России, что их древняя Греческая Вера и богослужение останутся свободны и невредимы, храмы и монастыри целы, Духовенство в чести и в уважении, имение святительское и церковное неприкосновенно.

4) Области Новогородского Княжества и другие, которые захотят также иметь Государя моего покровителем, а сына его Царем, не будут присоединены к Швеции, но останутся Российскими, исключая Кексгольм с уездом; а что Россия должна за наем Шведского войска, о том Король, дав ей сына в Цари и смирив все мятежи ее, с Боярами и народом сделает расчет и постановление особенное.

5) Без ведома и согласия Российского Правительства не вывозить в Швецию ни денег, ни воинских снарядов и не сманивать Россиян в Шведскую землю, но жить им спокойно на своих древних правах, как было от времени Рюрика до Феодора Иоанновича.

6) В судах, вместе с Российскими сановниками должно заседать такое же число и Шведских для наблюдений общей справедливости. Преступников, Шведов и Россиян, наказывать строго; не укрывать ни тех, ни других, и в силу Теузинского договора, выдавать обидчиков истцам.

7) Бояре, чиновники, Дворянство и люди воинские сохраняют отчины, жалованье, поместья и права свои; могут заслужить и новые, усердием и верностию.

8) Будут награждаемы и достойные Шведы, за их службу в России, имением, жалованьем, землями, но единственно с согласия Вельмож Российских, и не касаясь собственности церковной, монастырской и частной.

9) Утверждается свобода торговли между обеими Державами.

10) Козакам Дерптским, Ямским и другим из Шведских владений открыть путь в Россию и назад, как было уставлено до Борисова Царствования.

11) Крепостные люди, или холопи, как издревле ведется, принадлежат господам, и не могут искать вольности.

12) Пленники, Российские и Шведские, освобождаются.

13) Сии условия тверды и ненарушимы как для Новагорода, так и для всей Московской Державы, если она признает Государя Шведского покровителем, а Королевича Густава или Филиппа Царем. О всем дальнейшем, что будет нужно, Король условится с Россиею по воцарении его сына.

14) Между тем, ожидая новых повелений от Государя моего, я, Делагарди, введу в Новгород столько воинов, сколько нужно для его безопасности; остальную же рать употреблю или для смирения непослушных, или для защиты верных областных жителей; а Княжеством Новогородским, с помощию Божиею, Митрополита Исидора, Воеводы Князя Одоевского и товарищей его, буду править радетельно и добросовестно, охраняя граждан и строгостию удерживая воинов от всякого насилия.

15) Жители обязаны Шведскому войску давать жалованье и припасы, чтобы оно тем ревностнее содействовало общему благу.

16) Боярам и ратным людям не дозволяется, без моего ведома, ни выезжать, ни вывозить своего имения из города.

17) Сии взаимные условия ненарушимы для Новагорода, и в таком случае, если бы, сверх чаяния, Государство Московское не приняло оных: в удостоверение чего мы, Воевода Иаков Делагарди, Полковники и Сотники Шведской рати, даем клятву, утвержденную нашими печатями и рукоприкладством.

18) И мы, Исидор Митрополит с Духовенством, Бояре, чиновники, купцы и всякого звания люди Новогородские, также клянемся в верном исполнении договора нашему покровителю, Его Величеству Карлу IX и сыну его, будущему Государю нашему, хотя бы, сверх чаяния, Московское Царство и не приняло сего договора.

СЛОВЕСА ИЗБРАННЫЕ…

(Московская версия покорения Новгорода)

...Мужи новгородские, заблудились в мыслях своих... <...>... гордостью своей кичились, пренебрегли стари­ною своею, обманули своего государя великого князя и нашли себе государем латинянина. И взяли от него кня­зем к себе в Великий Новгород киевского князя Михаи­ла [Олельковича. — А. X.], и долго держали его у себя и оскорбили тем государя великого князя. Эти злорад­ные люди увязли в сетях дьявола, ловца и убийцы чело­веческих душ, этого многоглавого зверя и лукавого вра­га, который лукавым советом зло посеял. Этот дьявол-совратитель вошел у новгородцев в злохитривую жену Исаака Борецкого — Марфу. И та окаянная Марфа до­говорилась с литовским князем Михаилом. По княже­скому совету она хотела выйти замуж за литовского ко­ролевского пана, мыслила привести вельможу к себе в Великий Новгород, чтобы с ним вместе владеть от име­ни короля всею землею новгородскою.

С этой окаянной мыслью начала Марфа прельщать весь народ православный. Хотела Великий Новгород от­вести от великого князя, а отдаться к королю. Ради это­го поднялась она на благочестие, как львица древняя Еизавель,которая убила многих пророчествовавших от имени господа и которая сама за это была сброшена со стен города, так оборвалась жизнь окаянной, псысъели ее. Марфа в своих поступках подобна бесовной Иродип, жене царя Филиппа, которая облечена была в своем без­законии крестом господним. Ведь окаянная

обольстила царя своего, угодила ему плясками дочери своей и доби­лась казни пророка, которому отсекли голову. За это Иродия осуждена вместе с дьяволом на вечные муче­ния. Марфа подобна царице Евдокии, которая зло свое показала, согнав с патриаршего престола великого все мирного светильника Иоанна Златоуста, и заточила его в Армении, За это Евдокия при жизни много лет червя­ми была поражена, а по смерти трясся гроб ее, знаме­нуя

будущие муки царицы. Марфа подобна Далиле окаянной, которая, хитростью выведав у своего мужа Самсона Храброго, судьи иудейского, его тайну, состригла волосы с головы его, предав врагам. Так и Марфа окаянная подобно им так же хочет весь народ прель­стить, совратить его с пути правого и склонить к латин­ству, так как тьма прелести латинской ослепила ее, вну­шила ей дьявольское лукавство и злые мысли вместе с литовским князем.

Вместе с нею с такими же сатанинскими мыслями, с такими же дьявольскими думами сеет зло чернец Пи­мен, ключник бывшего владыки. Этот лукавый тайно до­говорился с Марфой и во всем ей помогает. Жаждал Пи­лен наследовать владыке новгородскому по смерти его. Сам же при жизни владыки разворовал софийскую каз­ну. Но не получил он желаемого. Не благословил господь жеребий его. Не был он принят людьми православными на великую степень. Он такой же злодей, как первый развратник веры Петр Гугнивый или как древний Формос, которые основали латинскую ересь. Этим еретикам последовал наш митрополит богоотступник Сидор, кото­рый был на восьмом Римском соборе в латинском городе Флоренции и ради папского злата, ради кардинальства перешел к латинянам. С ним Григорий богоотступный, ученик его, который ныне зовется в Киеве митрополи­том, которого не приняла и отмела святая наша великая соборная русская православная церковь. Лукавый чер­нец Пимен от того Григория богоотметного доставление себе требовал, говорил людям следующее: «Если пошле­те меня в Киев, то я получу там доставление». И не вспомнил он, как о подобных записано в святом еван­гелии: «Каждый, кто не входит во двор общими дверь­ми, а влазит туда, тот вор и разбойник». Этот лукавый Пимен не только как волк через ограду хочет влезть к овцам словесным дома израплева, но и святую церковь божью тем хочет разделить и развести. И таким прельщеньем н соблазном погубил окаянный всю новгород­скую землю. Про таких говорил пророк: «Этот человек, если не будет ему помощи божьей, то будет он надеять­ся на множество богатства своего, чтобы достигнуть своего».

Этот Пимен тоже на это уповал. Множество злата раздал этот лукавый жене Марфе. По ее повелению раз­давал он злато людям многим, чтоб народ держал их сто­рону. И того ради злая змея [Марфа] ни бога не боится, ни людей не срамится, вводя раздоры и пагубу на всю новгородскую землю, погубляя души многих. О таковых безумных женах великий Иоанн Златоуст писал: «Ничто не уподобится жене злой и неверной, никакой зверь не сравнится с женой пронырливой, гордой и величавой». И ссылался на премудрого Соломона, который говорил: «Нет злобы против женской злобы. Лучше жить со львом и змеем в пустыне, чем со злою женою». А эта окаянная жена [Марфа] не только себя и свою душу погубила, но и дэтей своих влечет с собой в пагубу. Да и что же делать им, если тьма прелести [латинства] не только ее соврати­ла, но и омрачает [души] всех ее слушающих. И того ради многие люди на пиры к ней сходятся и многие слу­шают прелестные и богоотметные слова ее, не ведают такие, что это им на пагубу. И смущаются многие в на­роде соблазном их. Преподобный священноинок Феофил, нареченный на владычество отец их, добра желая и уберогая их от мыслей таковых лукавых, повелел им, чтобы покончили они с таковыми злыми начинаниями. Они же но послушали слов его; из-за этого сам владыка неодно­кратно пытался уйти от них в монастырь, в келью свою. Они же его не пустили, но мысль свою не оставили. Ко­гда услышал князь великий Иван Васильевич всея Руси, что творится в его отчине, в Великом Новгороде, что неистовые люди зыбятся, как волны моря, то о них благо­честивый князь великий подумал. Заболело его пречестное и благоутробное сердце. Но не удорил их, а благим терпением смирил пречистую душу свою, исполнился божья страха. Вспомнил он по апостолу, как страдал Христос, как сын божий смирил себя, принял образ ра­ба и сошел на землю ради спасения человечества...

     

1412

ЖИЛЬБЕР ДЕ ЛАННУА -  воин, дипломат и путешественник.

Великий Новгород - удивительно большой город, он расположен на большой равнине, окруженной большими лесами и находится в низкой местности среди вод и болот. Посреди упомянутого города течет большая река по имени Волхов. Город обнесен плохими стенами, сделан­ными из плетня и земли, тогда как башни каменные. Этот город независим и имеет общинное правление. Здесь есть епископ, который представляет как бы начальника. И содержат они, равно как и все прочие русские в Руси, которая очень велика, христианскую религию по своему обряду, такому же, как у греков. Они имеют замок, расположенный на берегу упомянутой реки, и в нем соборная церковь св. Софии, которую они почитают, и там живет их упомянутый епископ.

Внутри упомянутого города живет много больших синьоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют зем­лей в 200 лье длины, богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские великой Руси других властителей кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как этого хочет община. Монета их состоит из кусков серебра, весящих около 8 унций - без оттиска, потому что вовсе не куют золотой монеты, а мелкая монета состоит из мордок, белок и кун. Они имеют в своем городе рынок, на котором продают и покупают себе женщин, имея на это право (но мы, истинные христиане не осмелились бы сделать это никогда в жизни) и покупают своих женщин одну вместо другой за кусок или за два серебра как сойдутся - так, чтобы один дал достаточно другому. Они имеют двух начальников: тысяцкого и посадника, которые и управляют сказанным городом. Эти правители возобновляются из года в год. И там я был у упомянутых епископа и синьоров.

Женщины носят волоса, заплетенные в 2 косы, висящие сзади на спи­не, а мужчины - одну косу. Я был девять дней в этом городе, и упомянутый епископ присылал мне каждый день более 30 человек с хлебом, мясом, рыбой, буковыми орехами, перцем, пивом и медом, а вышеупомянутые ты­сяцкие и посадники дали мне обед самый странный и самый удивительный 113 всех, виденных мною когда-либо. В ту зиму было так холодно, что занима­тельно было бы рассказать о стужах, которые там были, потому что мне приходилось ехать в стужу.

Одно из чудес, производимых холодом, состояло в том, что когда про­езжали по лесам, слышно было, как деревья трескаются и раскалываются сверху донизу от мороза. Там случается видеть, как замерзшие глыбы конс­кого помета разлетаются вверх от мороза. И когда ночью приходилось спать в пустыне, то мы находили свою бороду, брови и веки обмерзшими от дыхания человеческого и полными льдинок, так, что проснувшись, едва можно открыть глаза.

Другое чудо я видел: я поставил глиняный горшок, наполненный во­дой и мясом, утром, на огне, на одном озере в пустыне; в одно и то же время я видел, как вода кипит на одной стороне и мерзнет на другой.

Еще иное чудо от холода я видел там: 2 серебряные чашки, которыми я набирал воду для питья в одном озере, подо льдом одной ночью, в то время, когда я держал их в моих теплых руках, примерзли к моим пальцам, и когда я их опорожнил, я вложил одну в дру­гую, они смерзлись от мороза так, что при поднятии одной приподнима­лась и другая.

Зимой не продают на рынке Великого Новгорода ничего живого: ни рыбы, ни мяса поросят, ни бараньего мяса, ни птицы никакой: это убито и заморожено. И во всей этой стране находятся зайцы, совершенно белые летом и совершенно серые зимой.

Все синьоры Великого Новгорода владеют 40 тысячами конницы и бес­численной пехотой. Они часто воюют с соседями, особенно с рыцарями Лифляндии и выиграли прежде много больших сражений.

Отъезжая от Великого Новгорода с целью посмотреть свет, я поехал по образу купцов в один укрепленный город государства и сеньории рус­ской по имени Псков. Нужно проехать 30 немецких лье большими лесами, от упомянутого Новгорода до Пскова.

 

1517,1526

СИГИЗМУНД ГЕРБЕРШТЕЙН - посол им­ператора Священной Римской империи, дважды посе­тивший Россию с дипломатической миссией в 1517 и 1526гг.

...Новгород Великий - самое большое княжество во всей Руссии, на их родном языке он называется Новым городом. Некогда, во время процветания этого города, когда он был независим, обширнейшие его земли делились на пять частей; каждая из них обращалась со всеми общественными и частными делами к установленному и   полномочному в этой части магистрату, но и заключать какие бы то ни было сделки и беспрепятственно вершить дела с другими своими гражданами могла исключительно в своей час­ти города, и никому не было позволено в каком бы то ни было деле жаловаться какому-либо иному начальству этого города. В то время здесь было величайшее торжище всей Руссии, так как туда стекалось ото­всюду - из Литвы, Швеции, Дании и из самой Германии - огромное число купцов, и от столь многолюдного стечения разных народов граждане умно­жали свои богатства и достатки. Даже и в наше время иноземцам позволе­но иметь там своих торговых представителей или приказчиков. Владения Новгорода простираются главным образом к востоку и северу, они граничили с Ливонией, Финляндией и почти что с Норвегией. Когда я доехал до Новгоро­да в одном и том же возке из самого Аугсбурга, то тамошние купцы усердно просили меня оставить им в вечное воспоминание в их храме возок, в кото­ром я совершил столь долгий путь. Во владении Новгорода находились и восточные княжества: Двинское и Вологодское, а на юге ему принадлежала половина Торжка (недалеко от Твери). И хотя эти области, полные рек и болот, бесплодны и недостаточно удобны для поселения, тем не менее они приносят много прибыли от своих мехов, меда, воска и разнооб­разных рыб. Князей, которые должны были управлять их республикой, они поставляли по своему усмотрению и желанию и умножали свою державу, обязывая себе всевозможными способами соседние народы и зас­тавляя их защищать себя за жалованье наподобие наемников. Следствием союза с этими народами, помощью которых новгородцы пользовались для сохранения своей республики, и было, что московиты похвалялись, будто имеют там своих наместников, а литовцы в свою очередь утверждали, что новгородцы их данники. В то время как этим княжеством управлял по своей воле архиепископ, на них напал московский князь Иоанн Васильевич и семь лет подряд вел с ними жестокую войну. Наконец, в ноябре месяце 1477 года по рождестве Христовом он победил новгородцев в битве на реке Шелони и, принудив их на определенных условиях подчиниться его власти, поставил от своего имени наместника над городом. Но, считая, что он еще не располагает полной властью над ними, и понимая, что не может достигнуть этого без войны, он явился в Новгород под бла­гочестивым предлогом, желая будто бы удержать новгородцев, которые якобы собирались отпасть от русского закона (в латинство); пользуясь таким поводом, он занял Новгород и обратил его в рабство. Он отнял все имущество у архиепископа, граждан, купцов и иноземцев и, как сообщали некоторые писатели, отвез оттуда в Москву триста повозок, нагруженных золотом, серебром и драгоценными камнями. (Я тщательно расспраши­вал в Москве об этом и узнал, что повозок с добычей увезено было оттуда гораздо больше. Да это и неудивительно, ибо) по взятии города он увез с собой в Москву архиепископа и всех более богатых и влиятельных лиц, послав в их владения как в новые места обитания своих под­данных. Поэтому с их имений кроме обыкновенных доходов он взимает ежегодно в казну очень большую пошлину. И от архиепископских дохо­дов он представил только малую долю назначенному им самим епископу, по смерти которого епископская кафедра долго пустовала. Наконец, после усиленных просьб граждан и подданных не лишать их епископа навсегда он в нашу бытность там назначил нового.

Некогда новгородцы поклонялись и воздавали особые почести некое­му идолу по имени Перун, стоявшему на том месте, где ныне находится монастырь, называемый от этого идола Перунским. Затем, по принятии крещения, они опрокинули его и сбросили в реку Волхов; гово­рят, будто он поплыл тогда против течения, а около моста слышали голос: «Вот вам, новгородцы, на память обо мне» - и вместе с этими словами на мост была выброшена дубинка. И доныне часто случается, что в определен­ные дни в году раздается Перунов глас, заслышав который граждане того места тотчас же сбегаются и избивают друг друга палками, отчего возника­ет столь сильное смятение, что начальнику стоит великих усилий усмирить его. Их летописи повествуют еще, что однажды, когда новгородцы в тече­ние семи лет подряд были заняты тяжелой осадой греческого города Корсуня, их женам наскучило отсутствие мужей (в жизни и возвращении кото­рых они вообще уже сомневались), и они вышли замуж за рабов. Наконец, завоевав город, победители-мужья вернулись с войны, везя с собой медные ворота покоренного города и большой колокол, который мы сами видели в их соборной церкви, рабы же вознамерились силой не пустить (в город) своих господ, на супругах которых они женились. Тогда господа, возму­щенные этим недостойным деянием, отложив по чьему-то совету в сторону оружие, ибо имели дело с рабами, взялись за дубинки и плети; устрашенные этим рабы обратились в бегство и, удалившись в некое место, которое и поныне еще называется Хлопигород, т. е. «крепость рабов», (стали там за­щищаться, но) потерпели поражение и понесли от господ заслуженную кару. Самый длинный день в Новгороде при летнем солнцестоянии состав­ляет восемнадцать часов и более. Область эта гораздо холоднее, чем даже Московия. Народ там был очень обходительный и честный, но ныне крайне испорчен, чему, вне сомнения, виной московская зараза, занесенная туда заезжими московитами.

1570

АЛЬБЕРТ ШЛИХТИНГ - дворянин из Померании, был пере­водчиком у придворного врача Ивана IV А. Лензея.

Вступив в Новгородскую область, он посылал из лагеря вперед тысячу и более всадников с приказанием перебить всех воинов этой области, а других он точно так же отправлял в город с поручением грабить. Сам он держался в лагере в миле от города, делая по временам набеги на город с целью избие­ния людей и терзания их удивительными муками, именно одних он рассекал, других прокалывал копьем, пронзал стрелами. Обычным родом казни у него был тогда следующий: он приказывал оградить частоколом обширное место, поручал привести туда огромную толпу знатных лиц и купцов, которых знал за выдающихся, садился на коня с копьем в руке и, пришпорив коня, пронзал копьем отдельных лиц, а сын его смотрел на эту забаву и одинаково занимал­ся тою же игрой. Когда конь уставал, тиран сам, «усталый, но не насыщен­ный», возвысив голос, кричал убийцам из опричнины, чтобы убивали без раз­бора всех и рассекали на куски. Те, унося оттуда куски, бросали их в реку. Был придуман и другой способ казни: множество людей получало приказ выйти на воду, скованную льдом, и тиран приказывал обрубать топорами весь лед кругом; и затем этот лед, придавленный тяжестью людей, опускал их всех в глубину. Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей и в городе Новгороде он убил их, после предания удивительным тер­заниям и мукам, 2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления. В Новгородской области было приблизительно сто семьдесят монастырей, все их он ограбил и опустошил, а всех монахов и священников перебил.

Когда же тиран Московии вступил а Новгород, епископ этого города пригласил его к обеду, от чего тот отнюдь не отговаривался. На это же пиршество было приглашено также большинство настоятелей из различных монастырей. Когда обед кончился и были уже убраны столы, тиран зовет к себе телохранителей и велит им разграбить и разгромить храм св. Софии, расположенный среди города. Кроме того, желая воздать епископу бла­годарность за его щедрость, он велит стащить с его головы тиару, кото­рую тот носил, а вместе с тем снимает с него все епископское облачение и лишает его также сана, говоря: «Тебе не подобает быть епископом, а скорее скоморохом. Поэтому я хочу дать тебе в супружество жену». Обра­тившись далее к другим монахам, он произнес следующие слова: «Прошу вас пожаловать ко мне в гости. Но я хочу, чтобы всякий отметил свое участие в устройстве этой свадьбы». И он заставил каждого из них выпла­тить по размерам своих средств определенную сумму денег, именно всех архимандритов по 2000 золотых, настоятелей по 1000, а из остального количества монахов одни заплатили по 500, другие по 300 червонцев. Когда участие было таким образом отмечено и выполнено, тиран велит привести кобылу и обращается к епископу: «Получи вот эту жену, влезай на нее сейчас, оседлай и отправляйся в Московию и запиши свое имя в списке скоморохов». Далее, когда тот взобрался на кобылу, тиран велит привязать ноги сидевшего к спине скотины и, удалив его таким образом из города и про гнав с епископства, велит ему отправляться по назначен­ной до роге. И когда тот уже удалился, он опять велит позвать его к себе и дает ему взять в руки музыкальный инструмент, мехи и лиру со струнами. «Упражняйся в этом искусстве, - сказал тиран, - тебе ведь не остается делать ничего другого, в особенности после того, как ты взял жену». И вот этот епископ, не умевший до того играть на лире, верхом на кобыле по приказу тирана удалился в Москву, бряцая на лире и надувая мехи. Что касается остальных монахов, то у одних из них тиран отнял все имуще­ство, а других после жестоких мучений умертвил.

Свершив это, он удалился из Новгорода и разбил палатки в полумиле от города. Тем временем он велит схватить одного знатного и именитого человека, главного секретаря Новгородского, Федора Ширкова. Велев при­вести его к себе, он приказывает привязать его посредине туловища к краю очень длинной веревки, крепко опутать и бросить в реку, по имени Волхов, а другой конец веревки он велит схватить и держать телохранителям, что­бы тот, погрузившись на дно, неожиданно не задохся. И когда этот Федор уже проплавал некоторое время в воде, он велит опять вытащить несчаст­ного и спрашивает, не видал ли он чего-нибудь случайно в воде. Тогда тот ответил, что видел злых духов, которые живут в глубине вод реки Волхова и в озерах, по имени Владодоги и Усладоги, и они вот-вот скоро будут здесь и возьмут душу из твоего тела. За подобный ответ тиран велит вернуть его в лагерь, поставить ему ноги до колен в котел и поручает обварить их кипятком, желая выпытать у него муками, нет ли где у него спрятанных денег. Именно этот человек был богат до такой степени, что можно видеть 12 монастырей, выстроенных и основанных им на свой счет. И тиран выпытал у этого несчастного двенадцать тысяч серебряной монеты, которой только одной, а не другой они пользуются.

После этих неслыханных истязаний, которые в свирепости своей ти­ран проявил к Федору, вымученную большую сумму денег и имущество он положил в свою казну, а тело этого мертвеца препоручил разрубить на части и разрубленное таким образом бросить в реку. Тот же конец имел и родной брат Федора, по имени Алексей. Вообще несчастные граждане нов городские получили такой урон и ущерб для своего имущества, что едва ли кто-либо из людей мог выплатить и восстановить им это по справедливой оценке. Этот город был зажиточен издревле, и купцы в нем были очень влиятельные и богатые; в их домах все помещения были загромождены и наполнены разнообразными товарами. Кроме того, там были огромные круги воска, запас сала и жира от разных животных, очень большие кучи шелка и дорогого платья. Все это хранилось собранное 20 лет тому назад. Впрочем, весь шелк он распределил своим телохранителям, а серебро и золото было положено в государеву казну. Остальные товары были уничто­жены, так как дома горожан были спалены огнем. Таким образом этот ста­рый город славян, местопребывание князей новгородских, можно видеть уничтоженным и сравненным с землей.

Все эти отменные поступки таран совершил в 15б9 г. до прибытия по­слов его королевского величества. Имена их следующие: Воевода Инноу-лодпславскнй, г. Тальвос Каштелян Минский, г. Капитан Радзиковленскин и г. Андрей секретарь его королевского величества.

По разрушении города Новгорода тиран отправил 500 всадников в знаменитый торговый город Нарву, так как туда новгородцы ранее отвезли свои товары, и приказал через бирючей объявить повсюду, чтобы никто не смешивал своих товаров с новгородскими. Лишь только это было исполне­но, он повелел все товары предать огню. Если кто был уличен в заключении тайного соглашения, то их также он приказывал рассечь живыми и рассе­ченных бросить в воду, а товары были равным образом сожжены.

Во время той тирании, которую он проявил к новгородским гражда­нам, он препоручил выгнать всех нищих за город и выгнанных заставил пребывать под открытым небом, в то время как все было бело от снега и замерзло от холода. Граждане, также желая избежать гибели, грозящей го­роду, в большинстве облеклись в одеяние нищих и дали себя выгнать вмес­те с ними. Огромное большинство из них, изнуренное голодом и холодом, погибло, а многие украдкой отправлялись ночью в город, полный трупов, крали тела убитых и питались ими, похищенными тайно. Остальные тела, которые они не могли потребить, они хранили посоленными в бочках. Ког­да Московит узнал это, он осведомляется о причине, почему они хранят тела умерших впрок в бочках. Те отвечали, что сделали это вынужденные голодом. А он повелел всех схватить и потопить в воде.

 

1570

 ГЕНРИХ ШТАДЕН - иностранный опричник Ивана Грозного, участник карательного похода на Новгород.

…Целых шесть недель без перерыва длились ужас и несчастье в этом городе! (Новгороде-В.С.) Все лавки и палатки, в которых можно было предполагать наличность денег или товару, были опечатаны. Великий князь неизменно каждый день лично бывал в застенке.

Ни в городе, ни в монастырях ничего не должно было оставаться; все, что воинские люди не могли увезти с собой, то кидалось в воду или сжига­лось. Если кто-нибудь из земских пытался вытащить что-либо из воды, того вешали.

Затем были казнены все пленные иноземцы; большую часть их состав­ляли поляки с их женами и детьми и те из русских, которые поженились на чужой стороне.

Были снесены все высокие постройки; было иссечено все красивое: ворота, лестницы, окна.

Опричники увели также несколько тысяч посадских девушек. Некото­рые из земских переодевались опричниками и причиняли великий вред и озорство; таких выслеживали и убивали.

Великий князь отправился затем дальше во Псков и там начал действо­вать так же.

        

1588-1589

ДЖИЛС ФЛЕТЧЕР - английский путешественник и дипломат.

  Таким образом теперь Москва немного более Лондона. Ближайший к ней город по величине и почти столь же обширный - Новгород, где по сказаниям русских, происходила достопамятная война, о которой так мно­го повествуют в историях, именно война скифских рабов, поднявших ору­жие на господ своих. Ее рассказывают следующим образом. Бояре новго­родские и окрестных стран (по туземному обычаю они одни только от­правляют военную службу) были на воине с татарами. Кончив ее со славой, они возвращались домой, но на пути узнали, что оставленные ими дома холопы, или рабы, в отсутствие их овладели их городами, поместьями, до­мами, женами, всем прочим. Такая новость поразила их, и, презирая гнус­ный поступок своих рабов, они поспешно возвратились домой, но недале­ко от Новгорода встретились с рабами, выступившими против них в бое­вом порядке. Собрали совет и положили идти на холопов не с оружием, а с кнутами (по тамошнему обычаю всякий, кто едет верхом, берет кнут с со­бой), чтобы напомнить им об их рабском состоянии, устрашить и усми­рить их. Идя таким образом вперед и размахивая кнутами, они устреми­лись на рабов. Рабы столь испугались вида кнутов, действие которых они и прежде испытывали на себе, бросились бежать, как овцы, гонимые пасту­хом. С тех пор в память этой победы новгородцы выбили монету, которая называется новгородской деньгой и ходит по всей России с изображени­ем всадника, размахивающего кнутом. Эти оба города отличаются по своим размерам перед другими.

 

1615

ПЕТР ПЕТРЕЙ  - шведский дипломат.

Великий Новгород в старину был особенным государством и всегда имел своих князей и правителей. Но теперь он данник великого князя мос­ковского, лежит в 1 20 милях от Москвы к северо-западу и в 78 милях от Выборга. Город укреплен валами и рвами. Крепость находится в середине города на берегу реки Волхова и с одной стороны обнесена высокими и толстыми кирпичными стенами, а с другой же идет кругом вал и ров. Это Новгородское княжество в ширину и в длину, с западной и северной сто­роны, тянется к Белоозеру, Волге, Холмогорам и другим областям, на не­сколько сот миль, а потом к финской границе, Карелии, Ингерманландии, Во декой пятине и Соловецкому монастырю. Прежде Новгород чеканил хо­рошую серебряную монету, пока еще не сделался данником москвитян: на одной стороне монеты изображался князь на коне, замахнувшийся саблей, с другой написано было имя правящего князя и сколько ходила моне­та. Когда же город силою приведен был под власть москвитян, стали чека­нить такую монету, на которой с одной стороны было имя великого князя всея России, а на другой был всадник, св. Георгий, сидящий на коне, с копь­ем в руке, острие которого поражает в шею дракона, лежащего под конем. Святому Георгию молятся все, когда идут на войну, и носят его образ на своих знаменах и ротных значках.

Город Новгород почти с малую милю в окружности: в старину, когда у него были собственные князья и правители, пока еще лукавство и козни не привели его под московское иго и власть, он был так силен и многолю­ден, что князья его воевали со шведами, поляками, литовцами и ливонцами, и он ставил в поле несколько сот тысяч солдат.

 

1634

АДАМ ОЛЕАРИЙ – придворный советник Шлезвиг-Голштинского герцога Фридриха, ученый и путешественник.

Город Новгород - довольно велик: он имеет в окружности милю; ранее он был, однако, еще больше, как видно по старым стенам, церквей и монастырей, расположенных снаружи и пришедших там и сям в разру­шение. Из-за многих монастырей, церквей и куполов город извне вели­колепен, но дома, а равно валы и укрепления города, как и в большинстве городов всей России, сложены и выстроены из елового леса и балок. Го­род лежит в ровной местности у богатой рыбою реки Волхова, в кото­рой, наряду с другими рыбами, имеются и очень большие, жирные и вкус­ные окуни: их продают по очень дешевой цене. В этих местах имеется много добрых пашен и пастбищ для скота; здесь получается масса конопли, льну, меду и воску. Здесь же приготовляется прекрасная юфть, которою они много торгуют.

…Пьянству они преданы более, чем какой либо народ в мире... Я припо­минаю по этому поводу, что рассказывал мне великокняжеский перевод­чик в Великом Новгороде: «Ежегодно в Новгороде устраивается паломничество. В этом время кабатчик, основываясь на полученном за деньги разрешении митрополита, устраивает перед кабаком несколь­ко палаток, к которым немедленно же, с самого рассвета, собираются чужие паломники и паломницы, а также и местные жители, чтобы до бого­служения перехватить несколько чарок водки. Многие из них остаются и в течение всего дня и топят в вине свое паломническое благочестивое настроение.

В каждом городе учрежден особый дом, откуда получают водку, мед и пиво, с передачею денег лишь в его царского величества казну. В Новгоро­де находились всего три кабака, из которых каждый доставлял в год 2 тыс. рублей...

… В Великом Новгороде ежегодно совершается большое паломничество, и в Новгород из разных мест собирается очень много народу, которые идут из города к монастырю Хутынскому за добрых 7 верст. В это время в горо­де, особенно перед Никольскими воротами, обращенными в сторону мо­настыря, где кабатчики устраивают свои палатки, происходят сильное пьян­ство и разные бесстыдные деяния. Этот праздник и паломничество они зовут «Праздник Варлаама Хутынского», родившегося в Новгороде и по­гребенном в монастыре Хутынском. Как говорят, он совершит много чу­дес, исцеляя больных.

 

 1655

ПАВЕЛ АЛЕППСКИЙ – православный сириец, архидиакон.

Город Новгород, как говорят, основан Иафетом, сыном Ноя; поэтому его строения очень древние. Он есть первый город в этой стране, после Киева, принявший мещанскую веру через ап. Андрея, как об этом написано в их книгах

Посему жители этого города славятся перед всеми жителями страны мос­ковской своею набожностью и тем, что они издревле утвердились в вере, и они смеются над московитянами за то, что те уверовали позже них. С того времени до сих пор они не изменяли веры. Московские князья, когда еще были неверующими, постоянно ходили войной на них, как мы о том вскоре расскажем. По указанной причине и церковь Св. Софии в этом городе точь-в-точь как настоящая и древ